Всеволод Беляев
Когда осядет пыль
Глава 3
Эх, знал ли я тогда, куда так хотел попасть?! Там, в глубоком космосе, куда меня так неудержимо влекла романтика и ожидание какой-то другой жизни, там было пусто. Не было там ничего живого. Только то, что принесли туда сами же люди, то, что так или иначе связано с нами самими. А значит, те же самые отношения, те же самые проблемы…
Вот бывает, обнаружат какую-нибудь планету и начинают кричать: «Жизнь, мы нашли жизнь в космосе, это живая планета!» А посмотришь на неё: чего там живого? Какие-то бактерии чахнут в ядовитой атмосфере, да кое-где проступает на камнях плесень. И всё. Пустыня пустыней. Да любая земная пустыня выглядит цветущим садом по сравнению с этим! А мы тут же собираем экспедицию, тратим огромные деньги и мчимся осваивать эту планету, заселять её, что-то там сажать и кого-то там разводить. И забываем, что наша собственная Земля по сравнению со всеми этими «живыми» планетами – настоящее чудо, настоящий рай, где не надо прилагать никаких дополнительных усилий, где всё растёт и цветёт само. А мы не ценим этого.
Люди, которые отваживаются заселять такие планеты, сами преображаются до неузнаваемости. Чуждая человеческой природе среда, чуждые условия очень быстро меняют их. Проходит два-три поколения, и от человеческого облика почти ничего не остаётся.
Таков был Дад Зогга. Он имел почти круглое тело и короткие, но мощные руки и ноги. Сила, которая была заключена в его теле, была неимоверна. Голова его сидела, казалось, прямо на плечах, безо всякой шеи. Волос на ней не было, и вся она была покрыта складками кожи и буграми мышц, так что трудно было угадать, где именно на ней находятся нос, уши, подбородок, где в этих складках прячется рот. Только маленькие глаза были видны сразу, потому что смотрели остро и проницательно, но располагались при этом странно, несимметрично, один глаз был выше другого. Кожа Дады имела зеленоватый оттенок, лоснилась и неприятно пахла.
Дад Зогга плохо помнил своих родителей. Помнил, что они были очень красивыми людьми. Ещё помнил, что они почему-то много болели. И много молились. Сам Дада был крепышом и почти не болел. Но его родители всегда с жалостью смотрели на него.
Только позже он стал понимать, что некрасив. Да что там некрасив, просто уродлив! И он был такой не один. Многие из его сверстников, из тех, кто был покрепче, были такими же, как Дад Зогга. Дада пытался спрашивать своих родителей, почему он не такой, как они, но всегда оставался без ответа.
А потом Бог, которому все молились, стал требовать жертвоприношений. Дада не знал, зачем Богу жертвы. Но когда Бог их получал, жизнь в небольшой колонии становилась лучше. Все становились добрее, а еда вкуснее и сытнее. Даде нравился чуть сладковатый вкус мяса из жертвенного котла. А потом пища опять становилась скудной, а молитвы делались всё более истовыми. И, словно услышав их, Бог опять посылал колонистам неверных, которых следовало принести в жертву. Поселение колонистов, и без того небольшое, в ту пору таяло на глазах.
А потом Бог послал поселенцам корабль. Это был знак. Теперь им надлежало выяснить, чтят ли Господа в космосе. Выяснилось, что нет. Дада узнал, что в мире полно нечестивых, которые не любят Бога. И где-то далеко есть Земля Обетованная, прародина всех поселенцев. И сейчас она по какой-то непостижимой, невероятной ошибке заселена одними неверными. Дада понял, что у него и у его товарищей будет много работы на этом свете.
Со временем взрослые стали брать Даду с собой. И хотя поселение находилось в стороне от оживлённых путей, Господь неизменно посылал колонистам какой-нибудь корабль, полный иноверцев. Неразумные, они упорствовали и не хотели обращаться в веру истинную. И, один за другим, шли на алтарь заклания. А всё их имущество и корабль с грузом переправлялись в поселение на благо его жителей.
Постепенно дела у колонистов пошли лучше, жизнь стала сытнее. Даже болеть они стали меньше. Тем истовее молились они своему Богу за то, что ведёт их по правильному пути.
Дад Зогга вырос и сам стал водить корабли. И мечтал, что когда-нибудь доберётся до Земли Обетованной и узнает, почему Господь отдал её нечестивцам. И, может быть, вернёт Землю своему Богу! А если нет, то уничтожит её вместе с неверными! Может быть, для этого великого подвига он, Дад Зогга, и явился на свет?! Может быть, в этом и есть его предназначение, есть смысл его существования?..
Всё лучше постигал Дада своё ремесло. Быть миссионером, нести свет и веру и карать нечестивых было непросто. Часто они оказывали упорное сопротивление и не хотели поклоняться Господу. Но Дада не унывал. Он собрал вокруг себя команду соратников, и с каждым разом уходил всё дальше от родной колонии, всё ближе к оживлённым путям и к Земле. Он был уже близок к тому, чтобы осуществить свою мечту, чтобы выполнить своё предназначение. Но тут случилось непредвиденное. Дада влюбился.
От своих родителей Дада унаследовал способность горячо любить, заботиться о своих близких, быть нежным и преданным. Однако эта способность проявилась в самый неожиданный момент, и она сильно поколебала уверенность Дады. Он стал понимать, что жизнь гораздо сложнее, чем он думал прежде, и для того, чтобы её сохранить, недостаточно только карать неверных. Но для чего Господь всё это придумал? Для чего он создал жизнь? Промысел Божий Дада понять не мог, но уже не так сильно стремился совершать свои подвиги во славу Божью и всё больше думал о том, как бы обеспечить поселение всем необходимым и как бы получше обустроить там жизнь. Теперь раз от раза его экспедиции становились менее продолжительными и менее рискованными.
Однажды он пригнал в колонию целый корабль с живыми растениями. Растения радостно зеленели, цвели и пахли. Но были совершенно нежизнеспособны. Колонисты пытались выращивать их в своём угрюмом мире, но у них ничего не получалось. Растения соглашались хоть как-то существовать только в контейнерах, в которых их привезли. Пришлось потратить много сил и времени, чтобы научиться создавать подходящие для них условия. За это время почти все растения погибли, однако несколько самых жизнестойких видов удалось сохранить. Колонисты стали разводить их в специальных укрытиях и вскоре начали получать небольшой урожай.
И хотя соратники Дады не понимали его и считали, что он впустую тратит время, Дада продолжал свои эксперименты. Он упорно учился сохранять и преумножать жизнь, а не только отбирать её.
Однажды ему посчастливилось раздобыть домашних животных. Он привёз их в свою колонию и радостно всем показывал. Новых впечатлений у колонистов было – хоть отбавляй! Но потом выяснилось, что с животными всё ещё гораздо сложнее, чем с растениями. Мало того, что они не хотели жить в мире Дады, так они ещё всё время просили есть и пить! Они были капризны, требовали к себе постоянного внимания и противно блеяли.
Дада набрался терпения. Он теперь понимал, что для благополучного существования ему надо научиться ладить с этими капризными созданиями, научиться понимать их и – о Господи! – может быть даже полюбить их!
Собственная жизнь Дады шла своим чередом, и вскоре у него появилась семья. Его дети были ещё более круглыми и ещё более зелёными, чем он сам. Дада теперь стал понимать своих родителей. Он видел, насколько уродливы его дети даже по сравнению с ним, но сказать он им этого не мог, потому что любил их всей душой. К тому же он догадывался, что их уродство – залог их благополучной жизни в этом суровом мире.
И действительно, они росли здоровыми и жизнерадостными, и Дада старался изо всех сил, чтобы обеспечить их получше.
Но однажды… Однажды всё закончилось. Когда Дада вернулся из очередного похода, родного поселения он не нашёл. Никто радостно не встречал корабль. Не было видно привычных глазу теплиц и укрытий для животных, не было видно домов. Только безжизненная равнина простиралась во все стороны, куда ни бросишь взгляд. Планета обрела свой первозданный вид, как будто не было десятилетий упорного труда. Только оплавленные камни были вокруг. Даже само место, где находилось поселение, Дада узнал с трудом. И, сколько ни искал, не нашёл ни одной живой души. Живых здесь больше не было. Не было друзей, не было больше родных. У Дады больше не было любимой и больше не было детей.
Так неверные отплатили поселенцам за то, что те многие годы прививали им любовь к Богу, за тот свет истины, который им несли.
Горе Дады и его товарищей было больше жизни. И жизнь теперь потеряла смысл. Осталась одна только месть!.. О, как теперь дорога была им месть! Они поклялись карать неверных до тех пор, пока у них есть хоть какие-то силы, до тех пор, пока они живы. Теперь неверным предстояло узнать не благодать Божью, а его гнев!
С тех пор захваченным и уничтоженным кораблям не было числа. Дад Зогга никого больше не стремился обратить в свою веру. Он просто мстил, и мстил беспощадно! Неверные пытались защищаться. Иногда им это удавалось. И пришло время, когда Дада остался совсем один. Его друзья и единоверцы отдали свой долг сполна, и Господь, наконец, призвал их к себе. А Дада остался.
Долго он думал, для чего Бог оставил его одного. Ведь он наравне с другими держал свою клятву. Теперь слава о нём и о его подвигах шла по всей Вселенной. Но Господь оставил его. Или у Дады на этом свете было ещё какое-то дело? Или Господь просто отвернулся от него? Может быть, Дада сделал что-то не так и навлёк на себя гнев Всевышнего?
Со временем Дад Зогга всё чаще стал задумываться над тем, кто он такой, откуда он взялся, откуда появились его родители и то одинокое поселение, которое он всегда считал центром Вселенной и своей Родиной. Теперь он уже не просто карал неверных, он пытался сначала что-то узнать, расширить свои представления об устройстве мира и выяснить историю своего народа. Он собирал информацию по крупицам, и однажды она сложилась в цельную картину. Теперь Дада знал, кто он и откуда.
Давным-давно люди обнаружили планету, которая позже стала родиной Дады. На планете нашли что-то полезное, и решено было заняться её освоением и заселением. Но когда первые колонисты освоились в новом для себя мире, выяснилось, что, во-первых, на планете совсем не такие благоприятные для людей условия, а во-вторых, что на ней не так уж много полезного. Однако деньги были уже потрачены, проект уже запущен, и от колонистов утаили истинное положение дел. И они честно делали своё дело, пока ресурсы планеты не стали подходить к концу. Но колонистам и тут ничего не сказали. Слишком накладно было вывозить целую колонию обратно на Землю, слишком хлопотно было искать новое место для такого количества людей.
Поставки продуктов и необходимых материалов делались всё более редкими и более скудными. Всё объясняли какими-то временными трудностями. Колонисты честно трудились и брали у планеты последнее, что она могла дать. Затянули потуже пояса и ждали, когда трудности пройдут, и они заживут полной жизнью.
В это время выяснилось, что условия на планете таковы, что вызывают у людей сильные мутации. Когда у колонистов появились первые дети, стало ясно, что планету надо в срочном порядке покидать. Они запросили эвакуацию и им ответили, что вскоре за ними приедут. Но время шло, а никакой эвакуации не было. Они обратились за помощью снова, и им обещали помочь. Время шло, но ничего не происходило. Потом прекратилось снабжение. А потом им и вовсе перестали отвечать. Их бросили.
Дад Зогга был представителем третьего поколения переселенцев. К этому времени для того, чтобы выжить, поселенцам пришлось сильно изменить свои представления о добре и зле и свою мораль. Один Бог знает, чего им это стоило. И только одному своему Богу они теперь истово молились. Молились и боролись за свою жизнь как могли… А потом неверные уничтожили колонию.
Прошло немало времени, прежде чем огонь мщения стал утихать в душе Дады, прежде чем его душа перестала кипеть и клокотать и превратилась в кусок застывшей лавы, навсегда приняв новые причудливые очертания. Теперь Дада знал, что мир устроен не так, как он это себе представлял раньше. И теперь он один служил своему Богу в этом мире. А неверных в нём было столько, что, если бы даже они покорно выстроились в очередь к Даде на заклание, он всё равно не смог бы их всех убить. Даже если бы делал это всю оставшуюся жизнь. И перед Дадой встал вопрос: что дальше?
Долго, очень долго без цели болтался он в космосе на своём корабле. Бесконечными часами смотрел он на одни и те же звёзды. Смотрел и думал, пытаясь постичь смысл произошедшего, смысл своей жизни и бытия вообще. Наконец Дада принял решение: он отправится на Землю Обетованную, увидит собственными глазами свою прародину и, может быть, найдёт там ответы на свои вопросы.
Глава 4
Потихонечку Дада стал перебираться поближе к центру, поближе к оживлённым транспортным путям. Это было опасно. Подвиги Дады гремели на весь мир, и неверные, конечно, знали, как он выглядит. А Дад Зогга имел такой вид, которого не спрячешь!
По рассказам своих жертв он знал, что на пути к Земле Обетованной у него будет несколько серьёзных препятствий. И первым среди них будет так называемый карантин – зона, где проверяется каждый корабль. Как миновать карантин, Дада пока не знал. Он понимал только, что когда он покинет свою окраину, ему надо будет вести себя тихо-тихо, чтобы на карантине ему не устроили торжественную встречу. Он, конечно, готов достойно принять всё, что пошлёт ему Господь, но обидно было бы закончить своё путешествие так скоро. Поэтому Дада долго дрейфовал в пространстве, ожидая подходящую для себя цель. И наконец дождался!
Это были туристы! Что их сюда занесло – одному Богу известно. А может, Господь специально направил их к Даде, как знать?.. Туристы возвращались на Землю. Наивные, глупые туристы! Они забрались сюда, чтобы получить новые впечатления и, может быть, какие-то острые ощущения. Они хотели, возвратясь, рассказывать о том, что были в местах, где не ступала нога человека, где годами не бывает кораблей, где Солнце выглядит, как бледная звезда! Они хотели, чтобы ими восхищались, чтобы смотрели на них, как на героев, чтобы им завидовали. И чтобы потом о них все знали и все говорили… Им хотелось славы! А вместо этого они встретили Даду Зогга. И сейчас они получат много новых острых ощущений!
А они ведь наверняка обсуждали, что будут делать, если встретятся с пиратами. И, наверное, представляли себе, как они победят пиратов, и слава их будет ещё больше! А Дад Зогга не был пиратом! Он был верным слугой Господа, который вёл его по жизни и свёл теперь с этими туристами. А значит, такова была воля Господа, и такова была их судьба!
Дад Зогга применил испытанный метод: он притворился терпящим бедствие. Бросив свой корабль, он перебрался в старенький, битый-перебитый катер и отправился наперерез туристам. Те, казалось, даже обрадовались, когда узнали, что кто-то терпит бедствие. Они собственноручно пристыковали катер к своему кораблю и полным составом вышли встречать Даду.
Дада выбрался из шлюза и мрачно оглядел всю компанию. Здесь было три пары. Три щуплых, несостоявшихся самца, которые пытались изобразить на своих лицах мужественность и брутальность. И три тщедушные самочки. Дада хорошо знал, что уже через несколько секунд поддельная мужественность самцов исчезнет, уступив место настоящему содержимому их жалких душ. И тогда их лица будут выражать готовность продать всех вокруг за свою убогую жизнь… Этот момент Дада особенно любил. Любил смотреть, как искусственное и напускное сменяется настоящим, любил смотреть, как меняется выражение лиц. Он с интересом ждал: каким будет настоящее на этот раз?.. А когда настанет момент истины, когда все станут такими, какие они есть на самом деле, когда они будут готовы, тогда Дада отправит их к Господу, чтобы тот учинил над ними свой праведный суд… Дада не думал о том, что эти люди по первому его зову пришли ему на помощь.
Он ещё раз окинул взглядом всю компанию. Ни у кого из них даже не было оружия. Сама наивность!
– Чем мы можем вам помочь? – неуверенно спросил самый крупный и самый бородатый самец, вглядываясь в страшное лицо Дады.
– Мне – уже ничем, – ответил Дада. – А вот себе ещё можете. На колени!
Голос его шёл откуда-то из глубины огромного тела, был утробным, булькающим и невнятным. Но все поняли то, что он сказал.
– Что?.. Что случилось, что вы говорите? – задрожавшим голосом проблеял всё тот же бородач.
Остальные округлившимися глазами смотрели на Даду.
– На колени! – проревел Дада. – Вас ждёт встреча с Господом. Будьте её достойны! Смиритесь и покайтесь. На колени!
Стоявшие перед ним люди отшатнулись, а потом, не отводя от него глаз, как под гипнозом опустились на колени. Теперь на их лицах был страх, хотя они ещё толком не понимали, что происходит.
Если бы они все вшестером сейчас набросились на Даду, то, может быть, им и удалось бы его одолеть. Но страх отнял у них волю и силы. Каждый из них теперь думал только о себе, был только за себя и боялся только за себя. И забыл, что товарищам нужна поддержка и помощь, и не чувствовал поддержки с их стороны. Теперь все они были похожи на стадо блеющих овец.
Дада не любил себя вести как буйный психопат, не любил что-то орать страшным голосом. Но он по опыту знал, что, если не убедить людей словом, то их придётся убеждать делом, а это более хлопотное занятие. Это требует больше сил и гораздо больше неоправданной жестокости. Поэтому Дада всегда ревел и буянил при первой встрече так, как этого требовали правила жанра. Зато он знал, что потом его подопечные будут слушаться, и от него не потребуется лишнего рукоприкладства.
Дада прошёл вдоль ряда стоящих на коленях людей. Чем они ему могут быть полезны? Какая информация ему нужна, что он может получить от них перед тем, как отправит их к Господу? Долго думать нельзя. Когда пройдёт первый страх, кому-нибудь может полезть в голову всякая ерунда. Кого-то, может быть, даже потянет на геройство. И тогда у Дады будет много работы. Лишней работы. И Дада начал свой допрос с пристрастием, покрикивая на своих пленников и не давая им опомниться.
Через несколько минут он уже знал, что туристы – совершенно бесполезные люди. Шли они по какому-то кривому маршруту, который Даде был абсолютно неинтересен. А о том, что было по-настоящему важным, они имели лишь очень смутное представление. Про карантин они не смогли рассказать ровным счётом ничего нового. Раздосадованный Дада хотел было тут же совершить свой зловещий ритуал и бросить всех шестерых к ногам своего Бога, но вспомнил об осторожности. Он подумал, что кто-то может попробовать связаться с ними. Какие-нибудь их знакомые или родственники. И, если туристы не выйдут на связь, родные могут поднять тревогу. И Дада понял, что теперь из осторожности ему придётся сохранить туристам жизнь. До поры. Единственное, чем были по-настоящему полезны туристы, так это своим кораблём. Это был зарегистрированный корабль, с собственными позывными и опознавательными знаками, и на нём Дада без страха мог двигаться к Земле. Корабль Дады для этого не годился, потому что никаких позывных не имел вовсе. Он сразу бы привлёк внимание, и Даду бы обнаружили. Но даже корабль туристов не мог помочь Даде миновать карантин. Ведь там любой корабль, в том числе и зарегистрированный, будут тщательно досматривать. И Дада вряд ли сможет где-то спрятаться.
О том, как решить эту проблему, ему предстояло хорошенько подумать…
Корабль у туристов был небольшой. Дада изрядно намучился в поисках надёжного места для своих пленников. Не найдя ничего подходящего, он усадил их всех на пол прямо на мостике и накрепко связал, развернув спиной друг к другу. Один пытался изобразить из себя переговорщика, обратился к Даде и стал его в чём-то убеждать. Дада тут же пресёк эту попытку, хлопнув заговорившего по лицу своей тяжёлой короткой рукой. Так же он поступил с женщиной, у которой началась истерика. После оплеухи женщина ненадолго потеряла сознание, а когда пришла в себя, истерики как не бывало.
Закончив увязывать пленных, Дада уселся рядом с ними в кресло пилота. Теперь надо было перекусить. Дада давно уже не ел никакой свежей пищи, и он стал с интересом разглядывать туристов. Он думал, как бы ему без урона для безопасности отрезать у кого-нибудь руку или ногу. Самки поняли его взгляд по-своему, сжались и покраснели, представляя, что он может с ними сделать.
Дада решил, что пленников пока лучше не трогать, и отправился на камбуз в поисках еды. Оказалось, не зря. Не зря на этом маленьком корабле было столько женщин. Дада нашёл много вкусной пищи и много такого, чего он в жизни никогда не ел, и даже не знал, как это называется. Он нашёл даже свежеиспечённый пирог с неизвестными ему ягодами. Пирог был, видимо, рассчитан на всех шестерых членов команды, но Дада съел его один и пожалел, что он такой маленький.
Подкрепившись, Дада вернулся на мостик. Он осмотрел своих пленников и проверил, надёжно ли они связаны. Руки у каждого были скручены за спиной и уже посинели и затекли, но это Даду не волновало. Наоборот, если руки затекли, значит они онемели, значит ими уже ничего нельзя сделать. Ничего такого, что могло бы помешать Даде. И он опять уселся в кресло пилота и стал изучать карты с проложенным маршрутом.
Через некоторое время Дада взялся за управление, подкорректировал маршрут и внёс изменения в программу движения. Теперь корабль без лишних зигзагов следовал к Земле.
Дада стал думать о том, как быть с карантином. В это время один из туристов попросился в туалет. Быть для своих пленников нянькой Дада не собирался, и оставил просьбу без внимания. Однако вскоре к первому присоединился другой. Тогда Дада поднялся с кресла, подошёл к одному из них и хлопнул его рукой по макушке. Тот обмяк, голова его безвольно свесилась вниз, а по полу стала растекаться горячая лужа. Женщины запищали, сидящие рядом брезгливо пытались отодвинуться. Но Дада крепко связал их вместе, и никуда отодвинуться они не могли.
Через некоторое время не выдержал второй, и лужа стала больше. А потом все они, словно сговорившись, перестали сдерживаться. Корабль наполнился неприятным запахом. Дада недовольно скривился. До сих пор ему не доводилось подолгу держать в плену людей, и он не ожидал подобных проблем.
Туристы сидели молча, низко опустив головы, и старались друг на друга не смотреть. Но потом, смирившись, наконец, со своим позором, они начали шушукаться между собой. Дада решительным окриком пресёк все разговоры. И туристам пришлось молча постигать всю безнадёжность своего положения. А ведь всего несколько часов назад они и подумать не могли, что окажутся в подобной ситуации. Они собирались съесть свой пирог, радовались жизни и не знали, что осталось им этой жизни совсем чуть-чуть…
Дада не любил зря мучить людей. Но на этот раз туристам досталось. Трое суток они сидели связанными на полу, в зловонной луже. Дада не давал им ни есть, ни пить. Первое время они ещё предпринимали попытки заговорить с Дадой, пытались у него выяснить, что ему нужно. Но на все эти попытки Дада отвечал увесистыми оплеухами. Любые разговоры, любые эмоциональные проявления Дада гасил на корню. И туристам оставалось только одно – сидеть и ждать своей смерти.
К концу второго дня самые слабые начали терять сознание. Кто-то стонал в забытьи. Но им пришлось промучиться так ещё одну ночь и ещё один день. А на четвёртые сутки Дада обнаружил другой корабль, который тоже шёл к Земле. Он двигался быстрее и догонял корабль туристов. Дада решил проверить: может быть, этот корабль подойдёт ему больше, может быть, на нём проще будет затеряться. Если нет, он всегда сможет вернуться обратно.
Дада встал и подошёл к своим пленникам. Они были уже еле живы. Пора было отправлять их к Господу! Дада отвязал самого бодрого и поволок к шлюзу. Там он со словами священной молитвы вытолкал туриста в открытый космос. Через иллюминатор посмотрел, как человек дёргается, медленно отдаляясь от корабля, а потом замирает. Дада произнёс: «Во имя Господа!» – и пошёл за другим. Так он по очереди убил их всех. Теперь, когда пустой корабль подойдёт к карантину, у инспекторов будет много вопросов, и это лишний раз отвлечёт их внимание от Дады.
Дада осмотрелся: не оставил ли он каких-нибудь следов, не забыл ли он погрузить в свой катер что-нибудь нужное? Когда он убедился, что ничего не забыл и сделал всё как надо, то забрался в катер сам и отвалил от борта. Он гадал, что встретит на другом корабле и поможет ли это ему добраться до Земли.
Вид корабля удивил Даду. Если бы не позывные, вообще невозможно было бы догадаться, что это космическое судно. Не было это похоже и на астероид. Это вообще ни на что не было похоже. Какое-то серое аморфное тело неопределённой формы, непонятно из чего сделанное. Да ещё форма его была зыбкой, неустойчивой, «плыла» и менялась, как будто корабль не был твёрдым. Никаких обычных признаков, никаких приборов и механизмов, никаких ходовых огней не было и в помине.
Дада был озадачен. Прежде ничего похожего он не видел. Некоторое время он кружил вокруг этого странного образования. Пытался вызвать по связи его обитателей, но ответа не получил. Потом обнаружил двигатели, которые исправно подрабатывали, корректируя курс. Корабль был «живой» и целенаправленно двигался к своей цели. А потом перед катером Дады прямо в аморфной массе корабля образовался стыковочный порт. Как будто кто-то невидимой рукой слепил его специально для Дады. И Дада принял вызов. Он завёл катер в порт, выключил двигатели, после чего открыл шлюз и перешёл в него. Шлюз послушно сработал и с привычным шипением проглотил Даду.
