Владислав Выставной
Месть Зоны. Рикошет

– Я за помощью пошла, – ответила девушка. – Испугалась, что ты сознание потерял. Думала, может, случилось чего.

– За помощью? – парень удивленно поглядел на спутницу. – От кого ты ждала помощи?

– Ну, мало ли… – Лапа пожала плечами. – Нас же много было, кого сюда загнали. Вдруг среди них врачи есть…

– Ты разве не поняла? Здесь все, кроме нас, – подонки!

– Кроме нас?

– Ну, ты тоже не мать Тереза – лихо дядю молотком огрела. А потом второго – видать, во вкус вошла.

– Дурак! Я же тебя спасала!

– Вот за это тебе мой низкий поклон. Я даже поцелую тебя, если ты возражать не будешь.

– Буду! Ты меня обидел.

– Да я не обидеть тебя хотел, а только сказать: все наши собратья по несчастью ничем не лучше тех, кто сюда их загнал. Разница только в том, что сейчас сила оказалась на стороне тех, в черном. А эти, как ты сама могла убедиться, на все готовы, лишь бы спасти собственные шкуры. Так что искать у них помощи – наивное занятие.

– Наверное, ты прав. Тогда я об этом не подумала. Просто не могу привыкнуть к тому, что люди могут настолько потерять человеческих облик.

– Не хочу тебя пугать, Лапа, но все только начинается.

– Что ты имеешь в виду?

Парень остановился. Девушка тоже замедлила шаг, обернулась, пристально глядя Мальцу в глаза. Она все понимала, только боялась себе в этом признаться.

– Сколько времени нам отмерил этот трепач в бейсболке?

– Неделю.

– Вот именно – неделю, после которой всех ждет неминуемая мучительная смерть. И ради того, чтобы выжить, люди пойдут на все. Не сегодня – так завтра, но они начнут действовать. Но выполнить задание, а значит, получить антидот и выжить, сможет только один. Поэтому впереди нас ждет страшное. – Парень облизал пересохшие губы. – Ненависть. Кровь. Смерть.

Сказав это, он поежился. Это были не пустые слова, и туманные картины из давних снов служили тому подтверждением. Начинало казаться, что происходящее в реальности не берется ниоткуда – он как бы «вспоминал» все то, что уже было в ночных кошмарах. В них не было только этой девушки. Еще некоторых деталей, подробностей. Но эта липкая атмосфера страха и постоянной угрозы была хорошо знакома.

– И в итоге кто-то из нас с тобой тоже должен остаться один, – медленно произнесла девушка. – Или я, или ты.

Однако. Об этом он даже не подумал. Даже если допустить, что из всей этой злобной толпы выживут лишь они двое – легче ли станет дилемма? Готов ли он был отдать ей собственную жизнь? Или, напротив: готов ли он был убить эту малознакомую девушку? А она сама – что сейчас происходило в ее голове? А что будет происходить, когда лимит отпущенного им времени подойдет к концу?

Хорошие вопросы, на которые лучше было не искать ответа. Поэтому он не ответил. Только кивнул и двинулся дальше.

Минут пять шли в тишине. Молчание нарушила девушка:

– Надеюсь, он там живой.

– Кто? – не понял Малец.

– Ну, тот, здоровенный, которого я молотком ударила.

– Тьфу ты. Нашла о ком беспокоиться. Вот про молоток – это ты хорошо вспомнила. Оружие хоть какое-то нужно. А то, кроме твоего молотка, и нет ничего. Эти уроды из консервы нож сделали. А тут, говорят, мутантов запросто встретить, и все они, как один, лютые. А ты про Носорога вспомнила. Что ему сделается, животному…

– А я, глупая, беспокоюсь, – сказала Лапа, как показалось, с некоторым даже вызовом. – Он, конечно, подонок. Но если он и сдохнет – то пусть не от моей руки. Убивать – это не мое.

– Еще поговорим об этом, – мрачно усмехнулся Малец. – Лично я об одном жалею – что мотоцикл отобрали. Не то мы бы тут лихо промчались и не устали бы как собаки…

Он замер, вглядываясь вперед. Схватил девушку за руку, чуть оттащил назад, за себя. Сделал знак: «Тихо!»

Они поднялись в небольшую седловину между двух лысых бугров. Внизу, за буграми, была небольшая плоская впадина. И там, посреди этой впадины, стоял вертолет.

Здоровенный, транспортный. Ми-26, если Мальцеву не изменяла память и не особо глубокие познания в технике. В первый момент показалось, что вертолет сел недавно – мало ли для каких-то нужд сил ООН или для ученых, проводящих здесь исследования. Но это противоречило обрывочным сведениям о Зоне, согласно которым полеты в пределах Периметра давным-давно были запрещены. Просто потому, что летать здесь – самоубийство из-за многочисленных гравитационных аномалий.

Странно было и то, что никого не было рядом – ни пилотов, ни техников, ни пассажиров, не говоря уж о грузе и наземном транспорте, на который этот груз следовало перемещать. Сам собой рождался ответ: вертолет стоял здесь давно. Возможно, с самого первого радиоактивного выброса. И вряд ли здесь находилась специально подготовленная вертолетная площадка. Скорее всего, посадка была вынужденная. И машину бросили, как и все, что оказалось в Зоне в те странные и страшные времена. Тогда было принято категоричное решение: не тащить в Большой мир радиацию и прочую заразу, названия которой тогда еще не придумали. Задумано было верно. Жаль только, всем было плевать на это решение.

Зараза потекла в Большой мир потоком, вопреки всем решениям, в виде контрабандного хабара усилиями десятков отморозков, получивших таинственное и гордое имя – «сталкеры».

Удивительно, насколько хорошо сохранилась машина. Опытного сталкера данное обстоятельство бы насторожило, но Малец пока не был из их числа. Чего у него было в избытке – это везения. Вот и на этот раз необдуманное решение не привело к неминуемой гибели. Что-то или кто-то хранило парня в тот момент, когда он поманил за собой девушку, бодро сказав:

– Ну что ты смотришь? Вертолета не видела? Идем!

И, уже не особо заморачиваясь безопасностью, зашагал вниз.

Винтокрылая машина – именно так хотелось называть эту громадину – и вблизи смотрелась неплохо. Красные звезды на бортах намекали на воинскую принадлежность, что, в общем, и не вызывало сомнения: в момент катастрофы все без исключения вертолеты этого класса принадлежали военным. Мутное от пыли остекление было в полной сохранности. Восемь мощных лопастей винта прогнулись под собственной тяжестью, но выглядели вполне работоспособными и готовыми вновь рубить воздух, поднимая всю эту массу металла вопреки силе притяжения. Эта махина вроде бы способна была когда-то поднять груз, превышающий ее собственную массу.

Впрочем, летные характеристики Мальца интересовали мало. Вертолет рассматривался им исключительно в качестве помещения, способного дать укрытие от дождя и ночлег. Осталось проникнуть внутрь. Бортовые люки были плотно задраены. Однако путников ждал сюрприз: створки грузового люка оказались распахнуты, на землю опущена погрузочная рампа.

Недолго думая, молодой ученый обошел машину широким полукругом и ступил на рампу. Лапа, которая двигалась за парнем, как тень, придержала его за руку:

– Не боишься, что история с домиком повторится? Вдруг там уже есть кто?

– Волков бояться – в лес не ходить, – задумчиво произнес смельчак. Покосился на спутницу. – Дай молоток.

Нелепо держа рабочий инструмент перед собой, Малец стал подниматься по рампе. Со стороны могло показаться, что этот рабочий инструмент – некий аналог креста в руках экзорциста, которым парень изгоняет из грузовой кабины вертолета то ли вампиров, то ли злых духов. Вроде и наивно, однако, как показала практика, хороший удар молотком вполне способен изгнать злого духа из самого злобного человека. Правда, вместе с сознанием.

Внутри грузовой кабины царили запустение и беспорядок. Обломки каких-то ящиков, обрывки мешков и веревок – все истлевшее и источавшее запах затхлости. Впрочем, не слишком навязчивый и не мешавший нормально дышать. Похоже, здесь когда-то поработали мародеры, выпотрошившие содержимое мешков и ящиков. С потолка свисал на тросе мощный крюк, производивший в этой обстановке не очень приятное впечатление. Легко было представить себе пытку с подвешиванием на этом крюке и валявшимся здесь же мешком на голове. Что-то похожее видел Малец в одном из своих снов.

Но абстрагировавшись от этих навязчивых картин, можно было вполне комфортно провести здесь ночь. Не жить же они здесь собирались, в самом деле.

– Миленько, – вслух сказал парень.

Эхо заметалось в металлических переборках. Что-то зашуршало под обрывками мешковины и, дробно стуча маленькими лапками, метнулось к выходу. Лапа сдавленно ахнула и прижалась спиной к стенке кабины.

– Я бы так не сказала, – произнесла девушка. – Как-то здесь неприятно.

– По крайней мере, лучше, чем на воздухе, в грязи и под дождем, – примирительно сказал Малец и указал вперед. – Вон там можно расположиться и отдохнуть. Я бы сейчас с удовольствием вздремнул минут эдак шестьсот.

– Как ты можешь говорить об отдыхе? Каждая минута приближает нас к смерти. Разве время сейчас спать?

– Скоро стемнеет, так что самое время. Утро вечера мудренее, слышала? Все равно мы сейчас не в силах ничего изменить. Так что лучше набраться сил и прояснить голову.

– А если сюда полезут ночью какие-нибудь твари? Что это там шуршало под тряпками?

– Наверное, крыса. Или еж.

– Ежик симпатичнее, – по-детски вздохнув, сказала Лапа. – Пусть лучше еж, чем крыса.

– Хотя это Зона, – Малец скосился на спутницу. – Так что, может, это вообще – крысоёж.

– Чего? – Девчонка аж закашлялась от неожиданности.

– Мутант такой, – не моргнув глазом, пояснил парень. – На вид милый ежик, по сути – злобная крыса. Возьмешь на руки, думая, что милая зверушка, а у той сзади – хвост как у змеи и морда длинная, вот с такими зубами. И ка-ак цапнет!

– Ну тебя! – рассердилась Лапа. – Зачем пугаешь? И без того страшно.

Расположились ребята в глубине грузовой кабины, у самой переборки, отделяющей пространство большого отсека от кабины пилотов. Открыть дверь в пилотскую не удалось – та была наглухо заблокирована. Здорово было бы закрыть и внешний широкий вход для пущей безопасности, но Малец понятия не имел, как это сделать. Поэтому договорились спать по очереди.

Темнело.

Малец открыл глаза, резко сел, судорожно глотая ртом воздух. Сердце бешено колотилось, ужас ночного кошмара медленно отползал куда-то в глубину грудной клетки. Было темно, но парень отчетливо видел белки вытаращенных на него глаз Лапы.

– Я что, кричал? – пробормотал он.

– Не то слово, – отозвалась девушка. – Я думала, случилось что-то. Может, на тебя напал этот… крысоеж.

– Нет никакого крысоежа, я его выдумал.

– Знаю. Но ты напугал меня сильнее какого-то там мутанта.

– Со мной бывает. Прости.

Уснуть он больше не смог. Да и не хотелось снова оказаться наедине с кошмаром. Так и сидели, глядя в квадрат грузового люка, за которым была тьма, чуть подсвеченная лунным светом. Когда молчание стало невыносимым, Мальцев спросил:

– А что это за экспедиция была, во время которой ты потерялась? Чего вы возле Зоны шарили? Не знали, что ли, как это опасно?

– Я же говорила – экологическая, – неохотно отозвалась Лапа. Голос ее был сонный. – У нас на факультете тема – исследование последствий экологических катастроф.

– Так целый специализированный Институт этим занимается. – Малец пожал плечами. – И лаборатории при нем, на самой границе Зоны. Зачем изобретать велосипед?

– Знаем, чем вы там у себя занимаетесь, – с неожиданной неприязнью откликнулась девушка. – Пудрите общественности мозги и скрываете правду.

– Ты это серьезно?

– А куда серьезнее? Вы исследуете артефакты из Зоны и не понимаете, что уже само изучение этих штуковин несет угрозу планете. А потом еще в производство наработки внедряете, даже не понимая толком, с чем конкретно имеете дело. Вся эта дрянь расползается по планете и незаметно нас убивает. А вы у себя в Институте радуетесь: ах, какие мы открытия совершили! ах, дайте нам Нобелевскую премию!

– Ты, значит, из этих… – усмехнулся парень.

– Каких – «этих»? – огрызнулась Лапа.

– Ну, типа «зеленые», борцы за экологию, за мир. Одним словом, за все хорошее против всего плохого.

– А ты против чистоты своей планеты? Ты за то, чтобы эта язва, – студентка обвела пространство вокруг себя руками, – чтобы она разрасталась и захватывала новые территории, убивала природу и людей?

– Да нет, – Малец пожал плечами. – Я ничего не имею против усилий всяких энтузиастов. Но считаю, что Зону надо изучать профессионально. Если кому и удастся справиться с последствиями катастрофы, так это ученым, целенаправленно изучающим Зону с ее артефактами и аномалиями.

– Значит, ты у нас профи, а мы – «всякие энтузиасты»? – холодно сказала Лапа. – Отлично. Я поняла твое ко мне отношение.

Малец удивленно поглядел в ее сторону, но увидел лишь темный силуэт, принявший независимую и отчужденную позу.

Забавные существа эти женщины. Ребята были знакомы всего сутки, а уже умудрились устроить настоящую семейную ссору. Это не особо напрягало, скорее забавляло. Но в данной ситуации любая размолвка была опасна: только держась друг друга, можно было выжить. А потому парень первым пошел на примирение:

– Я не то сказать хотел, Лапа. Вы делаете не менее важное дело, чем сотрудники Института. Вы независимы и позитивно заряжены. От вас люди узнают правду. От кого они еще ее узнают? В Институте-то вся инфа засекречена…

– Ну да, ну да, – проворчала девушка. Впрочем, уже не так сердито. – Можно подумать, ты действительно так считаешь.

– Так и считаю. Понимаешь, я… – начал было он, но какой-то странный звук заставил его замолчать на полуслове – протяжный скрип, переходящий в вибрацию и скрежет. Рифленая палуба под ногами мелко задрожала.

– Что происходит? – испуганно спросила Лапа.

– Хотел бы я знать, – отозвался Малец. – Сейчас схожу посмотрю…

– Стой! – Тонкие пальцы девушки вцепились ему в предплечье. – Никуда не ходи! Я не хочу оставаться одна, с меня хватит!

– Надо же разобраться, что происходит.

– Тогда пойдем вместе…

Внезапно что-то щелкнуло – и грузовая кабина осветилась электрическим светом. Встроенные плафоны не были особо яркими, скорее наоборот, но после кромешной тьмы свет показался просто ослепительным. Малец даже вскинул руку, заслоняясь от пыльного плафона, как от солнца.

– Что за… – пробормотал парень. Прислушался. – Не понял… Он что, двигатели запустил?

– А здесь каждую ночь так. Только не двигатели – топлива нет. Просто лопасти крутятся. И никто не знает почему.

Чужой голос прозвучал просто и естественно, безо всякого намерения напугать. Но Лапа вскрикнула, а Малец ощутил, как душа ушла в пятки.

В черном квадрате входа стоял незнакомец.

Глава третья
Глаза в глаза

Человек этот был невысокий, лет сорока, подтянутый и жилистый, в стандартном сером облачении, какое обычно носят грибники, рыбаки и охотники. Только вместо удочки или ружья в руках у него был длинный деревянный шест из ствола грубо обработанного молодого деревца, отчего незнакомец чем-то напоминал шаолиньского монаха. Мужчина легко крутанул шест, резко отправив его под мышку и за спину, чтобы не мешал, и неторопливо прошел в центр грузовой кабины.

Звук над головой перешел в мерный гул. Свет стал стабильнее и ярче.

– Когда лопасти крутятся, включается генератор, – пояснил человек. – Оттуда и свет.

В подтверждение его слов вибрацию сменил ровный свист рассекаемого воздуха. Трудно было поверить, но мертвый вертолет действительно ожил. Наверняка действовала какая-то аномалия из тех, что были разбросаны по Зоне, как грязные брызги гигантской чернильной кляксы. Редкий случай, когда деформация пространства-времени в Зоне отчуждения имела положительный эффект.

Но хоть Малец и был молодым пытливым ученым, аномалии сейчас его мало интересовали. Он настороженно разглядывал незваного гостя.

– Кто вы? – спросил парень.

– Надо же – это был мой вопрос, – усмехнулся незнакомец. – Но я не стану его задавать, потому что в этом нет смысла. Какая разница – кто вы, кто я, если финал для всех нас одинаков. Самое время вспомнить о том, что все рождаются и подыхают одинаково. Да еще о том, что все, по сути, предопределено. Не мы руководим судьбой, а как раз наоборот. Так что можно расслабиться и поглядеть спокойно, чем все закончится. В философском смысле, конечно.

– Не могу оценить ваши высокоинтеллектуальные выкладки, – проворчал Малец. – Я физик, привык доверять точным расчетам.

– И что тебе показывают твои расчеты?

– Что крути, не крути – нам крышка.

– Вот, а говоришь, не философ.

– Я вас вспомнила, – сказала Лапа. – Вы впереди, с левого края стояли. Когда мы там все, на коленях… Я вас только со спины видела, мельком, но запомнила. У вас еще на спине какой-то черный иероглиф. Наверное, китайский?

– Точно, – улыбнулся человек. – Означает «удача». В идеале его бы золотом на красном написать, но сильно демаскирует. Кстати, можете так меня и звать – Удачник. Друзья прозвали, да так и прилипло. Звучит коряво, зато оптимистично.

– Это Лапа, – парень кивнул в сторону девушки. – А я…

– А ты Малец, – кивнул Удачник. – Еще с грузовика помню. Ты там давеча такую бучу поднял…

– А чего меня хватать без повода, куда-то запихивать? Я просто мимо проезжал, да еще вот с ней… И мотоцикл отобрали, сволочи.

– Мотоцикл – пустое. – Мужчина зевнул. – Это особенно четко понимаешь сейчас, на грани. Самое время подумать о вечном.

– Рано нам о вечном думать, – буркнула студентка.

– О вечном думать никогда не поздно. – Удачник расплылся в улыбке, напоминая Чеширского кота из известной книги. – Особенно в Зоне, где время течет по своим законам.

– А вы, видно, не особо переживаете, что тут оказались? – поинтересовалась Лапа.

– Переживания не имеют смысла. – Он продолжал улыбаться, но теперь улыбка казалась какой-то искусственной, словно застывшей. – Но только психи ходят в Зону исключительно для своего удовольствия. И, кстати, ненадолго. А тот, у кого в Зоне кровный интерес имеется, не может не переживать. Зона терпеть не может тех, кто к ней равнодушен. Люби, ненавидь, а лучше всего – бойся. Страх – самое здоровое чувство в здешних местах. Поверь все еще живому сталкеру.

– Значит, мы с вами теперь как бы в одной лодке, – констатировал Малец.

– Ключевое слово – «как бы», – заметил Удачник. – Ты же понимаешь, к чему все движется? Когда в одной лодке толпа посреди океана и лишь один глоток пресной воды на всех – как думаешь, чем дело кончится?

Улыбка сползла с лица мужчины, в глазах сверкнула сталь. Малец невольно сделал шаг назад, ощутил в ладони рукоять молотка, который сунула ему Лапа. Удачник это заметил, рассмеялся:

– Не суетись, я не собираюсь нападать. По крайней мере, пока.

– А какие гарантии? – мрачно спросил парень.

– А никаких.

Это был новый голос. И новый визитер, тихо вышедший из-за спины Удачника. Последний тихо и быстро ушел в строну, будто от предполагаемого удара. Этот гость был высок, но удивительно нескладен на вид. С маленькой для такого роста головой, некрасивым лицом и странной походкой, он вызывал бы улыбку, если бы не отрезок металлической трубы, который он со скрежетом тащил за собой. Человек явно обладал недюжинной силой, и Удачник, надо думать, признавал это.

– Какие могут быть гарантии, если каждый сам за себя? – продолжил незнакомец с трубой. Он медленно прошел вглубь вертолетного нутра, с отвратительным звуком волоча за собой трубу. Один ее конец был срезан наискось, образуя острие наподобие иглы гигантского шприца. – Но тут не как в шахматах: белые начинают, но не всегда выигрывают. Скорее наоборот.

– Тот, кто начнет первым, первым и подставится. Настроит против себя всех остальных, – кивнул Удачник. – Потому пока все осторожничают. Эй, Краб, не поздно ли ты начал тяжести таскать? Мышцы, может, и накачаешь, но они тебе уже не помогут.

– Очень смешно, – отозвался вновь прибывший. – Особенно когда землерот под тебя копает.

– Кто? – переспросила Лапа, округлив глаза от удивления.

– Ну, землерот… – Краб болезненно поморщился, как делают обычно те, кому приходится описывать труднообъяснимые вещи. – Тварь такая, в земле живет. По сути – одна здоровенная пасть, как дырка в земле или нора, но с зубами.

– Типа норки муравьиного льва? – вставил Малец.

– А? Ну да, вроде того. Только пасть эта не на месте стоит, а перемещается по поверхности – фиг убежишь.

– Как это возможно? – усомнился молодой ученый. – Нора передвигается?

– Хрен его знает как. Да только остановить землерта можно, только воткнув ему в пасть приличных размеров кол. Желательно еще и пошерудить в ней как следует, чтобы свернулся. Потому как, не дай бог, провалишься – мгновенно ногу оттяпает. Так что лучше я трубу поношу, раз тут без оружия оказался.

– Все это здорово, – оглядев незваных гостей, сказал Малец. – Но чего вы сюда приперлись? Вам что, других мест мало?

– А все дороги сейчас ведут сюда, – сказал Удачник. – Думаешь, Каток зря загнал всех в Зону именно с этого направления?

– Не понимаю…

– Это потому, что ты новичок в Зоне, – заметил человек с трубой. Он выпустил из рук свое странное оружие, и то, с грохотом подпрыгнув, упало на металлический пол. – Здесь узкий коридор: справа радиоактивные поля, слева гравитационные ловушки. И узкое горло прохода, посреди которого этот брошенный вертолет. Странно, что ты еще живой, салага.

– Сам удивляюсь.

– Ничего, это ненадолго, – сообщил обладатель трубы.

– Спасибо, успокоил, – отозвался Малец.

– Нас просто гонят вперед. Как скот на бойню, – пояснил Удачник. – По узкому коридорчику между двух плетней. Впереди – эдакий веселый забойщик. И остается только гадать, чем он нас прикончит: пневматическим пистолетом, электрическим разрядом или просто зарежет как свиней. Сейчас и остальные сюда пожалуют. Как только поймут, что к чему.

– Это будет интересная встреча, – оскалился высокий незнакомец. – И, наверное, последняя.

Мужик с трубой, носивший прозвище Краб, оказался прав. К вертолету со всех сторон сползались участники смертельного аттракциона – как зомби, идущие на запах живой крови. Если подумать, они и были живыми мертвецами, разве что с отсрочкой окончательного разложения.

Люди поднимались по рампе, и каждому, несмотря на тесноту, находилось место в обширном грузовом отсеке. Пришедшие стали кучковаться небольшими группками, очевидно, по знакомствам и интересам. Тихо переговаривались, шутили. Кто-то даже ел, вызывая недобрые и завистливые взгляды. Ощутить голод успели все: с момента захвата людьми из ЧВК никто не имел возможности нормально пожрать. Не имевшие еды курили, передавая друг другу сигареты.

Происходящее казалось противоестественным и странным. Эти люди были смертельными врагами друг для друга, каждый знал, что в скором времени ему придется сделать выбор – прикончить ближнего или сдохнуть самому. И в том, какой вариант предпочтет большинство, можно было не сомневаться: все они были прожженными циниками, давно уже продавшими душу мрачному божеству по имени Зона. Многим не раз приходилось ставить на кон собственную жизнь или жизнь другого. Кое-кто имел за душой грехи и посерьезнее. Зона есть Зона – она таила в себе страшные тайны, которые никогда не станут уликами в судебном процессе.

С одного взгляда становилось ясно: каждый из этих «счастливчиков» рассчитывал на победу в предстоящей схватке. И в этом не было ничего личного – одно лишь банальное выживание. В других местах такая постановка вопроса вызвала бы озлобление или взаимную подозрительность. Но только не у тех, кто называл себя сталкерами. По сути дела, данная ситуация для них являлась привычной: смертельная угроза, преодолеть которую можно было, только переступив через труп противника. Разве что противников было сейчас многовато, учитывая цейтнот, в который всех загнали обстоятельства.

Сейчас смертельная схватка всех против всех была как будто «поставлена на паузу». Словно каждый из присутствующих чувствовал: нужно уточнить условия. Одно дело ультиматум под дулами автоматов, и другое – реальность, вставшая перед каждым почти непреодолимой стеной.

Трудно скрываемое напряжение висело в воздухе. Это невозможно было скрыть за сальными шуточками и смешками. Наверное, не только ночлег и желание укрыться от дождя свели столь разных людей под одной крышей – точнее, в одной дюралюминиевой коробке. Все чего-то ждали, наверное, даже не особо представляя, чего именно. Вряд ли отмашки в смысле: «а давайте-ка начнем убивать друг друга». Но какой-то триггер, толчок в ту или иную сторону напрашивался.

– Сползлись, как тараканы на сладкое, – сквозь зубы процедил Малец. – Теперь даже не знаю, где лучше ночь переждать – под дождем или в такой вот приятной компании.

– Смотри! – тихо сказала Лапа, схватив его за руку и кивнув в сторону входа.

По наклонной рампе тяжелым шагом поднимался Носорог. Ученый нервно хмыкнул, сказал с иронией:

– Ты хотела узнать о его состоянии. Как видишь, дядя огурцом, здоров и в хорошей физической форме – снова может убивать и насиловать.

– Дурак, – коротко отозвалась Лапа.

Громила обвел взглядом присутствующих и впился глазами в парня с девушкой. Иронию как ветром сдуло, вместо нее снова пришла тревога. Ребята понимали, что вряд ли этот амбал простит им тот удар молотком и унижение. Но сейчас ничего не произошло – Носорог отвел взгляд и прошел вдоль ряда усталых людей, развалившихся у борта. Кто-то то ли из уважения, то ли из опасения подвинулся, освобождая место. Верзила тяжело уселся, привалился спиной к борту. Тут же к нему подползли двое, навязчиво выражая радость от встречи. В этот момент старый знакомый напомнил Мальцу акулу, вокруг которой неизменно кружат прихлебалы, вроде рыб-прилипал и рыб-лоцманов. Однако выяснять отношения Носорог не спешил, и это еще раз подтвердило предположение о некой молчаливой договоренности: время схватки всех против всех еще не пришло.

Явление здоровяка – как фигуры весомой в прямом и переносном смыслах – послужило, наверное, последней каплей в чаше молчаливого ожидания. На середину кабины неторопливо вышел сухощавый, седой мужик в штанах цвета хаки, потрепанных берцах и столь же затасканной коричневой кожанке, непривычно выделявшейся на фоне более практичного и куда более распространенного околоармейского «камуфляжа». Лицо мужика было изрезано морщинами, и с бескомпромиссной ядреной сигариллой в зубах он чем-то напоминал легендарного ковбоя Мальборо. Седой оглядел с прищуром присутствующих, черканул колесиком потемневшей серебряной «Зиппо», прикурил. И произнес трескучим, но вполне отчетливым голосом:

– Я вижу, все собрались?

– А у тебя, Сухарь, есть что сказать? – насмешливо поинтересовался толстяк с болезненно-багровым лицом.

Удивительно, как человек с такой комплекцией затесался в сталкеры. Вылазки в Зону подразумевали не пешие прогулки с лыжными палками в стиле «скандинавской ходьбы» для жирдяев. Девяносто процентов времени – это ползание на брюхе и стремительный бег от патрулей или мутантов. С другой стороны, имелись и удивительные примеры прямо противоположного свойства: когда неподъемный с виду толстопуз легко делал сальто, недоступное и хорошо тренированным «качкам». В этом смысле подобная внешность, скорее, была преимуществом, так как маскировала истинные возможности ее обладателя.

– А ты, Пузырь, как думал, – отозвался седой. – Я зря чесать языком не привык. В общем, такое дело, мужики. Раз уж получилось, что почти все собрались здесь, надо определиться.

Шум, пробежавший поначалу по рядам слушателей, стих. То ли авторитет у Сухаря был весомый, то ли остальные достаточно прониклись темой и теперь ждали первого «вброса», чтобы ввязаться в спор.

– Я понимаю, что все тут себе на уме. Есть одиночки, а кто-то предпочитает лишь со своими корешами действовать. С этим не спорю, я и сам никогда не рвался в главари, и банды своей у меня нет. Но есть кое-какой опыт, и я так понимаю, он будет побольше, чем у каждого из вас.

– К чему ты клонишь, старый? – подал голос Носорог. – Решил под занавес податься в боссы?

– А может, тебе есть что сказать, Носорог? – поинтересовался Сухарь. – Так давай, говори – я подожду.

– Пусть сначала Сухарь договорит! – мрачно бросил крепкий мордатый парень в мешковатом брезентовом комбинезоне. – Мы тебя слушаем!

– Пусть каждый скажет, – добавил кто-то. – Чем черт не шутит – может, так и решение какое родится…

– Может, и так, – кивнул седой. – Но я вижу только одно решение: объединить усилия. Чтобы мы не болтались, как дерьмо в проруби, на потеху чевэкашникам.

– Я же говорил, – зло усмехнулся Носорог. – Власти ему захотелось.

– Объединиться! – повысил голос старик. – Чтобы вернуться – и ударить по Катку и его выродкам. Взять этого гада за задницу и силой забрать антидот. Если мы пойдем у него на поводу и полезем все глубже и глубже в Зону – мы проиграем и поляжем тут все до единого.

Предложение седого вызвало среди сталкеров оживление. Однако на единодушное одобрение это не было похоже. Первым подал голос Удачник:

– Как ты себе это представляешь, Сухарь? Народ здесь разный и не привык подчиняться, пусть ты даже ходок в Зону авторитетный. Без обид, но против ЧВК с автоматами – мы просто безвольный сброд. Во-первых, у нас нет оружия. Да если бы даже и было… Кто здесь служил в армии?

Поднялось не более пяти рук. Удачник развел руками:

– Вот видишь! Никакое единство нам не поможет. Мы привыкли ползать на брюхе да рыть носом землю в поисках хабара, а не воевать с профессионалами. К тому же те наверняка предусмотрели такой поворот событий.

– Не забывайте, нас отслеживают по изотопному следу, – подал голос Малец. – Увидят у себя на экранчике, что мы толпой ломанулись к Периметру – выкосят пулеметами, да и дело с концом.

– Вот, даже новичок понимает! – кивнул Удачник. – Предложение твое, Сухарь, интересное, но нереализуемое на практике.

Старый сталкер слушал, насупившись, оглядывая остальных исподлобья. Малец даже посочувствовал ему: командовать таким человеческим материалом – дело неблагодарное. Каждый из этих ребят наверняка считал себя знатоком Зоны, умеющим ловко обходить посты и ловушки. Только интерес у большинства был чисто корыстный. Так что настоящих бойцов здесь нашлось бы не так уж и много.

– Хорошо, – с презрительной усмешкой сказал Сухарь. – В принципе, я и не ждал другого. Из вас бойцы – как из говна конфета.

– За себя говори! – запальчиво выкрикнул тощий рыжеволосый дрыщ, которого до этого вообще не было заметно. – Неизвестно еще, кто из нас уцелеет и посмеется последним!

– Тоже верно, Ржавый, – не стал спорить Сухарь. – Но чтобы у этого последнего появился шанс, надо, чтобы он нашел Буку, одолел его и приволок целым или по частям заказчику. То есть Катку. Можно ли это сделать в одиночку?

– А почему бы и нет? – насмешливо спросил Удачник.

– Можешь попытаться, – спокойно сказал седой. – Но мой опыт подсказывает: у группы больше шансов. Кто там врал, что бывал в Гнилом каньоне? Артишок, ты вроде?