Владимир Виноградов
Номер с призраком
Юрий часто бывал в этом городе, примерно раз в квартал, но всегда останавливался в гостинице на площади. А в этот раз все пошло не так, в городе проходили соревнования и все более или менее нормальные гостиницы были заняты. Пришлось долго висеть на телефоне, обзванивая одну за другой оставшиеся восемь. Но свободный номер нашёлся только здесь.
– Есть один номер – сказал усталый женский голос в телефоне, – только восемнадцатый, с зеркалом.
Если бы Юрий был местным то, скорее всего, отказался бы. Но, на тот момент подробности страшного номера были ему далеки, поэтому он оплатил номер на три дня вперёд.
Когда он открыл глаза, в комнате было почти светло, приближался рассвет. Его пронзил животный страх, или инстинкт самосохранения. Было жутко. И хотя он точно знал и видел, что в комнате никого нет, он понимал, что проснулся от взгляда. Знаете, такое бывает у людей, которые однажды были за гранью жизни. Еще бывает у таежников и снайперов.
Юра умирал в детстве, тогда его едва откачали, вот и появилась способность чувствовать взгляд. Еще со школы, с младших классов, стоило, кому то задержать случайный взгляд на нем как по спине пробегал холодок и “шерсть дыбом вставала”. Вот и сейчас, словно некто смотрит, внимательно и осторожно.
Юрий резко вскочил и оглянулся. Комната была пуста, и лишь бледный свет нарождающейся луны создавал таинственный полумрак. Протянув руку, он включил ночник и, краем глаза заметил непонятное движение в зеркале.
Ощущение взгляда пропало, словно некто вышел из комнаты. Юра подошёл к зеркалу, обычное, гостиничное зеркало, без рамы. Просто лист фанеры и лист зеркала, с зажимами. Такие зеркала висят во всех старых гостиницах и кабинетах. Юра заглянул под зеркало, обычная стена, старые обои. Ни проводов, ни гвоздей, ничего. Но он точно видел, что в зеркале кто то промелькнул.
– Отражение! – догадался Юрий – что-то я отстаю от событий, ночью надо спать.
Он прошёл к окну и внимательно осмотрел подоконник, окно и раму. Даже выглянул на улицу. Никого. Город молчал, город спал, на дворе стояла глубокая ночь.
