Владимир Привалов
Как я провел два месяца на полярной станции, убирая Арктику
05.09.2021
Боулинг по-малокармакульски
Длинный рычаг из железной трубы выскользнул из-под неподъемной бочки, и Паша мягко осел на мох. Обессиленно раскинул руки.
– Андрей Болконский лежал на земле и смотрел в ясное небо Аустерлица, – подытожил Павел.
Фото: Карп Ермаченков
Местечко, на первый взгляд, выглядело вполне перспективным: тридцать бочек компактно разместились недалеко от дороги. Бери и кати. Однако в реальности все обстояло иначе. Бочки оказались наполнены закаменевшей, слежавшейся за десятилетия известью.
– Известь мешали с цементом, делали штукатурку на месте, – пояснил Рома.
Наши компетенции дополняют друг друга, всегда можно услышать что-нибудь полезное и интересное.
«Дайте мне точку опоры, и я переверну землю!»
Как насчет обыкновенной старой бочки, вросшей в болото, дружище Архимед? Тем не менее, потихоньку-полегоньку, но мы справляемся. Пара длинных рычагов, уложенные по земле доски-рельсы… Лежбище ржавых бочек медленно пустеет.
Пыхтя, толкаем бочки от себя. Все кочки-подъемы известны уже наперечет. С разгона одна бочка глухо стукается о другую.
«Боулинг по-малокармакульски», – шутим мы.
Уборка территории полярной станции продолжается…
06.09.2021
За водой
После нашего приезда ритм жизни гостеприимных хозяев значительно изменился. А ведь помимо нас на станции сейчас живут и работают еще и строители, возводящие новое модульное здание. Немудрено, что питьевая вода кончается в разы быстрее обычного.
Мы, жадные и охочие до неизведанного, напросились в поездку за водой. Вездеход на гусеничном ходу, видавший виды, – пожалуй, постарше многих из нас – принимает дружную команду волонтеров в кузов.
– Комфорта особого не ждите, – предупреждает Алексей. – И головы… того самого… берегите.
Рыкнув двигателем, выпустив два едких облачка сгоревшей солярки, грозная советская техника рывком двигается с места. Позади подпрыгивает на ухабах бочка на колесах. По трафарету строго прокрашено красным: ВОДА.
Поднимаемся к хребту, с легкостью преодолевая глубокие лужи, переваливаем через гребень и спускаемся в ложбину. Эта локация не видна с уже привычных, обжитых нами мест, и мы озираемся по сторонам. С правой стороны виднеется вдали морской простор. Безжизненным асфальтом темнеют каменистые пустоши – резкий северный ветер выдувает всю органику, и на поверхности выщербленного сланца выживают лишь мхи и лишайники, пятная рыжеватыми, серыми оспинами тело острова. Слева равнодушно взирают на случайных путников морщинистые лики гор, а внизу, посреди болота, неторопливо пробирается к бухте извилистая речушка.
Еще рывок – чудо-вездеход разворачивается и, дернувшись, останавливается. Угольные плоские чешуйки сланца уходят в прозрачную, холодную даже на один только взгляд, неподвижную воду. За озером, через холмистую равнину встают стеной горы. Посреди уступов виднеются прошлогодним приветом снежники, так и не растаявшие за короткое лето.
Фото: Карп Ермаченков
Неприветливая местность пугает своей пустотой. Кажется, здесь не выжить никому живому. Впечатление обманчивое – в озере водятся весьма достойные экземпляры. Не всякое удилище выдержит! У небольшого мыска на быстрой зыби ведет рыбалку стайка птиц, очертаниями напоминающих привычных бакланов. Миг – и пернатый рыбак скрывается в озере, чтобы через полминуты вновь показаться над водой.
Перекинув рукав, Алексей запускает мотопомпу, стоящую на самом урезе воды. Движок затарахтел, перекачивая воду в бочку. На всех картах озеро именуется Святым: вода из него хранится очень долго, оставаясь свежей и вкусной. Неудивительно, что первые поселенцы назвали его таким образом. Поговаривают, на дне озера на поверхность выходит серебряная жила. Так ли это – мне неизвестно, однако вечерами чай идет в охотку, его тянешь и тянешь в себя кружку за кружкой, легкий и невесомый, и все никак не можешь напиться.
А может, все дело не в чае, а в радушных людях, нас окружающих, в долгих разговорах и бесконечных историях между людьми, еще пару недель незнакомых друг с другом? Скорее всего – и то и другое; ведь вкусный чай истории не помеха, а подспорье.
07.09.2021
Пробуждение вышло так себе. На улице протяжно завывал ветер, разгонялся, бился о ветхую стену метеорубки. С изрядной долей иронии свое жилье мы прозвали «тикток-хаусом». Разлепил глаза – сквозь мутное стекло виднелось высокое чистое небо.
Фото: Карп Ермаченков
«Прямо как летом», – мелькнула мысль.
Упрямый ветер не унимался:
«Вставай, вставай, лежебока, – гудело снаружи, – вылезай из теплой берлоги. Ты на Новой Земле, не забыл, часом?»
М-да, лето отменяется. Зябко поведя плечами, укрылся спальником с головой. Вставать не хотелось.
– Двадцатник, – после завтрака пояснил Алексей. – Тут два варианта: или стихнет, или так и продолжится…
«Двадцатник», – это он о скорости ветра, порывы которого достигают двадцати метров в секунду. Стоит выйти на улицу – ветер толкает в грудь, мигом забирается за пазуху, щекочет холодными пальцами. А ведь мог бы быть и «сороковник», и такое возможно. Речь о знаменитой новоземельской боре, делающей условия жизни здесь весьма суровыми. На наше счастье, «сороковник» тут задувает, в основном, зимой и может дуть целую неделю.
А «двадцатник»… Его мы переживем – после пасмурных дождливых дней солнце в радость, а ветру можно показать спину.
09.09.2021
Не покидает двойственность: я на острове, на берегу Баренцева моря – но горизонт обкромсали голые скальные острова, приморский ветер не раздражает рецепторы солью, и грозное море-океан съеживается до размеров мирного озера. Вдыхаемый воздух столь свеж, что кажется стерильным, а любой редкий запах – болотной гнили, соляры из бочки, прелой травы – ощущается остро, ярко.
И на фоне всей этой чистоты – каждодневная возня с мусором. Когда-то, работая кровельщиком, я побывал на городской свалке. Гнетущее, тяжелое воспоминание… Огромные, с пятиэтажный дом, терриконы бытового мусора, по которым елозят туда-сюда многотонные бульдозеры. Смрад такой, что с непривычки дышать можно только ртом. Глаза слезятся, к горлу подступает тошнота. Над свалкой носятся жирные чайки, от гвалта закладывает уши. В окружающий веселый лесок текут ручьи, переливаясь радужными разводами…
Конечно здесь, на Малых Кармакулах, «наш» мусор совсем не такой; он на 98 % состоит из железа. Однако эта противоречивость – чистой природы и ядреного пост-апокалипсиса вокруг – щекочет воображение. Разбирая рукотворные завалы, я почувствовал себя археологом-любителем. Ведь для любого настоящего археолога наткнуться в раскопе на древнюю свалку – большая удача.
Шестеренки, алюминиевые мачты, барокамеры, электрощиты, станки, катки, гусеницы, стойки, аккумуляторы, двигатели. И бочки, бочки, бочки… Старейшая из опознанных – аж 1955 года!..
Так и мы раскапываем-разглядываем следы некогда могучей цивилизации, где на металле не экономили. Цивилизации щедрой, удалой, суровой, жестокой, мужественной. Цивилизации, которая превозмогала, строилась, помогала другим, не жалея себя, держалась на упрямстве, на вере в мечту, на покорности и равнодушии. Цивилизации, которая вдруг истаяла в пару дней, разбросав по 1/6 части суши свои богатства.
Время прошло, дары проржавели, превратились в тлен. Пришел черед волонтеров-археологов.
11.09.2021
«Ждут тебя соседи, белые медведи», – то и дело напевал я под стук колес поезда Санкт-Петербург – Архангельск, направляясь в экспедицию. О белых медведях говорилось много при первом же телефонном разговоре с организаторами из «Чистого севера». Про хищников осторожно расспрашивали друзья и родные – «а как там жить-то?» Про хозяина Арктики неустанно напоминали сотрудники Северного управления по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды. Уже здесь, на берегу, отсняв местность с коптера, фотограф Вера Вакулова на прощание предупредила – в окрестностях станции шесть белых медведей. Глядите в оба! Ну а начальник станции Надежда сказала по-простому: «Ребята, я за вас не отвечаю. А медведь хочет только одного – жрать. Так что думайте сами…»
Кто-то, может, и мечтает о собственноручно сделанной фотографии белого медведя. Зная возможности своей камеры телефона, я предпочитаю медвежий силуэт на жилете «Чистой Арктики». Фото- и видеоисторий сотрудников о зимнем разгуле «хомяков» – так на станции именуют мишек – хватает. Один рассказ, как медведь забрался на склад и сожрал все запасы шоколада (ничто другое его не впечатлило, заметьте!), чего стоит.
Привалов Владимир. Фото: Карп Ермаченков
Однако и с этими страшилками можно жить. Прогуливаясь по берегу, увидел в траве черное продолговатое тело. По привычке замер с поднятой ногой. «Змея! Гадюка!» В этом году из-за жары у нас в лесах как никогда много гадюк. А вот здесь змей нет – мнимая гадюка оказалась обрезком кабеля. А еще на Малых Кармакулах нет клещей, комаров, гнуса. Волков тоже нет. Правда, есть бешеные песцы – но об этом расскажу позже)
А первого медведя я увидел в бинокль, на соседнем острове. Начало экспедиции сопровождалось крайне низкой видимостью, туманом и моросью, но белое пятно на темных скалах не могло не заинтересовать.
«Хомяк, – уверенно определил Алексей. – Сожрал кого-то, вот и лежит. Теперь неделю будет отлеживаться».
Так оно и случилось. Позже я разглядывал этого медведя, разгуливающего по берегу. А еще через пару дней долго провожал взглядом идущих по высокому берегу медведицу с уже довольно крупным медвежонком. Добравшись до мелководной речушки, мамаша плюхнулась в воду и через пару мгновений выбралась на берег. Медвежонок вертел головой, нюхал воздух и в речку лезть отказывался. Однако мать терпеливо ждала на другом берегу, и молодому медведю ничего не оставалось, как преодолеть водную преграду. Вместе они двинулись дальше. Радовало, что парочка удалялась от станции, а не приближалась.
Надеюсь, разглядывать белых медведей мне и дальше доведется только в бинокль. А то знаете… Ну его на фиг.
Отступление второе
Заполнял в свободной форме анкету от организаторов проекта. Получилось информативно, поэтому решил выложить и в дневнике. А уж интересно получилось или нет – это решать вам)
О себе… как узнали о проекте… почему решили поучаствовать?
Владимир Привалов, 40 лет, писатель-фантаст. Давно интересуюсь проблемами экологии, освоения Севера, истории России. По образованию психолог. Мои «места силы» – леса и луга, звериные тропы, извилистые берега озер, бескрайние морские пляжи.
Последнее время вел, в основном, кабинетный образ жизни, постоянно работая над текстами. За это время вышли в свет четыре книги из фэнтези-цикла «Хозяин гор». Когда появилось непреодолимое желание устроить мощную встряску организму, получить новый опыт и побывать там, где никогда доселе не был – на глаза попалось объявление на Гудсерфинге о срочном наборе волонтеров для поездки на Новую Землю. Прямое попадание, в яблочко! То, что нужно! Связался с организаторами, прошел конкурсный отбор – и теперь я здесь.
Какие цели ставите… что эта экспедиция для вас?
Итогом поездки вижу не только чистый берег Малых Кармакул – что бесценно, но и художественное исследование эковолонтерства, экологического сознания, путей развития русской цивилизации на примере освоения Новой Земли. Тоже своего рода личный вызов – ничего подобного я раньше не писал. Это безумно интересно!
Еще перед поездкой в записной книжке я обозначил для себя тезис: «Россия смотрит в Северный Ледовитый океан как в зеркало, чтобы получше разглядеть себя». Теперь я в Арктике в том числе и для того, чтобы подтвердить или опровергнуть эту мысль.
Как повседневная жизнь связана с экологией?
Главный герой книги «Юнцам тут не место» Макс Гречка изо всех сил бьется, чтобы в новом мире выстроить устойчивое общество, разумно используя возможности окружающей среды. Свои многолетние размышления о тупиковости хищнического отношения к нашей планете я ненавязчиво, без фанатичной упертости, изложил на страницах фантастического романа. Одну из сцен книги мои товарищи-волонтеры, сами того не зная, воспроизвели почти дословно – я был изумлен и обрадован до глубины души. Так проявляется родство интересов. Случаются же в жизни такие открытия!
Слоган проекта «Чистая Арктика» – «Для людей с характером». Расскажите, почему это точно про вас.
Про мой характер мне известно немного. Но уж бесхарактерным меня не назовешь. Чему я научился – это помогать тем, кто нуждается в помощи, и не чураться просить поддержки тогда, когда она требуется мне самому. Арктика – это как раз этот случай. Здесь важны усилия всей команды, всего коллектива. Мужественные одиночки здесь не задерживаются)
14.09.2021
Живая природа на Малых Кармакулах довольна молчалива. В безветрие, когда не тарахтит дизель, раздается возмущенное кряканье диких гусей, пасущихся на склоне неподалеку, посвист и чириканье трясогузок, пронзительный крик пролетающей чайки.
Самые громогласные животные здесь – собаки. И то по малолетству, ведь на привязи их никто не держит, и ночью они не заливаются бестолковым лаем подобно своим цепным деревенским собратьям. Нынешнее потомство еще в игривом щенячьем возрасте. С прежними четвероногими друзьями случилась беда – заразились бешенством от песцов.
«В «Сталкере», в игрушке, собак видели? Глаза бешеные, бросаются, слюни кровавые летят во все стороны? Вот и здесь так же. Только не лысые…» – пытается шутить Алексей. За грубоватым юмором скрывается настоящая трагедия – собак пришлось пристрелить. Тяжко. Еще недавно тыкались в ладонь слюнявыми ласковыми кутятами, а теперь… Уцелел лишь один Тайсон, молчаливый серьезный черно-белый кобель, играющий в это время любовь на стороне.
Без собаки на Севере никуда – лучшей сигнализации, чем голосистая собачка, еще никто не придумал. Сколько видео пересмотрено, где собаки самозабвенно обгавкивают белого хозяина Арктики, заявившегося полярной ночью, бесстрашно прикусывают «хомяка» за толстый зад?
Нынешняя собачья «банда» – крайне любопытна, непоседлива, игрива. Собаки абсолютно не агрессивны, дружелюбны. Стоит скинуть рабочую перчатку на землю – глядь, а ее уже уволокли, рвут на части. Выдернешь бочку из трясины, перевернешь, дабы вытряхнуть скопившийся сор – а хвостатые инспекторы тут как тут. Нюхают, ворошат кучи.
Александр обнаружил дикий чабрец, поставил на камень кружку кофе. Сделал пару снимков, протянул руку – а чашка уже пуста, рядом щерится во всю пасть рыжий бандит, крутит хвостом.
А вот о том, есть ли на станции кошачьи, прижились ли они здесь или нет, вы узнаете как-нибудь в следующий раз.
15.09.2021
Поздний вечер, за окном уже давно темень. Сижу в рабочем кабинете в здании станции, тружусь над очередной книгой. В книге жаркая пустыня, дивный восток, зной, город посреди огромного оазиса… А вот в реальности все немного иначе. Пол слегка вибрирует, стол ощутимо потряхивает. За двойной рамой слышно: задувает, и задувает серьезно. Кофе в чашке расходится волнами, словно в дешевом голливудском триллере про землетрясение.
В общежитии тем временем идет обычная жизнь. За стенкой работает телевизор, рядом принимают душ… Ну и я спокоен; раз никто из местных не бегает по коридору с криком: «Все пропало, мы все умрем!» – все в порядке. Здание станции не поднимет, как фургончик юной Элли с Тотошкой, и не унесет в Изумрудный город. Ага, я очень-очень в это надеюсь.
21.09.2021
Сегодня прошел месяц с тех пор, как многие из нас, волонтеров проекта «Мир вокруг», покинули дом, чтобы сесть на поезд и направиться в Архангельск. Многое тогда для нас оставалось неясным – в первую очередь, вопросы быта: где жить, как питаться… Но основная цель была очевидной изначально – убирать Арктику от многолетнего мусора.
Сейчас, когда прошел первый задор, когда мы уже малость пообвыклись, а многие процессы уборки отлажены – можно подводить первые итоги.
Территория полярной станции Малые Кармакулы находится на возвышении, вокруг которого пролегает несколько дорог, наезженных вездеходами. Поскольку организаторы любезно предоставили нам самим право принимать решение (а по-другому и никак: на месте виднее), то мы решили опереться именно на эти дороги, дабы по ним и эвакуировать собранный мусор в дальнейшем.
Первым делом мы выбрали довольно обширное (по местным меркам) поле – ложбину между двумя возвышенностями. Ложбина оказалась заболоченной, и нам пришлось хорошенько поработать ломами, чтобы выдрать бочки и прочий мусор из топи. Достали не все: остались тяжеленные детали механизмов, двигатели, к которым вручную не подступиться. Это – дело следующей экспедиции в будущую навигацию. Отмечаем места на карте и двигаемся дальше.
Фото: Карп Ермаченков
Следующая локация выглядела перспективно: бочки компактно разбросаны недалеко друг от друга. Некоторые из них в ямах с водой – но подумаешь, это мы проходили… Так мы и подумали, с эдаким превосходством уже опытных «уборщиков Арктики», приступая к следующему этапу.
Наивные!
Бочки таили сюрприз: они оказались наполнены известью. Закаменевшей, набравшей влаги за те десятилетия, что дожидались нас… Используя смекалку, русский мат и плечо длинного рычага из толстенной трубы, мы-таки добились своего.
Дорога вдоль холма повернула, подбираясь ближе к жилым и производственным постройкам. Вслед за ней переместились и мы. Сразу же стало больше бытового, мелкого, «несолидного» мусора. Хотелось оставить это грязное местечко и добраться до уже знакомых бочек: там ведь сразу видно, что мы делом занимаемся, не то, что здесь… Однако самые сознательные наши товарищи своим личным примером показали остальным верную дорогу) Две бытовые свалки и расплющенная новоземельской борой (ветром 30–40 метров в секунду) жестяная кровля были разобраны и утилизированы (перемещены в мягкие контейнеры).
Сейчас мы приступили к самому объемному скоплению железного лома. Оно расположено крайне неудобно, вдоль береговой линии. Сюда когда-то как будто бульдозером сгребли и старые механизмы, и обгоревшие стены построек, и многочисленные бочки. Берег крутой, тащить все приходится вверх по склону. Здесь, похоже, мы и встретим окончание экспедиции…
23.09.2021
Северное сияние
Прощальным приветом суетного дня на тускнеющем небосводе повисли легкими росчерками перышки облачков. Притихли горные громады, кутаясь во тьму, засыпая под протяжную колыбельную озябшей круглой луны. Песнь слышна в завывании ветра, в сонном бормотании океана.
Любопытные звездочки приникли к замочным скважинам; одним глазком они подглядывают вниз, любуются…
Фото: Карп Ермаченков
Снежная королева крутит волшебный калейдоскоп, светит колдовским фонариком, посылая во все края непреложную весть – зима скоро! – и завевается-завивается небесной поземкой северное сияние.
25.10.2021
«Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет», —
невольно всплыли в голове пушкинские строчки. Припомнился красочный разворот детской книжки: глубокая синяя вода, белые барашки на волнах, голубое небо…
Шальной ветер-сказочник обещал веселую сказку с самого рассвета: буянил, гудел, бился в старые стены. Сквозь сон слышится скороговорка дежурного в соседней комнате – по рации передают сводку. Я даже не вслушиваюсь – слоисто-кучевые… видимость… и цифры-цифры-цифры – метеомантра действует на меня гипнотизирующе.
Павел, однако, выудил главное:
– Порывы до двадцати пяти… Еще немного – и на завтрак рискуем не добраться…
Стоило выйти на улицу – ветрище рванулся, принялся обниматься, трясти за плечи, вышибать слезу, словно подгулявший знакомец.
«Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет», —
пенные валы обычно виднеются вдалеке, за цепью островов. Сейчас ветер дует от берега – и вся бухта в белой кипени. А вот стихотворного кораблика нет – «Михаил Сомов» ушел давненько, а "Профессор Молчанов" выйдет за нами, согласно последним данным, только двадцатого октября.
После завтрака ветер утих. А когда мы хорошенько разогрелись, вытаскивая ржавое железо из переплетения бетона, обугленных толстенных балок и камней, и вовсе прекратился. Яркое солнце бликует, отражается от морской глади, ласкает обросшее лицо.
Благодать!
Потянуло на образность. Длиннющий вездеходный трак уполовиненным знаком бесконечности оплел бочки, скрылся в земле. Словно сытый змей, охраняющий свои сокровища… Оборачиваюсь. Товарищи снуют среди торчащих балок, раскачивают ломами, выламывают листы железа, выдирают бочки. Красные шапки то появляются над косогором, то пропадают.
«Точно – как гномы в сокровищнице дракона Смауга. И бочкам в «Хоббите…» тоже место нашлось…»
Выкатываю последнюю, сгнившую уже наполовину, ржавую бочку из полосы прибоя. Крохотулечный – меньше двух метров – галечный пляжик посреди обломков черного сланца очищен. Бросаю под пятую точку рабочие перчатки, опускаюсь, приваливаюсь спиной к камню…
Волна накатывает, отступает, шелестит. Солнце греет… Шуршат над головой сухие листья пальмы, слегка раскачивается гамак в теплом океанском бризе, щекочет ноздри терпкий запах пина колады… Стоп-стоп! Какие пальмы? Какая, на хрен, пина колада? Не спать!
Встряхиваюсь, встаю. На ровный участок из береговых камней уже вытащено немало бочек. Нужно катить их к точке сбора. Оглядываю приглянувшийся пляж.
«Ну вот, теперь у нас свое Майами появился… – слышу хмыканье Паши сверху. – Эдак мы здесь и загорим…»
Здорово будет сюда после обеда прийти, с книжкой…
Начинаем катать бочки – до обеда еще есть время. А вот потом можно и позагорать…
Майами не получился. Ветер всего лишь взял паузу на размышление. Подумал-подумал, поменял направление и принялся задувать с новой силой. Переодевшись и натянув капюшон, спешу на обед. Ветер-хулиган бежит сзади, отвешивает пинка пониже спины:
«Майами?.. Пина колада?.. Чеши давай, писатель… Борщ стынет».
