Владимир Мищенко
Несколько дней из жизни дона Хуана Родригеса Педро, благородного кабальеро
– Оставьте скотину, а сами проваливайте прочь! Завтра с рассветом можете возвращаться назад. Нас здесь уже не будет. – Сказал сержант, когда коров и лошадей подогнали к самим воротам. Когда всадники ускакали, скотину быстренько загнали вовнутрь. Ночью, дождавшись, когда облака закроют луну, открылись ворота, и десяток всадников, обмотав тряпками копыта лошадей и коров, погнали стадо по недавно пройденной дороге. Часа через два, увидев сигнал факелом, неслышно проскользнули через ворота и остальные всадники. Не слышно за ними устремились и ещё несколько теней. Соединившись, отряд спокойно, но поторапливаясь, двинулся в сторону пещеры. Рассветало.
– Капитан! Я вижу пыль. Погоня!
– Медуза им в глотку! Канальи! Быстро гоните скот по этой тропе. Три тысячи чертей! У нас меньше десятка топоров, да и то каменных. Быстрее, канальи!
Случилось так, что, не знаю к добру или к худу, смотря с чьей точки зрения смотреть, но эта тропа вела в деревню, недавно в спешке покинутая селянами. Буквально недавно охотники-следопыты обследовали горы, и, успокоенные, дали добро на возвращение в деревню. Большой обоз из телег и коров двинулся по направлению к деревне. Вооружённые селяне охраняли обоз.
Подойдя к селению, воины капитана слегка опешили и даже испугались, но и в этом селении было подозрительно тихо. Да и дороги назад уже не было. Ворота также были не заперты. Забаррикадировавшись, они приготовились к обороне. И вот наступило время “ч“. Буквально напротив ворот возвращающиеся крестьяне столкнулись лоб в лоб с преследователями. После небольшой паузы с криком и боевым кличем, они бросились друг на друга. Закипела смертельная сеча, где каждый был прав, защищая своё добро и свои семьи. Поэтому они бились беспощадно и до конца. Воинам капитана оставалось только молча наблюдать за сражением сквозь щели забора. Всё имеет предел. Закончилась и битва. На поле боя осталось лишь трое израненных воинов из числа местных сельчан, так как на их стороне сражались и женщины.
– Ничего себе прогулялись. По коням! За мной! – Прокричал капитан.
Ворота распахнулись, и отряд выехал за ворота. Оставшиеся селяне в ужасе смотрели на внезапно появившихся врагов. После минутного замешательства все женщины, включая девушек, схватили кто копья, кто сабли.
– Спокойно! – Прокричал капитан, останавливая своего коня. – Мы не будем вас убивать. Мы не возьмём вас в качестве рабов. Мы торопимся, поэтому вы дадите нам десяток коров. Лошадей мы поймаем сами. Вон их, сколько теперь бегает без хозяев. А с утра вы сможете вернуться в свои дома. На рассвете мы уйдём. Да, и приготовьте нам поесть сейчас и на утро. Как поедим, так и уедем. Вопросы есть?
Короче, вопрос был решён положительно. Утром, плотно поев, и, привязав к седлу ещё по одной сменной лошади, всадники погнали своё стадо в сторону пещеры. Возвращаться в сторону уже однажды завоёванной деревни они не стали. Ведь те не дураки и оставили часть воинов для защиты семей. Зачем рисковать жизнью, если у тебя и так всего в преизбытке. Радуясь жизни, военной удаче они вскоре приехали к пещере. Оставив коров пастись на полянке у озера, воины напоили и загнали в пещеру лошадей. Развели костёр и начали готовить заранее забитых кур, оставляя коров на потом, как ходячий обед. Объевшись, лениво побрели купаться на озеро. В воде уже привычно плескалась и жевало своё “сено“ водяная корова. Все в изнеможении разлеглись на травке, подставляя под солнце свои мускулистые крутые тела. Капитан встал, чтобы отойти в сторонку и облегчить душу, которая находилась у него прямо под мочевым пузырём, и застыл.
– Три тысячи чертей! Полундра! – Закричал капитан, забыв, что он никогда не был пиратом. По крайней мере, пока. – Успеем! Вперёд!
Все вскочили. По дороге от города огромными прыжками неслось чудовище. Это был тот недобитый, не подорванный монстр. В панике все бросились к пещере. Успели. Совсем рядом раздался устрашающий рёв. Потом все затихло. Затихли даже ветер и птицы. Резко стемнело, будто огромная чёрная грозовая туча накрыла всё небо. Раздался нечеловеческий крик ужаса и боли. И всё вновь стихло.
