Владимир Марков-Бабкин
Император из двух времен
А системы кондиционирования нашего нового кадрового приобретения – американского инженера Уиллиса Кэрриера – пока в наших покоях не установлены. Я дал указание господину Кэрриеру обеспечить комфортной атмосферой в первую очередь залы моего Ситуационного центра. От ясности мыслей моих офицеров зависит куда больше, чем может подумать обыватель. Мы же с Машей подождем. Тем более что господин Кэрриер никуда от нас не денется. Он и ромейское подданство уже принял, и ключевых сотрудников перевез из США в Константинополь, и, главное, получил настолько ошеломительный портфель заказов, что я давно не видел такого ошалелого выражения глаз у бизнесмена. Как там говорил Карл Маркс? Буржуазия за триста процентов прибыли пойдет на любое преступление? Так господину изобретателю кондиционера и убивать никого не придется. Более того, я ему дал деньги, большие льготы, выделил площадку под завод и обеспечил всем необходимым для технического развития и бурного роста.
Ну и что, что кондиционер сейчас размером с большущий сарай? Перспективность данного направления я знал прекрасно и отлично понимал, какие барыши и технические выгоды мы получим. Мы и лично я. Ведь мне прямо или через подставных лиц принадлежит сорок процентов акций концерна «Ромейские кондиционеры Кэрриера». А заводов и торговых фирм концерна РКК появится вскоре великое множество. И не только в Ромее и в России, но и в Италии, да и в прочих Германиях. Уж светлейший князь Владимир Волконской вместе с графом Жилиным сумеют развернуться во всю мощь в Европе. Да и в Америке. Зря, что ли, эти уважаемые пройдохи управляют моими теневыми финансами, сидя в своей Италии? А денег мне надо просто потрясающе много.
Невообразимо.
Мне ещё индустриализацию Империи проводить. Она, конечно, уже идет полным ходом, но сделать-то надо намного, намного больше. Заводы, электростанции, пути сообщения, каналы, новые города…
А я не Советская власть. Мне аккумулировать средства на инфраструктурные проекты намного сложнее, да и бюджетообразующего экспорта нефти и газа, как в Российской Федерации, у меня тоже пока нет. Да и экспорт зерна у нас практически остановлен, ведь мы создаем запасы для обеспечения продовольствием населения в предстоящие голодные годы. Создаём запасы и полным ходом строим хранилища, элеваторы и прочую инфраструктуру, а это требует денег. Даже импортируем сейчас продовольствие для Ромеи из Румынии и Болгарии. Тоже не бесплатно. Вот и приходится как-то крутиться.
И таких инвестиций в будущее, как в концерн РКК, у меня множество. По всему миру в деле у меня крутятся миллиарды долларов. И не тех фантиков в виде резаной зеленой бумаги, которые назывались баксами в моем будущем, а настоящих, полновесных, обеспеченных золотом, долларов США, стоивших в шестнадцать раз дороже, чем в моём в 2015 году.
Мы инвестируем. Покупаем технологии и мозги. Строим заводы. Выкупаем через подставные прокладки доли в различных перспективных проектах и берем в концессию месторождения. Я даже велел потихоньку начать скупку урана.
Помимо военно-государственного управленческого Ситуационного центра у меня работала и Комиссия перспективных направлений – мозговой центр экономического и технического развития Империи во главе с Семеновым-Тян-Шанским Вениамином Петровичем. Создается и Союзплан Новоримского экономического сообщества. Будем оптимизировать стратегические заказы на наших союзных мощностях.
Так что всё, как говорится, отдано на откуп слепой стихии рынка.
Шутка. Нет у меня денег на все эти благоглупости. И времени у меня нет. Эффективность развития государства встала во главу угла. Впереди – война. А война это, как известно, война.
Кстати, надо будет потом другому князю Волконскому, который Петр, дать команду перетереть со Святым Престолом возможность установки наших систем кондиционирования в Ватикане. Думаю, что Бенедикт XV уважит. Он интриган ещё тот и, конечно, что-то захочет взамен. Пришлет опять камерленго Святого Престола кардинала Аугусто Силия про что-нибудь поторговаться. Разумеется, не по теологическим вопросам будет стрелка. Кардинал Силий по такой фигне не путешествует в чужие страны, для этого другие кардиналы имеются. Банк Ватикана есть Банк Ватикана. Что ж, это большой бизнес, тут без взаимных уступок и выгоды ничего не бывает. Однако установка кондиционера в самом соборе Святого Петра будет хорошей рекламой и подстегнет развитие нашего собственного бизнеса. Да и, вообще, сам вопрос установки таких систем приятного воздуха даст нашему ГРУ возможность попасть во множество интересных и вкусных мест по всему миру. Правительственные учреждения, банки, торговые центры и прочие небоскребы с предприятиями, в том числе и военными. А уж действовать через подставных лиц наши ребята научились прекрасно.
Как по заказу у моего уха прожужжал комар. Взмахом руки отгоняю проклятую тварь от любимой женщины. Вот же зараза…
Конечно, мы применяли существующие методики защиты, в виде аромомасел, а маленькая жаровня источала легкий дымок валерианы, отгоняя комаров, но стопроцентной гарантии народные средства тоже не давали. Не будем же мы смазываться в постели маслом и жевать чеснок, правда?
Я кутаю любимую, стараясь прикрыть её от насекомых. Пусть даже мне эта проклятая простыня и мешает любоваться её молодым гибким телом.
Да, жизнь на Острове имеет свои недостатки. Впрочем, в Подмосковье, в нашем имении Марфино, сейчас ничуть не лучше. Только прохладнее слегка. Да, там бы мы вот так не полежали под простынкой на улице. Сводки погоды говорят о похолодании в Москве. Что ж, я в Первопрестольной порой видел снег даже в июле.
Ловлю себя на схожести слов «простынка» и «простыть». Да, так бы и было.
Жизнь на Острове имеет свои преимущества. Определённо.
Вновь интересный женский вопрос:
– А ты мне ведь не скажешь, за кого я вышла замуж в твоей истории?
Улыбаюсь.
– Я не помню.
Усмешка.
– Врешь.
Кивок.
– Вру.
Вздох, в котором слышится умиротворение.
– Ну, и правильно. Ври дальше. У меня есть только ты.
Женщины. Логика ваша мне порой непонятна. Прижимаю императрицу к себе.
– Как и только ты есть у меня самого, радость моя.
Но Маша долго спокойно лежать сегодня не может, и червь любопытства заставляет её задавать самые разнообразнейшие вопросы.
– Любимый, а какая она, Москва твоего времени?
В голосе зазвучала мечта, и я не мог разочаровать жену.
– О, она прекрасна! Огромный город. Миллионы автомобилей, яркие огни экранов реклам, высотки и небоскребы, повсюду парки, бульвары, проспекты. Гуляющая публика. Всюду музыка.
Она вновь пытливо взглянула на меня.
– Миллионы авто? Сколько же людей жило в твоей Москве?
Смеюсь.
– У подавляющего большинства москвичей был личный автомобиль. А то и два. Впрочем, было много и приезжих. Что касается численности населения, то официально было около 12,5 миллионов, но неофициальные источники утверждали, что, судя по объему потребления продуктов в магазинах, единовременно в Москве находилось порядка 20–25 миллионов человек, а в целом Первопрестольная, ее пригороды и города-спутники насчитывали в общей сложности порядка сорока миллионов жителей. Плюс ежедневно приезжающие на работу из соседних губерний. А таких тоже миллионы. Каждый день. Только для того, чтобы перевозить такую прорву народу, городу требовалось порядка трех сотен станций подземного метрополитена, плюс наземные поезда. Метро строилось беспрерывно, с десяток станций открывалось каждый год, а метропоезда ходили с интервалом в одну минуту.
Маша пораженно спросила:
– Москва была намного больше Рима?
– Ну, трудно сказать, я не сравнивал. Раз в пять больше. А может, и в десять.
– Обалдеть!
Жена вновь улеглась мне на плечо.
Да, уж, нахваталась императрица словечек от меня.
– Нарисуешь мне свою Москву?
Киваю.
– Да, солнышко. Нарисую. И мы с тобой её построим. Ещё лучшую, чем она была в моей памяти. И всю нашу Империю. Намного лучше, чем была у меня. Мы же не допустим ужасов моей истории здесь, верно?
– Да, любимый. Не допустим. Для этого мы тут и правим…
Уже через минуту Маша мирно спала. Спи, любимая. Счастье моё.
Что мне сейчас все войны, интриги и проблемы? Все заговоры, грядущие олимпиады и великий голод? Что мне нынешняя Москва, перешагнувшая рубеж в два миллиона человек, и моя Империя, где уже пошел счет на третью сотню миллионов? Империя, в которой прирост населения достиг цифры в пять миллионов человек в год, и всех надо было чем-то кормить, одевать, обувать и спать укладывать? Учить, лечить и давать возможность развиваться? Что мне Новоримский Союз, раскинувшийся от Средиземноморья до Тихого океана, с общим населением в триста тридцать миллионов, желающих вцепиться в глотку всем, в том числе и друг другу? Что мне кайзер Германии, король Британии, император Франции и даже мой царственный тесть – император Римской империи? Что мне война в Румынии и Афганистане? Волнения в Туркестане или в тех же Египте с Ирландией? Конфликт с Норвегией? Что мне Монголия или земельная реформа в России? Что мне вечные проблемы с финансами и с запасами концерна «Закрома Родины»? Тем более что мне Тесла с Циолковским?
Все это завтра.
Я дома. Я обнимаю мою любимую женщину.
Между нами больше нет никаких тайн. Больше нет ста лет напряжения. Мы объяснились. И не убили друг друга при этом.
Это главное.
Было непросто. Но больше нет тайн между нами. Моя душа спокойна.
Я – пришелец. Я – попаданец. Император из будущего. Император из двух времен. И ты, счастье мое, теперь это знаешь. И ты приняла это. Возможно, я теперь даже перестану болтать, метаясь по подушке во сне, просыпаясь в ужасе и в холодном поту, так боясь разоблачения.
И, надеюсь, тебе не придется впредь ночью, резко просыпаясь, горячо прижимать меня к себе, согревая теплом своей любви, успокаивая мою отчаянную дрожь, гоня терзающие мою душу страхи и постоянные кровавые кошмары.
Хотя нет, от тепла твоей любви я не откажусь никогда.
Спи моё солнышко. Люблю тебя.
Ты лучшая жена на свете. Я счастлив с тобой.
Спасибо, что ты у меня есть и ты такая, какая есть.
Глава 2
Император, курящий «Герцеговину Флор»
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. ОСТРОВ ХРИСТА. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. 3 июня 1919 года
Сладкие звуки стихли в ночи. Ольга Николаевна лишь вздохнула завистливо. Что ж, нынешняя императрица Мария не стеснялась выражать свои чувства в ночное время, как, пожалуй, это и подобает настоящей итальянке. Нет, конечно, Маша уже два года как русская, но горячая средиземноморская натура принцессы Иоланды Савойской никуда не делась.
Равно как и почти ежедневное пение на балконе демонстрировало не только её, надо признать, прекрасный голос, но и весь её внутренний огонь.
И как возможно такое сочетание в одном человеке? Пламенная страсть в любви и ледяной холод в интригах, жгучесть порывистой натуры и тонкий терпеливый расчет, когда Мария ждала месяцами или даже годами, ожидая благоприятного момента для нанесения рокового удара?
Да, уж. Рим. Вечный город. Тысячелетний Савойский дом. И Ватикан по соседству. Старая изощренная школа интриг и коварства.
Ольга потянулась за чашкой травяного чая. Уже порядком округлившийся живот мешал ей, но она терпеливо сносила неудобства. Главное выносить и родить Каролю здорового наследника престола, остальное уже не так важно. Разве не в этом состоит долг королевы Румынии?
А дела в Румынии шли не так уж и хорошо. Равно как и у её царственного мужа Кароля II.
Конечно, Трансильванская война шла своим чередом. Румынская армия и «войска добровольцев» наступали. Но удастся ли переломить ситуацию в самом Бухаресте? Ведь в столице Румынии далеко не все были за Кароля. Несколько раз страна была на грани государственного переворота. В последний, как надеялась Ольга, раз, Кароля и его (и её) корону спасло только срочное прибытие в Бухарест самого дяди Миши. Со всеми средствами усиления.
Огромный дирижабль в небе, дюжина бомбардировщиков, полторы сотни единиц бронетехники на главной площади Бухареста из числа «Её Собственного автобронедивизиона королевы Ольги», обозначающие её статус и, главное, отношение к ней самого императора Михаила Второго. Который, если что, то…
Да, дядя Миша ей обещал, что всё будет хорошо, а дядя Миша слов на ветер, как всем известно, никогда не бросает, но всё же…
Оленька вздохнула.
Дядя Миша. Даже не знаешь, как к нему относиться. С одной стороны, он взошел на престол вместо папа́, чем, мягко говоря, значительно осложнил жизнь дочерям уже бывшего монарха, превратив их в презренных парий среди членов великих Домов. Но, с другой стороны, он сделал для России многое из того, что оказалось не по силам его старшему брату. Завоевал Проливы и Ромею, победоносно завершил войну и сделал многое другое. Ввел в России Конституцию и передал формирование правительства новой Госдуме. Да и самим дочерям старшего брата он постарался не портить жизнь, сохранив за каждой миллионное приданое и демонстрируя всячески своё расположение. И её лично, и сестры Танечки венценосные свадьбы случились именно потому, что августейший дядюшка надавил на монархов Румынии и Сербии, четко привязав свою неоценимую помощь к этим бракам.
Да так привязал, что Каролю и Александру пришлось смириться, осознанно пойдя на риск гемофилии.
Ольга вздрогнула.
Господи Боже, как же страшно! Носить под сердцем первенца и каждый раз с ужасом просыпаться от одной мысли, что твой ребёнок получит такое же наказание, как и твой собственный брат Алёшенька.
За что её семье такое наказание?!
Во всём виновата царственная бабка – британская королева Виктория и её гнилое семя. Так шептались в высшем свете и в королевских домах Европы.
Оля знала, с каким ужасом ждет рождения малыша Кароль II. И с какой надеждой ждут этого несчастья его враги.
Дядя Миша заверяет её, что всё будет хорошо, но ему-то откуда это знать?
Она вздохнула. Как ей одиноко здесь, на Острове. Но в Бухаресте было ещё хуже. Особенно первые месяцы, пока они с Каролем наконец-то не поговорили по душам. Но Кароль сейчас там, а она здесь. И муж её опять ходит по краю пропасти.
Папа́ и мама́ не пустили ни в Сербию, ни в Румынию. Так и сидят в своем Монако. И тут, как была уверена Ольга, без дяди Миши не обошлось, слишком уж много неприятностей мама́ ему доставила своими разговорами о правах на престол. Да так много болтала об этом, что, когда терпеливый дядюшка заболел «американкой» и реальная власть перешла к императрице Марии, пришлось родителям, двум младшим сестрам и двум братьям спешно покинуть Ромею, буквально бежать на подводной лодке, а затем на греческом самолете перелететь на Кипр. Правильно ли они поступили? Бог весть.
Но Ольга знала, что это не просто суета. Мама была готова к перевороту. И стремилась его возглавить. Бывшая принцесса Иоланда Савойская была против этого. Решительно.
И Ольга тогда очень боялась, что эти события повлияют на их с Танечкой будущие браки, тем более что императрица Мария почти месяц правила Единством единолично, не испытывая при этом к ним никаких теплых чувств. Но Богородица миловала, новая царица не стала им портить жизнь, а выздоровевший от «американки» дядя Миша надавил на Румынию с Сербией. Как и на Болгарию, царицей которой стала сестра нынешней государыни Мафальда Савойская.
А мама́ пишет письма. Бегство не только не остудило её жгучее желание «вернуть трон в семью», но и подхлестнуло к новым интригам. Чаще всего к абсолютно глупым и опасным интригам, в которые она пытается втянуть и саму Ольгу, и её сестру Татьяну. Читая эти письма, Оленька прекрасно понимала настроения папа́, хотя ей и не нравилось, что он стал завсегдатаем казино в Монте-Карло.
Фактически новости о семье Оля узнавала только из писем младшей Анастасии, которая часто писала сестрам, рассказывая новости, делясь переживаниями, описывая жизнь Алексея и их младшего брата Николая. Сестра Мария ей из Бирмы писала редко, явно обживаясь в новой стране.
Да, вот так судьба разбросала бывшую августейшую семью по всему миру.
И судьба теперь не только в их руках. Хотя кто знает, как сложилась бы их жизнь, если бы папа́ остался на троне?
ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА
ИЗ СООБЩЕНИЯ ТЕЛЕГРАФНОГО АГЕНТСТВА РОССИИ И РОМЕИ (ТАРР). 3 июня 1919 года
Из Мексики сообщают, что в ходе тяжелых боев частям КРРА под командованием комдива Гилдардо Маганья Герде удалось выбить части анархистской Южной революционной армии Нестора Махно из столицы Чьяпаса[8] города Тустла-Гутьеррес. Махновцы оттеснены на 20–30 километров от города.
Срочное сообщение из Гватемалы. По непроверенным данным отряд команданте Марусьа[9] захватил города Миско в 17 километрах от столицы страны.
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. ОСТРОВ ХРИСТА. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. 3 июня 1919 года
Мы сидели в саду. Я восседал на плетеном диване, Маша же расслабленно сидела в кресле и неторопливо лакомилась виноградом, не забывая поглаживать урчащую маленькую пантерицу у себя на коленях.
Разумеется, я сидел на диване вовсе не по причине того, что мне захотелось вальяжно развалиться, а по причине весьма прозаической, хотя и чрезвычайно важной для меня. Всё дело в том, что по мне всячески топтались и висли на мне Сашка и Вика, выражая свою радость по поводу прибытия домой венценосного отца. Откровенно говоря, я не очень представляю, что у них там в головках творится в год и месяц от рождения, но теребили они меня весьма активно. Маша лишь посмеивалась тихонько, когда мне доставалось в очередной раз.
Да, такой вот я многодетный папаша. Четверо детей от разных матерей, детей с разным статусом и титулом, с разными правами на престол, но, тем не менее, все они сыновья и дочери императора, нравится это кому-то или нет.
Появилась графиня Воронцова-Дашкова и проследила за тем, чтобы Сашку и Вику доставили кормилицам, поскольку пришло время перекусить. Я знал, как переживает Маша по поводу исчезновения у неё молока, но тут уж ничего не поделаешь. Зато и я сам перестал быть вечно в молоке.
Словно прочитав мои мысли, Маша спросила, вздохнув:
– Миш, а сколько у меня было детей в твоей истории?
Хмурюсь.
– Радость моя, зачем тебе это знать?
Но она тоже не настроена на игривый лад.
– Я хочу знать. Это важно.
Пожимаю плечами.
– Пойми, я не знаю твою биографию настолько хорошо, чтобы помнить все подробности.
– И всё же?
– Не помню точно. Много. Пять или шесть.
Она кивает и вновь погружается в свои мысли, механически пощипывая изящными пальчиками виноградную кисть. Наконец, вздохнув, она произносит:
– Это хорошо. А то я уже начинаю беспокоиться. Я хочу большую семью, но что-то у нас с тобой пока не получается.
Я слегка опешил.
– Погоди, а Сашка с Викой? Да и, вообще, о чём ты? Разве Улезко-Строганова не установила оптимальный график беременностей раз в два года? Прошёл только год!
Кивок, но упрямый ответ:
– Да, помню. Но не год, а уже год и один месяц. Так что второй год уже близится. И я хочу, понимаешь? Очень хочу!!! Но не получается у нас. А я так молюсь об этом Богородице…
Даже не знаю, что тут сказать. Иной раз понять логику женщин я отказываюсь. Лишь соглашаюсь примиряюще:
– Ну, бог даст – получится.
Её серьезный кивок был мне ответом.
– Мы постараемся. Я обещаю.
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. РЕСТОРАН «ЦАРЬГРАД». 3 июня 1919 года
– Баронесса, вы назначили мне встречу.
Берголо склонил голову в галантном поклоне. Мостовская, улыбнувшись, приняла из его рук шикарнейший букет и благодарно кивнула.
– Маркиз, право не стоило.
– Что вы, сударыня, это честь для меня. Прошу вас не отвергать этот маленький знак признательности за саму возможность встречи с вами.
Ольга рассмеялась.
– А вы, маркиз, оказывается ещё тот сердцеед!
Тот делано поднял руки перед собой, как бы обороняясь.
– Ах, сударыня, помилуйте! Разве ж я таков? Не думайте обо мне так дурно!
Официант мгновенно предоставил ей дорогую вазу под букет и, получив искомое, тут же установил вазу с цветами на отдельный столик.
Ольга кивнула и сказала по-русски:
– Ступай, братец. Смею полагать, что маркиз поухаживает за дамой сам. Как придут приглашенные гости, проводи их в наш кабинет.
Официант склонил голову в поклоне.
– Непременно-с. Если чего ещё изволите – всегда рад услужить. Всё сделаем в самом наилучшем виде, да-с. Колокольчик на столике. Приятного вам вечера. Ваше сиятельство. Ваше благородство.
Поклонившись, он выскользнул из кабинета.
Баронесса, смеясь, указала на накрытый стол и вновь перешла на французский язык:
– Прошу, сударь.
Берголо помог Ольге сесть и занял место напротив. Наполнив бокалы, он произнес первый тост:
– За очаровательную и восхитительную хозяйку, пригласившую меня в этот вечер в ресторан. Корю себя за то, что не сделал это первым. Каюсь, не хватило смелости, а моя природная скромность не позволяла мне даже мечтать…
Оля рассмеялась.
– Право, маркиз, пустое.
Она пригубила вино.
– Маркиз…
– Сударыня, умоляю вас обращаться ко мне по имени. Для вас я всегда буду Джино.
Ответная улыбка.
– Тогда для вас я просто Ольга.
– Благодарю вас, Ольга. Я счастлив буду так к вам обращаться.
Маркиз встал и склонил голову в светском поклоне. Мостовская кивнула.
– Ладно, Джино, полноте. Кстати, а почему вы сказали, что вам не хватило смелости меня пригласить?
– Помилуйте, прекрасная Ольга! Вы же мать старшего сына императора Единства! Кто я такой по сравнению с вами? Да и как тут сравнивать?!
Мостовская пригубила вино и сказала серьезно:
– Я уверена, что вы смелый человек, раз решились лечь под прямое переливание крови. Это был безумный по своей отваге поступок. И я пригласила вас сюда, чтобы выразить свою личную и искреннюю благодарность. Вы спасли от смерти моего сына. Я этого никогда не забуду, поверьте.
Берголо изумленно посмотрел на неё.
– О, Дева Мария! Какие тут могут быть благодарности, прекрасная Ольга? Я не сделал ничего такого. К тому же я спасал не только вашего сына, но и дочь своего императора, которому я присягал в верности. Я просто рад, что моя кровь подошла, вот и всё. Вот, кто герой, так это ваш император, я лишь последовал его мужественному примеру. В бою всегда тяжело и страшно вставать в атаку первым, зная, что сотни и тысячи стволов направлены будут именно на тебя. Идти вторым всегда легче – все как-то стреляют в того, кто поднялся первым. Так что, милая Ольга, позвольте к вам так обращаться?
Баронесса кивнула.
– Да, прошу вас, Джино.
Тот склонил голову.
– Благодарю вас. Так вот, у меня перед глазами был геройский пример первого, так что я встал, когда в атаку были готовы идти уже все. Даже папа Римский Бенедикт Пятнадцатый предлагал свою кровь для переливания. Так что никаких заслуг у меня нет. Я просто солдат и дворянин, вот и всё.
Ольга подняла бокал.
– Вы настоящий дворянин, Джино. И я благодарю вас за всё.
– Всегда счастлив служить вам, Ольга.
Они отпили. После чего Берголо вновь наполнил бокалы и спросил:
– Как поживает ваш сын? Уже отошел от болезни?
– Да, благодарю вас. Он сейчас в моем особняке в городе вместе со своим братом Георгием. В Звездном лицее сейчас летние каникулы, так что они могут некоторое время валять дурака и шалить, как это водится у мальчишек. Если всё получится с отпуском, то хочу свозить их на свою новую дачу в Ликии, там прекрасные пляжи, пусть порезвятся на море.
Маркиз одобрительно кивнул.
– Это прекрасная идея, сударыня. Уверен, что им там понравится.
Ольга невесело усмехнулась.
– Надеюсь, хоть там Мишка развеется от своей грусти…
Берголо удивленно поднял брови:
– Грусти? А что стало причиной, если позволено мне будет спросить?
– Джанна. Точнее сказать, расставание с принцессой Джованной Савойской. Они в Риме так сдружились, что…
Собеседник понимающе кивнул:
– Да, сударыня, я сам был свидетелем, как они были неразлучны в больнице. Только и шептались между собой.
Ольга неодобрительно вздохнула.
– Ах, сударь, я очень переживаю на сей счет. Откуда такое стремление друг к другу. Они каждый день пишут друг другу письма! Но им всего-то по десять лет! Лично у меня это в голове не укладывается. Я думала, что, расставшись, они быстро остынут, но не тут-то было!
Маркиз развел руками.
– Милая Ольга, для родителей их сын или дочь всегда будут детьми. Принцессе Джованне осенью исполнится одиннадцать, а той же Джульетте, когда она познакомилась со своим Ромео, было целых тринадцать. Так что оглянуться не успеете, как придется воспринимать всё очень серьезно.
Видя, что разговор покатился куда-то не туда, а его собеседница явно не настроена радоваться этой теме, он поспешил перевести его в иную плоскость:
– Вы упомянули о своей новой даче в Ликии. Я слышал, что по всему побережью Ромеи идет большая стройка?
Баронесса кивнула и ответила, впрочем, без особого энтузиазма, всё ещё погруженная в свои мысли и переживания.
– Да, это правда. Стройка идет не только в Константинополе и в Новом Илионе, но и всё ромейское побережье готовится к весне 1921 года. Вместе с открытием Всемирной выставки откроется и туристический сезон. Государь настроен очень серьезно на сей счет. Как и на проведение олимпиады на следующий год в Москве.
Берголо покосился на стоящие приборы и поинтересовался:
– Ольга, простите за любопытство, столик накрыт на четверых. Мы кого-то ждём?
Она кивнула.
– Да, Джино, я хотела познакомить вас с моими хорошими друзьями, как раз приехавшими в город. А, впрочем, вот и они.
Давешний официант распахнул дверь кабинета и пропустил гостей – молодую женщину и статного подполковника.
Ольга и маркиз поднялись, встречая прибывших. Мостовская, как хозяйка вечера, взяла на себя труд представить присутствующих друг другу.
– Джино, разрешите вам представить инженер-подполковника господина Александра Тимофеевича Маршина и его очаровательную супругу – Елену Николаевну Маршину, в девичестве Иволгину. Александр, Леночка, разрешите вам рекомендовать маркиза ди Берголо, одного из спасителей моего сына.
Маршин кивнул и протянул руку для рукопожатия.
– Простите, я плохо говорю по-французски.
Берголо крепко пожал руку прибывшему и с готовностью поинтересовался:
– Какой язык предпочитаете?
– Английский. Я жил некоторое время в Североамериканских Штатах.
Маркиз закивал и тут же перешел на английский:
– Прошу вас, не утруждайте себя с французским. Я свободно говорю на четырех языках, не считая итальянского. Вот сейчас принялся учить ещё и русский. Сложный язык, хочу я вам сказать. Но я стараюсь.
Александр Тимофеевич улыбнулся, а затем сказал со всей серьезностью:
– Мы все наслышаны об этой истории с переливанием крови в Риме. Вы смелый человек, маркиз.
Тот лишь покачал головой.
– Нет, сударь. В той ситуации не требовалось смелости. Я даже не знал, чем мне это грозит. Так что давайте оставим эту тему.
Все расселись. Берголо разлил по бокалам вино и произнес первый всплывший в сознании банальный тост:
– За прекрасных дам! Офицеры пьют стоя!
Маркиз и Маршин поднялись, однако вместе с ними встала и Ольга, отсалютовав сидящей Леночке, которая аж зарделась от смущения.
Перехватив удивленный взгляд Джино, Ольга указала на свою брошь, приколотую к платью. Поняв, что яснее не стало, она после того, как все пригубили и заняли свои места за столом, пояснила:
– Это воинский знак, Джино. Я тоже офицер и даже целый генерал Свиты. Тоже прошла войну и имею боевые ордена. Так что…
Берголо резко хлопнул себя по лбу.
– О, Дева Мария! Конечно! Как я забыл! Мы же с вами коллеги, я ведь тоже военный летчик!
Она улыбнулась.
– Да, это правда.
Тот спохватился:
– Сударыня, милая Ольга, умоляю простить мою бестактность, ваше прекрасное платье сбило меня с толку!
Мостовская рассмеялась благосклонно.
– Нет-нет, Джино, вы просто не привычны к нашим обычаям. Дело в том, что наш государь милостиво дозволил женщинам-военнослужащим и гражданским чиновницам вне строя и службы не носить мундиры и вицмундиры. Все же мы женщины, и нам тоже хочется быть красивыми и разными. Хочется носить всякие сверкающе безделушки, что непозволительно по Уставу. И в качестве Высочайшей милости нам, женщинам, даровано право, когда мы в цивильной одежде, носить в виде броши гордый знак, обозначающий наш чин и боевые ордена. Этим мы отличаемся от гражданских, прости, Леночка, и не принимай это на свой счет.
Леночка вздохнула.
– Да, нет, все правильно. Тем более что и учителям, и врачам дозволили носить такой знак классного чина. Это честь. Честь в служении на благо Отчизны. Я надеюсь через месяц пройти вступительные испытания на медицинский факультет Константинопольского университета. Поэтому мы, собственно, и приехали в Город из Москвы.
Берголо удивился:
– Позвольте, сударыня, но ведь и в Москве есть университет? Я же правильно понял, что вы живете в Москве?
Та кивнула.
– Да, всё верно, я коренная москвичка. Как и Саша. Но, во-первых, Саша получил сюда перевод по службе, а, во-вторых, в Городе сейчас формируется очень сильная школа. Много ученых и преподавателей из Европы перебираются сейчас в Единство на жительство. Часть едет в Санкт-Петербург, часть в Москву, но основная масса едет именно в Константинополь. Всё-таки новый университет, много вакансий, можно хорошо устроиться. К тому же государь не жалеет средств на поддержание и развитие университета. Строятся новые корпуса, закупается новейшее оборудование, всё по последнему слову техники. Рядом университетская клиника, где мы будем проходить практику и интернатуру. Впрочем, это касается не только врачей. У каждого факультета есть не только свои лаборатории, но и мастерские, конструкторские и технические бюро. Всё это сделано для того, чтобы студенты не только изучали теорию, но и воплощали свои знания на практике, а тот же ученый и преподавательский состав мог совмещать учебный процесс и свои научные стремления к открытиям и изобретениям, в том числе тут же воплощая свои идеи в металле или в другой практической форме. Государь называет это «кластер» – соединение учебы-учёности-испытаний и производства. Всё в одном и дополняет друг друга.
Леночка перевела дух и завершила свою мысль:
– Так вот, когда я поступлю в университет, я тоже буду иметь право надеть свою брошь в качестве отличительного знака медика. Вот.
Она так победоносно посмотрела на сидящих за столом, словно уже получила вожделенное украшение. Ольга поощрительно улыбнулась. Да, идея Миши (а мысленно она государя никак иначе и не называла) с этой брошью-знаком просто потрясающая. Такая вроде безделица, а стала, пожалуй, самой модной штучкой сезона. И вряд ли эта мода быстро пройдет. Скорее наоборот, поскольку появление в высшем свете без такой брошки вскоре станет буквально неприличным. Честь в служении на благо Отчизны, не так ли?
