Владимир Колычев
Жизнь прахом, земля пухом

– Едем? – спросил Загорцев, обескураженно глянув на Геннадия.

Ему явно не хотелось никуда ехать. Но также явно ему не хватало полномочий, чтобы обязать Степана прибыть к нему в прокуратуру. Само собой, Геннадий также не горел желанием оказаться в здании ОВД, где царствовал Степан.

– Может, как-нибудь в другой раз? – кисло спросил он у своего молодого покровителя.

– Ну, можно и потом, – кивнул капитан.

– Что-то я вас, циркачей, не пойму? – саркастически усмехнулся Круча. – «Алле» сказали, а где «оп»?

– Будет вам «оп», подполковник! Будет, если не успокоитесь! – грозно нахмурил брови капитан.

Но как ни пытался он, страху на Степана нагнать не смог. Не та у него весовая категория, чтобы его бояться. Впрочем, со счетов его списывать не стоит. И мелкая жучка может куснуть больно.

И все же Степан махнул рукой на Загорцева. Дескать, плевать на него хотел. И тяжело глянул на Геннадия:

– Еще раз предупреждаю, увижу рядом с женой, пеняй на себя.

Не глядя на следователя, он забрал у Жанны сумки и помог ей сесть в машину. И домой ее сопроводил, чтобы отвадить от назойливого поклонника.

* * *

Первым Степана встретил Комов. Не успел он выйти из машины, как появился его заместитель.

– Товарищ подполковник, за ночь происшествий не случилось, – в привычном ехидно-ироничном стиле начал Федот. – За исключением…

– Бобик сдох? – подозрительно и с насмешкой глянул на него Степан.

– Нет, муха пролетела. «Му-500», бомбардировщик такой. Есть «Ту», а у нас «Му».

– А почему «500»?

– Да потому что как минимум на полтонны навалила.

Комов вывел его за ворота внутреннего двора, подвел к дереву, под которым была вывалена куча свежего навоза.

– И что это такое? – нахмурился Степан.

– Вот я и говорю, «Му-500» пролетел. Центнеров на пять нагадил…

Круча строго посмотрел на обескураженного майора Сниткина, дежурившего в эту ночь.

– Да, так и было, – опустил голову тот. – Подъехал «МАЗ», вывалил и уехал.

– На голову тебе вывалил. И тебе, и нам всем. Ты хоть понимаешь, что все это значит?.. «МАЗ», говоришь?

– Да, машину задержали. Самосвал с боковым сбросом…

– А пакостники где?

– Сбежали. Машину бросили и сбежали…

– Почему не догнали? Спали крепко?

– Да нет.

– Что нет, не крепко?

– Совсем не спали. Видели все. С камеры, на мониторе. Видеть видели, – Сниткин кивнул на камеру наружного наблюдения, установленную на столбе железобетонного забора, – а ворота закрыты были. Пока добежали, пока открыли, пока машину нашли, их и след простыл…

– Добежали? А может, дотащились? Пока сообразили, пока дотащились… Плохо, Сниткин, очень плохо. С дежурства я тебя снимаю. Делай что хочешь, но вредителей мне найди…

– Как?

– А вот через этот как, – Степан показал на кучу, – и найди!

Он сомневался в том, что Сниткин сможет найти хулиганов – не было у него опыта сыскной работы. За плечами годы службы в ППС, потом дежурная часть. Но на дело все же его отправил. Пусть помучается немного.

– А ты чего улыбаешься? – косо глянул он на Комова. – Давай Кулика запрягай, Савельева, сам подключайся. Кровь из носу, а охальников найти надо.

– Кровь из носу, навоз из коровы.

– Ты мне еще поговори.

– Да нет, я серьезно. Коровий навоз.

– Это не просто навоз, это плевок в душу!

– Ну не совсем плевок, – скупо кашлянул Федот.

– Короче, умник, носом разрой эту кучу, а сволочей найди.

– Они, конечно, сволочи, с этим не поспоришь. Но я бы назвал их законопослушными сволочами.

– Смотри, дошутишься у меня.

– Да это не совсем шутка. Тут такое дело… В общем, Сниткин тебе не все сказал. Или забыл про табличку сказать, или слова вставить не смог. В общем, в эту кучу табличку воткнули…

– Какую табличку?

– Обычную, фанерную, на реечной палочке. Она сейчас в дежурной части, Сниткин ее забрал, от посторонних глаз спрятал. Куча одно, а когда это львиная часть клада…

– Какого клада? – Степан недоуменно посмотрел на Комова.

Вид у Федота вроде бы серьезный, да и лимит на шутки уже исчерпан. Тогда какой может быть клад?

– Кто-то наклал, вот и клад. А если серьезно, то это – семьдесят пять процентов от клада. Двадцать пять процентов полагается человеку, нашедшему клад. Остальное государству. Так на табличке и было написано…

Табличку искать не пришлось. Она лежала на полу в дежурной части. Заостренный колышек со следами навоза, прибитая к нему фанерка с наклеенным на ней листом бумаги. «Клад. 75 %. Все по-честному!». Шрифт компьютерный, надпись принтерная. Фактура идиотская, эмоции оскорбительные.

– Это твой флаг, Федя, – сказала Степан, обращаясь к своему заму. – Бери его в руки, и вперед!.. Сегодня к вечеру жду доклад.

Доклад последовал в назначенное время, но был он неутешительным. Злоумышленники не оставили после себя уличающих следов. «МАЗ» они угнали, но, видимо, действовали в перчатках, поскольку в машине не было пальчиков, кроме тех, которые оставил водитель. Опера поработали с водителем и его коллегами, но никто ни в чем не признался – скорее всего за отсутствием вины.

Расследование продолжалось еще несколько дней, но результата оно не достигло. Впрочем, Степан не унывал. Дерьмо имеет интересное свойство – рано или поздно она всплывет само.

Глава 3

Игорь Белявин владел солидным банком, ворочал миллионами, но в свободное время не гнушался надеть рабочий комбинезон и взяться за обустройство своего участка. Травку на газоне подстричь, кустарнику правильную форму придать – так, по мелочи, без грязи и напряжения, чисто и в свое удовольствие. И как сосед он был выше всяких похвал: и разговор всегда поддержит, и в гости с бутылочкой «Хеннесси» нет-нет да заглянет. Степан хорошо знал его и ничуть не удивился, когда увидел его в белой и, как обычно, чистой робе. Он стоял, опираясь на легкую алюминиевую лопату, и смотрел на своего садовника, который загонял во двор дома самосвал с дурнопахнущей кучей на борту. Выглядел он хорошо – бодрый, свежий, загорелый, что вовсе не удивительно: человек только что вернулся с модного нынче курорта на Сардинах.

И Степан чувствовал себя прекрасно. Отпуск он возьмет в августе, а сейчас у него просто выходной – с утра до самого вечера. Не каждую же субботу на службе пропадать. И работа спорилась в руках. Садовника у него не было, поэтому почву на клумбе пришлось рыхлить самостоятельно, да и не только это. Услышав шум грузовой машины, он вышел на улицу, там и застал Белявина.

– Привет трудовому народу!

– И тебе, Степан, почет навстречу! – улыбнулся сосед.

Они крепко пожали друг другу руки.

– Что там у тебя? – показав на заехавший во двор самосвал, ненавязчиво спросил Круча.

– Природное удобрение. Животный продукт.

– Я так и понял.

– Михалыч у меня чудит, – усмехнулся Игорь. – В магазинах столько всего – один литр как сто кило навоза, а ему все не то…

– Ну, ему видней.

– Так и возиться ему… В землю зароет. А потом кто-то клад найдет…

– Это ты о чем? – насторожился Степан.

– Клад, говорю. Двадцать пять процентов себе, остальное государству… – с хитрым прищуром посмотрел на него Белявин. – Слышал, как вам семьдесят пять процентов вернули.

В ответ Степан мрачно промолчал. В таком деле словами не поможешь. Если бы нашли пакостников, тогда еще можно было бы что-то сказать, а так оставалось только молчать.

– Да ты не обижайся, – миролюбиво сказал Игорь. – Я же не со зла… Что вы с этим придурком сделали?

– С каким придурком?

– Ну, который под окнами у вас удобрил.

– Не под окнами, а под забором… Поверь, мало ему не покажется.

– А ведь уважаемый человек, президент компании.

– Это ты о ком?

– А то ты не знаешь… Или не знаешь? – озадачился Белявин.

– Ты продолжай, продолжай…

– Говорят, он к твоей жене клеился… Теперь понятно, почему ты не знаешь. В таких делах муж узнает последним… Про Жанну я сказать ничего не могу, она этого ухаря отшила, это я точно знаю…

– И откуда такая тень на мой плетень? – сурово спросил Степан.

– Ну, как откуда? Сам видел, как он за твоей Жанной шел. Она от него, он – за ней…

– Кто, он?

– Геннадий его зовут. Фамилия Загорцев.

– Ездит на черном «Кайене».

– Абсолютно верно… Я его немного знаю, так, легкое пересечение интересов. Нормальный в принципе мужик и как партнер надежный. А такое учудить…

– Ничего, без чудилки останется и чудить перестанет.

– Это ты насчет Жанны? Так дело не в ней. Он у себя клад во дворе нашел. Сказал, что три четверти государству отдаст…

– А клад, я так понимаю, из коровьих лепешек.

– Ну да, ну да.

– И откуда информация?

– А я его приятеля хорошо знаю. Он мне по случаю рассказал… Погоди, это выходит, что я сдал тебе Загорцева?

– В цивилизационном обществе это называется совершить гражданский поступок.

– Ну, мы же тоже вроде бы не дикари.

– Вот и я о том же. Если уж осознал свой гражданский долг, то продолжай дальше. Где живет этот Загорцев? Насколько я знаю, где-то недалеко…

– Да, где-то по третьей линии. Номер дома не скажу, не знаю. Но видеть видел. Большой дом, из желтого кирпича. Крыша многоскатная, с арочными закруглениями, темно-коричневая черепица. И забор из такого же кирпича…

– В какой стороне?

– Туда, ближе к лесу…

Степан решил не затягивать свой визит к Загорцеву. Тот же Белявин мог проникнуться чувством вины и позвонить ему, предупредить о грозящей опасности.

Он отправился к Геннадию сразу же, даже не переодевшись. Как был в футболке и джинсах, так и сел в машину.

Дом с многоскатной крышей он искал недолго. Желтый кирпич, деревянные стеклопакеты, аккуратный забор с автоматическими воротами. Он не думал, с чего начать разговор с глупым шутником. Сначала заглянет ему в глаза, а там язык сам выдаст, что нужно.

Он почти не сомневался, что камень в милицейский огород навалил именно Геннадий. Был у него повод отомстить Степану. И прикрытие у него было, если вспомнить прокурорского следователя. Вряд ли капитан Загорцев и Геннадий однофамильцы, скорее всего, родственники… Да только никакое прикрытие не поможет Геннадию Загорцеву, если Степан Круча разбушуется…

Возле закрытых ворот, боком к ним стояла белая «десятка» с синими номерами. Степана это насторожило, но не охладило. Он должен был поговорить с Загорцевым прямо сейчас… Калитка подозрительно открыта, во дворе лает собака, но где-то далеко, с привязи. Из людей – никого. Дверь в дом приоткрыта.

Движимый негодованием и профессиональным интересом, Степан поднялся на крыльцо, зашел в тамбур. Не привлекая к себе внимания, проник в малый холл, за которым начинался «второй свет». Из двухэтажного зала доносились голоса:

– Наталья Евгеньевна, вам надо успокоиться, взять себя в руки, – увещевал мужчина.

– Да я понимаю, – всхлипывала женщина. – Понимаю… То есть я ничего не понимаю. Гена жив, с ним ничего не могло случиться…

– Жив, жив… Но все равно вы должны будете проехать с нами на опознание.

– Так все-таки Гена жив?

Степан уже понял, что происходит. И постучав костяшками пальцев о деревянное обрамление арочного прохода, зашел в каминный зал, где на белоснежном кожаном диване сидела заплаканная женщина и рядом с ней – неказистого вида мужчина с шапкой из жестких кучерявых волос. Позади него со скучающим видом стоял молодой парень с лицом, густо усыпанным родинками.

– Можно?

– Это кто такой? – обращаясь к женщине, недовольно спросил кучерявый.

– Не знаю…

– Тогда что вы здесь делаете?

Он стремительно поднялся со своего места, подошел к Степану так, чтобы в случае чего схватить его за руку, не позволить уйти. Круче понравилась его хватка. В этом парне чувствовался настоящий мент. Он бы и сам на его месте и в такой ситуации постарался задержать непрошеного гостя.

– Что я здесь делаю? С соседом пришел поговорить.

– С Геннадием Александровичем? – уточнил кучерявый, пытливо всматриваясь в него.

– Да.

– Но его зовут Геннадий Николаевич.

– Не знал, – улыбнулся Степан, ничуть не расстроившись из-за того, что позволил провести себя на мякине. – Имя знаю, а отчество – нет…

– Зачем же тогда говорить?

– Ну, я же не думал, что ты мне крючок бросаешь… Я так понимаю, Геннадия Николаевича больше нет, – понизив голос, хмуро спросил он.

– Откуда вы знаете?

И все-таки кучерявый схватил его за руку. Четко сработал, ничего не скажешь.

– Крючки ты умеешь бросать. А не рыбак… Рыбак рыбака видит издалека. Так же как мент мента… Я и правда сосед Загорцева, но служу в милиции. Начальник ОВД «Битово» подполковник Круча.

– А-а, извините, товарищ подполковник, не признал, – отпустив Степана, невольно вытянулся в струнку парень.

– Как ты мог меня признать, если ни разу не видел.

– Не видел, но слышал. Мы же соседи…

Оказалось, что это был оперуполномоченный уголовного розыска ОВД, расположенного по соседству с битовским, но ближе к центру Москвы.

– Капитан Овсеев…

– А зовут?

– Виктор.

– Тогда скажи мне, Виктор, что произошло?

– Убийство. Причем двойное. В нашем районе.

– Ну что вы такое говорите? – заголосила Наталья Евгеньевна. – Какое убийство! Вы же сами только что сказали, что Гена жив!

– Ревякин! – Овсеев многозначительно посмотрел на своего напарника, призывая его успокоить женщину.

А сам вместе со Степаном вышел на улицу.

– Душно что-то в доме, – сказал он, растирая рукой грудь в вырезе расстегнутого воротника. Как будто что-то давит… И картина эта перед глазами стоит. Красивая девушка – фигура, лицо… Было лицо. А сейчас – сплошной ужас. И с ним то же самое… Я, наверное, сумбурно объясняю? – спохватился капитан.

– Что-то вроде того. Что за девушка?

– Тихомирова Мария Давыдовна, восемьдесят девятого года рождения. Совсем еще молодая, ей бы жить да жить… Топором изрубили. Кровищи – жуть… И с Загорцевым такая же картина, тоже топором били – лицо, тело, все изрублено.

– И когда это случилось?

– Сегодня ночью.

– Когда обнаружили?

– Утром. Телохранитель спохватился, заехал за хозяином, а дверь в квартиру открыта. Он зашел и… Здоровый парень, так чуть в обморок не упал, когда увидел. Звонит на «02», бормочет что-то, оператор клещами из него информацию вытягивал…

– Артистов у нас в стране хватает.

– Может, и артист… Им опера с Петровки занимаются. А нас сюда, за женой Загорцева.

– На опознание повезете?

– Сегодня вряд ли. Она же никакая, сами видите. Да и телохранитель его опознал, хватило бы и его показаний…

– Порядок есть порядок.

– Да это понятно… А вы по какому случаю к Загорцеву заходили?

– Дела соседские. Я тут недалеко живу… Значит, убили Загорцева. Живет он здесь, а занимаетесь им вы…

– МУР на себя все взял, мы на подхвате.

– Знакомая история… Зацепки есть?

– Да вроде пока ничего. Дверь не взломана, в подъезде все тихо было. И в квартире вроде бы тоже. Во всяком случае, соседи ничего не видели, не слышали…

– Тела в постели были?

– Да.

– В каком виде?

– Чистое «ню»…

– Следы пиршества, набор посуды?

– В зале все чисто, а на кухне бутылка шампанского. Пустая. Телохранитель говорил, что Загорцев вчера принес. Маша – девушка аккуратная. Выпили, закусили – со стола прибрала. Думала проснуться утром, а в доме – чистота… Проснулась… Я не думаю, что дома кто-то еще был, когда они спать ложились. Может, смерть среди ночи появилась. С топором… А может, и был кто-то третий. Сказка только сказывается…

– Я так понимаю, Тихомирова была любовницей Загорцева.

– Ну да. И спали вместе, и телохранитель говорит…

– Красивая, говоришь?

– Ну, по трупу не скажешь, а фотографии на стенах…

– И кто там с ней на фотографиях?

– Родители, подруги. Ну и парень… Может, я и дилетант в физиогномике, но, по-моему, внешность у него подозрительная. Есть в нем что-то уголовное… Может, он и устроил резню… Но с ним Петровка работать будет. А может, и нас напрягут…

– А вы к нам обращайтесь, если вдруг что.

Степана озадачила гибель Загорцева. Видно, у этого типа было хобби заводить себе врагов. Если так, то жертвой одного из них он и стал… И подполковника совершенно не расстраивало, что любвеобильного бизнесмена убили на чужой земле. Вовсе не хотелось напрягаться лишний раз из-за человека, который навалил на имидж битовской милиции.

* * *

Мясное волокно накрепко застряло между зубами. Молодой человек нервничал, пытаясь выковырять его заостренной спичкой. Казалось бы, мелочь, а на душе дискомфорт… Зато его ничуть не беспокоила мысль о том, что позавчера он совершил убийство. Два истерзанных трупа…

Первое время он, правда, переживал. Даже напился вчера вечером. Сегодня с утра похмеляется, но на душе уже спокойно. Вот только бы мясо выковырять…

– Ничего, теперь это чмо наше с потрохами, – сказал его друг, разливая по бокалам коньяк.

– Надо у него еще денег взять.

– И денег возьмем. И машины бы надо обновить. Тебе что больше нравится, «Тойта» или «Сузуки»?

– На «Сузуки» ездят… Кто ездит на «Сузуки»? В рифму попадешь?

– Попаду. Корейская кухня на них ездит… А мы с тобой, брат, суками никогда не будем. Мы с тобой, брат, друг за друга горой. Мы теперь кровью повязаны… Давай за то, чтобы нас ни одна падла не вычислила!

«Братья» подняли бокалы, чокнулись, выпили.

– А кто нас вычислит? Все чисто сделали.

– Сделали чисто, а крови – грязно.

– Лес рубят – щепки летят… Мне даже понравилось… Может, еще кого грохнуть, а?

– А кого вы уже грохнули? – послышался веселый девичий голосок.

«Братья» разом обернулись на звук. Из смежной комнаты в зал входила девушка в мужской сорочке на голое тело. Они-то думали, что их случайная подружка еще спит: выпила вчера много, да и веселиться до самого утра пришлось. Ан нет, уже проснулась. И еще разговор подслушала.

– Да сучку одну грохнули, – поднимаясь со своего места, зловеще протянул молодой человек.

– Вопросов много задавала, – добавил его друг.

Он поднял с пола ее сумочку, отстегнул один карабин из тех, на котором держался тонкий ремешок.

– Не надо! – сошла с лица девушка.

Она все поняла, но время назад не отмотаешь.

– Помо!..

Крик о помощи оборвала мужская рука, закрывшая рот. Молодой человек крепко держал девушку спереди, а его друг подошел к ней сзади и набросил на шею удавку…

Глава 4

Капитан Овсеев прибыл к начальнику битовской милиции без предупреждения.

– Ты бы хоть позвонил, – сказал Степан, пожав ему руку.

– Вы мне телефон свой не оставили, – парировал Овсеев.

И, выдержав паузу, добавил:

– И удостоверение личности не предъявили… А я потом думал, вы это или не вы.

– Сейчас видишь, что я.

– Вижу… Я бы начал с хорошей новости, но такой нет.

– Начни с плохой, – насторожился Степан.

– Это все, конечно, бред, ничего серьезного вам не угрожает, но все же… В общем, тут один товарищ из прокуратуры под вас копает. По делу Загорцева.

– Из какой прокуратуры?

– Из окружной. Следователь Сватков.

– Знаю такого, – кивнул Степан. – Нормальный мужик.

– Он-то нормальный, а из военной прокуратуры – ненормальный. Следователь Загорцев, двоюродный брат потерпевшего. Знаете такого?

– Встречались.

– Он утверждает, что вы угрожали его брату убийством.

– Угрожал. Сказал, что, если увижу рядом со своей женой, убью. Загорцев к жене моей клеился.

– Да, брат Загорцева это признает. Геннадий Загорцев говорил ему, что ему очень нравится одна женщина, но у нее муж – начальник милиции. Они ехали к нему домой, когда он увидел ее машину. Вышел к ней, а тут вы… И схватили его за грудки.

– Ты женат?

– Да.

– Тогда ты меня поймешь.

– Я-то понимаю… Но следователь Загорцев утверждает, что вы преследовали его брата. В частности, вы натравили на него омоновцев…

– А сивой кобылы там не было?.. Спасибо тебе, Виктор, за оружие.

– Не понял.

– Предупрежден – значит, вооружен… Ты-то хоть не сомневаешься во мне?

– Да я-то нет, – неуверенно пожал плечами Овсеев. И немного подумав, спросил: – А зачем вы тогда к Загорцеву заходили? Ну, когда мы у него были…

– Морду ему набить заходил, – честно признался Степан.

– Из-за жены?

– Я бы не сказал… Ты, конечно, знаешь про клад, который нам вывалили.

– Про клад? – Овсеев разыграл удивление и сделал это неубедительно.

Но Степан пристально смотрел на него, разоблачая скрытую насмешку.

– Знаешь, знаешь… Семьдесят пять процентов от клада.

– А-а!.. Да, что-то слышал… Так это у вас было? – снова сфальшивил Виктор.

– У нас. И сделал это как раз ваш Загорцев. Угадай: зачем?

– Вам насолить?

– Я бы сказал, нагадить… И нагадил…

– За такое убить мало.

– Ты, Витя, меня не провоцируй, – улыбнулся Степан. – Предоставь это Сваткову… А тебе еще раз спасибо!

Круча выпроводил Овсеева и вызвал к себе Комова.

– Помнишь омоновцев, которые «Порше» обидели?

– Ну, как забыть? По ночам снится, как они его хорошего мням-мням-мням-мням…

– А номер их «четверки» не снится?

– Так вроде же забыли.

– А теперь надо вспомнить.

– Хорошо, сделаю запрос в архивные файлы. – Комов шутливо постучал себя пальцем по голове.

– Одних твоих файлов мало. Машина с гражданскими номерами – залезешь в картотеку ГИБДД, определишь владельца, найдешь ребят, которые с ним ехали…

– Зачем?

– А затем, что меня козлом хотят сделать. Сначала отпущенья, а затем опущенья…

– А конкретно?

– Когда омоновцев найдешь, тогда и поговорим. А сейчас мне ехать надо…

Степан мог бы позвонить в прокуратуру, договориться о встрече со Сватковым. Но он решил, что в данном случае эффект неожиданности сыграет ему на руку. Лучше застать недоброжелательного следователя врасплох, нежели дать ему возможность подготовиться к разговору. Поэтому он отправился в прокуратуру без предупреждения.

Следователь Сватков был на месте. И, как оказалось, не один. Степан решительно вошел к нему в кабинет и застал его в компании с капитаном Загорцевым. На столе у Сваткова бланк протокола; военный следователь говорит, а гражданский – записывает.

– Не помешал кляузу строчить? – заполняя своей громадой все кабинетное пространство, спросил Степан.

– Подполковник Круча? – в легком замешательстве протянул Сватков.

Сколько помнил его Степан, он был сдержанным в своих эмоциях человеком, рассуждал здраво и взвешенно, опрометчивостью в своих действиях не страдал. Но ведь и самая крылатая птица может сбиться с курса из-за сильного ветра. А капитан Загорцев, похоже, мощно дул ему в уши.

– А-а, на ловца и зверь бежит! – стушеванно обрадовался военный следователь.

– А потом и сам ловец бежит, от зверя, – колко усмехнулся Степан.

– Ну, вот видите, Виталий Семенович, он и мне угрожает, – показал сопли Загорцев.

Но Сватков и ухом не повел. Он в раздумье смотрел на Степана, не зная, что с ним делать. И выгнать нельзя – не та весовая категория; и говорить, видимо, пока не о чем. Кляузы пока что лишь в стадии аналитической обработки; выводы, может, уже и сделаны, но еще рано предъявлять обвинение.

– Присаживайтесь, товарищ подполковник, – наконец решился Сватков.

– Присесть – присяду, – улыбнулся Степан. – Хотелось бы расставить все точки над «ё». А то какие-то непонятные ветра с этого бугра дуют… Кто там кого-то грозился убить.

– Ветра, говорите, дуют? – растягивая слова, проговорил Сватков.

Казалось, он мысленно подталкивал себя к решительному шагу на ниве очной ставки.

– Да, дуют ветра… – Следователь отложил в сторону бланк протокола, нервно стукнул кончиком авторучки по стеклянному покрытию стола. – Вот, Дмитрий Петрович утверждает, что вы угрожали его погибшему брату.

– Угрожал. И он прекрасно знает почему.

– Значит, вы, товарищ подполковник, сознаетесь в том, что угрожали гражданину Загорцеву Геннадию Николаевичу убийством?

– Но это всплеск эмоций, не более того… Я понимаю, что это уголовно наказуемое деяние. И даже готов понести наказание. Но только за неосторожное высказывание, не более того… Виталик, ну неужели ты думаешь, что я мог убить Загорцева? Да еще таким жестоким образом?

– М-да…

Сваткин озадаченно огладил рукой волосы на голове. Похоже, у него не было слов, чтобы ответить на заданный вопрос.

– Но вы натравили на Гену омоновцев!

– Этот бред я уже слышал. Поэтому я здесь… Откуда такая информация, позвольте спросить?

Зато Загорцеву было что сказать, и он незамедлительно вырвал скрипку из ослабевших рук следователя.

– Я разговаривал с другом покойного брата. Он сказал, что вы приняли его за Гену и спустили с цепи своих омоновцев.

– Своих омоновцев?.. Начнем с того, что структуры ОМОН больше не существует. Есть отряд милиции специального назначения, который мне напрямую не подчиняется…

– Ну, это детали. И причем похожие на отговорку, – парировал Загорцев.

– Допустим, омоновцы были…

– Были!

– Друг вашего покойного брата написал заявление по этому факту?

– Нет.

– Почему?

– Он боится.

– Кого?

– Вас боится. Вы ему угрожали…

– Вы, молодой человек, ошиблись дверью. Если вы хотите свести со мной счеты, то вам нужно обращаться в прокуратуру по надзору. Или в отдел собственной безопасности. А вы мешаете людям работать, путаете их своими домыслами. – Степан выразительно посмотрел на Сваткова.

– Ну, не то чтобы мешают…

– Но путают…

Сватков был близок к тому, чтобы согласиться с этой версией. Но «да» в ответ так и не сказал. Зато попросил Загорцева зайти к нему завтра. Капитан молча кивнул, соглашаясь, но прежде чем уйти, попытался надавить на Кручу взглядом. Но его внутренней силы не хватило, чтобы справиться с ним. Не выдержав ответной реакции, он обескураженно отвел взгляд в сторону и был таков.

– Покойный Загорцев приставал к моей жене. Но я его не убивал, – четко поставленным голосом подвел черту Степан.

– Да я понимаю. Но я обязан отрабатывать все версии.

– А версий много? – предположил Круча.

– Достаточно, – кивнул Сватков.

– Значит, конкретных зацепок у следствия нет. Неужели преступники ничего после себя не оставили?.. Можешь не отвечать: тайна следствия, все такое…

– Да ты все равно узнаешь, если захочешь… Преступники грамотно работали, отпечатков после себя не оставили. А вот с обувью не совсем понятно…

Сватков достал сигарету, закурил.

– Крови много было. Даже в коридоре. И там же кто-то в нее наступил. Предположительно кроссовка сорок второго размера.

– Ну, хоть что-то…

– Да, но след этот почти сразу же поворачивает назад. Дотягивается до двери в комнату и назад. Причем до входной двери человек пятился задом. А потом бегом вниз по лестнице. На следующем этаже ниже след обрывается…

– А больше никаких следов?

– Нет. Такое впечатление, что преступник тщательно за собой прибрался, если это слово уместно. Трупы оставил, крови много, а пальчиков его нет. И следы от обуви тоже не прослеживаются, как будто в носках по дому ходили.

– В носках? Может, и в носках, что здесь такого. В прихожей разулся и пошел. Натворил дел, обулся и собрался уходить. Ну, а напоследок решил глянуть, что после себя оставил. И в своей кроссовке сорок второго размера оставил след. Не заходя в комнату, дал задний ход… Кстати, у меня сорок четвертый размер, если это интересно…

– След не очень четкий. Эксперты четкого ответа не дают – большая вероятность, что это был сорок второй размер, но не исключен и сорок четвертый…

– Спасибо, утешил…

– Если хочешь, могу и утешить. Человек этот пальчики свои в прихожей оставил.

– Пальчики точно не мои.

– Не твои… Но не понятно чьи. Ни в одной картотеке не числятся…

– Только в прихожей пальчики?

– Нет, еще и на двери…

– Загорцев был заядлым бабником. Что, если на этом и погорел?.. Версию с парнем его погибшей любовницы отрабатывали?

– Ты, я смотрю, в курсе.

– Ходил я к Загорцеву, как сосед к соседу. Поговорить с ним хотел. По-мужски поговорить. А застал только память о нем и оперов из соседнего ОВД…

– А с соседями ты дружишь?

– Да, дружим, отделами… А с Загорцевым мог бы дружить домами. Потому что сосед. Но не сложилось. Он себя плохим человеком показал… Так что там насчет парня?

– Ничего. У него железное алиби.

– На каждое железо найдется ржавчина.

– Ржавчина, возможно, есть. На решетке. За которой сидит Вадим Котлов… В Бутырке он, полгода уже под следствием. Не мог он убить Марию Тихомирову.

– Не он, так его дружки с воли. Узнал, что его подруга гуляет, дал цеу…

– Не так все просто. И быстро. Пока информация дойдет, пока с ума сходить будет, пока обратно… А Тихомирова с Загорцевым сошлась всего лишь за два дня до своей смерти. Короткий роман. Котлов просто не успел бы об этом узнать…

– Это верно, через надзирателя малявку с мокрым не прогонишь. А сотовые в Бутырке глушат генератором… – вслух рассуждал Степан. – Чисто арестантская почта – дело долгое, если ты, конечно, не в авторитете… Верно, по времени не успеет… Ну, а если кто-то из дружков Котлова наблюдал за Тихомировой. Может, клеился к ней… Он к ней, а у нее – любовник-миллионер. И за себя отомстил, и за рогатого кореша…

– Звучит красиво. Но маловероятно. Да и какие у него дружки, так, уголовная шушера – мобильные телефоны, борсетки…

– Не скажи, за такой мелочью серьезные люди стоят, вплоть до законных воров…

– Ну, может быть…

– Надо бы поработать с этим Котловым, узнать, что за фрукт, с какого дерева… Кто за их бригадой стоит, ты не знаешь?

– Пока нет, – сник Сватков.

– Легче меня крайним сделать. Я же на виду… Можешь дальше под меня копать. А можешь взять меня в помощь. Это, конечно, не мое дело, но помочь я тебе смогу. Самому интересно узнать, из-за кого этот сыр-бор… Могу Котлова пробить, «от» и «до»…

– Этим уже занимаются, – как-то неуверенно сказал следователь.

– Понятно, что занимаются. Но непонятно как… Тут особый подход нужен.

– Знаю я твои подходы, наслышан, – с невеселой улыбкой, но заинтересованно сказал Сватков. – Хочешь, пробей Котлова… Только я ничего не знаю…

– А если результат будет?

– Тогда знаю… А ты подозрения с себя снимешь.

– Значит, все-таки есть подозрения.

– А ты себя на мое место поставь.

– Убедил… Что еще?

– В каком смысле? – не понял Сватков.

– Ты же не только Тихомирову отрабатываешь, ты и Загорцевым занимаешься. С людьми, наверное, напряженка. А жена Загорцева у нас под боком живет… Или она вычеркнута из списка подозреваемых?

– Ну нет, конечно. Сама она убить, само собой, не могла. Но заказать мужа – вполне вероятно. Тем более что повод был. Если Загорцев кобелировал, значит, в семье не все шло гладко. Это как бывает, сначала случайные связи, затем постоянные, ну а там и развод…

– Вот и я о том же… Мы бы могли с Загорцевой поработать. Отработать связи, установить наблюдение… Если санкцию организуешь.

– Санкция будет. Но для тех, кто должен этим заниматься. А ты бы не вмешивался в это дело…

Степан лишь пожал плечами. Глупо доказывать, что ты не верблюд, после плевка в сторону Загорцева. Хоть грудь себе кулаком разбей, но не вычеркнет тебя Сватков из списка подозреваемых. И не уполномочит вести расследование по делу о двойном убийстве, потому как знает, что не так уж это и сложно подвести под статью невиновного. Боится он, что Степан очернит жену погибшего Загорцева…

* * *

Небо хмурилось весь день, обещая ливень. Темные тучи, темные мысли. Мужа нет, дети сироты, как жить дальше… Но к вечеру ветер стих, показалось солнце. И дышать вдруг стало легче. Гены больше нет, но жизнь продолжается. И не станет больше измен и унижений. А жить есть на что. И фирма у мужа солидная, и накопления на личных банковских счетах вполне… И все же Наташа расплакалась, когда появился Паша. Никогда не питала к нему нежных чувств, но вдруг уронила голову ему на грудь, а он нежно провел рукой по ее волосам.