Владимир Ерахтин
Жизнь по правилам и без

Жизнь прожить – не поле перейти, многое встречается в пути.

Пролог

Моя семейная жизнь трещала по швам. Разлад начался почти сразу после нашего брака. С каждым годом нити связи расползались, рвались, а семейный дом разваливался, словно карточный домик на песке.

Сначала я, словно хороший портной, латал дыры, ставил заплатки: росла дочь, родился сын, однако судьба распорядилась иначе. Я просто устал.

Известно, что все семьи не похожи друг на друга. В каждой – есть свой скелет в шкафу, всякие ссоры, которые люди не желают выносить из избы.

Мне хотелось тепла, покоя, уюта, и развод замаячил на горизонте в виде рассвета или заката – это я ещё тогда не совсем понимал, но он был неизбежен, как день или как ночь. Обычно мужчины уходят к кому-то, а я уходил в никуда!

В сердце периодически появлялась Елена – моя школьная любовь. Начало этой любовной истории, закончившейся через много лет трагично, положил сложенный в детстве из бумаги кораблик с таинственными пожеланиями, уплывающий от берега в открытое море, он же повлиял и на первый развод.

Однако давайте обо всём по порядку…

Теперь, с высоты прожитых лет, пришло понимание, что судьба моего поколения и неразрывно связанная с ним – моя, условно поделена на этапы, которые с годами стали только дороже в воспоминаниях.

Это я хорошо усвоил и на госслужбе, и как писатель, сочиняя параллельно работе свои рассказы.

На каждом этапе моей жизни были взлёты и падения, поэтому не знаю, стану ли я героем своего времени – периодов «оттепели» и перестройки, или моё место займет кто-нибудь другой, из мною же описанных персонажей – это должны показать вам последующие главы, напоминающие «русские горки». Однако наши «горки», словно стиральная доска, не только растрясали попы, но сотрясали также эмоции и мысли… От которых неужто можно заскучать?

Чтобы не растряслись, уложенные книгами, мозги, я стал с юности собирать полезные привычки и записывать нужные правила. Кстати, зрелыми нас делает больше не возраст, а всякие приключения с потрясениями. Но если судить мою зрелость по пережившим эмоциональным меркам, то я уже давно должен быть на пенсии. Однако милая женщина, с которой я жду романа в этом романе, не даёт мне покоя и держит в рабочем состоянии, в предвкушении новых потрясений, эмоций и чувств.

В начале каждого этапа своей жизни я брал чистый лист бумаги, писал себе главные пожелания, цели, мечты. Затем делал из этого листка бумажный кораблик мечты или волшебный самолётик и запускал в море, реку или в небо. Мечты рождаются и сбываются в полёте, несущем твои главные задачи лёгким ветерком, или подхваченные быстрым течением воды.

Но истинное познание жизни началось с крупных ударов судьбы. Беда не приходит одна: хулиганы ходят гурьбой. Так у меня и произошло: развод, увольнение с работы и травму души я получил почти в одно время. Нужно было что-то менять в жизни, но я пока не знал, что именно. Может, бросить всё и отправиться на поиски «золота Колчака», о месте захоронения которого поведал мне в детстве отец-сибиряк…

Но что-то пошло не так, и меня в последнее время одолевали страшные сомнения. Депрессия, у меня предразводная депрессия. Стресс преследовал и нарастал… Эх, отключиться бы от своих дурных мыслей… Где эта кнопка сидит?.. Побыть бы, хотя бы на время, кем-то другим, не собой.

Вся эта суета – просто течение жизни, движение, движение, сплошное движение – и плохо, когда оно в никуда. А может, жизнь – это попытка разными способами отвлечься от чего-то неизбежного? Какое оно – это будущее? А хрен его знает…

Мне казалось, что меня никто не любит… Жизнь складывается не так, как хотелось бы… Мне нужен человек, на которого бы я мог положиться, но я не контролирую теперь свои эмоции и поэтому сам не смогу найти и принять правильное решение.

Срочно нужна была помощь и поддержка извне, и я решил встретиться со своими школьными друзьями: нас, южан, в столице оказалось четверо, и все из одного класса…

Шары на биллиардном столе разлетелись в разные стороны после удара кия на зелёном сукне, точно как мои скачущие мысли.

Бизнесмен Генка – умный спорщик, закончивший физфак МГУ, в свои сорок лет уже успел развестись второй раз. Глядя на мои мытарства, выкрикнул, словно загнал шар в лузу:

– Что ты маешься, давай напьёмся до чёртиков и по бабам! И не спорь! Мне не обязательно, чтобы ты был на моей стороне – я сам на своей стороне, но все имеют право на моё мнение. А я ненавижу советы – все, кроме своих!

– Я и не спорю, – держался я, как мог, при этом промазав свой удар по шару. – Но мне сейчас не до этого. Однако к этой теме, может быть, когда-нибудь, ещё вернёмся.

– А я тебе про что? – не унимался Генка, опять забив шар. – Все наши беды из-за них! Сила слабого пола существует не за счёт её женственности, а больше из-за слабости мужчин к оному. И вообще, как можно было назвать их слабыми, когда они отнимают у нас столько сил?

И Генка нарисовал, описал руками что-то вроде гитары в воздухе, и это было так похоже на сказанное.

– А может, напьёмся?! – выдохнул второй друг, артистичный Олег, словно проиграл на басах: «Па-па-ба-баммм!». – Мы, в мегаполисе, – безымянные брюхоногие моллюски.

Это, пожалуй, самый простой и ленивый путь флегматика в решении любой проблемы.

– Нет, проблему водкой не заткнуть, и хватит трепаться! – обрубил всех наш самый мудрый, третий школьный друг – Алексей, намазывая мелком кончик кия, ставший депутатом самой первой Думы. – Хочешь перезагрузки? Поезжай на родину, к морю. Оставь ты эту столичную даму – московскую суету. Окунись в тишину родного края, подумай, возле моря решение к тебе само придёт. Да, моллюски мы, но с жемчужиной под языком.

– А не будет ли мне там скучновато? – пытался я возражать, но партия была проиграна.

– Кому? Тебе? – не унимался и победно наседал Генка. – Неужто ты сможешь заскучать?! Боевой офицер, прошедший огонь, воду и медные трубы. Давай, вали поскорей, блин, в Крым, а мы скоро к тебе приедем на ставридку.

– Женщину тебе хорошенькую надо, – вставил немного горяченького наш любитель дамских романов Олежек. – Ибо без любви мы медленно умираем или в лучшем случае живем искалеченными инвалидами третьей группы.

Я так и сделал. После развода уехал в свой дивный, южный, родной город.

Лежу на пляже. Любуюсь, как деревья купаются в сладкой беспечности. Их листва жадно питается солнечным светом, словно ребёнок лакает безудержно молоко своей матери.

Жара. Лень. Переворачиваюсь, как шашлык на шампуре. Припекаюсь. Поджариваюсь. Ну и пекло. Как в сауне. На мне можно яичницу жарить. Фантастика. Фан-твою-мать-тастика!

«А кто будет твои проблемы решать? – вдруг говорит моей лени внутренний голос. – Лень делает любое дело всегда трудным. Беги от неё, иди за мной, и узнаешь больше для себя!»

Опять за дело, опять на поиск того, чего так не хватало моей мятежной душе. Вперёд! Искать на задницу приключений…

ПРАВИЛО № 1: Главное внимание в своей жизни обращай на нынешнее мгновение. Нет ничего реального за пределами текущего момента! Живи настоящим: здесь и сейчас!

Глава 1. Заплывайте за буйки.

Здравствуй, Лена.

… Прошло несколько месяцев. Ночь сменялась днём. Шторм – штилем. Рассвет – закатом. Строго в начале марта торжественно и пышно приходила весна. Приходила она точно, как по расписанию, к 8 марта, никогда не опаздывая и не заставляя себя ждать. Она приходила, как добрая хозяйка в свой заколоченный тёсом на зиму дом, с первыми цветами и сразу принималась знакомить людей, влюблять, создавать семьи.

Теперь весна приходит неточно, бывает с запозданиями, иногда её даже сразу не увидишь, и время года как то незаметно может прямо из прохладной зимы перейти сразу в жаркое лето. Весна сместилась на лето, и даже осень порой похожа на весну, по крайней мере, в Крыму. А люди, я заметил, изменились в другую сторону – от лета в зиму: стали более прагматичны, менее искренни и уважительны к старшим.

Наше поколение всё больше не поспевало за темпами прогресса, за техническими новинками, так быстро всё менялось. Я подрабатывал журналистом в редакции местной газеты и писал статьи, репортажи и, конечно, рассказы. Везде были свои правила, инструкции. А я старался жить по своим правилам.

Однако, чтобы жить по своим правилам, необходимо делать три вещи: не обращать внимания на суждения других людей, не бояться быть нелюбимым и смириться с тем, что ваш вклад никогда не будет признан другими.

Всё равно, творческому человеку, такому как я, признание со стороны окружающих, конечно же, повод для радости.

Но я понимал, что стремление к признанию приведет к тому, что ты будешь всю жизнь следовать ожиданиям других людей. Другими словами, ты отбрасываешь то, кто ты есть на самом деле, и получается, что живешь чужой жизнью.

Счастье – это ощущение ценности того, что ты делаешь.

И если я чувствую, что мой вклад в мир полезен, то мне не нужно подтверждение этого от других.

Главное – внутреннее удовлетворение! Но так я думал отвлечённо. Признания хотелось бы.

Пока моя душа наполнена тишиной. Море у набережной шумело и заигрывало со мной то синим, то зелёным шлейфом, похожим на перо жар-птицы, но я этого не замечал. Для меня город погрузился в темноту. В порту противно визжала сирена, хотя она ревела так всегда, но всё меня как-то раздражало.

В моей личной жизни пока ничего не происходило, и я метался, жил словно в какой-то бермудской «трещине», между двумя городами.

Я уже думал, что останусь один. Конечно, я встречался с женщинами, но эти встречи не разжигали внутри костёр любви, а лишь напоминали свечу, догорающую к утру до основания. Как вдруг внутри стало нарастать ощущение напряжённости и смены чего-то старого на неизвестное новое. «Наверное, к грозе», – подумал я и сделал променад вдоль платановой аллеи, перешёл железную дорогу, которую строили ещё при Айвазовском, и свернул к берегу Первого городского пляжа.

В один из таких тихих вечеров, прохаживая по набережной старого города, я заметил среди гуляющих пар элегантную даму в шляпке, с опущенной головой, вот только собачки, белого шпица, не хватало. В её облике я узнал свою первую любовь – Елену. Она не смотрела на прохожих, прошла и мимо меня. Для меня она была всё той же обожаемой женщиной.

Если женщина заинтересовала мужчину, то он обязательно найдет любой способ, чтобы выйти на контакт с ней в течение двух-трёх дней. Я начал активно собирать информацию. От друзей я узнал, что была она в разводе, занималась музыкой после окончания консерватории, что её немного покрутила и обожгла судьба.

Меня раздирал конфликт с самим собой, и внутри возникало ощущение, что я в двух шагах от зарытого, тогда ещё в детстве пиратами, клада. И я пошёл на абордаж: страх потерять её второй раз толкнул меня на подвиги. Буквально на следующий день, таким же тёплым вечером, располагающим к романтическому настроению, я весело подошёл к ней.

– Здравствуйте, Леночка – лучшая девушка старого града и всего полуострова, – аромат её дорогих духов нежно перебивал все запахи моря.

– Здравствуй, Серёжа, а я узнала тебя. Ты тот самый необычный друг моей юности. Чем же ты теперь занимаешься? Ах, да, могу угадать – ты продолжаешь писать морские повести. Не скрою, я читала твои произведения, и мне они понравились, особенно «Морская душа», – она говорила медленно, как бы продумывая каждое слово.

Я с удовольствием отметил, что глаза её оживились, загорелись, появилась на румяном лице улыбка.

«Йес, зацепило!» – внутренне радовался я.

Оказалось, что она знала обо мне, как писателе. Вот и хорошо, не надо ничего привирать и сочинять. Я почувствовал, что стал намного выше и смелее в своих глазах, чем тогда, в детстве. А она, всегда высокомерная, изменилась, стала сейчас вдруг ниже и проще. Она чувствовала, что нравится мне. А вот нравлюсь ли я ей? Время покажет.

Предложил зайти в кафе, где играла негромкая музыка. В разговоре выяснилось, что Феодосию она не любила и собиралась уехать обратно в Киев. Надо действовать! Если я раньше не знал, то сейчас-то я знаю, что женщины, как дети, порой любят говорить «нет», а мужчины, как дети, принимают это всерьез.

Тогда я начал соображать, чем же её можно удивить, чтобы она изменила своё отношение к родному городу? Хорошо, что в детстве тренировал свои мозги, придумывая различные истории. Моё сознание было бескрайней площадкой для детских игр с морскими камешками, косточками от персиков. В детстве мы никогда так не углублялись в историю родного края, как с годами. Очевидно, в её глазах оставалось ещё то, девичье представление.

Вот и сейчас я стал для неё лучшим гидом по городу, Богом данному.

Всё лучшее, что я узнал за последнее время, работая журналистом, положил к её ногам.

Понятно, что Феодосия – это порт, старые дома, неровные разбитые дороги, мусор, жара. Так думали многие, так же думала и она. И тогда я просто начал перечислять и показывать ей чудеса древнего города, которые она видела, но не знала, что откуда происходило.

Перед её глазами по-новому раскрывались красота, история и район Карантина с Генуэзской крепостью. За двадцать пять веков итальянские архитекторы и художники эпохи Возрождения оставили свой необычный след на фасадах домов прекрасного города, Богом данного. И дело не в роскоши и убранстве города, куда наше меркантильное сознание влечёт, а в том, что внутри нас заставляет выбрать город по душе, – это любовь к человеку, который живёт в нем! А если город является ещё и твоей родиной, то любая неугомонная душа и все клеточки твоего непоседливого тела рано или поздно устремляются к истокам.

Кажется, жизнь налаживалась! По вечерам сквозь свежую листву старого сада светила молодая растущая луна, в густых кустах таинственно и осторожно пели соловьи. Я это всё стал отчётливо замечать. И я, как майский соловей, продолжал петь Елене свои городские романсы:

– О, Феодосия – это же самый древний город страны! Она как красиво стареющая дама, на седые волосы которой упал оберег в виде намоленной мантильи, как луковичный купол исцеляющей энергетики и веры. Здесь легко дышится, сердечко твоё и давление приходят в норму. И тебе остается лишь заниматься любимым делом. Ты музыкант, а здесь столько залов в форме купола, с хорошей акустикой. Столько благодарных слушателей, туристов. Именно здесь с давних времен произошло переплетение культур Запада и Востока. Множество известных людей посещали этот дивный край, а сколько их здесь проживало и сейчас живет. По количеству творческих организаций город стал самой культурной столицей Крыма: поэты, художники, музыканты.

Чего стоит только один Айвазовский со своими выразительными морскими пейзажами, галереей! Он поднял город на мировой уровень, а людям подарил железную дорогу, водопровод и славу.

– Но где я буду играть на инструменте? – спросила Лена.

– Давай-ка попробуем дать концерт в гостиной музея Айвазовского, где сотни картин будут аплодировать тебе тёплою волной, а затем в древнейшем Храме Саркиса, – и я раскрыл ей некоторые исторические корни.

Храм Сурб Саркис – армянский храм четырнадцатого века. Он изобилует древними вмурованными хачкарами – каменными крестами со сложным орнаментом. В границах Генуэзской крепости каждый приходящий народ ставил свою церковь, храм, мечеть. Их когда-то насчитывалось более ста. Все уживались и все молились своему Богу.

Так мы и сделали с выступлением. В начале концерта я читал рассказ или стихи о городе, затем Елена играла духовную и классическую музыку. Акустика древнего храма подхватывала орган и все оттенки семи нот, и, ударяясь о вековые стены, метались над нами и смятенная Аве Мария, и фуги Баха, унося наше сознание на вершину горы Митридат.

Елене такое выступление понравилось. Её тепло и приветливо встретила неискушенная публика курортного города. Эмоции зашкаливали. Она вообще была очень эмоциональным человеком, и мне нравились её философичность в высказываниях, её сравнения, эпитеты.

– В жизни вообще мало вещей, которые бесконечны. Одно из них – музыка. На свете так много красивой музыки, которую ещё предстоит прослушать, а что-то исполнить, так много, что не хватит и жизни…

– А ещё – прекрасных книг, которые еще доведётся прочесть, – в тон ей вторил я. – Мне и века на это не хватит, нужна как минимум нам с тобой бесконечность…

Крылья растут.

Вскоре я подарил ей на день рождения полёт на параплане в Коктебеле. И ощущение счастья.

– А парашют там дают? – пошутила она.

Гора Клементьева на вершине Узун-Сырт, что означает «длинный хребет, спина», где постоянно возникают восходящие воздушные потоки, уносящие твой дельтаплан в мечту. Здесь проходит сорок пятая параллель, которую называют Золотой осью, или серединой планеты.

В небо с инструктором они взлетели легко, и, как большая чайка – мартын, стали плавно планировать вдоль берега моря. Для меня время их полёта, казалось, шло долго, но они приземлились буквально через 15 минут.

– Тебе не страшно было?

– Совсем не страшно, – радостно от переполнявших чувств выплеснула эмоции Елена. – Ощущаешь себя парящей птицей. Может, было небольшое напряжение перед полётом, но оно быстро прошло. Появляется ощущение свободы полёта. С высоты открываются очень красивые окрестности. На земле такой красоты никогда не увидишь. Так это здорово! Спасибо тебе, – и поцеловала меня в щеку. «Жизнь – это не те дни, что прошли, а те, что запомнились», – говорил один классик.

Я вспомнил, что ещё когда-то в детстве Лена выговорила одно слово, и это слово озарило всю южную чёрную ночь моей жизни и стало для меня маяком. Это слово «честолюбие».

– А ты честолюбив, и это мне очень нравится, что не тщеславен, – сказала она и посмотрела как будто в меня, внутрь.

Я тогда даже не поленился заглянуть в словарь. Тщеславие – это пустое высокомерие, желание быть предметом славы, а честолюбие – любовь к почестям, стремление к ним. Если тщеславный, ничего не делая, имеет только желание потреблять, то честолюбивый, прежде всего, стремится и действует. И я шёл к своей цели всю жизнь и иду.

Я это запомнил и пытался соответствовать сути произнесённых ею слов. Ох, какой сложный и длинный у меня оказался период влюблённости. Мне легче договориться с президентом африканской страны, чем оказаться в карусели этого таинственного чувства. Говорят, что существует минимум пять языков любви. Любовь – это система взаимодействия с миром твоего человека, которая, как пазл, состоит из тысячи кусочков. Но прежде чем увидеть реального и живого человека рядом, мы придумываем образ фантазийного партнёра в силу своего опыта. На самом деле бывает, что отношения складываются совсем не так, как мы себе думаем. Что там у этих женщин в голове, поди разбери.

Очень важное качество, исходящее от женщины, – это позитивность и эмоциональность. И то и другое притягивает, как магнит. Мы часто бегаем по театрам, смотрим кино в надежде обогатить душу эмоциями, лучше положительными.

ПРАВИЛО № 1.2 : Невозможно поменять или изменить людей под себя. Ищи сразу того, кого искал. Суть человека в жизни не меняется.

Каждый день я устраивал для неё праздник. Она меня просто вдохновляла на это. Хотелось жить, творить и радоваться с нею вместе. Истинная красота коренится внутри человека, ложная – вовне. Она стала более приветлива и улыбчива. И вообще, она была чем-то похожа на мою мать.

– Тебе, должно быть, нравится Чехов, Паустовский?

– Да, очень. Люблю ещё читать Достоевского, Мопассана, Твена.

– Я тоже их обожаю, а ещё мне нравятся Грин, Куприн и, конечно же, Лев Толстой.

Мне с ней было легко и интересы наши совпадали. Соединяла нас ещё водная стихия.

Мы – влюблённые в море – ранним утром по прохладе шли к берегу, купались в бирюзово-малиновых рассветах. Запах морского парфюма – водорослей и йода – начинал чувствоваться сразу при приближении к берегу. Вода родниково-прозрачная хвалилась рыбками, крабами, медузами. Недалеко от пирса стайка афалин гоняла по кругу косяк ставриды и кефали, создавая пенящийся бурун.

Иногда с Леной мерным брассом заплывали далеко за буйки и, лёжа на спине, любовались ещё спящим городом, раскинувшим улицы, как руки на хребте лежащего холма великана, напоминающего исполинскую застывшую волну морского прибоя, накрытого лёгким облачком-одеяльцем.

Затем, уставшие, падали на тёплый песок. Рябь воды быстротечно играла бликами солнца. Небесный огненный цветок хорошо отражается в чистой воде, а небо – в сердце. Мне сейчас так хотелось заморозить эти прекрасные моменты. Две тёплых волны эмоций осторожно шли навстречу. Мы сидели с Леной, касаясь руками, и перекатывали из ладони в ладонь какой-то удивительный камешек, мягкого золотистого цвета со сверкающими золотыми песчинками, как талисман.

– С тобою я забываю про все проблемы, – глядя ей в глаза, вымолвил я. – Мне хорошо с тобой, уютно.

Когда нам хорошо, промелькнуло в моей голове, то кажется, что весь мир с нами заодно. У меня вырастали крылья и я, подобно дельтаплану, рвался в небеса. Лена заряжала меня, словно батарейка, – заряжала на творчество, на любовь, на жизнь.

– А я с тобой за полгода получила больше положительных эмоций, чем с бывшим мужем за несколько лет, – она провела своими пальчиками по моей руке, словно обожгла. – Спасибо тебе, что ты открыл мне глаза на наш город. Мне казалось, что я его знаю, а оказалось, что совсем нет.

А я подумал про нас, мужиков: «Не бойтесь, ребята, дарить женщине согревающие слова, если они этого заслуживают. Да даже если и нет, дарите им нежные слова, высекающие эмоции, как цветы, как бриллианты!»

Партнёрство.

После службы государственной я осваивал новую форму отношений. В паре, где есть любовь, нет рабов и царей. Нет ведущего и ведомого. Есть люди, которые не боятся быть собой. Как сказал Ремарк:

«Тот, кто пытается удержать, – тот теряет. Кто готов с улыбкой отпустить – того стараются удержать».

Важна золотая середина. Мне повезло. Помог один случай.

Как-то после полудня вдруг раздался звонок. Встревоженный, почти плачущий голос Елены с трудом различимыми словами, вымолвил, что её ограбили. Влезли в окно и унесли вещи и некоторые ценности. Не так много, но испугали её изрядно. Я предложил ей пожить некоторое время у меня, успокоиться. Местная полиция быстро нашла грабителей, городок маленький. Но она была перепугана произошедшим, тем более, что она видела, как большой чёрный человек вылезал из её окна, когда она подходила в сумерках к дому. Страх – горький, как старый кофе, сидел в ней неприятным, раздражающим вкусом. Испуганная грабителями, она вдруг решила уехать в Киев, в цивилизацию, как она выразилась:

– Там более спокойно. Там нет таких чёрных человечков.

– Чёрные люди – воры, убийцы, насильники – есть везде, – возмущался я. – Подумай! Здесь я тебе помогу. А там кто?

– Нет, я еду. Мне страшно здесь оставаться. Мне постоянно кажется, что они снова могут прийти. А ещё в моей прихожей со стены сорвалось зеркало и разбилось на мелкие осколки. Знак что ли какой?

Она собрала наспех чемодан и вызвала такси. Я помог ей нести вещи. Шли молча. К воротам дома быстро подъехало такси.

– Давай прощаться, – я первым прервал молчание. – Обнимемся. Только так, как прощаются надолго. Руки, как пропеллеры, одна выше другой. Выдох – и накрест прижались покрепче друг к другу, теперь глубокий вдох – и мы стали ещё ближе. Люди почему-то боятся прижиматься крепко.

– Это так приятно, – сказала Лена на выдохе, а я почувствовал тепло её тела.

После первого объятия поменяли руки в пропеллере, и так три раза.

– А теперь мы пойдём и не будем оборачиваться, – я поцеловал её на прощание.

– И ты иди. Тебя перо и море зовёт.

Мы попрощались. Я увидел, потому что не выдержал, всё же подсмотрел, как она, не оборачиваясь, стремительно уходила прочь. Села в такси, захлопнув за собою дверь, словно разорвала какую-то тонкую нить, незримо связывающую наши судьбы.

Небо хмурилось. Сумерки, как полукровка дня и ночи, нагло ползли с гор, а песок для меня стал отдавать какой-то тухлой ржавчиной.

Потом Лена мне несколько раз рассказывала этот момент нашего расставания…

В салоне играла музыка, но она не слышала ничего, смотрела в окно и вдруг беззвучно заплакала.

Какая-то неведомая сила целиком завладела ею, сковала, не давая дышать. Ей неудержимо хотелось развернуть такси, чтобы ещё хоть разок увидеть меня, броситься в мои объятья, заглянуть в уже такие близкие, родные глаза.

Её, как иглой, пронзила мысль: «Нужна ли я ему? Любит ли он меня сегодня? Так что, вот так уеду и даже не узнаю?!»

Всё, что накопилось в душе, на сердце, всё выпорхнуло наружу тёплой волной эмоций и чувств.

«Возвращаюсь», – подумала она.

– Я возвращаюсь!» – то ли прошептала, то ли прокричала на весь салон. Водитель обернулся, развернул автомобиль на ходу, как полицейскую машину. И помчался навстречу счастью, её счастью… Она была уверена, знала, что я буду там, и буду ждать её, и буду рад.

А я стоял и думал, что как-то неправильно мы расстались. Если есть любовь, то надо было за неё бороться, предложить ей хотя бы как-то, на время, остаться, жить у меня

В голову лезли строки стихов Асадова: «Я могу тебя очень ждать, Долго-долго и верно-верно… Только знать бы, что все не зря, Что тебе это вправду надо!»

Невесёлые мысли посещали мою грустную голову, как вдруг из-за поворота показались знакомые шашечки жёлтого такси. Притормозила передо мной, и, как порывом ветра, открылась задняя дверь. Из машины выпорхнула заплаканная Елена, но тут же остановилась, заглядывая в моё лицо.

Я стоял на том же месте и не мог сначала поверить в её очень скорое возвращение.

Она буквально приковалась глазами к моему лицу. Два чувства боролись в её глубоких уголках мечущейся души. Я чувствовал, как она искала ответы в моих глазах.

А я думал, что если ты заплатил за что-то деньгами, то это лёгкий вариант, даже если они были большими, это ещё не страшно. Хуже бывает, намного хуже, если ты платишь за грехи своей судьбы какой-нибудь страшной болезнью, или, не дай Бог, попадаешь вдруг под машину, и вообще можешь погибнуть, умереть, в конце концов.

А она думала, одобрю ли я такой поступок? «Теперь, парень, – говорю я себе, – ход за тобой!!! Давай, не мешкай, как в детстве! Ты уже давно вырос из тех штанишек на лямках, протяни руки своему счастью».

Из-за тучки выглянуло солнышко, но, похоже, Лена не видела вокруг ничего, кроме того, от чего зависела её дальнейшая судьба.

Сначала она увидела удивление в моих глазах, а потом вспышку радости. И этот светлый взгляд решил все её сомнения.

– Один в поле не воин, а путник! – лишь промолвил я, гася прежние сомнения.

Она обнимала меня, как маленькая провинившаяся девочка, всё время заглядывая в глаза.

После этого случая мы стали уже жить вместе. Я постарался окружить её вниманием и заботой. За её безопасность не волновался: я бы мог постоять и за неё, и за себя. Смелый стал, не то, что детская скромность раньше не давала делать мне решительные шаги. Она даже перестала бояться гулять со мной по ночам. Когда любишь, то ночи для тебя всегда хороши, а дни не очень.

ПРАВИЛО № 1.3: Будь полезным, нужным! Но делай не то, о чём тебя просят все, а то, что нужно!

Не заплывайте за буйки.

Мы любили друг друга, я давно сделал Елене предложение, но она никак не решалась сделать последний шаг, чтобы сомкнуть наши узы брака. Видно, в чём-то сомневалась и лишь говорила, что современные люди могут вместе жить и без штампа в паспорте.

В тот роковой день на пляже Чёрного моря всё начиналось как обычно. Сначала нашли себе место под солнышком среди лежащих загорающих. Затем разгребли два дециметра раскалённого от солнца песка среди кишащих отдыхающих, чтобы бросить полотенце. Немного поджарились на солнце и окунулись в прохладу кафе с названием «Ветерок». Я, как обычно, выпил пиво с пиццей, Лена – свой лимонад с профитролями. Наслаждаясь янтарным холодным напитком, невольно посматривал на стройных девушек, разглядывая всевозможные тату с драконами и розами на самых интересных участках тела. На пляже, в основном, только девушки. С виду милые, но как ругаются матом, моя мама загоревала бы.

Лена устремляла свой рассеянный взгляд на стройных мускулистых мальчиков с увесистыми золотыми цепочками.

Вроде бы все довольны. Солнце в виде огромного цветка с лепестками нещадно печёт. Пора в воду, искупаться.

Спасатели с вышки в рупор металлическим голосом горланили: «Уважаемые отдыхающие, не заплывайте за буйки. Это опасно для жизни!» Хм, как будто мы не знаем, что в воду входить всегда опасно!

Эти предупреждения вещали так часто, что мы привыкли к ним и уже не слушали. Они звучали для нас подобно другим пляжным крикам, типа: «Кукуруза! Варёная кукуруза!» Я давно заметил, что наши сограждане не очень-то любят читать всякие инструкции, следовать рекомендациям в жизни и подчиняться запретам.

Мы их нарушали, потому что уверены в себе, сотню раз заплывали за эти красные маковки. В «лягушатнике» у берега полно народу, всё кишит, особенно много брызгающихся визжащих ребятишек.

Рядом слышал, как молодой отец говорил маленькой дочке, плавающей со спасательным кругом у берега:

– Ты на мели, детка, как и твои родители.

– Подними меня на руки! – пропищала упитанная дочь. – Я по воде пробегу.

– Нет. Не получится, – сразу успокоил её умный родитель. – У тебя лёгкости не хватает, да и Иисусости маловато ещё.

«Бог им в помощь! Да и нам тоже», – пожелал я в душе.

Вода мутная, непонятно от чего. А в открытом море чисть да гладь. И ни души.

Мы с Леной плывём легко, мимо буйков, мимо недовольных скутеров и «бананов» с драконами, мимо катамаранов. Плывём и смеёмся, вспоминая фильм «Полосатый рейс», где красиво плыли звери в полосатых купальниках. Плывём разными видами: я брассом и кролем, она по-собачьи и на спине. Но рядом и вместе. Иногда я подныривал, чтобы ущипнуть её за… попу или пощекотать пятку. Она визжала, глотая иногда солёную воду, и фыркала, отплёвывала, пытаясь достать меня рукой, чтобы шлёпнуть.

Потом мы лежали на спине, покачиваясь на волнах, отдыхали и вспоминали школьные годы: как я списывал на уроке у неё, такой правильной отличницы с большими белыми бантами, домашнюю работу, а она требовала взамен достать ей дефицитную книгу – роман-робинзонаду французского писателя Жюля Верна «Таинственный остров». А за это время волнение моря усиливалось, и нас незаметно уносило дальше от берега. Солнце скрылось за быстро наплывающими тучами.

Увлечённые разговорами, мы не заметили, что оказались далеко, почти в «нейтральных водах». Ещё удивлённо наблюдали, как недалеко проплыл круизный лайнер «Михаил Светлов». Возможно, там, на капитанском мостике, стоял наш одноклассник Иван, смотрел в бинокль и никак не мог вспомнить, где он мог нас видеть. Мы поорали изо всех сил, но шумный морской небоскрёб гордо продефилировал мимо и скрылся из вида.