Владимир Антонов
Яков Серебрянский

Юный революционер

Яков Серебрянский рос, не зная особого достатка, как и все выходцы из еврейской бедноты, проживавшие в черте оседлости.

Материальное положение семьи несколько улучшилось лишь после того, как его отцу в конце 1898 года удалось получить место приказчика на местном сахарном заводе.

Безусловно, события, связанные с первой русской революцией, способствовали радикализации настроений среди молодежи, и в первую очередь среди тех, кто с детства сталкивался с экономическим, социальным и национальным неравенством.

Так, 16 февраля 1905 года в Минске прошли политическая демонстрация и забастовка учащихся средних учебных заведений. Результатом действий учащихся явилось решение минских властей открыть в городе с 1 июля новое городское училище. Думается, что четырнадцатилетний Яков принимал участие в этих протестных действиях.

С юных лет Яков видел несправедливость существующего строя, заключающуюся в нищете и бесправии одних, богатстве и всевластии других, и сочувствовал революционному движению. Можно также предположить, что его возмущала преступная политика царизма в отношении народа, к которому он принадлежал, в частности пресловутая черта оседлости. Его не могли привлечь «малые» партии с их узконациональными целями и задачами. Не примкнул он и к Бунду. Яков сблизился с эсерами. Не исключено, что молодого человека, как и многих его сверстников, в эсерах привлекала романтика подполья, вооруженной борьбы за власть народа.

В 1907 году, будучи учащимся 1-го минского городского училища, Яков начинает посещать собрания молодежного эсеровского кружка. А спустя год, уже завершив учебу, вступает в партию социалистов-революционеров и становится членом ее наиболее радикального крыла – эсеров-максималистов.

Представители этого наиболее крайнего течения социалистов-революционеров считали необходимым стремиться к немедленному и полному (социалистическая программа «Максимум») преобразованию общества на социалистических началах. Средствами для достижения этой цели максималисты признавали террористические действия (экспроприации, нападения на представителей администрации и полиции) – как подготовительную стадию и общее восстание – как конечную. Организованные группы максималистов появились в России с конца 1905 года и совершили несколько крупных экспроприаций и террористических актов. Так, 3 января 1906 года в Минске эсерами-максималистами был убит двумя выстрелами, произведенными с близкого расстояния, начальник 30-го артиллерийского парка полковник Белавинцев. Убийцы найдены не были. По данным следствия, полковника Белавинцева убили по ошибке, так как его, видимо, приняли за председателя Минского военно-полевого суда.

У нас нет официальной информации о том, когда и в каких конкретно акциях принимал участие Яков. Но важно то, что, занимаясь в эсеровском кружке и участвуя в работе партийной ячейки, он научился выявлять слежку и уходить от нее, находить и вербовать единомышленников, основам конспирации. Иными словами, Серебрянский уже тогда приобрел опыт профессионального революционера-подпольщика, что очень пригодилось ему в дальнейшей работе в качестве разведчика-нелегала.

1 марта 1909 года в Минске был убит начальник городской тюрьмы Славинский. Организатором убийства выступила местная группа эсеров, исполнителем – эсер-максималист Александр Ойец (приговорен к повешению). Полиция провела обыски и аресты эсеров, которые знали террориста или поддерживали с ним связь. Серебрянский никакого отношения к убийству Славинского не имел, однако был знаком с некоторыми подозреваемыми. К тому же при обыске у него была найдена запрещенная литература.

В мае 1909 года Яков, которому едва исполнилось 17 лет, был арестован полицией за «хранение литературы преступного содержания и по подозрению в соучастии в убийстве начальника минской тюрьмы». До апреля 1910 года он находился под стражей в городской тюрьме, а затем в административном порядке был приговорен к двум годам высылки под гласный надзор полиции (срок исчислялся с 13 октября 1909 года). Отбывал наказание в Витебске.

Оказавшись в Витебске, Яков устроился слесарем на местную телефонную станцию, а затем овладел престижной по тем временам специальностью электромонтера и стал работать в городском театре.

В октябре 1911 года Серебрянский возвратился в Минск. До августа 1912 года его имя регулярно фигурировало в совершенно секретных документах минского Губернского жандармского управления (ГЖУ). В архиве семьи Серебрянских имеется ряд копий подобных документов. В частности, в одном из них (исх. № 68 от 7 мая 1912 года, совершенно секретно) начальник минского Губернского жандармского управления докладывает в Особый отдел Департамента полиции: «Уведомляю, что упомянутый в агентурных сообщениях № 343 Я. Серебрянский есть минский мещанин Яков Ицков Серебрянский, в 1909 году привлекавшийся при вверенном мне Управлении к переписке в порядке Положения о Государственной охране в качестве обвиняемого по делу о задержании соучастников в убийстве начальника минской тюрьмы Александром Ивановым Ойецом. По каковому делу, как видно из отношения минского губернатора от 26 октября 1909 года за № 1419, названный Серебрянский за принадлежность его к партии социалистов-революционеров административным порядком подчинен гласному надзору полиции в избранном им месте жительства, за исключением столиц, столичных городов и Минской губернии, на два года, считая срок с 13 октября 1909 года».

Из отношения же начальника витебского Губернского жандармского управления от 15 октября 1911 года за № 8318 видно, что Яков Серебрянский 13 октября того же года «окончил срок гласного надзора полиции и выбыл из Витебска на родину в город Минск, где в настоящее время и проживает по Ново-Московской улице в доме № 31, кв. 5».

По возвращении в Минск гласный надзор полиции сменился надзором негласным. Яков Исаакович рассказывал сыну, что, куда бы он ни шел, за ним следовал филер, причем весьма неопытный. Серебрянский очень быстро научился его распознавать и легко уходил от слежки.

В документе № 732 от 10 мая 1912 года, имевшем гриф «секретно», начальник минского ГЖУ сообщает в Особый отдел Департамента полиции:

«Хотя в городе Минске и проживают отдельные члены партии социалистов-революционеров: Яков Ицков Серебрянский, Соня Абрамова Левина, Деля Мордухова Бродская, Абрам Овсеев Вольман, Иосиф Абрамов Клапер, Давид Абелев Соломонов и Игнатий Иванов Галимский, но никакой активной деятельности они не проявляют; несмотря же на это, я в скором времени произведу обыски у этих лиц, о результатах которых донесу дополнительно».

Однако уже в ноябре фамилия Серебрянского исчезает из сводок жандармерии и полиции. Объяснялось это довольно просто: у юноши подошло время призыва на действительную военную службу.

Первая мировая война

В августе 1912 года Серебрянский был призван в армию. Вернее, как утверждают некоторые авторитетные историки, он ушел в армию добровольно, в качестве вольноопределяющегося. Службу Яков Серебрянский начал рядовым 122-го Тамбовского пехотного полка, дислоцировавшегося в Харькове.

В июле 1914 года в связи с началом Первой мировой войны рядовой Серебрянский был направлен в действующую армию на Западный фронт в составе 105-го Оренбургского пехотного полка. Однако служба в действующей армии для молодого человека длилась недолго.

Уже в начале августа 1914 года 105-й Оренбургский пехотный полк в составе 27-й пехотной дивизии 3-го армейского корпуса Первой русской армии принял участие в наступлении в Восточной Пруссии, закончившемся трагическим поражением русских войск – так называемой «Самсоновской катастрофой».

В самом начале Первой мировой войны русское военное командование, решив оказать помощь Франции, приступило к поспешному и совершенно неподготовленному наступлению в Восточной Пруссии. Предполагалось, что с востока в нее вступит Первая русская армия под командованием генерала Ренненкампфа, а с юга – Вторая русская армия во главе с генералом Самсоновым.

Историк А. А. Керсновский в книге «История русской армии» так описывает эти события: «1 августа, на 14-й день мобилизации, наша Первая армия генерала Ренненкампфа тронулась из районов своего сосредоточения к границе.

Справа шел не успевший закончить сосредоточения Двадцатый армейский корпус генерала Смирнова. В центре – Третий армейский корпус генерала Епанчина. На левом фланге, уступом позади, Четвертый армейский корпус генерала Алиева. Вся конница была собрана на флангах: 2-я кавалерийская дивизия Нахичеванского – на правом, 1-я кавалерийская дивизия генерала Гурко – на левом. Три же корпуса шли вперед вслепую. Тыл армии был еще совершенно неустроен.

Совершив три усиленных перехода без дорог, Первая армия с утра 4 августа стала переходить границу. Третий армейский корпус вступил в упорный бой у Сталлупенена с 1-м германским армейским корпусом генерала Франсуа, который в итоге поспешно отступил. <…>

Между Третьим корпусом и запоздавшим Четвертым образовался разрыв в 20 верст^[2]. Генерал Епанчин не счел нужным предупредить об этом 27-ю пехотную дивизию, шедшую в обстановке полной безопасности слева. Дивизия подверглась внезапному огневому нападению и короткому удару, причем застигнутый врасплох 105-й пехотный Оренбургский полк был совершенно разгромлен».

Из 63 офицеров и 6664 нижних чинов, убитых и раненных в ходе боев 4–7 августа, половина приходилась на 105-й Оренбургский полк. Именно в одном из этих боев и был тяжело ранен в ногу рядовой Серебрянский (согласно имеющемуся в семье Серебрянских документу он был ранен 7 августа 1914 года). Война для него закончилась.

Несколько слов о том, что же произошло дальше на фронте.

Несмотря на возникшие трудности, Первая русская армия генерала Ренненкампфа продолжила наступление и вскоре одержала первую победу над немцами (при Гумбинене). Однако промедлила с преследованием противника. Немцам удалось оторваться от русских войск, провести переформирование и подготовиться к ответному удару.

К сожалению, русская разведка не смогла выявить намерение противника сосредоточить свои усилия у левого (западного) фланга Второй армии Самсонова. Главнокомандующий Северо-Западным фронтом генерал Жилинский потребовал от Самсонова перейти к активному наступлению с юга на север, чтобы взять немцев в кольцо.

13 августа немцы нанесли Второй русской армии первое чувствительное поражение на северо-восточном крае фронта, близ Гросс-Бессау. А 14 августа перешли в наступление на юго-западе фронта (у Сольдау и Уздау).

В ночь на 16 августа генерал Самсонов покончил с собой револьверным выстрелом. А 17 августа Вторая русская армия перестала существовать.

В результате «Самсоновской катастрофы» немцы захватили более 90 тысяч русских пленными, большое количество оружия и лошадей. Тысячи раненых русских солдат были просто добиты или отправлены в концлагеря.

Следует отметить, что история Первой мировой войны знает немало примеров блестящих побед и горьких поражений русской армии. Настоящий эпизод войны выбран автором только потому, что к нему имеет непосредственное отношение раненный уже на первом этапе боевых действий рядовой Яков Серебрянский.

Баку

Почти полгода Серебрянский находился на излечении в госпиталях, а в феврале 1915 года был демобилизован из армии. Возвращаться в Минск Якову не было смысла: мирная жизнь города была прервана Первой мировой войной. В 1915 году город становится фронтовым. В нем размещается штаб 10-й армии, располагаются многочисленные госпитали и различные армейские склады.

Серебрянский принял решение отправиться в Баку. Не последнюю роль в данном решении сыграли и благоприятные климатические условия в этом районе, которые могли способствовать окончательному выздоровлению. Он устроился работать по своей специальности – электромонтером на местном газовом заводе, а через некоторое время – на знаменитых Бакинских нефтепромыслах. Там Серебрянского и застала Февральская революция 1917 года.

Баку в то время был многонациональным, большим, по меркам Закавказья, городом со значительным русским населением: множество переселенцев искало здесь лучшей доли.

Следует отметить, что с началом Первой мировой войны политическая ситуация в Баку оставалась относительно спокойной. Этому способствовал ряд мер, предпринятых жандармами и военной контрразведкой в ближнем тылу Кавказской армии.

На момент прибытия в Баку Серебрянского русской Кавказской армии удалось окружить и полностью разгромить наступавшую на русское Закавказье турецкую армию. В ходе военной кампании 1915–1916 годов Кавказская армия под командованием генерала от инфантерии Николая Юденича^[3] 13–16 февраля выиграла крупное сражение под Эрзурумом, а 15 апреля овладела городом Трапезунд. К осени 1916 года русские войска контролировали большую часть Западной Армении (шесть армянских провинций Османской империи).

Однако вскоре обстановка в Баку начала меняться. Историки отечественных спецслужб Иосиф Линдер и Сергей Чуркин в одной из своих работ следующим образом оценивают политическую ситуацию, сложившуюся в городе весной и летом 1917 года:

«Политическая ситуация в Баку все более накалялась. Эсеры, большевики, меньшевики, дашнаки, мусаватисты, кадеты, социал-федералисты, анархисты представляли собой пестрый политический котел, в котором бурлили различные мнения и выплескивались наружу буржуазные, социалистические и националистические лозунги. Старые союзы рассыпались, на смену им приходили новые коалиции…

В Закавказье в это время наибольшую силу представлял полумиллионный Кавказский фронт (так с апреля 1917 года стала называться Кавказская армия). Поскольку более 90 процентов солдат и офицеров в нем были русскими, националистические партии не имели среди них влияния. Борьба за армию шла в основном между эсерами и большевиками.

С лета 1917 года в войсках началось брожение. Фронт постепенно разлагался, солдаты дезертировали.

Появились перебои с поставками продовольствия в Баку. С мая 1917 года в городе были введены карточки на хлеб и сахар. Чтобы наладить систему снабжения, созданный в городе в марте 1917 года Временный исполнительный комитет общественных организаций постановил организовать временные продовольственные комитеты. В число их задач входили: контроль над частной торговлей, учет продовольствия и равномерное распределение продуктов, борьба со злоупотреблениями, руководство городскими столовыми, содействие охране и безопасности в городе».

Одновременно необходимо отметить, что в Баку активно действовали мусульманские проповедники в зеленых чалмах и мусаватисты – члены контрреволюционной буржуазно-националистической партии «Мусават» («Равенство»). В годы Гражданской войны 1918–1920 годов партия «Мусават» стала одной из главных контрреволюционных сил Азербайджана. Лишь в апреле 1920 года, когда в Азербайджане была окончательно установлена советская власть, партия прекратила свое существование.

Октябрьская революция в Петрограде и Москве была воспринята в Баку положительно, поскольку в городе и его окрестностях концентрировалось более трети закавказского пролетариата, а большинство бакинских рабочих симпатизировали левым эсерам и большевикам.

Что касается большевиков, то они имели серьезное влияние лишь в пролетарском Баку благодаря большому количеству рабочих, занятых на нефтепромыслах.

13 ноября 1917 года по инициативе Бакинского комитета большевиков Бакинский совет рабочих и солдатских депутатов первым в Закавказье вынес постановление о переходе власти в руки Совета и повел борьбу за ее укрепление.

В декабре 1917 года Исполком Бакинского совета принял решение о создании Красной гвардии. Как отмечали указанные выше историки И. Линдер и С. Чуркин, «первые отряды Красной гвардии были созданы в Черном городе и Балаханах. В феврале 1918 года в отрядах Красной гвардии в Баку насчитывалось уже 3500 человек».

30 марта 1918 года в Баку был поднят антисоветский мятеж мусаватистов, подавленный вооруженными силами Бакинского совета. Весной и летом 1918 года Советы взяли власть в Кубе, Шемахе, Ленкорани, Сальянах, Джевате и ряде других уездов.

25 апреля 1918 года на заседании Бакинского совета большевиками и левыми эсерами было создано советское правительство (Бакинский совет народных комиссаров, явившийся органом пролетарской диктатуры) во главе с руководителем большевиков Закавказья Степаном Шаумяном^[4] – Бакинская коммуна. Следует, однако, отметить, что она контролировала лишь часть территории Закавказья.

Бакинский СНК действовал под руководством СНК РСФСР и, сообразуясь с местными условиями, проводил в жизнь его декреты и распоряжения (национализация нефтяной промышленности, банков и каспийского торгового флота). На предприятиях и в учреждениях вводились рабочий контроль и восьмичасовой рабочий день, повышалась зарплата рабочих.

Бакинская коммуна являлась единственным оплотом советской власти в Закавказье, где против нее вели борьбу все силы внутренней контрреволюции, английские и германо-турецкие интервенты.

Обстановка осложнялась еще и тем, что в республике отсутствовал прочный союз между многонациональным бакинским пролетариатом и широкими массами трудящихся крестьян. Власть во многих уездах находилась в руках буржуазных националистов – мусаватистов.

Важную роль в политической жизни Баку играл Центрокаспий (Центральный комитет Каспийской военной флотилии) – высший выборный орган Каспийской военной флотилии, созданный в Баку в первой половине 1917 года, в котором большинство тогда составляли меньшевики и эсеры.

И хотя первый съезд моряков Каспийской флотилии приветствовал Октябрьскую революцию и поручил Центрокаспию поддерживать только ЦИК Бакинского совета рабочих и солдатских депутатов и проводить в жизнь директивы СНК и Бакинской коммуны, его неоднородный состав мешал претворению в жизнь этих поручений. Как уже отмечалось, в первом составе Центрокаспия преобладали эсеры и меньшевики, которые стремились превратить его в центр антисоветской деятельности. После падения советской власти в Баку (31 июля 1918 года) Центрокаспий фактически перестал существовать.

В июле 1918 года началось наступление турецких войск на Баку. В их поддержку практически открыто выступили мусаватисты. 25 июля на заседании Бакинского совета им, а также эсерам, дашнакам и меньшевикам удалось провести решение о приглашении в Баку английских войск.

В последних числах июля турецкие войска подошли к городу. С юга (из Ирана) на Баку двигались английские войска. В этой обстановке 31 июля советская власть в Баку временно пала.

1 августа 1918 года в противовес СНК контрреволюционные силы создали антисоветское правительство – так называемую Диктатуру Центрокаспия, – которое просуществовало до середины сентября 1918 года.

4 августа 1918 года Баку был оккупирован английскими войсками. А в середине сентября в город вошли турецкие войска (Кавказская исламская армия).

После Февральской революции 1917 года Серебрянский восстановил свое членство в партии эсеров и стал партийным активистом. Он вошел в состав Бакинского совета, а с марта 1917 года начал работать в Бакинском продовольственном комитете.

От партии социалистов-революционеров Серебрянский избирается делегатом 1-го съезда Советов Северного Кавказа. После освобождения Баку от мусаватистов служил в Красной армии, являясь начальником отряда Бакинского совета по охране продовольственных грузов на Владикавказской железной дороге.

В 1918 году на квартире у своего друга и коллеги по Бакинскому совету и эсеровской партии Марка Беленького Серебрянский познакомился с его восемнадцатилетней сестрой Полиной. Между молодыми людьми завязались романтические отношения. Впоследствии Полина стала женой Якова и разделила с ним все трудности и испытания непростой жизни разведчика-нелегала.

Здесь следует отметить, что после раскола в конце 1917 года эсеровской партии политические пути Якова и Марка временно разошлись: один примкнул к правым, а второй – к левым эсерам. Однако в 1920-е годы они снова сошлись в одной партии – партии большевиков.

Наша справка

Марк Натанович Беленький (1890–1938), партийный и хозяйственный деятель СССР, родился в Баку в многодетной еврейской семье.

Как писал в автобиографии сам Марк Натанович, обстановка в семье и окружение способствовали раннему формированию у детей «революционных настроений и мировоззрения».

Марк являлся членом Партии социалистов-революционеров (ПСР) с 1905 года. Дважды подвергался аресту, около девяти лет провел в эмиграции. Получил медицинское образование в Париже по специальности «невропатолог». Во время Первой мировой войны работал во французском госпитале. Возвратился в Баку в августе 1917 года. В 1918 году работал в Комиссариате здравоохранения. В августе 1918 года переехал с семьей в Персию. В 1919 году нелегально вернулся в Баку и работал в подполье. Член РКП(б) с 1920 года.

В 1931–1934 годах занимал должность заместителя наркома снабжения. Затем – заместитель наркома пищевой промышленности СССР.

Арестован 9 ноября 1937 года. Расстрелян 8 февраля 1938 года. Реабилитирован.