Владимир Антонов
Житейская правда разведки

Под крышей диппредставительства

После открытия в Берлине официального советского дипломатического представительства была создана и первая совместная «легальная» резидентура ИНО ГПУ и Разведупра РККА в Германии. Ее возглавил сотрудник военной разведки Артур Сташевский. Но уже в феврале 1923 года его сменил на этом посту опытный работник ИНО ГПУ Бронислав Бортновский.

Берлинская резидентура ИНО становится опорным пунктом активной работы закордонной разведки органов госбезопасности в Европе. С позиций Берлина советские разведчики действуют по нелегальным каналам в сопредельных европейских государствах. В берлинскую резидентуру начинает поступать важная политическая и экономическая информация из Франции, Англии, Италии и ряда других стран, которая, в свою очередь, немедленно переправляется в Центр. Германия является также страной, из которой в Москву в большом количестве направляются образцы современной техники.

Между тем прорыв политической блокады СССР уверенно продолжался. В середине 1924 года лейбористское правительство Великобритании объявило о признании де-юре Советского Союза. 28 октября того же года о признании СССР и установлении с ним дипломатических отношений заявила Франция. Примеру ведущих европейских государств последовали правительства и ряда других стран. К 1926 году Советский Союз вступил в нормальные политические и экономические отношения с 13 государствами. Советские полпредства (до мая 1941 года дипломатические учреждения СССР за границей назывались полномочными представительствами, возглавляли их, соответственно, полпреды; в мае 1941 года полпредства стали называться, как принято во всем мире, посольствами во главе с послами. – Авт.), а следовательно – «легальные» и нелегальные резидентуры – начали действовать на разных континентах земного шара.

Создание пароходной компании

Перед руководством внешней разведки возникла серьезная проблема – проблема надежной и бесперебойной связи со своими загранаппаратами. Имевшаяся в распоряжении разведки радиоаппаратура была маломощной. Наши славные дипломатические курьеры надежно перекрывали лишь европейские маршруты. Путь за океан, на Дальний Восток или в Азию был довольно длительным. Отправляемая из стран этих регионов с дипкурьерами информация зачастую запаздывала. Большие проблемы возникали и с перевозкой крупногабаритных грузов.

И все-таки решение было найдено. Для связи с нелегалами и зарубежными аппаратами разведки, находившимися на разных континентах, и для доставки им необходимой аппаратуры, а от них в Центр – образцов техники по решению руководства ОГПУ действовавший в Германии разведчик-нелегал Небольстин создал в 1926 году в Гамбурге пароходную компанию.

Из оперативной справки:

Сергей Степанович Небольстин (оперативные псевдонимы «Чайкин» и «Серж») родился в 1894 году в Петербурге.

Выведен внешней разведкой за кордон в ходе эвакуации белых войск из Крыма.

В 1921–1923 годах являлся сотрудником нелегальной резидентуры в Болгарии. В 1923–1925 годах – на нелегальной работе в Китае.

С середины 1925 года – разведчик-нелегал в Германии. Владелец судоходной компании.

* * *

В 1925 году Небольстин зарегистрировал в Гамбурге пароходную компанию. На средства Центра были закуплены две шхуны атлантического класса – «Атланта» и «Юпитер» – водоизмещением 500 тонн каждая. Экипажи шхун состояли в основном из разведчиков-нелегалов и надежной агентуры. Суда совершали рейсы в Латинскую Америку и в Китай, доставляя грузы в Германию. А оттуда они по различным каналам переправлялись в Советский Союз.

К началу 1930-х годов Советский Союз признало уже более 40 зарубежных государств. По линии Наркомата иностранных дел была отработана надежная связь с советскими дипломатическими представительствами, включая и резидентуры. Надобность в судоходной компании Небольстина отпала. Она успешно выполнила свои задачи и в начале 1932 года была ликвидирована.

В середине 1930-х годов Сергей Степанович Небольстин вернулся в СССР. Занимал должность инструктора советских портов. К сожалению, в конце 1930-х годов по ложному навету он был необоснованно репрессирован. Дальнейшая судьба его неизвестна.

Продолжение «морской истории»

Неожиданно «морская» история, о которой рассказано выше, получила свое продолжение в конце 1950-х годов. А дело было так.

В ноябре 1948 года в США на нелегальную работу прибыл Вильям Фишер (оперативный псевдоним «Марк»). Несколько позже параллельно с ним в Бразилии начала действовать нелегальная пара советских разведчиков супругов Филоненко. Михаилу и Анне Филоненко предстояло обстоятельно обосноваться в Латинской Америке, а затем перебраться в США на помощь Фишеру.

Разведчики очень быстро включились в активную оперативную работу. Михаилу Ивановичу удалось проникнуть в окружение президента Бразилии Жуселино Кубичека де Оливейро, завязать знакомства со многими министрами правительства страны, которых он, будучи коммерсантом, часто приглашал на обеды к себе на виллу.

Филоненко подружился даже с парагвайским диктатором Альфредом Стресснером, наводнившим свою страну бывшими гитлеровцами. Будучи в прошлом офицером германского вермахта и знатоком стрелкового оружия, хозяин Парагвая однажды увидел в стрелковом клубе, как метко стреляет из винтовок и пистолетов элегантный коммерсант, и пришел в неописуемый восторг. В дальнейшем он неоднократно приглашал Михаила поохотиться вместе на крокодилов. В беседах с советским разведчиком «дядюшка Альфредо» был предельно откровенен. Подобной «чести» удостаивались лишь избранные. В результате хорошо налаженной разведывательной работы от нелегалов Филоненко регулярно поступала исключительно важная политическая информация.

Между тем работать становилось все сложнее. В 1957 году в Нью-Йорке был арестован советский разведчик-нелегал Вильям Фишер, назвавшийся при аресте Рудольфом Абелем, параллельно с которым работали супруги Филоненко. Во избежание их расшифровки и сохранения созданной ими агентурной сети, имевшей выходы на США, Центр принял решение изменить условия связи с разведчиками-нелегалами. Любые контакты с ними через тайники и связных были прекращены. Связь с Центром поддерживалась теперь только по радио. Разведчикам передали новейшую коротковолновую быстродействующую радиостанцию, «выстреливавшую» сообщения в эфир сжатым «пакетом» за несколько секунд. Анне Федоровне пришлось вспомнить свою военную специальность радистки.

В те годы спутниковой связи еще не существовало, а дальность работы радиостанции была ограничена. Сеансы связи не всегда заканчивались успешно. Центр серьезно озаботился вопросом поддержания надежного контакта с нелегалами.

Читатели старшего поколения должны хорошо помнить шлягер 1950-х годов, в котором молодой китобой голосом Леонида Утесова объяснялся с девушкой: «Махнешь рукой, уйдешь домой,/ Выйдешь замуж за Васю-диспетчера./ Мне ж бить китов у кромки льдов,/ Рыбьим жиром детей обеспечивать».

Песня постоянно звучала в эфире, советская китобойная флотилия «Слава» успешно перевыполняла производственные планы. А у одного из руководителей разведки, вспомнившего о пароходной компании Небольстина, родилась блестящая идея.

Так в составе советской китобойной флотилии, ведущей промысел в водах Антарктики, под видом китобойного судна появился специальный корабль. Мощный узел связи «китобоя» использовался в качестве усилителя и ретранслятора радиосигналов, поступавших от нелегалов Филоненко. Теперь какая-либо задержка в получении информации Центром была исключена. Это были годы «холодной войны», и информация, передаваемая разведчиками, носила тревожный характер: в Вашингтоне вовсю гремели военные барабаны.

Глава 3. Поэт и чекист
(История одного посвящения)

В этой главе мы хотим рассказать об обычных людях, обычной дружбе и истории, которую они создавали.

Свое знаменитое стихотворение «Солдаты Дзержинского» Владимир Маяковский сопроводил посвящением: «Вал. М.».

Стихотворение было написано накануне 10-летия органов ВЧК – ОГПУ и опубликовано одновременно в двух газетах – «Комсомольской правде» и тифлисской «Заре Востока» – в дни работы XV съезда партии.

Таинственный «ВАЛ. М.»

Интересно, что председатель ОГПУ В. Р. Менжинский, сменивший на этом посту Дзержинского после его внезапной смерти 20 июля 1926 года, подписал приказ по органам государственной безопасности по случаю их 10-летнего юбилея, который был напечатан на одной странице со стихотворением Маяковского «Солдаты Дзержинского».

Только значительно позже широкой общественности стало известно, что под инициалами посвящения стихотворения скрывались имя и отчество видного чекиста того времени, одного из руководителей внешней разведки Валерия Михайловича Горожанина.

Почему Маяковским была оказана особая почесть Горожанину? Кем был для поэта Валерий Михайлович?

Говорят, что стихи, как и люди, имеют свою судьбу, свою историю. История стихотворения «Солдаты Дзержинского» начиналась задолго до его написания, и она тесно связана с чекистом Горожаниным, ставшим в середине 1930-х годов одним из руководителей внешней разведки нашей страны.

Становление чекиста

Валерий Горожанин родился в 1889 году в городе Аккермане (ныне – Белгород-Днестровский) Бессарабской губернии в семье страхового агента.

Детство Валерия началось с горя. В трехлетнем возрасте он лишился отца, а в неполные восемь лет – матери. Мальчик воспитывался в большой, многодетной семье двоюродной сестры матери. Кроме него в семье было еще пять детей. Особенных средств не было. Юный гимназист в какие-то 9—10 лет начал давать частные уроки, чтобы заработать на жизнь.

В 1907 году Валерий сдал экстерном экзамены за полный курс тираспольской классической гимназии. В том же году вступил в партию эсеров.

В 1909–1912 годах он учился на юридическом факультете Новороссийского университета в Одессе. За активное участие в студенческом революционном движении попал в списки «неблагонадежных» и был отчислен из университета. В 1912 году Валерий был арестован, год содержался в одиночной камере, а затем до конца 1914 года отбывал ссылку в Вологодской губернии.

После окончания ссылки находящемуся на «особом счету» у полиции Горожанину работы в России не нашлось: ни в Одессе, ни в Киеве, ни в Москве. Он решил попытать счастья за границей.

В 1914 году Горожанин приезжает в Париж. Здесь он примыкает к группе большевиков и сближается с А. В. Луначарским.

Особое место в парижском периоде жизни молодого революционера занимает его общение со многими прогрессивными французскими писателями. В частности, благодаря Луначарскому Горожанин близко знакомится с Роменом Ролланом и Анатолем Франсом. Последний часто принимал у себя своего молодого русского друга, подолгу с ним беседовал, внимательно выслушивал. Уже тогда Горожанин задумал написать книгу о творческой судьбе великого французского писателя.

Как только в Париж пришла весть о Февральской революции в России, Горожанин принял решение возвратиться на родину. Уже в апреле 1917 года он был в Петрограде и с головой окунулся в политическую деятельность партии, сотрудничал в большевистских газетах. Именно тогда Горожанин познакомился и подружился с Маяковским.

После Октября партия направила Горожанина на работу в украинскую ЧК, где в полной мере раскрылись его исключительные способности к оперативной деятельности. Он продолжил учебу в Новороссийском университете. В 1919 году вступил в члены РКП(б). Являлся следователем по особо важным делам Одесской губЧК. В период деникинской оккупации находился в Одессе, был арестован и приговорен к расстрелу. Освобожден Красной Армией. Затем снова работал на руководящих должностях в различных подразделениях украинского ГПУ: уполномоченным по борьбе с контрреволюцией и членом коллегии Николаевской губЧК, заместителем начальника киевского губотдела ГПУ.

Встречи в Харькове

С 1923 по 1930 год Горожанин проживал в Харькове, являясь начальником секретно-политического отдела ГПУ Украины. Именно в этот город часто приезжал «трибун революции», чтобы выступить перед читателями и встретиться со своим близким другом. В Харькове Маяковский, как правило, останавливался на квартире у Горожаниных. Жена Валерия Михайловича Берта Яковлевна позже рассказывала: «Владимир Владимирович всегда был у нас желанным гостем. О чем только он не толковал с Горожаниным. Они находили общий язык. Если бы это было не так, то, очевидно, разные области работы, разные интересы навряд ли могли составить ту надежную дружбу, которая существовала между ними. Горожанин восхищался Маяковским, всячески ему помогал. Такой же заботой отвечал Владимир Владимирович».

В ходе одной из встреч в Харькове в январе 1924 года Горожанин рассказал Маяковскому о том, что накануне восьмидесятилетия Анатоля Франса Ватикан включил его сочинения в список запрещенных. Святые отцы выдвинули множество обвинений против писателя, разделив их на тринадцать обвинительных пунктов. Горожанин отметил, что собирается написать книгу об этом, превратив обвинения Ватикана в приговор черному мракобесию. Маяковский горячо поддержал намерение друга. Вскоре книга «Анатоль Франс и Ватикан» вышла в свет в харьковском издательстве «Пролетарий» и получила высокую оценку специалистов.

Очень лестно отозвался о работе Валерия Михайловича Алексей Максимович Горький. А Сталин, которому Горький направил произведение Горожанина, на одной из глав написал: «Лучшее, что было сделано до сей поры об Анатоле Франсе. И. Сталин».

Во время посещений Харькова Маяковский с удовольствием встречался с украинскими чекистами, выступая перед ними в местном чекистском клубе. Зал был всегда набит до отказа, молодежь горячо приветствовала своего любимого поэта. Маяковский без перерыва читал восторженным слушателям «Левый марш!», «Бюрократиаду», «Неразбериху», «Облако в штанах», «Марш комсомольца».

«Зорче и в оба, чекист, смотри!»

В 1927 году в Харьков поэт приезжал четырежды. В те тревожные дни консервативное правительство Англии и английские спецслужбы проводили против молодой Республики Советов провокацию за провокацией. Так, 12 мая 1927 года лондонская полиция внезапно оцепила офис «Аркоса» – торговой компании, выполнявшей функции коммерческой части Торгпредства Советского государства в Великобритании – и провела обыск его помещений. Эта акция послужила поводом для разрыва дипломатических и торговых отношений с Советским Союзом. На страницах «Комсомольской правды» и других центральных газет из номера в номер печатались боевые оборонные материалы. Нарастала угроза новой войны против СССР.

Однажды, беседуя с Маяковским, Горожанин подробно рассказал поэту о происках «твердолобых» в Великобритании и поддержке этих происков троцкистами внутри страны, о том, как были задержаны шпионы и диверсанты, направлявшиеся через границу, о работе чекистов-«секретчиков», то есть сотрудников секретно-политического отдела, и чекистах контрразведывательного отдела (КРО).

Маяковский понимал, какое значение имеет в этой трудной обстановке для страны его поэтическое слово. Он должен был дать ответ. За себя, за тех, кто борется с врагом с оружием в руках.

Из воспоминаний жены Горожанина Берты Яковлевны:

«Вечером мы собрались обедать. На стол было все подано, но Маяковский попросил нас задержаться. У нас было три комнаты. В одной из комнат он что-то писал, ходил из угла в угол. Садился за стол и снова вскакивал. Мы не мешали ему. Я с сожалением подумала о том, что приготовленный мной украинский борщ окончательно остынет, как вдруг в комнату-столовую вошел с доброй улыбкой на лице Маяковский. В руках он держал клочок бумаги.

– Послушайте, Валерий Михайлович, это вам мой набросок посвящается, – и начал читать:

 
Есть твердолобые вокруг и внутри —
зорче и в оба, чекист, смотри!
Мы стоим с врагом о скулу скула,
и смерть стоит, ожидая жатвы.
ГПУ – это нашей диктатуры кулак сжатый…
 

Горожанин, смущенный и взволнованный, стоя слушал друга.

– Нет, – тихо возразил чекист, – это, пожалуй, будет неточно. Не только мне, но всем солдатам Дзержинского».

Стихотворение «Солдаты Дзержинского», прочитанное в Харькове, было, что называется, первым черновым вариантом. В дальнейшем поэт тщательно его доработал и добавил ряд строф.

«В Ялте с горожаниным…»

«Живу я в Ялте с Горожаниным, с ним в большинстве случаев разъездываю», – сообщал Маяковский в одном из своих писем в Москву в начале августа 1927 года. Как и было оговорено ранее, Маяковский и Горожанин проводили свой летний отпуск вместе. Живя в Ялте в той же самой гостинице, где, по преданию, Н. А. Некрасов закончил поэму «Кому на Руси жить хорошо», Маяковский завершал поэму «Хорошо!». Горожанин не спеша обдумывал план своей новой книги об Анатоле Франсе.

Как-то вечером в первые дни отпуска Валерий Михайлович предложил Маяковскому написать совместный киносценарий «Инженер д’Арси» («Борьба за нефть») – об истории захвата персидской нефти Англией. У Горожанина накопились интереснейшие материалы по данному вопросу. Маяковский с большой охотой согласился с этим предложением. Друзья подписали договор с ялтинской фабрикой «Всеукраинское фотокиноуправление» и дружно принялись за работу. Уже 25 августа 1927 года сценарий был сдан художественному совету фабрики.

Однажды в номер гостиницы, где жили поэт и чекист, неожиданно пришел фотограф. Он запечатлел Маяковского и Горожанина в том виде, в котором они находились в утренние часы. Наголо бритый Маяковский – в свободной мягкой пижаме, а рядом с ним Горожанин – в рубахе с отложным воротничком.

Эта фотография является украшением начальной экспозиции Зала истории внешней разведки и всегда вызывает живой интерес у посетителей.

21 июля 1928 года поэт направил телеграмму другу: «Дорогой Валерий Михайлович. Выезжаю в Севастополь двадцать третьего. Если ваш отпуск совпадает, хорошо поездить вместе. Обеспечиваю боржомом, стихами, изысканной дружбой. Встречайте. Привет Берте Яковлевне, друзьям. Маяковский».

Финал

О смерти поэта Горожанину сообщил руководитель Харьковского ОГПУ. Валерия Михайловича никогда не видели плачущим, но здесь он не выдержал.

В Москву на похороны Горожанин вылетел попутным самолетом. Когда возвратился, харьковские чекисты настойчиво попросили Валерия Михайловича рассказать о случившемся с Маяковским. В клубе имени Дзержинского собрались все свободные от работы чекисты.

– Владимир Владимирович Маяковский был надежным другом настоящих солдат Дзержинского, непревзойденным певцом нашего народа и бойцом ленинской партии, – с этих слов начал свой рассказ В. М. Горожанин. – Своим он был и будет для каждого честного советского человека…

Свое выступление Горожанин не смог закончить. Ушел со сцены в слезах. В дальнейшем, что бы Валерий Михайлович ни вспоминал из своей жизни, он все связывал с именем Маяковского. «Используя свое служебное положение», он активно участвовал в увековечении памяти поэта.

В мае 1930 года Горожанин был откомандирован на работу в центральный аппарат ОГПУ СССР. Занимал должность заместителя начальника секретно-политического отдела ОГПУ.

В 1933 году Горожанина переводят на руководящую работу во внешнюю разведку. Вскоре он становится заместителем начальника внешней разведки. Ему присваивается специальное звание старшего майора госбезопасности (генерал-майор).

С февраля 1937 года В. М. Горожанин – заместитель начальника Особого отдела НКВД СССР.

Награжден двумя орденами Красного Знамени и двумя нагрудными знаками «Почетный работник ВЧК – ОГПУ».

19 августа 1937 года Валерий Михайлович Горожанин был арестован по делу «о заговоре в НКВД УССР». 29 августа 1938 года осужден Военной коллегией Верховного суда СССР за участие в антисоветской подрывной деятельности, приговорен к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян.

27 июля 1957 года определением ВК ВС СССР приговор отменен и дело прекращено за отсутствием состава преступления.

Солдаты Дзержинского

Владимир Маяковский

 
Тебе, поэт,
    тебе, певун,
какое дело
    тебе
        до ГПУ?!
Железу —
    незачем
        комплименты лестные.
Тебя
    нельзя
        ни славить
            и ни вымести.
Простыми словами
    говорю —
        о железной
            необходимости.
Крепче держись-ка!
Не съесть
    врагу.
Солдаты
    Дзержинского
Союз
    берегут.
Враги вокруг республики рыскают.
Не к месту слабость
    и разнеженность весенняя.
Будут
    битвы
        громче,
            чем крымское
                землетрясение.
Есть твердолобые
вокруг
    и внутри —
зорче
    и в оба,
чекист,
    смотри!
Мы стоим
    с врагом
        о скулу скула,
и смерть стоит,
    ожидает жатвы.
ГПУ —
    это нашей диктатуры кулак
сжатый.
Храни пути и речки,
кровь
    и кров,
бери врага,
    секретчики,
и крой,
    КРО!
 

[1927]