Влад Савин
Звездная Империя

Мы хотим, чтобы небо над этим миром осталось синим. Но если кто-то захочет, подобно Гитлеру, радикально и навсегда решить русский вопрос – не обижайтесь, что мы тогда решим, что нам и вам здесь категорически тесно и кто-то должен уйти в небытие.

– Или же, если ваш народ решит переселиться в этот мир?

Я злорадно усмехаюсь. Думая: а сами англосаксы интересовались мнением аборигенов Австралии или американских индейцев?

– Это будет худший из вариантов. Можете ли вы понять, что тот мир – изгаженный, сгоревший, радиоактивный – остается нашим домом? Я живу здесь уже больше десяти лет, тут мой муж, дети, но я никогда не забуду, как было до войны (до этой войны, до Блокады, когда мои родители были живы и здоровы – но пусть Елизавета считает, что я говорю про другую войну). И мы уйдем оттуда, лишь когда станет абсолютно ясно, что природа разрушена необратимо, и планета непригодна для жизни людей. Оттого нам нужен ваш мир – как запасной аэродром, как знание, что даже в самом худшем случае это будет еще не конец, а лишь начало. Но даже тогда не надо считать нас кровожадными варварами – мы придем сюда, чтобы жить здесь, а не повторить случившийся там конец света.

– Однако, насколько мне известно, «конец света» там устроила именно ваша страна?

– Ваше величество, вам не приходилось умирать? Быть уверенной, что не увидите следующего рассвета?

– Я оставалась в Лондоне все время! – отвечает Елизавета. – Даже когда падали немецкие бомбы.

– И сколько лондонцев погибло от тех бомб, какая была вероятность у среднего британца умереть в той войне? – усмехаюсь я. – Знаю, ваше величество, что вы даже служили в Территориальных силах, это вроде нашего ополчения, водителем санитарного автомобиля. А мне приходилось убивать врагов самой, чтобы остаться в живых. И было, когда я сама считала себя мертвой!

Я вспоминаю Белоруссию, осень сорок второго, отряд «Мстители» – и как нас немецкие егеря загнали в болото, и мы готовились принять последний бой. И как я думала тогда, абсолютно спокойно: все же я успела за свою жизнь убить тридцать или сорок фрицев, и может, повезет и сейчас не промахнуться – так что это будет выгодный размен. Немцы не дошли до нас какую-то сотню шагов – испугавшись трясины. А через десять дней меня вывезли самолетом на Большую землю, вместе с ранеными – и начался новый этап моей жизни: Севмаш, «Воронеж» и знакомство с миром будущего. Я вспомнила, представила, что могло быть иначе – и как после сказала Лючия, у меня было такое лицо, что даже ей стало страшно.

– Ну как вам объяснить… – продолжаю я. – А вот, послушайте! Ваша поэтесса, Сара Тисдейл, написала это стихотворение еще в двадцатом. Вы, наверное, знаете, как оно звучит в оригинале. А в следующем веке его будут читать с такой концовкой:

 
И никто, ни один, знать не будет о том,
Что случилась война, и что было потом.
Не заметят деревья и птицы вокруг,
Если станет золой человечество вдруг,
И весна, встав под утро на горло зимы,
Вряд ли может понять, что исчезли все мы^[7].
 

– Попробуйте это представить. И понять, отчего нам дорого чистое небо над головой, но оно нам не нужно, если в том мире не будет нас.

– Я вас услышала, – говорит Елизавета, – но тогда мы можем достичь согласия. Те круги, о которых я уже сказала, также считают, что конфронтация, тем более на грани атомной войны, бесперспективна и опасна – и очень желательно «разрядить ненужное напряжение в отношениях между высокими договаривающимися сторонами». Однако не способствует успеху то, что из переговоров исключен один из важнейших игроков – те, кого представляете вы, миссис Лазарева. Те, кто, как вы сами признали, видят в нас непримиримого врага. И возможно, не в нас одних. Вы не боитесь, что эти миллионы «куницыных», привыкших воевать и убивать, вооруженных самым ужасным оружием, и будучи в положении, когда абсолютно нечего терять – поступят и с вами, как орды варваров с Римом?

– Ваше величество, вы хотите сказать, что если бы вам удалось открыть проход в Англию времен вашей великой тезки, Елизаветы Первой, то вы бы стали всерьез рассматривать вариант завоевать и колонизировать своих прадедов, как диких негров? Просто потому что «у нас есть пулемет, а у них его нет»?

– А вы уверены, что сумеете удержать процесс под контролем? Когда неизбежно возникнут трения – от банального, какому общему правительству и закону должны подчиняться и гости и хозяева, до непонимания, вызванного отличием психологии и культуры. Желания гостей исправить какие-то известные им ошибки – и противоречия этих попыток с местными высшими кругами, имеющими какую-то выгоду как раз от совершенного. Итогом же всего вполне может быть и вооруженный конфликт – даже при обоюдном желании его избежать, «но принципы важнее». Когда одна из сторон должна будет перестать быть собой – и вопрос лишь, которая из сторон? Вы, миссис Лазарева, можете ручаться, что в вашем случае не возникнет подобного?

– Ваше величество, вы верно сказали про отличия в психологии и культуре. Между нами и вами – англосаксами и русскими. У вас принято, что только старшему сыну наследство, а прочим убираться из отчего дома и жить чем сумеют, ну а дочери, это вообще отрезанный кусок, когда выйдут замуж. А у нас семейная близость и общность значат гораздо больше. И русские всегда были, есть и останутся русскими – и через войны и сквозь века.

– То есть между вашими странами уже подписан формальный договор?

– Между одной страной, если можно так сказать. В случае войны любой державы против СССР в этом мире – мы воспримем это как агрессию против себя. И встанем спина к спине, потому что так будет по правде – а о прочем, пусть после бог судит, если он есть.

– Отчего же вы не помешали Гитлеру напасть?

– Нас еще не было здесь 22 июня. И даже год спустя переброс сюда подводной лодки вышел удачной импровизацией. Никто не может быть ответствен за события, которые не в силах изменить – но когда такая возможность появилась, остаться в стороне было бы просто подлостью. Хотя я знаю, что в английской политике моральные категории неприемлемы – но мы, русские, такие.

– Однако же Берлин так и не подвергся участи Шанхая.

– Ну, во-первых, это было бы тогда излишне – товарищ Сталин уже справлялся сам, более чем успешно.

Во-вторых, было бы непорядочно отнимать у СССР Победу, которой будут гордиться многие годы, а где подвиг, если главную работу за тебя сделал кто-то другой? И в-третьих, мы были весьма заинтересованы, чтобы атомное оружие в этом мире осталось за горизонтом, хотя бы несколько лишних лет.

– Проблемы с американским атомным проектом в сорок третьем и некие события у африканского побережья, когда исчез пароход с урановой рудой – ваших рук дело?

– Простите, ваше величество – без комментариев!

– Вопрос гипотетический, но все же… Если вам нужен наш мир только как участок на последний случай, как вы смотрите на то, что мы могли бы предоставить вам свободную территорию где-нибудь в Африке? Естественно, при условии установления между нашими сторонами дипломатических отношений.

– Территория с инфраструктурой – городами, дорогами, портами, едва подходящая для жизни малого числа белых «управленцев», но совершенно недостаточная для нескольких десятков миллионов людей, желающих построить первоклассную промышленную державу? С местным населением, в массе пригодным лишь для самых неквалифицированных работ? Простите, ваше величество – но нет! Тут как минимум Австралия нужна – но вы же ее нам не отдадите! Или территория нескольких американских штатов – но тут уже не согласимся мы. Поскольку жить рядом с пороховой бочкой, которая может взорваться даже в ближайшие сто, двести лет… У нас там была гипотеза, что Йеллоустоун был близок к взрыву даже без нашей помощи и, очень может быть, учинил бы конец света без всякой войны – но теперь этого уже не установить. Потому нам было бы любопытно узнать, что здесь накопают те, кто изучает этот вулкан по приказу американского правительства – сколько спокойных веков еще отпущено Земле? Хотя просто извержение, и оно же, сопровождаемое тысячами мегатонных взрывов по всей планете – это очень разные вещи.

Елизавета молчит несколько мгновений, затем произносит:

– Поверьте, что я искренне желаю, чтобы этого никогда не случилось. Однако же самые благие желания должны быть закреплены иными мерами. Чтобы сделать невозможной войну – которая может начаться даже из-за какого-то недоразумения, ошибочного приказа, привычки смотреть друг на друга через прицел. Если оружие стало слишком разрушительным для этого мира – значит, надо разоружиться. Напомню, что еще ваш царь Николай Второй выступал с идеей разоружения. Которая легла в основу Гаагской конвенции…

– …даже двух Конвенций, – подхватываю я, – которые, среди прочего, запрещали «бросание взрывчатых снарядов с летательных аппаратов». И кто вспомнил о том всего через несколько лет, в 1914 году? И что вы, ваше величество, и «влиятельные деловые круги», которые дали вам поручение – смогут сделать с другими, еще более влиятельными, кто зарабатывает на производстве оружия?

– Речь идет вовсе не о запрете всего оружия. А лишь об ограничении – и только того, что может уничтожить жизнь на Земле. Например, передать все атомные бомбы в распоряжение ООН – для международного военного контингента, который будет играть роль всемирного полисмена, пресекая опасные военные конфликты, в исполнение решений ООН.

– Тогда, строго по логике, под международный контроль надо передать и всю атомную промышленность, и науку, равно и все уже имеющиеся запасы радиоактивных материалов. Причем этот закон должен быть распространен на все страны – ибо даже единственное исключение сделает такую «швейцарию» возможным местом для незаконного изготовления атомного оружия какой-либо страной, или даже корпорацией, или частным лицом? – спрашиваю я.

Елизавета кивает. Ох, ну и разочарую же я ее сейчас!

– Международный контроль приемлем, когда реально находится в ваших руках, – продолжаю я, глядя королеве прямо в глаза. – И совсем другое дело, когда лично у тебя и твоего народа нагло отнимают все плоды его долгого и упорного труда. Ваше величество, вам напомнить «Закон Макмагона», принятый в США в 1946 году?

Как бы ни умела Елизавета владеть собой, но в этот раз у нее не получилось скрыть свое раздражение.

– Этот закон, названный по автору, сенатору от штата Коннектикут, устанавливал монополию США на использование атомной энергии и определял в качестве секретных сведений «любую информацию, относящуюся к производству или использованию расщепляющихся материалов», – продолжаю я сухим языком, словно зачитываю энциклопедическую справку. – Также он вводил запрет на обмен данной информацией с другими странами, включая даже союзников и не делая различий между военным и мирным атомом. Таким образом, американская сторона присвоила себе все права на результаты работ в рамках проекта «Манхэттен», в который ранее был инкорпорирован атомный проект Великобритании, «Тьюб Эллой». То есть ваша страна не получила за свои труды и затраты ровным счетом ничего. Простите, ваше величество, но у нас в народе подобный случай принято называть – «обманули дурачка». Кстати, могу поздравить вас с успехом – ваша страна все-таки сумела обзавестись Бомбой собственного изготовления. Потратившись меньше, чем обошелся «Манхэттен», но все же очень недешево для состояния ваших финансов. Теперь вы сами предлагаете его обобществить под рукой ООН. Не вижу логики ваших поступков – что получит Великобритания взамен на такую уступку?

– Британия получит гарантию безопасности своего существования. – Королева наконец сумела взять себя в руки. – Вам известно правило, «генералы всегда готовятся к прошедшей войне»? Но с географией ничего нельзя сделать – если ваша страна, как и США, имеют в союзниках и расстояние, и размер территории, и гораздо меньшую плотность населения, то для Европы война с массовым применением оружия, подобно тому, что вы сейчас показали всем, это гибель. Наши эксперты утверждают, что десятка таких супербомб достаточно, чтобы на Британских островах не осталось никого живого.

– Целых десять? – усмехаюсь я. Не продолжаю, молчу – не надо королеве знать, что в ином мире Царь-Бомба не пошла в серию по причине неэффективности, многозарядные боевые части ракет (про которые тоже уже известно нашим конструкторам здесь) давали большую площадь поражения. А ведь есть в теории, уже расписанные фантастами здесь, и «кобальтовая бомба», и даже антивещество. И о чем сейчас высокая гостья подумает?

– А у вас другой результат? – спрашивает Елизавета. – Но можете ли вы понять, как люблю я свою страну, которая, может, и не всегда вела себя праведно, но это моя страна. Я не желаю ее гибели – но, как бы ни хотелось «вечного мира», боюсь, что это еще долго останется утопией! Пусть даже через пятьдесят, сто лет – когда человечество залечит и забудет раны прошедшей Великой войны, и кому-то захочется попробовать снова. И вам не кажется, что будет лучше, если тогда «атомная дубинка» окажется в руках исключительно Совета Безопасности ООН, с отработанной системой сдержек и противовесов, включая право вето…

– А ваш «Виккерс» будет, как сейчас, продавать танки и пушки всем желающим, – говорю я. – Войны же отныне разделятся на дозволенные и не дозволенные. В случае же нового Сараева или Глейвица – силы ООН грозят агрессору уничтожающим ударом. Но расскажу вам о случившемся в иной истории, в некоей африканской стране, бывшей вашей колонии, которой вы даровали независимость: беда была в том, что населяли ее несколько народностей, различающихся по расе и религии и пребывающих в вековой вражде. Когда ушли ваши чиновники и солдаты, тут же началось выяснение, «кто титульная нация, а кто второй сорт», с убийствами, погромами – да вы помните, что творилось здесь при авеколистском мятеже. Национальная армия, подготовленная вашими инструкторами, и во главе которой стоял генерал, искренне желающий гражданского мира, пыталась поддерживать порядок, совсем как ваши силы ООН. Но проблема была в том, что солдаты тоже были из разных племен и сами ощущали себя именно таковыми – а не единой нацией. В итоге случилось, как у нас в семнадцатом – генерала убили, как и тех офицеров, кто пытался сохранить равновесие – после чего армия раскололась на группировки, активно включившиеся в гражданскую войну^[8].

Я спрашиваю вас, ваше величество – вы упомянутые «силы ООН» будете формировать исключительно из тех, кто считает себя «гражданами всей планеты», а не русскими, американцами, англичанами, французами, сколько наций в мире есть? Или, что еще хуже – из наемников без отечества, готовых воевать за любого, кто им платит? Полагаю, что реально «войска ООН» будут пригодны только для урегулирования мелких войнушек, между странами уровня Гондураса. Да, и вы хотите только атомное оружие запретить. Но простите, так уж заведено, что научная мысль человечества наиболее активно работает в части изобретения новых способов истребления себе подобных. Поверьте, что скоро изобретут еще множество такого…

– Имея желание, можно поставить под международный контроль все опасные разработки. Ведь любое оружие, чтобы быть эффективным, должно быть тиражировано в достаточном числе. Лишь в романах бывает, чтобы сумасшедший злодей одним-единственным экземпляром своего изобретения поставил бы на колени весь мир.

– Опасным при желании можно сделать самое доброе, например, медицину! – резко отвечаю я. – Кстати, напомните вашим друзьям, и персонально мистеру Райану, чтобы того, кто предложит бациллу или вирус, смертельный исключительно для «славянской расы», тотчас же отправили на электрический стул или в сумасшедший дом. Потому что, во-первых, даже наука следующего века не сможет обеспечить стопроцентную избирательность такого оружия, даже в стерильных условиях, реален лишь предпочтительный шанс поражения выбранной расы, но не более. Во-вторых, вирусы имеют способность очень быстро мутировать, самопроизвольно превращаясь вовсе не в то, что было заложено изначально – и смоделировать этот процесс заранее также нельзя, в разных условиях изменения пойдут по-разному. Ну и наконец, в-третьих, население планеты уже почти вавилонское смешение языков и рас – чистокровных наций без примеси чужой крови практически нет. Это действительно оружие, которое должно быть вне закона – поскольку не разбирает своих и чужих, накроет всех. И кстати, вот его, или что-то подобное, действительно может сделать сумасшедший маньяк в тайной лаборатории. Ваш Уэллс оказался провидцем, написав рассказ про «похищенную бациллу». Вы можете гарантировать, что даже в мире «с разрядкой напряжения» кому-то у вас не придет в голову такое? При том, что товарищ Сталин предупредил всех – и в этом, моя сторона с ним абсолютно солидарна! – сознательное занесение на территорию СССР вируса Эболы или иной подобной гадости будет воспринято как атомный удар и вызовет соответствующий ответ.

– Хорошо, вы нам не верите, – заявляет Елизавета, – но вы сами обозначили проблему, вставшую перед всеми нами. Мир стал другим – слишком тесным, чтобы глобальные споры в нем решались вооруженной силой. Возникает потребность объединения – пусть в виде некоей неформальной структуры, где представители самых влиятельных сторон будут мирным путем приходить к общему решению глобальных вопросов. Вам должно быть известно, что подобные структуры – которые реально принимают решения, а правительства и президенты после лишь утверждают – существуют в США, европейских державах. Да и у вас в СССР – что по сути есть ваш Совет труда и обороны? Однако в каждом случае власть таких структур распространяется лишь на свою зону влияния – что не исключает возможность войны. Эту проблему видят те, от лица кого я выступаю – и они предлагают вам (СССР и вашей стороне тоже) принять участие в создании такой всемирной власти, которая будет реально управлять этим миром. Предвидя ваш вопрос – ООН останется в роли «официального правительства», которое будет озвучивать эти решения и обеспечивать их исполнение. Не скрою, далеко не всем, даже из тех лиц, кого я упомянула, нравится сама идея пускать вас в этот клуб – но мы прежде всего реалисты. Если ваша страна сумела удивить мир – после невиданной и кровавой Смуты поднявшись до уровня одной из мировых сверхдержав, победить в Великой войне, провести индустриализацию, сделать свой народ образованным, то просто невозможно оставлять вас вне игры, иначе вы смешаете всем карты, а то и вовсе перевернете стол.

– Допустим, – соглашаюсь я, – нам тоже не нужна еще одна война. И даже господство над этим миром – что мы с ним будем делать? Мы хотим просто жить – и чтобы нам не мешали.

– Тогда, для начала, надо перестать смотреть друг на друга через прицел. И первым шагом, для широкой публики, объявить о поднятии занавеса между нами. Развить самые разные связи – торговые, культурные. Свободное перемещение через границы – товаров, капиталов, людей, культурных ценностей. Сегодня советские граждане могут свободно ездить туристами в Италию, Чехию, ГДР – разве плохо, если завтра они также легко будут посещать Париж, Амстердам, Копенгаген? Если ваши дети, миссис Лазарева, захотят посетить Лувр, учиться в Кембридже, отдыхать в Ницце?

– Я вполне довольна отдыхом в Крыму. Что до ваших университетов – то я слышала, там среди студентов принято, как в тюрьме: старшие «учат» младших самыми зверскими методами и называют это «школой жизни». Еще там внушают сыновьям азиатских и африканских вождей, что «Британия это пресветлый Валинор», да простит меня профессор Толкиен за такое сравнение. Вы хотите учить подобному и нашу молодежь?

– Таковы британские традиции воспитания. Кстати, профессор в большой обиде на вашу страну. Он считает, что вы позаимствовали его книгу, труд всей его жизни, без его ведома и дозволения. Это ведь правда?

– Ну, ваше величество, вы то же самое могли бы и вашему знакомому, мистеру Райану сказать. Который собирал информацию о «мире будущего» из чужих снов, предположив, что там есть «выход сознания в иные миры». Отчего тогда, по нашей озвученной версии, наш автор не мог во сне увидеть и прочесть вашу книгу?

– Я говорю не о казуистике, а о том, что было на самом деле! И предположу, что фильмы про Индиану Джонса, которые вы выпустили в прокат и получили хорошую прибыль, тоже оттуда?

– Ваше величество, вам напомнить, как Ротшильд заработал миллионы после Ватерлоо? И разве это не по-вашему, деловому – воспользоваться опережающей информацией. Да, такая деталь: некоторые из моих соотечественников, живущих здесь, называют подобное «трофеями». То есть – справедливой платой с вас за то, что вы сделали в ином времени.

– У вас есть еще что-то подобное? Не спрашиваю про военные и технические секреты. Но полагаю, что, например, фильмы вроде «Индианы Джонса» могли бы стать экспортным товаром. В доле с нами.

– Об этом спросите в Москве. Поскольку торговать вы будете не с нами, а с теми, кто здесь, – я улыбаюсь, представляя, что будет, если Елизавете покажут «Властелина колец».

– Так все-таки – мир?

– Мир! – отвечаю я. – При условии, что от вас не будет подлости, как там с Эболой.

– Я очень рада! – белозубо улыбнулась Елизавета. – И если позволите, один личный вопрос? Сколько я там проживу?

– Вам так хочется знать дату своей смерти? – спрашиваю я, – При том, что история изменилась. Могу лишь показать вас – там. Люся, дай фото!

Лючия протягивает мне папку. Я достаю фотографии – сама Елизавета и ее семейство, начало двадцать первого века. Кадры – специально тиражированные для гостей. Губы кривит – ну да, и я бы не была довольна, увидев себя такой старой и некрасивой!

– Благодарю, – говорит Елизавета (мне показалось, или и правда у нее на щеке блеснула слеза?). – И надеюсь, что у нас получится. Оставить нашим детям мир – и ваша правнучка приедет в гости в нашу мирную страну. Но все же подумайте над моими словами. У вашей страны хорошо получается выигрывать войны. Удастся ли вам столь же успешно встроиться в мир?

– Мы прожили конец света, – отвечаю я, – после этого нас не испугает и не остановит уже ничего. Прорвемся!

Вспоминаю, как этим летом выбрались мы в филармонию – я, мой Михаил Петрович и Владик, старшенький наш (решили все же, что год он еще дома побудет, в обычной школе учась – и лишь следующей осенью в Нахимовское). Симфонию слушали – и там развитие темы, как мотор на критический режим выходит, вот кульминация, и мелодия с напряжением, все больше и больше, будто сейчас в штопор сорвется, заглохнет – но нет, вдруг какой-то критический порог прошла – и зазвучала легко и свободно, и вроде тема та же, но уже уровнем выше – не обучена я нотной грамоте, понятнее объяснить не могу, а лишь что на слух воспринимала. Так и тут – вот дошли мы до победы на данном этапе – а дальше, в иной истории на новый уровень перейти не сумели, а что не развивается, то гибнет: с достигнутой вершины лишь падение – или взлет к облакам!

Там не удалось – а здесь? Поставим вопрос иначе – то, что предлагает Елизавета (и, как она утверждает, наиболее здравомыслящая часть их Закулисы), нам мешает или нет? Скорее, нет – ведь и правда не нужна нам для нашего плана, Третья мировая. Вот только на пути мирного состязания – гораздо больше подводных камней, нам незнакомых. И соблазнов для всяких неокрепших морально. Но это не причина – чтобы выбирать войну. Как у Льва Гумилева: кочевники отвечали на обман хитрых торговцев набегами, не умея никак иначе, – и где теперь эта Великая Степь?

– Хотите мира, будет мир, – говорю я, – о деталях будете в Москве договариваться. Мы ничего против не имеем. И не будем мешать – пока вы играете по правилам. Нарушите – не обижайтесь, что «обернемся к вам своею азиатской рожей». Вы для нас договороспособны – лишь постольку, пока тех подлостей не совершили. Кто совершил – для нас уже не существует, «хороший – мертвый». И простите, такими там нас сделали вы. Я слышала, вам знакома русская литература – у Тургенева есть рассказ «Муму», про бедную утопленную собачку, вы читали? Так вот вам наш образ: собака Баскервилей – это Муму, которая выплыла.

Через час в апартаментах ее величества

– Ваши замечания, мисс Эстли?

– Прежде всего, наша визави определенно говорит то, что думает. Может, и умалчивает о чем-то – но не врет явно. Хотя, как я предупреждала, методика работает не во всех ста процентах случаев – но в абсолютном большинстве.

– Непроизвольная мимика и жесты – как, например, взгляд ввысь, это знак придумывания вымышленной картины. Или, как помню с детства, солгав, закрыть рот ладошкой – у взрослых просто дотронуться до лица. Я верно вспоминаю уроки?

– Все точно, ваше величество. Отмечу, что изложенная картина логически не противоречит тому, что сказал Райан. И еще. Лазарева явно доминировала психологически – не пыталась поставить преграду между вами, в виде рук, сумочки, чего-то еще. Как нередко поступают люди на важных переговорах.

– Ваш анализ может быть недостоверен, мисс Эстли. С учетом того факта, что Лазарева еще и актриса, даже снявшаяся в каком-то русском фильме. Ну и, вращаясь среди «тайн московского двора», где платой за промах не отставка, а ГУЛаг, она должна была развить в себе искусство дипломатии?

– Я наблюдала вблизи и политиков, и артистов. И могу уверенно сказать, что идеальных маскировщиков нет даже среди них. Далее, ваше величество – Лазарева явно воевала лично. Не в штабе, как я – а на поле боя. В этом я ошибиться не могу – достаточно видела и близко общалась с такими, их манеру поведения, выражение лиц, глаз не спутаешь ни с чем.

– Это могло быть и на случившейся здесь войне.

– Возможно, но все же… «На передовой нет атеистов», о том мне говорили все прошедшие через это. Но у советских большевиков, которые относятся к традиционной церкви еще более непримиримо, чем наши пуритане – упоминание бога, да еще в разговоре такого уровня, выглядит очень странно. А в ином времени, по словам нашего друга Райана, успел случиться ренессанс религии.

– И резкое изменение курса Сталина по отношению к Церкви, по времени как раз совпавшее с появлением гостей…

– Именно так, ваше величество. Еще одна деталь – слова нашей визави о «диких неграх», сказанные с явным презрением. Это трудно представить от здешней коммунистки, воспитанной на принципе интернационализма.

– Положим, эти негры показали себя именно как дикие животные – во время авеколистского мятежа.

– Однако русские здесь с ними никак не встречались, а потому не должны бы так изменить свое мнение. Что «негры это те же угнетенные пролетарии, только черные». Но самое важное…

– Слушаю вас внимательно, мисс Эстли?

– «Спина к спине». Помните тот русский фильм, вышедший в прошлом году, где звучала эта песня? Причем автор не был указан. В будущем отчего-то особое внимание уделяют именно музыкальной культуре – помните, что дали прослушать Райану?

– Могу предположить, что если у них там действительно все разрушено, то просто не до театров и кино.

А вот сочинить что-то воодушевляющее или ностальгическое – гораздо проще.

– Именно так, ваше величество! Что характерно, вы помните сюжет того фильма? О путешествиях во времени. То есть в СССР уже идет взаимовлияние и проникновение культур – не вызывая отторжения. И Лазарева явно знает больше, чем говорит – раз у нее наши опасения о возможном конфликте между хозяевами и гостями не вызвали никакой тревоги. Напротив, она скорее внутренне насмехалась над нами – по крайней мере, мне показалось именно это.

– Возможно. Тогда дело обстоит еще хуже, чем мы предполагали.

– Намного хуже, ваше величество. Русские непредсказуемы и нерациональны. Я могу допустить даже, что и слова «своею жизнью оплачу – за то, чтоб вы могли прорваться» тоже окажутся правдой. Если к нам явятся не люди, а берсерки – помните, то «дело Чуковской» о якобы возможном временном подселении сознания в чужое тело, однако ограниченное временем? Отсутствие масштабного вмешательства с той стороны – это может быть и хорошо, и плохо. В смысле, если оно окажется затишьем перед бурей. Если там наступает подлинный конец света – и те русские реально обречены. Тогда они могут прийти в наш мир с единственной целью – помочь своим соотечественникам победить здесь. Не думаю даже о собственном выживании – а сознательно жертвуя собой ради своих предков. Имея при этом опыт следующей Великой войны, и вооружение вроде того, что Сталин только что взорвал в Арктике.

– Тогда – спаси господь и Британию, и весь этот мир. Даже страшно о том думать!

– Будем надеяться на лучшее…

– Еще, меня очень заинтересовало, что Лазарева носит на руке. Вам удалось лучше рассмотреть этот предмет?

– Браслет, по виду сталь или серебро. На табло цифры, соответствующие времени – часы, минуты, секунды. Надпись по-русски «электроника». И множество управляющих шпеньков или контактов сбоку. Очевидная функция – наручные часы, но вполне возможно, есть и другие. Что существенно, прибор не новый – металл потускнел, и на корпусе царапины.

– Я разглядела лишь изменение символов – темных на сером фоне.

– Похоже на жидкий кристалл, электрооптический «световой клапан» компании Маркони. Но насколько мне известно, пока невозможно сделать, чтобы цвет менялся избирательно, а не по всей поверхности кристалла. Еще одна иллюстрация возможностей техники будущего. И, с преобладающей вероятностью, доказательство истинности слов Лазаревой. Я имею в виду – что она даже не пыталась привлечь наше внимание к этому артефакту – как было бы, желай она искусственно педалировать «я из будущего». Эти часы были для нее чем-то само собой разумеющимся.

– А что можно сказать про ее спутницу? Факт, что она оказалась в числе посвященных. На такие беседы – просто подруг не берут.

– Тут пока недостаточно информации. Но если Лазарева заняла место своей бабушки или прабабушки, вместе с ее биографией в этом мире – то, может, и Лючия тоже?

– Она слишком известна у себя на родине. И у нее там есть родня.

– С одной поправкой, ваше величество. Она была на виду, начиная со своего появления в лагере коммунистических партизан. А до того, как нам известно, она жила в деревне Ладзари, уехала с матерью в Рим, а показалась своим односельчанам уже в роли жены Смоленцева. Нет никаких бесспорных улик, что это – та же самая особа, а не имеющая с той внешнее сходство, знающая подробности ее биографии – возможно, тоже внучка или состоящая в ином родстве. Ну а убедить даже родного отца иной Лючии, что национальная героиня Италии, которую он не видел несколько лет, и есть его дочь – думаю, вполне реально.