Влад Поляков
Конфедерат. Ветер с юга. Рождение нации

Френсис Пикенс на сей раз не просто поднялся из-за стола, а даже сделал несколько шагов навстречу, тем самым выражая крайнюю степень приязни посетителям. Взаимные раскланивания, приветствия, приглашение присаживаться, дабы не утруждать ноги. Хорошие признаки, очень хорошие. Но как только мой организм соприкоснулся с креслом и почувствовал себя вполне уютно, губернатор, тоже не любящий стоять, когда можно более уютно устроиться, перешёл к делу:

– Мистер Станич, мистер Степлтон. Вы выполнили порученное вам очень быстро. Добились желаемого и даже… – переменив тон с добродушно-восторженного на чисто деловой, он поинтересовался: – Я могу опустить излишние дипломатические обороты?

– Несомненно, – кивнул я. – Тут детей нет, наивных восторженных идеалистов тоже. Хотя идеалы присутствуют, иначе ничего из случившегося в последние дни не произошло бы.

– Понимаю вас. В разгроме противника, столь успешно вами осуществленном, есть не только выгода, но и проблемы.

– Эйб Линкольн в бешенстве, так?

Пикенс скривил губы в подобии улыбки, что больше напоминала оскал.

– Не только он, но и действующий президент. Они оба не могли подумать о том, что от требования покинуть форты Чарльстонской гавани мы перейдем к силе оружия. Признаться, я сам и мои советники хотели попробовать выкупить форты у Вашингтона.

– Это бы вам не помогло. Затягивание переговоров, невыполнимые условия, а может, и хвалебные статейки в газетах, посвящённые «героям форта Самтер», которые держатся в окружении многократно превосходящих сил подлых мятежников. Теперь статьи другие. Этим, – презрительный жест, адресованный вашингтонским заправилам, – остается лишь жалобно скулить о понесённых потерях и обвинять «коварных и жестоких мятежников». А это уже совсем другое. Крики проигравших не производят должного впечатления.

– Ваши слова более подходят политику, а не военному.

– Предпочитаю совмещать эти два увлечения, мистер Пикенс Однако…

– Да?

– Вы же не просто так пригласили сюда меня и моего друга, – констатирую очевидный факт, внимательно смотря на губернатора и отслеживая мимику, движения рук, тела. – Светская беседа – это хорошо, приятно, особенно когда между умными людьми. Но вы ещё и политик, дипломат с большим опытом. Следовательно…

Я говорил, Пикенс слушал. Что же до Вильяма, то он сидел с улыбкой на лице, малость блаженной. Понимаю, Люси, она такая Люси. Ничего, пусть посидит, помечтает. Благо его активное участие в разговоре мне сейчас не так чтобы сильно нужно.

– Верно, мистер Станич. Но сначала я спрошу, понимаете ли вы, что будет происходить в ближайшие не месяцы, а недели? Здесь, на Юге.

– Выход большинства южных штатов из состава США. По той модели, которая была успешно опробована вами. Думаю, что быстрее всего это сделают Джорджия, Луизиана, Алабама, Флорида, Миссисипи. Увидев, что процесс пошёл, должен присоединиться Техас. Они не для того воевали за свою независимость с Мексикой, чтобы подчиняться откровенно бредовым пожеланиям из Вашингтона. А с остальными штатами придется… сначала поговорить, как я понимаю. Арканзас, Теннесси, Северная Каролина, возможно Виргиния. Решительности там… поменьше.

Приятно озадачить человека. Особенно если он изначально тебя недооценивает. Пусть я сейчас нагло пользовался банальными знаниями известной мне истории, но эффект от этого ни на йоту не снижался. Губернатор Пикенс получал полный расклад по состоянию дел в южных штатах, об их готовности поддержать отделение сразу или же чуть позже, после определенных усилий. Разумеется, он и сам это знал, но слышать такое по сути от случайного человека… Да, случайного, пусть уже и успевшего выполнить одно очень серьёзное поручение. В общем, надрыв шаблона происходил успешно. И это меня радовало.

– У вас информированные источники…

– Источников почти нет, – улыбнулся я. – Есть лишь умение читать газеты, говорить с людьми. Обычными людьми, не обладающими секретной информацией. И на основании всего этого делать выводы. Похоже, они приближены к истинному положению дел, судя по вашим словам.

– Я проверю.

– Мне скрывать нечего. – Ну, помимо ограбления банка, крупнейшего в этой стране. Заголовки газет лишь не так давно прекратили постоянно о нем напоминать. Но до этого тебе не докопаться, да и рыть именно в этом направлении тебе даже в голову не придет. – Однако я ответил на заданный вами вопрос.

– Больше чем просто ответили. Но если вы так хорошо разбираетесь в расстановке сил, то должны понимать – без создания единой страны ничего не получится. А у любой страны должен быть…

– Лидер, – не дожидаясь окончания сделанной Пикенсом паузы, говорю я. – О выборах тут речи не идет, он, скорее всего, будет назначен влиятельными людьми Юга из числа тех, кто известен за пределами родного штата и пользуется уважением и авторитетом. При войне на пороге ни затягивать, ни шутить не стоит.

– Снова вы попали в цель, мистер Станич, – тон губернатора напоминал тон учителя, беседующего с подающим надежды учеником. – Может, и кандидатуры угадать сможете?

Стоп. А это уже точно будет лишним. Их, учитывая имеющуюся в открытом доступе информацию, просчитать практически нереально. Значит, сейчас прозвучал вопрос-ловушка. Отвечу верно – покажу неправильную информированность. Неверно – смажется уже заработанное впечатление. Поэтому…

– Не зная, какой круг людей будет осуществлять выбор, я просто не могу делать разумные предположения. А угадывают пусть игроки в рулетку.

Снижение напряженности и даже некоторая расслабленность – вот то, что я уловил, наблюдая за Пикенсом. Тест я прошел. Неудивительно, что следующими словами он чуть приоткрыл завесу тайны… о которой я пока что и так имел представление.

– У нас, губернаторов отделяющихся штатов, есть… кандидат. Даже несколько, но те лишь про запас. Нам нужен президент, разбирающийся в военном деле и не боящийся принимать жесткие решения. Но и поддающийся управлению со стороны тех, кто позволит ему занять такую высокую должность.

– Это необходимые качества.

Я согласился, не кривя душой. Для них необходимые, а вот по сути… Последнее как раз и опасно. Да и кандидатура Дэвиса – то ещё сомнительное решение. Нет, он был искренне предан Югу, изо всех сил старался сделать всё от него зависящее. Вот только обладал довольно ограниченным кругозором и категорически не умел отличать действительно полезные советы от тех, которые лучше даже до конца не дослушивать, не то что применять.

Иными словами – идейный дуболом. Вот только его избрание по сути предрешено. Все отделяющиеся штаты, помимо Джорджии, будут за него. Джорджия, как я помню, поддержит второго из вероятных кандидатов, Роберта Тумбса. Однако тот сам снимет свою кандидатуру, осознавая, что расклад не в его пользу. А зря. Более подходящий кандидат, как по моему мнению. Впрочем, моё мнение по весу пока что немногим отлично от нуля. Но уже отличается, за что следует благодарить как раз недавнюю победу. Ну да ладно, сейчас немного не о том. Тем более Пикенс, прервавшись на то, чтобы плеснуть в стакан немного виски и приложиться к оному, вновь заговорил.

– Как только мы выберем себе президента, каждый из губернаторов объявит о созыве ополчения. По поручению президента, конечно.

– Тут лучше, хм, поторопиться. Мало созвать людей, их надо еще и обучить. Не стрелять, а быть именно солдатом, а не просто человеком, умеющим метко стрелять. Я понимаю, что у наших «друзей» из Вашингтона те же самые проблемы, но лучше быть впереди, а не догонять.

– Я губернатор Южной Каролины. И только… – хитро так посмотрел на меня Пикенс. – После победы в Чарльстоне я могу использовать подъем патриотизма и объявить о наборе нескольких тысяч добровольцев. Особенно тех, кто уже имеет боевой опыт.

– Офицеры и унтер-офицеры, – понимающе кивнул я. – Они смогут обучать остальных. Это поможет. Очень поможет. Но я хотел бы обратить ваше внимание на ряд проблем.

Губернатор благосклонно кивает. Хорошо, поскольку я сейчас буду говорить о вещах крайне неприятных.

– Как у Южной Каролины, так и у других штатов Юга вот-вот начнутся большие… Нет, скорее огромные проблемы. У нас есть деньги, на которые можно многое купить. Однако кто даст нам гарантии, что мы сможем это сделать.

– Не понимаю вас, мистер Станич…

Вот именно. Действительно не понимает. Или, что ещё хуже, гонит от себя плохие мысли. Хотя нет, этот, похоже, и впрямь не осознаёт суть встающей во весь рост ПРОБЛЕМЫ.

– Флот. Я кое-что слышал о настроениях среди моряков. И они меня опечалили. Почти все они поддержат Линкольна. А значит, стоит ожидать блокады. Полноценной блокады, когда мы не сможем ни отправлять тот же хлопок – наш главный источник дохода – в Европу, ни получать оттуда особенно нужные нам сейчас товары. Товары, необходимые для ведения войны: оружие, боеприпасы, амуницию.

– Войны еще нет.

– Да, ее ПОКА нет. Поэтому и стоит этим воспользоваться. Вы губернатор, поэтому вас послушают или хотя бы внимательно выслушают. В отличие от меня.

– Мы с Виктором и ещё парой компаньонов сейчас строим оружейную фабрику, – неожиданно для меня вышел из состояния отрешенности Степлтон. – Она будет довольно большой, на ней будет производиться современное оружие, но она одна. У нас не так много денег, как хотелось бы. И уж тем более мы не можем заказать в Европе большие партии необходимого нам сырья и прочего.

– Мистер Степлтон дело говорит, – подхватил я. – Инициатива нескольких людей ничто в сравнении с государственной машиной. Помогите запустить её, это в ваших силах. Хотя бы попытайтесь.

– Блокада, – губернатор словно бы пробовал на вкус это понятие. – Вы мрачно смотрите на мир. Да и флот еще не сказал своего слова. Может, он поддержит нас, может, мнения разделятся и часть моряков окажется на нашей стороне.

Хочется побиться головой о стену или там столешницу. Ну вот почему очевидные, казалось бы, вещи столь трудно донести до некоторых персон. Пикенса же не просят верить, ему лишь намекают на то, что всё может обернуться как удачно, так и неудачно. А он лапки крестиком и ждать.

– Если живете в деревянном доме, лучше позаботиться о том, чтобы во дворе имелись средства для тушения пожара, – покачал я головой, укоризненно глядя на губернатора. Хорошо ли будет одним прекрасным днем узнать, что флот не поддерживает Юг. А уж то, что Линкольн с удовольствием установит блокаду… Или вы верите в его бесконечное благородство?

В благородство Линкольна Пикенс верить точно не собирался. Одно имя свежеизбранного президента служило для губернатора источником нехилого раздражения. Хотя он и скрывал эмоции под маской опытного дипломата, но пару раз всё же не удержал лицо. Как-никак дома находился, да и я не тот человек, чтобы совсем уж сильно стараться удерживать подобающую физиономию.

– Я проверю, что говорят на флоте. Если вы правы, то тогда… Тогда будем решать.

– Решать – да. Но сейчас можно скупить в северных штатах то, что Югу в любом случае понадобится. Только не тем, кого свяжут с Южной Каролиной или с вами лично. Это будет и полезно для новообразующейся страны, и выгодно для тех, кто поймет перспективность ситуации.

– Выгодно? – навострил уши Пикенс. – Уточните, в чём заключается эта выгода.

Доводов хотите? Что ж, их есть у меня… много. Так что ближайшие минут двадцать пришлось при помощи Вильяма подробненько так поговорить о тех товарах и о сырье для производства оных, которые по-любому будут необходимы, даже если война не началась бы.

Странно все это. Ведь не дурак губернатор. Скорее наоборот. Тогда почему этот разговор вообще свернул на очевидное? Инерция мышления, консерватизм? А ведь пожалуй, так оно и есть. Ну да ладно. Что мог, то я сделал. Попробовал достучаться до конкретной личности, на которую удалось не просто выйти, но еще и установить какие-никакие отношения. Плюс к тому у Пикенса на мою персону явно прослеживаются вполне определённые планы. Я даже догадываюсь, какие именно.

И на закуску…

– Сами понимаете, мистер Пикенс, я вскоре отправляюсь обратно в Джорджию. Если точнее, то в Бейнбридж, где находятся как унаследованная от отца плантация, так и строящаяся оружейная фабрика. Нужно дать очередные указания управляющему, озаботиться еще некоторыми делами, но… Все это вторично. Сейчас у меня сотня бойцов, в скором времени прибудут еще. Но их сначала надо должным образом обучить. Процесс обучения уже поставлен, хотя я и стараюсь его усовершенствовать, – тут немного приукрашено, потому как инструкторов только-только наняли. Да и не все так гладко, как хотелось бы. – Однако сейчас мои бойцы не обладают никаким официальным статусом.

– Звание?

– Оно самое. Мне и моим помощникам. Одного из них вы сейчас видите, – Степлтон поднимается, вытягивается в струнку, словно настоящий выпускник Вест-Пойнта, а затем вновь присаживается. – Двое других сейчас обучают пополнение.

Губернатор изображает глубокую задумчивость. Именно изображает, уж я-то понимаю, что мое предложение выгодно и ему. Почему? Да просто оно делает меня ему обязанным. Что же до правомочности, то он может сделать это как чисто с формальной точки зрения, так и по духу ситуации. Назвать меня юнцом и выскочкой? Это могут. Зато никчемностью, купившей звание или получившей за не связанные с воинским искусством заслуги – это уж, извините, теперь нереально. Не после того, что случилось в Чарльстоне.

– Полковником вам не стать, мистер Станич. Меня просто не поймут, – в глазах губернатора словно бесенята пляшут. – Ведь у вас более сотни, но менее двух сотен солдат? Тогда поздравляю вас со званием капитана. Документы о присвоении получите сегодня же. Мистера Степлтона назначим первым лейтенантом, а двух других ваших помощников – вторыми.

– Благодарю вас, губернатор, – теперь уже встали мы оба. – Значит, рота…

– Рота, – подтвердил Пикенс. – Обмундирование у вас однотипное, это уже хорошо. Знаки различия… Пока можете использовать старые, новые еще не существуют. И не забудьте о названии роты и знамени.

– Несомненно.

– Тогда… Капитан Станич, первый лейтенант Степлтон, приглашаю вас на чашечку кофе, вино и сигары. Моя прелестная жена составит нам компанию. Вы ведь уже познакомились?

– И даже успели немного поговорить. Она обещала рассказать о жизни двора Санкт-Петербурга…

– Ей есть о чём рассказать. Как и мне. Пройдёмте.

Вот и закончена официальная часть. Началась неофициальная, которая может оказаться не менее информативной и лишь немногим менее важной, чем первая. Хоть о делах как таковых разговоров не будет, но вот прощупывание намерений, составление более подробного впечатления – это по полной программе. Семья дипломатов, как ни крути. Со всеми присущими им особенностями. Ничего, я уж постараюсь. И за Вильямом прослежу, чтобы этот впечатлённый красотой и стилем жены губернатора что-нибудь внезапно не ляпнул. Умный у меня друг, но удар кувалдой амура по голове всякое творит с человеком…

Глава 10

КША, штат Джорджия, Бейнбридж,

февраль 1861 года

Конфедеративные Штаты Америки, они же КША или просто Конфедерация. Здесь они образовались несколько раньше, чем в привычной мне истории, пусть и на пару недель. Девятнадцатое января одна тысяча восемьсот шестьдесят первого года – вот эта самая изменившаяся дата. И количество штатов тоже изменилось. В лучшую сторону, потому как Техас, впечатленный резким ответом на попытку верных властям США частей удержать за собой форты Чарльстонской бухты, присоединился к шести штатам без каких-либо задержек. Неплохой знак.

А вот город, где состоялось «конституционное собрание», остался тем же. Монтгомери, столица Алабамы. Именно его и объявили столицей новообразованной Конфедерации. И через десять дней, двадцать девятого января, был выбран президент, которым ожидаемо стал Джефферсон Дэвис, бывший военный министр.

Кстати, я, к некоторому своему удивлению, оказался в числе приглашенных как в первом случае, так и во втором. Конечно же не в качестве участника, но и сам факт приглашения по поводу провозглашения Конфедерации и на торжество в честь избрания её президента… Это уже был заметный шаг вперед. Да и с верхушкой КША удалось некоторым количеством слов перемолвиться. Тут сыграли роль как рекомендации губернатора Южной Каролины, так и моя собственная известность. Газеты…. На сей раз они сработали в нужном для меня ключе, со всех сторон обмусолив биографию «победителя сражения при фортах Чарльстона». Грех не воспользоваться. К тому же я был уже не просто «мистер», а капитан Станич. Всяко внушительнее. А с учётом отзывов прессы, даже ворчания насчёт «юного выскочки» не прозвучало.

Вообще, с учётом уже произошедших изменений, ситуация развивалась заметно быстрее. По крайней мере, со стороны Конфедерации. Как раз из-за того, что всем было ясно, что после состоявшегося сражения и пролившейся крови решить дело миром будет… сложновато. Поневоле Югу приходилось пошевеливаться, мало-помалу отбрасывая в сторону прекраснодушные иллюзии насчёт «мирного выхода из США».

К тому же пусть действующий президент Бьюкенен ещё что-то мямлил про мирное решение вопроса и о бескровном возврате штатов, пытающихся отделиться… Зато Авраам Линкольн воистину бесновался как при публичных выступлениях, так и в раздаваемых газетчикам интервью. Там доставалось всем: мятежным штатам, конгрессменам-предателям, конкретным личностям. Даже меня, зараза этакая, упомянул как «кровавого и подлого мятежника, предпочитающего сражаться не лицом к лицу, а нападать ночью и из засады». Это я не понял, он действительно таким образом оскорбить пытался? Как по мне, помимо «подлого», все верно.

Впрочем, это всё по большей части лирика. Зато назначение Дэвисом членов правительства Конфедерации – это действительно важное дело. Хотя назначенные кандидатуры частично вызывали… непонимание. Да и выбранный вице-президент Александр Стивенс заставлял недоумённо чесать в затылке. Ну вот не понимал я причин его назначения и все тут! А память ничего не подсказывала, поскольку эти нюансы как-то не особо в ней задержались… если вообще там когда-либо присутствовали.

Ладно, будем посмотреть, что покажет время. Равно как и результаты принимаемых этим кабинетом министров решений. Важнее было то, что президент КША первым же делом разослал губернаторам вошедших в Конфедерацию штатов письма с просьбой объявить набор добровольцев с необходимым общим минимумом в сто тысяч человек. Тут он, как военный министр, принял абсолютно правильное решение. Равно как и насчет отправки полномочных представителей в те штаты, которые могли присоединиться к Конфедерации. Таковых ведь хватало.

А вот за что его однозначно стоило обматерить особо заковыристыми конструкциями, так это за вялое отношение к ситуации с флотом. Ага, тем самым, который почти что в полном составе перешел на сторону Линкольна с его сворой. Не помогла даже речь губернатора Южной Каролины, который хоть и не полностью, но все же проникся угрозой блокады.

Твою же мать! Мнение «ну нет флота, так его можно и построить» просто поражало. Не построить, так заказать в Европе – поражало не меньше. Ведь военные корабли быстро не строятся, этим надо озаботиться практически незамедлительно, а не когда-нибудь потом. Выкуп же уже существующих и несколько устаревших военных судов тоже надо было производить быстро и с большой осторожностью. Принцип «не продашь, не нае…шь» действует везде и всюду. Так что при покупке устаревших судов в Европе следовало пристально изучать продаваемое. Чтобы не всучили откровенный хлам. Да и несчастные две верфи, имеющиеся в КША, следовало загрузить работой на все сто процентов, одновременно задумываясь о их расширении.

Короче говоря, с флотом было откровенно печально. Определенные надежды имелись лишь в плане покупки кораблей в Европе, которую собирался продавливать губернатор Южной Каролины. И на которую даже я собирался внести определенную долю. Небольшую, потому как фабрика сжирала большую часть имеющихся денег и алчно требовала еще. Но сам факт моей уверенности и готовности вложиться в это дело заставлял Френсиса Пикенса поверить в искренность моих намерений. И не столько его, сколько его жену, Люси, на которую и был расчёт. Я помнил о том, что эта женщина чуть ли не все свои драгоценности, в том числе и подаренные Александром II, продала, чтобы помочь снарядить несколько воинских частей конфедератов. Вот и надеялся, пусть и несколько циничным образом, подвигнуть её использовать финансы в несколько ином, сейчас более важном направлении. Посмотрим, как карта ляжет. В таких делах не давят, лишь тонко намекают, осуществляя почти незаметные воздействия.

Февраль месяц… И никакого покоя для меня лично. Я понимал необходимость этого, равно как и поездки в Монтгомери, в Колумбию и возвращение обратно в Бейнбридж. И все равно – тяжело.

Вся эта круговерть завертелась почти сразу после того, как мы со Степлтоном и бойцами вернулись из Южной Каролины уже совсем в ином статусе, отличном от того, в коем покидали родные края. Ведь уезжали, если смотреть со стороны, два юнца со странными, хоть и очень амбициозными планами. Вернулись же офицеры, выигравшие первое сражение в войне, да к тому же сумевшие завязать очень полезное знакомство с губернатором соседнего штата. Да ещё, по сути, получившие полный карт-бланш на официальное формирование отряда. Сейчас роты, но всем было ясно, что при дальнейших успехах подразделение может… подрасти.

В общем, встречали нас как триумфаторов. Я не говорю о друзьях и хороших приятелях – это как раз нормально и естественно. Но ведь и до сего момента относившиеся с легким скепсисом резко поменяли свое мнение. Это, что ни говори, серьёзный знак.

Получение же капитанского звания позволило придать по сути уже сформированному отряду официальный статус. Пока что роты. Долго думать над названием я не стал. Народ у меня довольно дикий и злобный, но командам вполне подчиняется. Отсюда и возникла мысль обозвать роту «Дикая стая». Со знаменем пришлось мало-мало поломать голову. Ведь оно должно и запоминаться, и привлекать к себе внимание, и в то же время соответствовать названию, равно как и духу подразделения.

Нужное сочетание нашлось. Оскалившаяся голова волка над песочными часами. Часы и волчья башка цветов серебра, ну а общий фон, вестимо, черный. Данная символика самую малость будет напоминать еще и о пиратских флагах, ну да оно тоже неплохо. «Джентльмены удачи» никогда мягкостью характера не отличались, как не будет страдать этим и собранный мной отряд.

Приложить руки к собственно созданию знамени вызвались… обе мои сестрички. Все же в плане работы с тканями и относительно вышивки им подобное вполне можно было доверить. А отдавать на сторону… Можно, конечно, но тогда и обид не оберёшься. Зато внутри семьи подобного уж точно не требуется. Вот они и постарались, в рекордные сроки соорудив действительно достойный результат.

Сами же бывшие наёмники, отныне же солдаты Конфедерации, изменения приняли спокойно. Патриотических чувств к Северу никто из них, вчерашних эмигрантов, да к тому же хлебнувших лиха полной ложкой, точно не испытывал. Разве что некоторые, оставившие в Нью-Йорке и окрестностях дорогих им людей, попросили посодействовать насчет их прибытия сюда. Разумное требование, чего уж там. Пообещал, хотя и предупредил, что добираться их близкие будут не в самые сжатые сроки. Ну да на это никто и не претендовал, понимали возникшие сложности. Рады были и тому, что от них не отмахиваются. А отмахиваться было бы очень глупо с моей стороны. Психология, однако, во всей своей красе. Если твои бойцы беспокоятся за близких, то их эффективность в сражениях резко снижается. Следовательно, при возможности надо это беспокойство нейтрализовать. Что я и собирался сделать. И делал по мере возможностей.

Подготовка же… вышла на новый уровень. Нашлись несколько ветеранов, которые были наняты в качестве инструкторов. Да и уже нюхнувшие пороха бойцы делились пусть скромным, но всё же опытом с товарищами. Ах да, и про знаки различия не забыли. Пусть привыкают к тому, что часть их них, более отличившиеся, становятся капралами и сержантами. А это, соответственно, влечет и некоторое увеличение получаемого жалованья.

И медицина. О ней я ни в коем случае не забывал. Перво-наперво нужен был врач. Хороший врач, специализирующийся по возможности на огнестрельных и колюще-режущих ранах, да и про переломы понятие имеющий. Плюс обязательным условием была готовность находиться если и не в самой гуще военных событий, то где-то рядом.

Не самые скромные требования, согласен. А как иначе-то? Зато финансовый вопрос даже рядом не стоял, платить такому эскулапу я готов был много. Ну и выбить звание тоже не вопрос, ведь военврач без звания… по моим понятиям это как-то не комильфо.

Поиски шли довольно долго, сложно, но успехом всё же увенчались. Хотя кандидатура, если смотреть на неё с точки зрения классического южного джентльмена, была, скажем так, крайне специфическая.

Доктор Маркус Шмидт, специалист на все руки, не привязанный конкретно ни к одной из областей медицины уже довольно долгое время. Возраст у него был уже под сорок, а биография… замысловатая. Выходец из Гессена, одного из немецких микрогосударств, подался в США от каких-то возникших в Европе проблем. Впрочем, легко догадаться, каких именно, потому как тут они у него тоже возникли довольно быстро. Любил доктор симпатичных пациенток. Так сильно любил, что ему было глубоко безразлично, имеются ли у них мужья.

А связи с пациентками, они для докторов всегда были… под запретом. И даже если «со спущенными портками» не ловили, то урон репутации был катастрофический. Вот и у доктора Шмидта она после подобного обрушилась не то что до уровня пола, а, пробив оный, потерялась в сумраке подземных ярусов. В том числе и оттого, что он чисто по врачебному рассчитался с одним из обматеривших его рогатых мужей, тем не менее отказавшимся участвовать в дуэли по каким-то причинам. Уж неизвестно каким образом – а может и при помощи женушки того человека – доктору Шмидту удалось подсыпать бедолаге какой-то сильный галлюциноген. И после этого… Зрелище вроде как почтенного джентльмена, лунной ночью передвигающегося на четвереньках, облаивающего столбы и воющего на полную луну… Такое в Джорджии происходило… нечасто.

Всем всё было понятно, но доказательств… не было. Да и отказ того, кому достался галлюциноген, от дуэли не давал возможности некоторым особо горячим головам самим вызвать Маркуса Шмидта. Поэтому результатом стало полное отсутствие у него пациентов… из числа приличного общества. Зато если кому-то требовалась нелегальная пакость из области фармацевтики – все знали, к кому именно обращаться. Ну и операции он все же проводил. Большинство из них, правда, были насквозь нелегальными. Проще говоря, выезжал к таким клиентам, кому с законом лучше было совсем не пересекаться. Однако, если у такого человека были деньги, то доктор Шмидт был всегда готов.

На жизнь ему хватало, но не на шикарную. А хотелось больше. Поэтому я не удивился, когда в ответ на поступившее предложение стать штатным врачом роты «Дикая стая» Маркус Шмидт ответил согласием.

Правда, Степлтон с Мак-Грегором откровенно воротили нос от подобного… субъекта, но все же понимали необходимость наличия хорошего врача. Врачом же Шмидт был хорошим, невзирая на особенности его характера и мировосприятия. Да и загрузил я его по полной программе. От него требовалось преподать бойцам мало-мальски приличные уроки оказания первой помощи. Потом же выбрать из числа бойцов тех, у кого они сильнее прочих в голове отложились. Ведь пара-тройка помощников ему по-любому потребуются.

Оружейная фабрика… Большая чёрная дыра в плане финансов в настоящее время. В том смысле, что сколько туда ни вбухай, всё равно мало. Но процесс строительства идёт полным ходом, да и винтовки, пусть и в «аптекарских дозах», всё же выпускаются. Равно как и необходимые для них магазины и патроны. Медленно, очень медленно, ну да на другое я и не рассчитывал. Для вывода фабрики на действительно приличную мощность понадобится еще около года. Вместе с тем темпы-то всё равно будут постепенно увеличиваться, так что поводов для пессимизма не наблюдается.

Особенно чётко это стало ясно после того, как обстоятельно поговорил со Спенсером. Тот, воспользовавшись выдвинутыми идеями насчёт создания пулемета, используя полученные от меня грубые наброски необходимой для работы механики, успел кое-что сделать. В смысле не просто чертежи, хотя и они присутствовали, но первое воплощение в металле.

Мда-а… Тот ещё, доложу я вам, уродец получился. Неуклюжий, громоздкий, с грубой нашлепкой магазина на полсотни патронов сверху и неслабой такой рукояткой, вращение которой приводило в действие роторный блок из шести стволов. Про периодические заклинивания патрона и вовсе молчу, чтоб нецензурно не выражаться. Однако прототип он на то и есть прототип, чтобы болеть всеми «детскими болезнями», которые только можно себе представить. Главное было в том, что девайс в принципе способен был плеваться пулями в резвом темпе и на относительно приличное расстояние. Остальное поправимо. Поэтому Спенсер получил массу комплиментов в адрес его талантов, неплохую премию и пожелание ускориться в плане устранения недостатков.

Естественно, работу первого в этом мире пулемета наблюдал не я один, но и друзья, все трое, и даже одна из сестер. Мария, конечно. Старшая, Елена, оружием как-то ну совершенно не интересовалась, увлечения у нее были чисто девичьи. В отличие от младшей, к которой стоило прикрепить ярлык «пацанка». Не по внешности даже, а по поведению и интересам. Её вообще мало-мальски сдерживала исключительно эпоха, в которой она жила. Если точнее, то место, которое здесь занимали женщины. Даже образованные, из общества.

А впечатления от опытных стрельб были… Они были, и этим все сказано. Особенно после того, как я рассказал, что именно случится с пехотой, попавшей под такой вот огонь. Тем более если пехота движется в плотных порядках.

– Стрелок за этой «кофемолкой», – вполне логично обозвал Джонни пулемет из-за той самой ручки, которую надо было вращать, – он же уязвим. Большая она, эта машинка, сразу поймут, что опасность представляет и залпом туда!

– Так это первый образец, друг мой, – сразу же ответил я в ответ на логичное замечание. – Потом поставим броне вой щиток, что будет защищать стрелка и его помощника. Да и располагать это новое оружие сперва придется в окопе или траншее. Тогда попасть затруднительно будет, да и вражеские пушки не сразу накроют. К тому же лучше перемещать с места на место.