Влад Поляков
Безликий. Возрождение

Глава 6. Путь смерти

Меня словно током ударило – дверь комнаты Люсьен была приоткрыта, хотя я, оставляя ее там, удостоверился, что она закрылась от нежелательных посетителей. Настораживает, очень настораживает! Я бы не удивился, обнаружив запертую дверь и невозможность войти внутрь, подобно тому, как недавно не мог выйти из своей комнаты, но такое… Попахивает очередной неприятностью, коих и так на моем пути попалось предостаточно.

– Осторожно, Эш. Там есть кто-то, и этот кто-то явно не похож на твою девушку, – заботливо предостерег Тень.

Стараясь не шуметь, я по возможности тихо и незаметно просочился в комнату. Картина, открывшаяся передо мной, вызвала одно яркое и непреодолимое желание – убивать! Убивать долго, жестоко и кроваво, точно так же, как эти мерзавцы поступили с Люсьен. Да окажется ее душа в более приличном мире, чем тот, где она скончалась, искренне надеюсь на это. Ее умело и профессионально распластали на жертвеннике, точно повторяющем основной символ их веры. Руки и ноги были прикованы к камню кандалами, красными от крови таких же жертв, в глазах же тускло переливались эмблемы их Ордена.

Как хорошо, что здесь были и те, кто сотворил это, ну или некоторые из них – двое ублюдков, спрятавшие свои лица под белыми капюшонами своих ряс. Один из них, перебирая четки, заунывным голосом читал молитвы о спасении души, умершей во грехе, и воздаянии на небесах. Нет, я не стал стрелять в них, это было бы слишком просто и несоразмерно – они бы едва успели почувствовать свою смерть и не сумели осознали, за что их прикончили. Метательный нож просвистел в воздухе и сбил капюшон с одного из святош.

– Вы будете умирать долго… – счел я необходимым уведомить их об этом немаловажном аспекте. – Постараюсь сделать вашу смерть произведением искусства, вы заслужили это.

Монах с четками подавился молитвой, остолбенев от изумления, но его коллега по пыточному ремеслу оказался более проворен. С похвальной быстротой его рука нырнула под рясу и появилась оттуда вместе с короткоствольной модификацией револьвера «Кольт». Не люблю я подобные издевательства над оружием, право слово. Паршивая модель, равно как и все производимое под знаком этой марки последние лет восемьдесят.

Ну да ничего, разберемся… «Реакция хорошая, но с сообразительностью не очень», – промелькнула мысль, когда хлещущим ударом шпаги я обрубил сомкнутые на рукояти револьвера пальцы. Воистину. Каждому по заслугам его! Не стоит доставать револьвер, когда вооруженный шпагой противник стоит на расстоянии выпада. Его шансом был уход в сектор три-шесть^[1], только разорвав дистанцию он мог успеть вытащить оружие.

На пол упали кольт и парочка отрубленных пальцев. Вот и хорошо, а я думал о недостатке патронов. Свежепокалеченный взвыл от резкой боли, но все же попытался дотянуться оставшейся работоспособной рукой до висящего в ножнах на поясе кинжала внушительных размеров. Не буду мешать, пусть потешится. К тому же и второй красавец немного отошел от шока, вызванного моим появлением, тоже схватившись за парные даги^[2]. Со знанием дела схватившись, между прочим. По мне, так это лишь повышает интерес, гораздо приятнее прикончить опытного и опасного врага, чем никчемного уродца. Не угодно ли потанцевать с клинками, сеньоры?

Судя по всему, любитель парного оружия не возражал, надвигаясь на меня с завидной целеустремленностью. Его даги с тихим шелестом вспарывали воздух, плетя паутину обманных выпадов и одновременно создавая неплохую защиту.

Не дилетант попался, что весьма радует. Это только профаны считают, что две парные даги стандартного вида не тянут против длинного клинка. Еще как тянут, надо только уметь с ними работать, да и вообще, мастерство работы с парным оружием дается далеко не каждому. Пока что он только прощупывал мою оборону и ожидал, когда в танец включится однорукий, все же доставший из ножен мачете, больше подходившее не для боя, а для рубки леса.

Нет, с любым оружием можно вытворять чудеса, но этот субъект явно знал лишь самые азы. Он наносил своим страхолюдным ножищем широкие рубящие удары, проваливаясь при каждом замахе и даже не замечая этих вопиющих ошибок. Любая глупость должна быть наказуема, поэтому мой второй метательный нож отправился в полет, конечной точкой которого стала кисть руки, держащей оружие. Пусть постонет себе в углу и не путается под ногами, благо вреда от него уже никакого. Не стоит мешать танцу клинков своими непрофессиональными потугами.

Обнаружив, что остался без паршивенькой, но все же поддержки, противник решил поставить все на мощную, взрывную атаку. Клинки вращались все быстрее, делаясь для непривычного взора подобными туманному облаку. Красиво! Он пытается нанести удар, связав другой дагой мою шпагу. А вот о рукопашном бое ему забывать не стоило…

Уйдя в сторону связанной с моим клинком даги, наношу удар в коленную чашечку добротным армейским сапогом, окованным железом. Вот и все. Раздавшийся громкий хруст однозначно говорил о том, что хрупкая кость не выдержала соприкосновения с шедевром отечественной обуви, созданной специально для вооруженных сил. Теперь осталось только добить противника, практически лишенного возможности передвигаться. Ведь с этого момента исчез главный его козырь – резкие взрывные перемещения. Кончик лезвия описывает полукруг, и одна из даг падает на пол вместе с намертво вцепившейся в нее рукой. Не дожидаясь, пока противник оправится от болевого шока, срубаю и вторую руку. Dixi.

«Каждому по его вере», – гласит одна из житейских мудростей, которую вполне можно использовать в данном случае. Бережно вынимаю из глазниц умерщвленной на жертвеннике подруги символы веры тех, кто виновен в ее смерти. Э, да они больше всего походят на стилеты с несколько вычурной рукоятью. Тем лучше, тем лучше. Клянусь, именно эти вещички будут последним, что увидит тот, кто отдал такой приказ. Я обязательно воткну ему в глаза эти символы прежде, чем превращу в фарш мелкого помола.

А пока нужно решить, какого из двух покалеченных палачей оставить для долгого и вдумчивого допроса, а кого можно и прикончить в ускоренном режиме. Пожалуй, любителя фехтования можно и отправить в мир иной, все равно того и гляди истечет кровью из отрубленных конечностей. Подойдя к нему поближе, я двумя ударами лишил его оставшихся конечностей, превратив в весьма достоверное подобие пуфика для ног, после чего загнал в глаза те самые ритуальные стилеты. Длина их оказалась достаточной, чтобы дойти до мозга. Мелочь, а все равно порадовало. После нескольких конвульсивных подергиваний одним уродом в мире стало меньше.

* * *

Помимо благородного стремления к мести, устроенная показательная казнь имела и сугубо практическое значение – настрой оставшегося в живых на должный психологический лад. Увидев не слишком приятную смерть своего подельника по палаческой работе и поняв, что я отнюдь не питаю склонности к гуманизму и тому подобным извращениям, он вряд ли будет очень уж сильно упорствовать при допросе. На сей раз без всякого пиетета вырвав из глазниц трупа стилеты, я медленно, но неотвратимо надвигался на забившегося в угол монаха.

– Как именно ты хочешь умереть, тварь? Медленно или не очень? Ты ответишь на все вопросы, в противном случае смерть твоего приятеля покажется тебе манной небесной. Можешь не говорить, кто именно тебя послал, мне безразлично, я все равно прикончу всех, кто еще не подох в этом поганом заведении. А вот о шизофренических планах твоих хозяев ты выложишь не только то, что знаешь, но и то, о чем можешь только догадываться.

Объект психоломки уставился на окровавленные стилеты в моих руках, словно бандерлог на удава Каа. Его рот то открывался, то вновь захлопывался, будто бы он хотел вымолвить хоть слово, но что-то ему мешало.

– Бесполезно, Эш. Можешь медленно разрезать его на ломтики, а он все равно будет молчать, как партизан на допросе, – тяжко вздохнул Тень. – Тут тоньше действовать надо, иными методами воздействовать.

– Ничего, будь спокоен, у меня и не такие орлы петь начинали. Отрежу-ка я ему для начала уши и нос, чтобы походил на жертву сифилиса. И подпалить можно, чтобы приятно воняло.

От предложенных вариантов развязывания языков монах придавленно икнул и, закатив глаза, впал в бессознательное состояние. Вот зараза, а если он от инфаркта загнется, у кого я тогда буду получать столь нужную информацию?

– Так ведь все равно не подействует, сдохнет, но не расскажет, – Тень продолжал корчить из себя патентованного пессимиста. – И не потому, что не захочет. Просто наши общие знакомые, настоятель со товарищи, поставили на него ха-а-роший блокиратор как раз на такой случай.

– Однако что один человек построил, другой всегда разломать сумеет. Больно уж вкусные и полезные вещи находятся в тупой башке этого святоши. Например, как именно пройти в гости к его хозяевам. Должны же они были пообщаться с ним, прежде чем отправить сюда.

Никаких возражений не последовало, мой собеседник и сам великолепно понимал большую ценность хранящегося в голове пленника. Вопрос был не в том, нужны или нет эти сведения, а только лишь в способе их получения в наши загребущие лапы. Лично я не видел другого выхода, как медленно и методично снимать с него шкурку не слишком острым ножиком в надежде, что поставленный блок все же не выдержит столь варварских методов. Но похоже, у Тени давненько родилась какая-то конструктивная мысль:

– Есть один вариант, Эш. Не уверен, что он прошел бы в обычных условиях, но здесь у него хорошие шансы. Я попробую сжечь его сознание, выбрав из пепла остатки сохранившихся сведений. Вот только…

– Продолжай, я внимательно слушаю. Какое-то дополнительное препятствие?

– Представь себе. Моих сил в том состоянии, в каком я нахожусь, просто не хватит для осуществления предложенного варианта, – разоткровенничался Тень. – Но выход есть. Если мы временно соединим наши разумы, то полученной мощи должно хватить. Решай.

Заманчивое предложение, что тут скажешь. Про увеличение силы подобным способом я слышал, пусть и в теории. Жалоб на него вроде бы не поступало. Напротив, всякий раз, когда применяли этот метод, полученная сила оказывалась даже несколько больше, чем сумма сил каждого отдельного субъекта. Однако сам я по вполне понятным причинам никогда не пробовал подобную методику и вообще имел о ней не самое сильное представление. Теория, она ж без практики хромает. Ладно, рискнем!

– Договорились. Начинай, Тень.

На миг мир размывается, словно меня душевно огрели по голове кастетом, но тут же возвращается привычное состояние. И вот я уже точно знаю, как именно нужно выжигать мозги с целью получения из них нужных сведений. А может быть, и не я, а Тень. Уже нет четкого разделения между нами, граница становится аморфно-размытой, сдвигающейся то в одну, то в другую сторону.

Узкое энергетическое щупальце тянется к сознанию лежащего без сознания монаха-палача и привычно, очень привычно, проникает внутрь. Подобно раскаленному скальпелю оно вскрывает те блоки, что были поставлены настоятелем и его сподвижниками. Однако и полностью обойти их не получилось, поэтому вместо связной информации перед внутренним взором вспыхивают лишь статичные образы и оттенки эмоций, тем не менее вполне достаточные для воссоздания картины.

Контакт с мозгом подопытного рвется, словно гнилая веревка, без малейшего моего участия. Я же инстинктивно отпрыгиваю в сторону. Что такое? А, это всего лишь допрашиваемый палач соизволил преподнести последнюю гадость в своей жизни, расплескав содержимое черепной коробки по стенам комнаты. Любители абстрактной живописи были бы в восторге, у меня же подобное «творчество» не вызывало ничего, кроме нервной чесотки. Чувствую полную опустошенность и усталость, слишком уж много сил потребовалось на эту процедуру, пусть даже в спаренном режиме.

– Тень! Ау, ты там живой или уже не очень?

– Да живой… Вроде как, – я словно бы вижу его сардоническую усмешку, но чувствую, что вымотан он еще похлеще меня. – Грубовато получилось потрошение, но так или иначе результат налицо.

– Скорее уж на стене. Сальвадоры Дали и прочие последователи Пикассо нервно курят за углом.

Остается лишь усмехнуться, благо время позволяет. Все равно пока не стоит соваться в гости к настоятелю, пусть он подождет своих архаровцев с докладом о проделанной работе, понервничает. Тогда и будет самый подходящий момент зайти поздороваться. Пока же можно как следует подготовиться к предстоящему горячему общению с «защитниками веры».

Глава 7. Ведро помоев, или Досье на местных авторитетов

Для отдыха я предпочел расположиться в той комнате, где меня поселили изначально. Теперь у меня уже не было проблемы войти туда и выйти обратно – сказывались уроки Тени, намертво засевшие не только в сознании, но и в глубинах подсознательного. Удивительно, но похоже, после опыта по объединению сил между нами установилась какая-то мистическая связь, переплетя разумы тонкими и незаметными нитями. Кто знает, может быть, и мои закрепившиеся знания есть всего лишь украденные (или скорее добровольно отданные) куски чужой памяти и не своих умений. Все возможно в переплетении ирреальностей…

Сейчас я понимал и казавшееся поначалу бессмысленным убийство моей подруги. Это было даже не стандартное для Ордена и подобных ему организаций уничтожение еретиков и врагов веры; не попытка повлиять на меня, заставив безрассудно броситься в атаку, забыв об осторожности. Впрочем, я не совсем прав, эти факторы тоже имели значение, но отнюдь не самое главное.

Жертвоприношение, а увиденное мною являлось именно им, имело целью с помощью полученной жертвенной силы усилить защиту настоятеля с компанией и, кроме того, запастись некоторым резервом мощи. Так, на всякий случай. Своих доверенных людей пускать в расход было расточительно, а не слишком доверенные были уже либо сведены с ума, либо… Да, вот именно, принесены в жертву, так сказать, в превентивном порядке. Настоятель не побрезговал пустить под нож своих. Мразь, что тут еще скажешь. Остальные эпитеты, приходящие мне на ум, были и вовсе нецензурного вида. Хотя ожидать от ему подобных созданий чего-либо иного не стоило. Испокон веков они проявляли такие же классические образцы ханжества и лицемерия, как и исповедуемая ими вера.

– «Нахожусь я в раздумьях глубоких», – процитировал Тень строку из какого-то смутно знакомого стихотворения. – О чем мыслишь?

– Обо всем и ни о чем, – лениво отмахнулся я. – Большей частью о тех, кого предстоит уничтожить. Хотелось бы знать их сильные и слабые стороны. Сам понимаешь, хорошо изученный враг – враг частично побежденный.

– Не лишено оснований. Ладно, все равно делать пока нечего, кроме как отдыхать, силы восстанавливать. В общем, краткие характеристики по шестерке святош я тебе дам, только смотри, как бы тебя от них наизнанку не вывернуло.

Ну, нас этим не напугаешь, да и вообще… Зомби бояться – на кладбище не наведываться, как гласит изрядно переделанная мной в свете последних событий поговорка. Посмотрим. Послушаем. Наверняка Тень много чего интересного поведает.

И точно. Прямо передо мной, соткавшись из пустоты, возникла объемная картинка, изображающая всех шестерых в том самом виде, когда я их видел. Меня аж передернуло от избытка сильных, но отнюдь не положительных эмоций.

Между тем групповая картинка сменилась на изображение того самого маленького женоподобного уродца, который рыл копытами землю и всячески борогозил, желая угробить меня, не отходя от кассы. Интересно, как там его недопридавленная шея, болит еще? Надеюсь, что да.

– Знакомься, эта личность, омерзительная во всех отношениях, иногда соизволяет откликаться на имя Иосиф. Не слишком опасен, магией владеет на весьма низком уровне для его положения в иерархии Ордена. Тем не менее входит в высшее руководство и пользуется там весомым авторитетом.

– И в чем же выражается его авторитет?

Меня действительно разобрало любопытство, чем же может быть авторитетен подобный типус, не обладающий, как выяснилось, сколь-либо значащими оккультными знаниями, да и вообще не вызывающий уважения истероид.

– Способы достижения высокого положения тоже разные бывают, – с откровенной брезгливостью процедил Тень. – Иосиф использовал в качестве главного козыря свою нетрадиционную сексуальную ориентацию. Впрочем, нетрадиционной она является где угодно, но только не среди этих существ. Здесь педерасты составляют большинство.

О темпора, о морэс! Иерархами того же недоброй памяти Ордена Лазурного Света, окопавшегося в этом монастыре, становятся смазливые пидоры, подставившие свой зад нужному клиенту. Значит, этот женоподобный типчик пробрался во власть с заднего хода в самом прямом смысле этого слова. Воистину, глядя на мир, нельзя не удивляться. Довелось мне недавно прочесть одну интересную статейку, рассказывающую о статистике заболеваний спидом. Ее стоило бы повесить как антирекламу перед подавляющим большинством неких культовых учреждений.

Всем известно, что болезнь под кратким названием спид в основном поражает наркоманов и педерастов. Ее можно даже назвать реакцией природы на творящийся вокруг круговорот извращений. А глубоко презираемые мной правозащитники истерически вопят о «чуме века», призывая правительства своих стран вбухивать миллиарды на разработки вакцины от болезни, истребляющей отбросы рода человеческого. «У кого чего болит, тот о том и говорит», – гласит меткое народное выражение. Закрадываются вполне определенные сомнения о принадлежности борцов со спидом к обширной массе педерастов. В таком случае вся их деятельность – всего лишь защита самих себя, но никак не благородные побуждения.

Однако стоит вернуться к упомянутой статейке. Среди церковников процентное соотношение умерших от этой болезни было в несколько раз больше, чем среднестатистическое. А теперь вспомним про группы риска, к коим относятся наркоманы и педерасты. Подозревать святош в наркомании просто глупо, но вот в гомосексуализме… Кое-кто из них в наше время даже и не скрывает свою голубую окраску, напротив, выставляют эту мерзость на всеобщее обозрение. В некоторых местах браки пидоров уже официально разрешены церковниками. Парадокс, но так оно и есть. К тому же грязевая лавина катится все дальше, погребая под собой тех немногих общественных деятелей, кто еще осмеливается протестовать против этого позорища.

– И кто же был покровителем этой ярко выраженной педерастической твари? – переварив полученную порцию сведений, поинтересовался я.

– А вот он, – изображение Иосифа сменилось на другое, но из той же компании. – Преподобный Вениамин, ответственный за внешние связи Ордена.

Передо мной предстала физиономия раскормленного борова с маленькими, заплывшими жиром глазками. Вот уж кому на полном серьезе стоило бы попоститься.

– Вышеупомянутый Вениамин известен также своим патологическим пристрастием к молоденьким мальчикам, обычно выбираемым из церковных служек и певчих хора, – Тень продолжал выворачивать на иерархов Ордена вполне заслуженные ими ведра помоев. – Оттуда он и выкопал Иосифа, да так и тащил его по иерархической лестнице вслед за собой, дабы не разлучаться со своей нежно-голубой привязанностью. Впрочем, от своих педофильско-пидорских наклонностей он также не отказался. Содержит целый гарем из молоденьких мальчиков, предпочитая кастрировать их для придания им большей «женственности». В миру владеет сетью подпольных борделей для секс-извращенцев, выкачивая оттуда очень большие деньги.

Во многом благодаря этим финансовым вливаниям, Орден Лазурного Света за последнее десятилетие столь приподнялся в иерархии подобных ему орденов, подчиненных единому центру. Под этим понятием я подразумеваю Инквизицию. Она хоть и закопалась поглубже за последние парочку веков, но все так же жива и здорова. Впрочем, вернемся к «пациенту». Магией владеет также не виртуозно, положение в руководстве Ордена занимает за счет финансового влияния.

– Мерзость!

– А ты думал? Вот такая примечательная личность, – усмехнулся Тень. Помолчав несколько секунд, он добавил: – Если ты действительно хочешь показательно загнать им в гляделки по паре тех самых ритуальных кинжалов с символом их веры подобно тому, что они сделали с твоей подругой, то… Преподобному Вениамину достаточно будет и одного, но не в глаз, а прямо в жопу. Это будет достойным завершением его карьеры.

Хорошая идея! Особенно учитывая оригинальный способ финансирования Ордена, от которого откровенно тянет блевать. Хотя что-то подобное было и раньше, правда не в таких омерзительных формах. Чего стоит хотя бы отпущение грехов за деньги или предание анафеме по заказу.

Самые жестокие тираны, правившие народами, убивали лишь тело, не претендуя на душу. Эти же стервятники запугивали паству обещаниями вечных мук, превращая людей в «рабов божьих». А ведь все их запугивания – стопроцентный мираж. Ну не властны они отправить человеческую душу на вечные муки, как бы ни вопили и ни пердели проповедями. Ни рая, ни ада просто не существует в том понимании, что веками вдалбливалось в человеческое сознание. Есть лишь несколько сил: свет, тьма, хаос… Мы всего лишь выбираем ту, что нам ближе. И при чем тут адские муки или райское блаженство? Обычная страшилка и сладкий пряник в руках у агитаторов низкого пошиба.

* * *

Между тем харя жирного борова сменилась на аскетичное лицо с горящими глазами фанатика. Странно, как это я его раньше не заметил, такие обычно запоминаются всерьез и надолго. Наверно, прикрыл лицо капюшоном рясы, не желая понапрасну отсвечивать. В отличие от двух предыдущих ничтожеств, этот вызывал инстинктивное чувство опасности.

– Номер третий, – менторским тоном вещал Тень. – Имя сего субъекта знает лишь он сам, да оно ему не слишком и требуется. В этом он чем-то схож с подобными нам. Известен в знающих кругах под прозвищем Палач, полностью его оправдывает.

– Надеюсь, хоть этот не пидор, или я все же зря питаю столь несбыточные иллюзии?

– Да в общем нет, – как-то неуверенно промямлил мой собеседник. – Мальчиками он не интересуется, но и девочками тоже. Ловит кайф исключительно от зрелища пыток, причем предпочитает сам заниматься этим ремеслом. Несмотря на столь омерзительное увлечение, а скорее даже благодаря ему, добился весомых успехов в области ритуальной магии. Написанный им трактат на тему об аспектах жертвоприношения и значимости ритуальных ножей не только поднял его в верхушку Ордена, но и заставил обратить на себя внимание церковных иерархов с самой вершины властной пирамиды.

Я задумчиво посмотрел на те самые ритуальные стилеты. Так вот кто является их создателем! Учтем, непременно учтем, человек я не злопамятный, просто злобный и на память не жалуюсь.

– Кстати, ты ведь помнишь тот самый жертвенник, на котором убили твою подружку? – продолжал Тень. – Так вот эта вещичка – шедевр его творческой мысли. Не знаю, да и не особенно стремлюсь узнать принципы его функционирования, но работает на ура во благо их Ордена. Многие так называемые грешники и еретики, чья вина была лишь в том, что они не захотели служить их церкви, умерли на этом камне. Удивительно лишь то, как это он допустил, чтобы его любимое творение притащили сюда. Загадка…

Ну, меня эта загадка в душе не… колышет, и так проблем хватает. Зато с каким бы удовольствием я бы приковал этого изобретателя к его собственному творению и прирезал бы по всем разработанным им же правилам. К сожалению, это только мечты. Делать мне больше нечего, как тащить эту тяжеленную хреновину в тот зал, где сейчас обитает этот самый Палач.

Тень же, до сей минуты так вдохновенно описывающий прелестные типажи местных «авторитетов», неожиданно замолк, словно кляп проглотил.

– Что умолк, приятель? Вспомнил что-то особо омерзительное или просто надоело про уродов рассказывать?

– Вспомнил… Особо омерзительного типа, патентованного иуду, готового вилять хвостом перед теми, кто больше заплатит. С этой паскудой я был когда-то знаком лично, причем считал его одним из своих друзей. Мэрдок! – Тень выворачивал наизнанку самые болезненные нарывы воспоминаний, впервые упомянув о своей прежней жизни. – Мне бы и в голову не пришло, что он способен продать тех, кто не раз спасал его шкуру от множества неприятностей. А он сдал меня с потрохами… Не за деньги и не из страха за свою шкуру, так низко он не опустился. Его поманили высоким положением, славой, новыми возможностями. Оказавшаяся с гнильцой душонка не выдержала соблазнов. Внимательно присмотрись к этой физиономии, я прошу тебя об этом!

Стыдно было не исполнить столь несложную просьбу того, кто уже не раз помог мне в трудных ситуациях, поэтому я пристально вгляделся в соткавшееся в воздухе изображение. Ничем не примечательное лицо. С таким легко уходить от слежки, теряясь в толпе или же напротив – вести пристальное наблюдение, будучи уверенным в своей незаметности. Выделялись только глаза: хитрые, прощупывающие собеседника. Они словно давали понять: «Что ты можешь предложить мне за услуги? Поторгуемся. В том случае, если цена меня устроит, то я готов сдать с потрохами своих нынешних хозяев». Хотя не исключено, что мне это только привиделось после рассказа Тени об истинной сути этого ссученного прохиндея.

Над моей головой захлопали крылья… Это каменная статуя горгульи таким образом пыталась привлечь к себе внимание с максимально возможной деликатностью. Я не слишком понимал, что бы это могло значить, но Тень понял и сразу же зачастил скороговоркой:

– Сюда идут. Гости, мать их так через тридцать три оборота до характерного щелчка! До чего же не вовремя они нагрянуть решили. Если я еще не выжил из ума, то это как раз Палач приперся за своим инвентарем с двумя телохранителями. Выпускать их живыми нельзя ни в коем случае, да и допустить его к жертвеннику тоже не рекомендуется. – Я рефлекторно потянулся к оружию, но Тень охладил мой резкий порыв: – Не торопись, пара минут у тебя еще есть.

– Что, похоже, появился хороший шанс сократить число руководителей местного кагала до пяти штук, не так ли? – усмехнулся я, снимая пистолет с предохранителя. – И еще… Почему ты считаешь опасным подпускать Палача к жертвеннику? Неужто при малейшем признаке опасности выпотрошит на нем своих песиков?

Судя по многозначительному молчанию, мой приятель считал именно так. Впрочем, почему бы и нет, особенно учитывая один из тезисов церковников: «Все во имя торжества веры». Добавлю лишь, что собственные шкуры они никогда не подвергают риску, предпочитая кидать в топку свои многочисленные стада агнцев, да и в случае необходимости – функционеров низких уровней. Хорошо, примем как одну из обязательных установок необходимость прикончить Палача, не дав ему даже взглянуть на жертвенник. Или нет, пусть он его увидит, несколько расслабится и потеряет бдительность. Тогда я его и прищучу. По крайней мере, хочется надеяться на такое развитие событий.

Как известно, благоприятное стечение обстоятельств бывает лишь у тех, кто заранее планирует свои действия, подгоняя их под желаемый исход событий. Вот из этого и будем строить планы, жаль только, времени все меньше и меньше.

Итак, что нам нужно для создания фактора внезапности при нападении на Палача? Затаиться в самой комнате с жертвенником – предел идиотизма человеческого. Я не настолько не уважаю своих противников. Палач, перед тем как зайти в комнату самому, непременно пошлет впереди себя одного из своих песиков, дабы тот при неблагоприятном стечении обстоятельств послужил неким громоотводом от неприятностей.

В том, что мне удастся отвести глаза сразу трем типам, один из которых владеет магией на весьма приличном уровне, надеяться тоже не приходилось. Было бы время, проделал бы в стене меж комнатами дыру, да шмальнул бы в спину святоше, вызвав смерть от естественных причин. Что может быть естественнее передозировки свинца в организме? То-то! И никаких глупостей наподобие благородных поединков один на один.

Стоп, а это действительно хорошая идея! Ведь сейчас мы находимся не в обычной реальности, а в ее искаженном состоянии. Оно, состояние то есть, пересекается то ли с магическим пространством, то ли еще с какой хренотенью. Подумать о теоретических аспектах можно и потом, когда окружающая атмосфера будет располагать к философским рассуждениям. Лучше уж обратить пристальное внимание на практические акценты. Они-то как раз и могли помочь в нынешней ситуации.

Я великолепно помнил, каким именно образом Тень вытащил меня из наглухо замурованной комнаты, открыв портал перехода. Так почему бы и сейчас не соорудить нечто подобное? Мысленно потянувшись к его разуму, я выдвинул это конструктивное предложение. В ответ раздалось одобрительное ворчание:

– Вот так всегда. Как сделать что серьезное, так без меня и не обойтись. Хотя ты прав, задумка стоящая. Будь он хоть трижды маг, но сомневаюсь, что ему придет в голову ожидать нападения в столь экзотическом варианте. Единственная возможная трудность – вариант, когда он будет находиться под каким-нибудь магическим щитом. Простой пулей такую броню не прошибить, не для того она разрабатывалась.

Впрочем, возражать он не стал. Вновь присоседившись к моему сознанию и выйдя таким образом на необходимый энергоуровень, Тень начал формировать столь необходимый сейчас портал. Да, магическая броня – вещь действительно неприятная, может серьезно помешать осуществлению намеченного внезапного нападения. Кактус бы ему в штаны, этому Палачу, дабы все его внимание было привлечено выдергиванием колючек из чувствительных мест организма! Мои мысли сами собой соскользнули на мелкие пакости… Как ни странно, но именно там и нашлось решение неожиданно возникшей проблемы. Так что я легко и спокойно соорудил с помощью Тени маленький, но очень неприятный для непрошеных гостей сюрприз.

Портал был уже благополучно сформирован, а вдобавок и скрыт от излишне любопытных взглядов с той стороны. Мне же было прекрасно видно все происходящее в соседней комнате. Хорошо сижу, далеко гляжу. Ну, не столько далеко, сколько пристально, но не суть как важно.

Сейчас я приготовился открыть огонь сразу из двух стволов: моего «стечкина» и кольтовского револьвера с укороченным дулом, что я получил в качестве трофея с одного из пыточных дел мастеров. Шпага, сотворенная Тенью буквально из ничего, из куска дрянного железа, лежала неподалеку на случай вполне вероятной рукопашной схватки. Поразительно даже. Или он не сотворил ее с нуля, а вытащил что-то из своих собственных запасов? Такой вариант возможен? Да более чем!

Ладно, это тоже потом можно будет прояснить. Потом, потом, потом… Невидимый маятник в голове щелкал, отсчитывая последние секунды.