Виталий Капустянский
В поисках праздника. Часть 2. Плыть по звездам

– Вика, прекрати, не мешай мне отдыхать, – зашептал я.

– А я не Вика. Я Лена, – убирая руку, сказала незнакомка.

Я открыл глаза и внимательно посмотрел на девушку.

– А, это вы, моя очаровательная соседка, а где же ваш Отелло?

– Душит очередную Дездемону, не волнуйтесь, он ушел с друзьями в бар «Алые паруса» и будет нескоро, – сказала Лена и поднялась с моего ложа.

Лена была ухоженной молодой львицей с красивой бархатной ножкой, с нежным и уверенным лицом, на котором иногда появлялась печать недовольства. Она стояла надо мной и закручивала кончики волос на свой красивый пальчик; слегка развернув смуглую ногу, она соблазнительно покачивала бедром. Это был точный расчет на искушенного мужчину, роскошная девушка, но у меня не возникает к ней никаких чувств, я вижу только плоть.

– И вы, с вашей красотой, остались в таком диком и незащищенном месте, боже мой.

– А вы, не хотите стать моим телохранителем? – очень чувственно сказала Лена.

– Ну, если только до прихода вашего мужа.

– А почему вы решили, что он муж?

– Это видно сразу, моя дорогая, меня вы не обманете.

– А что это меняет?

– А это все зависит от личных пристрастий, моя дорогая.

– Я наблюдала за вами, – присаживаясь ко мне на ложе, заговорила Лена, – как вы играли с этой девчонкой, а потом, скинули ее этому возбужденному изюбру.

– Пегасу, моя дорогая, Пегасу.

– И я кое-что поняла, вы не тот, за кого себя выдаете, но это не важно. А важно то, что вы знаете, чего хотите, – прищурив глаза, сказала Лена.

– О, да, моя дорогая и этого у меня не отнять.

– Чудесный одинокий вечер, который можно наполнить…

– Хорошей тренировкой, я иду на спортивную площадку, моя красавица.

– Вы перебили меня, ну что ж, увидимся позже, набирайтесь сил, Альфа-центавра, – язвительно заключила Лена и ушла на свою высоту.

В шесть часов вечера ослепительная канатоходка проплыла над цепью алуштинских гор и наконец-то исчезла за спасительной темной вершиной. Я снова закопал рюкзак, спрятал ложе под дно палатки и упругой походкой спустился в лагерь. На спортивной площадке с резиновым покрытием тренировались трое, одна девушка и двое атлетов. Высокая девушка, одетая в короткую майку и узкие шорты, лежала на жесткой кушетке и поочередно поднимала то одну, то другую ногу. А мускулистые парни упражнялись со штангой и, прежде чем выполнить очередной жим, они бросали короткий взгляд на загорелую вдохновительницу. Я повернулся лицом к морю и стал вращать плечами, мне захотелось прокачать свои отдохнувшие мышцы, чтобы окончательно акклиматизироваться на алуштинском берегу. Я подтягивался на турнике, отжимался на брусьях, поднимал гирю и отжимался на кулаках. Имитируя прыжки со скакалкой, я отрабатывал защитные движения, а затем, опрокинув ободранного спортивного коня, стал его бить по войлочным бокам. Деревянный корпус коня приятно потрескивал под моими апперкотами; отработав почти три минуты, я ускорил темп, имитируя концовку боя на ринге.

– Время, – крикнул Дмитрий, неожиданно появившись на спортивной площадке.

Я остановился и глубоко задышал, восстанавливая свое дыхание, косточки моих кулаков слегка покраснели, я был доволен проведенной тренировкой.

– А я-то думал, кто это тут стучит. Ну, конечно, Виктор. И давно ты здесь?

– Я закончил тренировку.

– Слушай, здесь на горе появились каратисты, так что можно будет с ними побиться. Ты, как, согласен?

– Я согласен. Бой это то, что мне нужно.

– Виктор, только без агрессии, – засмеявшись, сказал Дмитрий.

– Я постараюсь.

– Твоя Вика машет нам рукой, – посмотрев мне в глаза, сказал Дмитрий.

– Она не моя, она теперь твоя.

– Слушай, она очень забавная и отрывная девчонка. Ладно, что ей передать?

– Ты скажи ей, что я хочу побыть один, она поймет.

– Обязательно скажу, мой щедрый друг.

Я повернулся спиной к уходящему Дмитрию, мои мысли сосредоточились на предстоящем бое, на мгновенье я забыл обо всем, я думал о защите от ударов ногами, о челночных передвижениях всегда сбивающих с толку каратистов, о резких и разящих ударах. И еще я думал о том, что нам всегда подворачивается под руку незнакомый человек, который естественно не повинен в наших бедах, а мы беспощадно выплескиваем ему на голову наш гнев. Так размышляя, я вошел в темно-зеленое море, теплые волны сомкнулись на моих плечах, и я медленно поплыл, смывая с натруженных мышц легкую усталость. На глубине я остановился и повернулся лицом к берегу, море ласково укачивало меня в теплых объятьях, а зеленоватые волны шептали в каменистое ухо берега, тише, тише, тише. Я медленно поплыл к берегу, зеленоватые волны подталкивали меня и, обгоняя, спешили разбиться о камни. Я вышел на берег, на дискотечной площадке неожиданно грянула мелодия, диско-орудие произвело пробный залп. На теплые горы спустился вечер, я осторожно поднялся на свою площадку и, осмотрев палатку, проверил рюкзак, мои упругие мышцы возвращали мне обновленное тело, и я почувствовал, как во мне начинают накапливаться силы, я уверенно смотрел в постепенно темнеющий горизонт моря. Диско-орудия палили во всю мощь, а в моем котелке кипела граненая картошка, я лежал на ложе и думал о том, что меня ждет за темным и неизвестным горизонтом. Какая жизнь ожидает меня, буду я жить с семьей или нет, смогу ли реализовать свои творческие планы, все эти мысли всплывали в моем мозгу и безответно тонули в синей неизвестности горизонта. Придерживая крышку закопченного котелка, я осторожно слил почти всю воду, оставив на дне немного воды, я вскрыл ножом тушенку и выложил ее в горячий картофель. Тщательно перемешав мясо с картошкой, я достал огурцы и хлеб. Я ел картошку и думал о том, что, несмотря на то, что я женился, в своем творческом мире исканий я по-прежнему оставался один. Огонь приятно потрескивал сухими ветками, красные языки пламени слизывали с черных камней запекшийся жир, пролившийся из котелка. Мне не было одиноко, но меня волновало будущее и поэтому мои мысли уносились далеко-далеко. После тренировки я плотно поел и, продолжая размышлять, улегся на бывшее диктаторское ложе. Жизнь была рядом и в то же время мне казалось, что она ускользает от меня, что я что-то не понял или что-то потерял, и это сильно тревожило меня. Первая звездочка появилась на небе, и я вспомнил Анжелу, неужели я боюсь того, что она может появиться, неужели я снова не устою и кинусь к ней, моей несбывшийся любви. Нет, этого не может быть, я женился, рядом со мной та, которую я желал, она родит мне сына, моего наследника, и это реальная жизнь, реальная жизнь, да, она осталась там за горами, но это ничего не меняет, а может быть, все давно изменилось, если я здесь? Я посмотрел на звезды и неожиданно произнес новые стихи.

 
Как будто я во сне
Опять лечу к тебе.
И твой красивый взгляд,
И речи невпопад.
Движенье тонких губ,
Мне кажется, я груб,
Когда пытаюсь вновь
Испить твою любовь.
 

Звезды появлялись на небе и, весело помигивая, пускали свой свет, словно они чему-то улыбались и знали какую-то тайну, которую нельзя было знать мне до положенного срока. Так размечтавшись, я вдруг неожиданно услышал шаги; поднявшись с ложа, я увидел Лену.

– Виктор, так, кажется, тебя зовут, со мною играть не получится. А впрочем, мы можем сыграть в одну игру, но только по моим правилам, – самоуверенно сказала Лена.

– Интересно, что это за игра? – быстро спросил я.

– А ты догадайся, мой милый, – сказала Лена.

Девушка роскошно улеглась на моем ложе, она двигала плечами, соблазнительно изгибалась в талии и тянулась ко мне стройной ножкой.

– Я что, не произвожу впечатления неотразимой девушки?!

– Я восхищен, ты южный персик, неожиданно упавший на мои ладони, но у тебя есть муж, а у меня жена.

– Боже мой, такой старый ловелас говорит мне о супружеской верности, это просто смешно. Ну, дай волю своим чувствам, возьми меня, – сказала Лена и плавно стянула короткую майку.

Красивая загорелая грудь весомо качнулась, дразня соблазнительной формой, но в моей голове мелькнула ядовитая мысль, вот бы сейчас, вдруг, появился бы ее муж. Лена, играя талией, улеглась на бок и, прищурив глаза, маняще посмотрела на меня. «Да, – подумал я, – она просто Сирена, пожирающая мужчин».

– Иди ко мне, Альфа-центавра, неужели ты так и будешь стоять, как удивленный мальчик.

Я подсел на край ложа, Лена, красиво перевернувшись, мягко легла на спину и глубоко вздохнув, заломила смуглые руки за голову.

– Красивая грудь, просто фантастическая. Ты можешь влюбить в себя любого мужчину, но будешь ли ты влюблена сама? – спросил я.

– Поцелуй меня, немедленно поцелуй, – задыхаясь, твердила она.

– Прости, Лена, сегодня не твой вечер, – сказал я, спокойно поднявшись с ложа.

Я уверенно спустился с горы и пошел туда, где взрывалась музыка, там можно было затеряться среди студентов. Спускаясь по пьяной лестнице, я жалел о том, что на моем ложе лежит чужая девушка, от которой веет презрительным холодом. Да, ей нравится соблазнять мужчин, это факт, она привыкла, что они, не раздумывая, падают к ее ногам, поэтому пусть немного пострадает, как порой мы, мужчины, страдаем от невозможности излить свое чувство и раствориться в нежных и желанных объятьях. Так размышляя, я подошел к крану с водой и с удовольствием умылся, под сердцем сильно закололо, и я опустился на колени. Где ты, моя Анжела, где, я так устал тебя ждать, может, мне броситься со скалы, и ты сразу появишься, но будет уже поздно, чтобы мне такое сотворить, чтобы ты появилась здесь. Умывшись, я попил воды и спустился на спортивную площадку. Дмитрий очень серьезно и тщательно разминался, он вращал кистями и, подпрыгивая на месте, делал махи каждой ногой. Притихшие студенты сидели на низких лавочках и с удивлением смотрели контактный бой. У одного бойца был сломан нос и текла кровь, но он продолжал биться. Нервно двигаясь, бойцы пытались подловить друг друга на один решающий удар, их силы были на исходе. Неожиданно парень со сломанным носом зацепил стопу противника правой ногой, и тот на мгновенье потерял равновесие и той же ногой он нанес ему сокрушительный удар в ребра. Бой был остановлен ввиду явной победы. Удовлетворенный, взмокший боец пил воду и смывал с лица запекшуюся кровь. Следующим шел Дмитрий, его соперник, крепкий мускулистый парень, нервно бил перчатку о перчатку.

– Ну, пожелай мне удачи, – сказал Дмитрий.

– Удачи тебе и не забывай о защите.

– Хорошо.

Они вышли на площадку, пожали друг другу руки, и секундант махнул им рукой. Бой начался, мускулистый соперник сразу же стал теснить интеллигентного Дмитрия. Он уверенно наносил удары ногами и руками, Дмитрий парировал все атаки и двигался вокруг соперника. Так они проскакали несколько минут, и вдруг его соперник сделал обманное движение и нанес удар в корпус. Дмитрий, словно сжатая пружина, мгновенно нанес ему ответный удар ногой с разворота в солнечное сплетение. Лицо мускулистого парня сжалось от боли, и он, выдержав удар, отступил. Бой перешел в ровное русло и мускулистый соперник больше не делал агрессивных выпадов. Их бой окончился ничьей, и разгоряченные соперники с достоинством пожали друг другу руки и спокойно разошлись.

– Ну вот, поработали, – нервно сдергивая перчатки с рук, сказал Дмитрий.

Во время боя Дмитрия я размял плечи и руки, сделал растяжку ног и хорошо разогрелся, вот только не смог выбрать себе соперника. В боксе соперника выбирает жеребьевка, вот и сейчас я ждал, что сама судьба выберет мне его. Им оказался крепкий, как гриб, самбист, остальные каратисты были легче меня, а весовая категория в контактных боях все-таки соблюдалась.

– Ну что, наденем перчатки? – предложил я.

– Меня это не волнует, – коротко ответил самбист.

– Полный контакт?

– Естественно, – коротко отрезал самбист.

Мы пожали друг другу руки и разошлись на боевую дистанцию, с первых секунд борец кинулся мне в ноги, я легко ушел в сторону и нанес резкий удар в голову. Бегло взглянув на левый кулак, я увидел чужую кровь, лицо самбиста исказилось злой гримасой. Выдержав паузу, самбист снова кинулся мне в ноги, пытаясь захватить меня руками и ногами, но я, выскользнув из-под захвата, нанес ему сильнейший удар правой рукой под лопатку. Самбист рухнул плашмя, издавая тяжкий стон, но он не желал сдаваться, потому что у него была упорная воля настоящего борца, и он желал победить. Он снова стоял передо мной с решительным взглядом кобры, готовой к новому смертельному броску. Меня спасали мои челночные передвижения, и все же один раз ему удалось захватить меня. Мы, крепко сцепившись, покатились по резиновому покрытию; вывернувшись из-под руки самбиста, я дважды нанес ему удары в корпус, и под моей рукой что-то хлюпнуло, мой соперник обмяк, а я снова был на ногах. Самбист сидел на площадке, но, преодолев боль, он снова поднялся и пошел на меня, два прямых удара в голову снова усадили его, но он, как несгибаемый воин, снова продолжал подниматься. Скоро наш бой превратился просто в избиение, и секундант остановил наш неравный поединок. С тяжелым чувством вины я покинул площадку, я желал рукопашный бой с одним из каратистов, но судьба жестоко посмеялась надо мной, подсунув мне неповоротливого борца. Дмитрий подал мне джинсовую куртку и похлопал по мокрому плечу.

– Это не бой, – сказал я.

– Ты не виноват, он сам напросился. Не переживай, все нормально.

Когда мы проходили мимо студентов, сидящих на лавочках, одна девушка восторженно крикнула мне:

– Здорово вы ему в челюсть, мне понравилось.

Я ничего не ответил ей, потому что был далеко в своих мыслях, часть моей злости осталась на площадке, и поэтому сейчас я чувствовал себя более обезоруженным.

– Я пойду, окунусь в море.

– Хочешь, приходи к нам, – сказал Дмитрий.

– Может быть, – ответил я.

Я миновал эллинг и спустился к морю, на моей голени вырос синяк, но боли я не чувствовал, и это не нравилось мне. Вся моя свита стояла рядом со мной и издевательски улыбалась, – тебе не удалось избавиться от нас, ты любишь ее и ждешь, и ты принадлежишь только Анжеле, Анжеле, Анжеле, – ядовито шептали они. Я быстро скинул одежду и нырнул в море, соленые волны охладили мою горячую грудь, и я решил опуститься на дно, мое тело расслабилось, и мне стало легко. Волны проносились над головой, а на морском песке было тихо, я лежал и улыбался. И вдруг чьи-то руки схватили мое тело и подняли меня на поверхность, не успел я открыть глаза, как мокрая рука шлепнула меня по физиономии.

– Ты что, с ума сошла? – вытирая лицо, сказал я.

– А ты, ты… – сказала девушка и заплакала.

– Успокойся, я в порядке.

– Я видела, как ты, ты, ты… – заикалась девушка.

Пришлось взять ее на руки и вытащить из моря, ее всю колотило, и с ней случилась истерика. Когда я выходил на берег, то увидел наверху знакомый силуэт, но в этот момент девушка закашляла, и я посмотрел на ее лицо; когда я вновь посмотрел наверх, то никого уже не было. Диско-орудия били во всю мощь, и на танцплощадке веселились студенты, а мне пришлось приводить в чувство испуганную девицу. Девушка крепко обхватила мое тело и, содрогаясь, плакала.

– Пожалуйста, успокойся, со мной все в порядке, я не собираюсь топиться.

Я гладил ей голову, плечи и нежную спину, но девушка никак не хотела меня отпускать.

– Я хочу умыться, отпусти меня, пожалуйста.

И только тут девушка очнулась и разжала свои руки, но, словно обессилев, опустилась на песок. Я вошел в море и несколько раз умылся, после чего взял шорты и натянул их на мокрое тело.

– Иди, окунись, ты вся в песке.

Я поднял ее под мышки и завел в море, обмывая девушке плечи, я развернул ее к свету и тут же узнал лицо.

– Это тебе понравился удар в челюсть?

– Да, это я.

– Зачем ты пошла за мной?

– Мне стало интересно, но я не думала, что ты вот так…

– Ну ладно, успокойся, я не хотел тебя пугать. Я все равно бы не утонул, она бы мне не дала такой возможности.

– Кто она?

– Ну, вот ты и приходишь в себя, молодец.

– Возьми меня, пожалуйста, на руки.

Я поднял ее и вынес на берег, девушка внимательно смотрела в мои глаза.

– Хочешь, я напою тебя чаем?

– Да хочу.

Мы поднялись на гору, и я разжег огонь, котелок зашипел на камнях, а мы присели на мое ложе.

– Ты замерзла?

– Да. Согрей меня, пожалуйста.

– Как тебя зовут?

– Ира.

– Меня Виктор, вот и познакомились. Снимай купальник и накинь мою джинсовую куртку, я отвернусь.

– Ну вот, другое дело, ноги положи на ложе, сейчас я их тебе разотру.

Скоро я заварил чай, и Ирина, кутаясь в моей куртке, пила его мелкими глоточками.

– Почему ты так испугалась?

– Мой отец, когда я была маленькой, пытался покончить с собой в ванной, но мама вытащила его, а со мной случилась истерика.

– Теперь понятно, извини, что так вышло, – сказал я и прижал Ирину к себе.

Девушка прижалась к моей груди, и я вдруг почувствовал нежный поцелуй в шею. Где-то у нас за спиной посыпались камни, я решил встать, но Ирина сдержала меня.

– Подожди, я посмотрю, – освобождаясь от ее теплых объятий, сказал я.

Мне показалось, что Лена следит за нами, и я быстро пришел в себя. Костер догорал.

– Слушай, тебе пора в лагерь, давай я тебя провожу.

– Я не хочу.

– Ты же знаешь, у меня был бой, и я очень сильно хочу спать.

– Можно мне остаться, я не хочу уходить от тебя.

– Зачем тебе это, ты едва знаешь меня, и я не тот герой, который тебе нужен.

– Хорошо, я уйду, – сказала Ирина и поднялась во весь рост, скинув мою куртку.

Слабый огонь красиво играл ее формами, и на мгновенье я залюбовался, и тут снова посыпались камни.

– Отвернись, я оденусь.

– Да, извини.

– Здесь кто-то ходит, проводи меня в лагерь, я передумала.

– Вот и замечательно. Ты не обижайся, ты молодая красивая девушка, а я обречен, – тихо заключил я.

Когда я проводил Ирину, то, вернувшись на гору, сложил свою джинсовую куртку в маленькую подушку и повалился спать. Стояли теплые августовские ночи. Звезды рассыпались по всему ночному небу, а луна светила так, что ее яркая дорожка бежала по волнам до самого берега. Красота южной ночи витала вокруг горного побережья, то соединяясь с пением цикад, то закручиваясь серебристым серпантином вокруг кипарисов и, соскользнув с горных холмов, кружась, опускалась в море и тонула в шелковистом плеске волн. На горе, подняв руки к небу, стояла самая прекрасная дева и источала свой неповторимый свет. Но я ничего этого не видел, моя усталость, соединившись со сном, унесла меня далеко. Мне снился страшный сон, все вокруг было прозрачным и нереальным. Поток чистого света пронзал мое раненое сердце и, совершив где-то круг, возвращался и пронзал меня вновь. Это было и больно, и упоительно, и сказочно красиво.

Хватаясь за грудь, я пытался продышаться, но мне не хватало сил противостоять этому потоку света. Наконец, собравшись с силами, я рванулся вперед и вырвался из чистого потока на волю. Я так быстро бежал, что мои ноги едва успевали за телом, словно оно летело по воздуху. И вдруг светящийся воздух стал прозрачным; вглядевшись вдаль, я увидел красивые холмы и мгновенно понял, что бегу по гигантскому телу прекрасной Анжелы. Где-то в самой дали горизонта, словно две звезды, светились ее красивые глаза.

Глубоко вздохнув, я сильно закричал:

– Прошу, отпусти меня!

Но где-то за моей спиной, словно огромные ворота, сомкнулись пальцы Анжелы. Сильный поток поднял меня над равниной живота, и я полетел к свету глаз Анжелы. Мгновенье, и я оказался между двух холмов, ритмичные удары ее огромного сердца раздавались, словно подземные толчки. Когда я встал на ноги, то сильное дыхание Анжелы повалило меня вновь.

– Ты навсегда мой, – подобно морскому ветру пронеслось над моей головой.

Я закрыл лицо руками, и вдруг все пропало. Мой сон полетел легко и свободно, теплые губы коснулись моей щеки и целовали меня до тех пор, пока я не упокоился, растворяясь в тихом сне.

Проснувшись утром, я никак не мог понять, были эти поцелуи на самом деле, или мне все это приснилось. Солнцеликая ослепляла глаза, закрываясь рукой от яркого света, я медленно спустился к морю. Сверкающие волны тихо перебирали прибрежную гальку, на пляже лежала одинокая девушка, а над морем летели белые чайки, издавая свои пронзительные крики. Я скинул шорты и вошел в теплое море. После боя ныли плечи и слегка опухла нога, я плыл и чувствовал, как мое тело расслабляется и освобождается от ноющей боли. Слегка улыбаясь, я вышел из моря и услышал сонное дыхание девушки и мне так захотелось кого-нибудь обнять, что на мгновенье стало нестерпимо одиноко, но, к счастью, это мгновенье длилось недолго. Золотая рука солнца вернула меня к реальности, я поднялся на гору и, спрятавшись в тени дуба, аккуратно побрился. Я был голоден и поэтому очень быстро развел костер. Крепкий чай с бутербродами насытил мой пустой желудок, смахнув капли пота со лба, я улегся на своем ложе. Странное насекомое, напоминающее вертолет, приземлилось на закопченный камень, языки бледного пламени сожгли его крылья, и оно упало в бездну огня. Перебравшись под тень дуба, я взял в руки джинсовую куртку, она напомнила мне вчерашний бой, и я раздраженно стукнул кулаком по сухому стволу.

– Доброе утро, Альфа-центавра, – язвительно сказала Лена.

Она прошествовала поступью королевы мимо удивленной Вики, моргнув ей многозначительно накрашенным глазом.

– Кто это? – подсаживаясь ко мне на ложе, спросила Вика.

– Это роковая соблазнительница, но вчера ей явно не повезло. Ты что такая грустная, что-то случилось? – погладив Вику по коленке, спросил я.

– Твой Дмитрий не дает мне проходу, ходит везде за мной по пятам и шутит, я Пегас, я Пегас. А я, видела, как ты дрался. Ты сильно избил этого парня. Зачем?

– Это просто неудачный бой, моя рыбка.

– А я приходила к тебе. Ты уже крепко спал, и я поцеловала тебя три раза и пожелала тебе спокойной ночи. Вот так, – сказала Вика и прошагала пальчиками по моей руке, лежащей у нее на колене.

– Ты нравишься Дмитрию.

– А мне нравишься ты. А кто она, эта соблазнительница?

– Сирена гор. Она живет по соседству с мужем, но скоро она уедет.

– А я уезжаю завтра, – сказала Вика и заплакала такими чистыми слезами, что не утешить ее было невозможно.

Я присел на ложе и усадил Вику на колени, мокрой щекой она прижалась к моей груди, и я стал ее укачивать.

– Рыбачка ты моя хорошая, все у тебя будет хорошо, окончишь институт, выйдешь замуж, родишь мальчика и будешь ты счастлива в этой жизни. Ну, может быть, иногда будешь вспоминать своего пришельца Альфа-центавра.

– Нет, я так не хочу. Я хочу увидеть тебя в Москве. Пожалуйста, позвони мне, вот я написала мой телефон, – всхлипывая, сказала Вика.

– Милая, моя хорошая, я женат, а здесь я потому, что очень хочу поставить точку в одной неоконченной истории. И пожалуйста, прости меня, мы славно поиграли и оставим друг о друге самые приятные воспоминания.

Последние мои слова как-то подействовали на Вику, и она крепче прижалась ко мне, пряча мокрое лицо в моей груди.

– Ты приедешь еще сюда, только не обманывай меня.

– Да, когда-нибудь, – вспомнив Анжелу, сказал я и погладил Вике голову.

Язвительная Лена прошествовала мимо нас, в прозрачном пакете она несла крупные сливы; оступившись на камне, она мимолетно взглянула вниз на каблук. Ее ресницы властно взлетели вверх, и, вытянув губы, она весело послала мне свой поцелуй.

– Красивые ноги у твоей соблазнительницы, и отчего она так вся сияет, – с грустью в голосе, сказала Вика.

– Не волнуйся, скоро моим соседом будет этот единственный дуб, – хлопнув ладонью по стволу, сказал я.

– Я не верю тебе, Альфа-центавра, скоро приедет новая смена, и ты кого-нибудь найдешь, – взглянув мне в глаза, сказала Вика.

– Ну вот, и просохли наши слезинки. Я обещаю тебе, что так играть, как с тобой, я больше ни с кем не буду, моя рыбка.

– Честное слово?

– Слово космического пришельца Альфы-центавры, номер планеты две тысячи семьсот восемьдесят пять, – отчеканил я.

– Спасибо тебе. Я буду думать о том, что мы когда-нибудь встретимся. Ты, правда, не хочешь взять мой телефон?

– Нет, не хочу.

– Я хочу провести свой последний вечер только с тобой, и больше никаких друзей, никаких подруг, только ты и я.

– Хорошо.

– И мы обязательно пойдем купаться, пожалуйста, пообещай мне.

– Это будет твой вечер, моя рыбка, если, конечно, не случится землетрясения или цунами, – улыбаясь, сказал я.

– Тогда я бегу переодеваться и ровно в шесть буду у тебя.

– Жду с нетерпеньем.

Вика резво подпрыгнула с моего ложа и с улыбкой счастья убежала с горы. Я прижался спиной к стволу дуба и стал разглядывать дальние горы. Мне было хорошо и спокойно все эти дни, мне казалось, что время как-то замедлило свой бег. А я проживаю какую-то новую и более зрелую жизнь, но это только казалось. Томик Мишеля Монтеня снова отвлекал меня от навязчивых мыслей. Мишель Монтень не верил в бессмертие души, он рассуждал так: что такое человек – это кости, мышцы, внутренние органы и невидимая глазом душа, и одна только часть не может быть человеком, а значит, если человек умирает, то умирает безвозвратно, а невидимая душа если улетает, то не может быть целым, то есть человеком. Часть не может быть целым, подумал я, но часть моей души была ранена любовью, и эта рана мучает меня всего целиком, а значит, эта невидимая часть имеет большую власть над целым человеком. По узкой дорожке спускался муж Лены, на его плече висела спортивная сумка, и вид у него был довольный. Не успел я снова углубиться в книгу, как с горы медленно спустилась Лена, одетая в красный купальник, в руке она несла миску со сливами.

– Угощайтесь, Виктор.

– Спасибо, – сказал я и утащил самую крупную сливу.

– Можно я присяду?

– Пожалуйста, – не отрываясь от книги, сказал я.

Лена установила миску на колени и подала мне еще одну сливу, она вела себя более сдержанно, видно, решила поменять тактику.

– Ты разбил девочке сердце?

– Ты снова слушала нас?

– Нет, я просто видела ее заплаканную мордашку, Альфа-центавра, – язвительно заключила Лена.

– Кажется, твой муж идет.

Лена быстро вскочила с ложа, и из миски выпало две сливы, она посмотрела на пустую дорогу и, успокоившись, присела на ложе.

– Глупая шутка, – сверкнув глазами, сказала она.

– Какая страсть в тебе, Елена. Для поцелуя дай колено.

– Целуй, – подставляя мне колено и сменив гнев на милость, певучим голосом сказала она.

Я осторожно приподнял ее смуглую ногу и склонился к ее колену, Елена слегка приоткрыла рот и закрыла глаза, но я снова видел только плоть и ничего больше, никаких чувств, никаких желаний, и я отпустил ее ногу.

– Да, таких мужчин, как ты, я еще не встречала – это факт. А вот, кажется, поднимается мой муж, – сказала Лена и, отложив сливы в сторону, быстро меня обняла.

– Ты с ума сошла, – пытаясь вырваться, сказал я.

– Ты меня поцелуешь, и тогда я тебя отпущу, а иначе я закричу.

Я посмотрел вниз, звук шагов приближался к нам.

Не раздумывая, я поцеловал Лену, но она меня не отпустила, ее губы нежно вошли в мои губы. И пока я смотрел на дорогу, Лена с упоением целовала меня и гладила рукой мою застывшую голову. И вдруг на вершину вышел незнакомый парень. Лена украдкой взглянула на горку и верхом запрыгнула ко мне на колени, ее стройные ноги обхватили мою талию, и она плотно прижалась ко мне. Вот чертовка, подумал я, и ответил на ее поцелуй.

– Ты же хочешь меня, зачем ты себя сдерживаешь, возьми меня прямо сейчас, – задыхаясь, зашептала она.

И вдруг рядом с нами упал плоский и увесистый камень.

– Нет, я жду другую, отпусти меня. Я поцеловал тебя.

– Не могу, обними меня крепко, крепко, ну! Вот так, хорошо, – сжимая меня ногами, зашептала Лена.

Я встал с ложа вместе с Леной и, применив силу, расцепил ее ноги, она повисла на моем плече и широко улыбнулась мне в лицо.

– Вот я тебя и поймала, Альфа-центавра, а теперь сколько угодно можешь развлекаться со своей девочкой, но от меня ты не уйдешь.

Лена поднималась на горку, а я смотрел ей вслед. Да, она добилась своего и теперь точно не отстанет, пока не получит полного удовлетворения, думал я, а я все жду и верю в чудо, а если оно не произойдет и она не появится, что тогда? Вот тогда я точно выплесну свою страсть на голову горячей Елены, я и так на грани срыва и больше не могу держать в себе свои чувства.

После обеда я валялся на ложе и разглядывал море. В морской дали плыл белый парусник; когда его парус попадал под лучи солнца, то ярко белел, но стоило ему поменять угол, и он становился бледным. Парусная медитация несла успокоение, превращая меня в счастливого созерцателя, в такие мгновенья время словно останавливается, и ты летишь, как парящая птица в небе, и нет в тебе ни страстей, ни желаний, ни мыслей. Краешком глаза я увидел поднимающегося на гору Дмитрия, шел он тяжело, и вид у него был не радостный.

– Ты знаешь, у тебя здесь здорово, – сказал Дмитрий и тоже стал смотреть на парусник.

– Это хандра. Нужно, чтобы у Пегаса иногда отдыхали крылья, и тогда он будет летать еще лучше.

– Ты думаешь, я гоню лошадей? – печально сказал Дмитрий.

– Естественно. Здесь на юге ты должен превратиться в гордого ленивца. Ленивой походкой прийти на пляж и, не обращая ни на кого внимания, лениво улечься на гальку. Твой ленивый взгляд должен бороздить море, а проходящие мимо девушки должны, превратиться в стекло.

– Тогда как я познакомлюсь?

– Ты знаешь, как охотится щука, она часами стоит в засаде и ждет свою сладкую рыбку.

Превратись в ленивого Пегаса, и девушки стаями будут кружить возле тебя. Не веришь?

– Хорошо, Виктор. Я согласен, только давай спустимся к пляжу и проверим, как работает твой метод.

– Ну что ж пойдем, мой крылатый друг.

Мы медленно спустились с пыльной горы поступью невозмутимых странников, но только один странник был спокоен и горд, а другой невозможно печален.

– Что у тебя с лицом, Дмитрий?

– Ты сам мне сказал: отрешенный вид.

– Такие лица, мой друг, я видел на похоронах. Ты можешь улыбаться, но только улыбкой породистого ленивца, повидавшего на своем веку множество прелестниц.

Я постелил маленькое покрывало на теплую гальку, и мы вдвоем продолжили созерцание белеющего парусника. Девушки, словно морские котики, лежали вокруг нас, но мы не обращали на них никакого внимания. Одни играли в карты, другие растирали масло на своей смуглой коже, а остальные, вальяжно развалившись на покрывалах, обсуждали события прошедших дней. Звезда по имени солнце начинала медленно, но верно меня уничтожать, но на какие жертвы не пойдешь ради друга, тем более не удовлетворенного, так сказать, жизнью.

– Слушай меня внимательно, Дмитрий. Никогда не начинай разговор первым, ты можешь сказать одно слово, или короткую реплику, но это должно быть что-нибудь оригинальное, производящее впечатление и должно прозвучать, как актерский посыл в женское ушко. Дальше ты держишь паузу, и вот тогда ты поймаешь слушателя на крючок, но не спеши, ты должен со скучающим видом вести его вплоть до самого садка, – вполголоса объяснял я.