Виталий Капелько
Охранители

Глава 1

01

Два ангела вывалились из бездны и грузно упали на колени. Один был одет в белую тунику, второй – в обычные майку и джинсы. Они неудачно приземлились внутри защитного купола, накрывающего Врата на Небесах. Яркий солнечный свет невольно заставил прищуриться.

– Кариэф, дружище. Потерпи ещё секунду, сейчас вправлю, – первым отреагировал Табрис в тунике, быстро придя в себя и сложив за спиной белоснежные крылья.

Он привстал на колено, отцепил от поясного ремня ножны с мечом и потянулся руками к товарищу.

Возле них раздалось несколько выкриков:

– Не двигаться!

– Не вставать с колен!

Прибывших ангелов взял в плотное кольцо отряд хмурых, вооружённых людей-небесников.

– Сложить крылья!

– Открыть глаза!

– Не входить в транс!

– Предъявить ожерелья для осмотра!

Табрис непонимающе огляделся, пытаясь сообразить, как выполнить все команды одновременно.

А вот Кариэфу было не до этого. Он стонал и пытался совладать с болью в поломанном левом крыле, которое выглядело очень плохо: наружу торчал обломок сломанной кости, а часть оперения потерялась по дороге в бездне.

Окружившая их городская стража Элизиума, главного города Небес, была в полном боевом облачении: стёганые холщовые панцири, укреплённые бронепластинами, ростовые башенные щиты-скутумы из священного кипариса, усиленные хладным железом, и снятые с предохранителей огнестрелы.

Специалист может сказать, что это хоть и мощное, но одноразовое оружие, стреляющее концентрированными сгустками веры только дюжину раз, что оно хуже дротика-гасты сталекрылого велита или копья-пилума свинцовокрылого принципа. Однако после нескольких точных, испепеляющих выстрелов возражать обычно некому.

– Мы рады видеть вас в этом замечательном месте. Как здорово, что наши прославленные охранители прилетели домой на заслуженный отдых, – с сарказмом в голосе прошептал Табрис только для себя и товарища, боясь пошевелиться.

– Что ты сказал? – ближайший стражник навёл не него огнестрел и прицелился.

– Тихо, тихо. Я не буйный. Просто сказал, что рад очутиться дома.

– Последнее предупреждение, мы будем стрелять! Немедленно сложить крылья и выйти из транса! – небесники начинали нервничать.

– Я не могу, – простонал Кариэф невидящим взглядом, ещё раз попытавшись выполнить приказ, но повреждённое крыло не слушалось, издевательски торчало и чертовски сильно болело.

– Не воссиять вам. Я центурион Санклий. Что происходит? – к собравшимся с чересчур сосредоточенным лицом подошёл меднокрылый ангел-протектат, одной рукой взявшись за эфес короткого меча, висящего в ножнах на левом боку.

Его броня была не в пример серьёзнее облачения людей-небесников: доспех, состоящий из медного пластинчатого панциря и сочленённой юбки, а также шарнирные плечевые пластины и поножи. Голову защищал составной шлем с нащёчниками и перьевым гребнем белого цвета.

– И тебе не воссиять, – ответил Табрис и, не вставая с колен, показал ожерелье с висящим на нём жетоном, – Охранители Кариэф и Табрис прибыли с вахты на Земле. Мой личный номер 27-576-34-89.

– Твой номер какой? – грузный стражник Элизиума, прикрываясь башенным щитом-скутумом, легонько пнул огнестрелом скорчившегося на земле темноволосого, растрёпанного ангела.

– 01-923-83-45, – произнёс Кариэф и, морщась от боли, приподнял ожерелье.

Уже другой небесник подошёл и приложил жетоны к запястью, где висело проверяющее устройство.

– Аккуратно, не застрелите случайно, – вступился за товарища Табрис. – У него судорога свела плечо при входе в портал, а потом в бездне сломалось крыло. Я его встретил на полпути. Вот так и барахтались вместе целую вечность, пытаясь долететь до Небес. Еле спаслись, чуть не погибли. Короче, натерпелись ужасов, чуть вытащил эту тушу.

– Это правда? – уточнил центурион Санклий у Кариэфа.

– Да, – ответил тот.

– Можно я встану с колен? – спросил Табрис. – Ему надо помочь, он сам не справится.

– Не дёргайся. Я сам, – меднокрылый протектат убрал руку с меча, подошёл к скорчившемуся охранителю, упёрся коленом между лопаток и резко дёрнул левое крыло на себя. Раздался противный хруст вправляемой кости. – Дальше сам, через пять минут будешь как новый. На Небесах все заживает быстрее, чем в срединных мирах.

– Спасибо, – ответил Кариэф, медленно, через боль складывая крыло за спиной.

– Вот бы научится такому фокусу в бездне. А то там совсем засада, ничего не заживает. Лети как хочешь, – пробубнил себе под нос Табрис.

– Можете встать.

Стражники, не сводя глаз с прибывших, поднесли меднокрылому протектату огромный книжный том, и тот начал листать его в поисках записей об охранителях.

– Брат, что за кипиш? Чего все такие нервные? Почему защитный купол опущен?

– Я не справочное бюро, – отрезал центурион Санклий. – Я здесь поставлен для контроля безопасности, а не для выдачи справок.

– Прям не ангел, а функция!

– Советом Двенадцати введён комендантский час, – всё-таки решил пояснить меднокрылый протектат. – Все вопросы к ним. Дорогу к Башне Завета подсказать?

– Спасибо, не надо, – прокомментировал Кариэф. – Я ещё хочу пожить, прежде чем лезть с вопросами к золотокрылым архонтам.

– А вот у ваших коллег на Земле всё немножко компьютеризировано. Вот такую малость, – вставил свои пять копеек Табрис, наблюдая за мелькающими листами.

– Кариэф и Табрис, – центурион Санклий, не реагируя на комментарии, долистал до нужной ему страницы и процедил сквозь зубы, внимательно разглядывая прилетевших ангелов и сверяясь со списком. – Вы серьёзно опоздали, последние охранители из вашей вахты прибыли ещё пять часов назад.

– Крыло, – произнёс Кариэф.

– С тобой всё ясно, – ответил меднокрылый протектат и многозначительно посмотрел на второго.

– А я вначале в бездне маленько заблудился, – развёл руками Табрис. – У меня топографический кретинизм, такое даже у ангелов не лечится. А потом этого увидел, и понеслось.

– Как ты смог его разглядеть?

– Сам не знаю, – пожал плечами Табрис. – Удача.

– Проверим. Это самое позднее на моей памяти прибытие, – центурион Санклий не впечатлился. На таких должностях впечатлительные не задерживаются. – Вяжите им ленты и запечатывайте мечи.

Немногословные стражники Элизиума повесили огнестрелы на плечи, отставили башенные шиты-скутумы, достали ленты смирения, связали ими крылья прилетевших охранителей, а затем залили янтарной смолой и поставили печати. Точно также поступили и с их оружием в ножнах.

Затем меднокрылый протектат вырвал у Табриса и Кариэфа по перу из крыльев и поджёг о свой меч. Пламя было ровного, жёлтого цвета. Он вытер руки о пластинчатый доспех и утвердительно кивнул головой:

– Всё в порядке, скверны нет, вы не отступники. Следуйте за мной для досмотра и оформления документов.

Он завёл белокрылых в двухэтажное здание с надписью «Пограничный контроль». Совершенно невзрачное сооружение стояло на самом краю защитного купола, который полностью накрывал Врата на Небесах.

Табрис безостановочно вертел головой по сторонам:

– Краской пахнет, штукатурка, смотрю, новая. Ремонт решили затеять?

– Угу. Вроде того, – центурион Санклий, не отвлекаясь, заполнял какие-то бумаги. – Выкладывайте вещи и оружие для досмотра.

Охранители сняли заплечные сумки и положили на специальный стол. После чего пограничники-небесники Элизиума в кристально белах одеяниях, натянув такие же кристально белые перчатки, начали бесцеремонно копаться в их содержимом.

– Заполняйте таможенные декларации. Запрещённые для ввоза продукты, литература, товары, электронные приборы есть?

– Только обезоруживающая улыбка и… – глупо улыбнулся Табрис.

Его одёрнул Кариэф, ударив локтем в бок:

– Тихо, не до твоих шуточек.

– Надо же как-то разрядить обстановку.

– Не усугубляй.

– Уже хочу обратно на Землю, – обиженно произнёс Табрис. – Там нас хотя бы любят.

– И не поспоришь.

– Как ты?

Кариэф немного подвигал крыльями, связанными лентой смирения:

– Заживает, только перьев не хватает. Через час, думаю, отрастут.

– Ты мне должен, дружище. Между прочим, я тебе жизнь спас. Впервые за сотню лет знакомства. Тут одной бутылью амброзии не отделаешься.

– Сочтёмся, – ответил Кариэф, собирая в заплечную сумку личные вещи, разбросанные по столу пограничниками Элизиума.

– Это от тебя так воняет? – опять принюхался Табрис. – Думал, в бездне показалось.

– От меня.

– Ты себя в зеркало видел? Выглядишь как отступник. Не зря небесники так психовали. Грязные шмотки, рваные джинсы, весь небритый и немытый, перегаром несёт. Приведи себя в порядок и надень нормальную одежду охранителей, без этих людских заморочек. Чем тебя туника не устраивает?

– Некогда мне этим заниматься. Что-то я расклеился в последнее время. Наверное, старый уже.

– Тринадцатый тебя подери, делай что хочешь! Это твоя жизнь, – Табрис собрал вещи: дотошливые пограничники наконец-то закончили осмотр и его заплечной сумки. – Только не прибедняйся. Если все будут такими старыми как ты, тыквоголовые в несколько раз сократят количество охранителей в срединных мирах.

– Не стоит на Небесах называть золотокрылых архонтов тыквоголовыми. Всё-таки это Совет Двенадцати.

– Так я же по-доброму, по-братски, – примирительно сказал шутник Табрис, но на всякий случай стал говорить тише. – Это, считай, комплимент. А вообще-то, я два года на вахте охоронял детей восьмой категории, мне можно и не так высказываться.

Кариэф издевательски ухмыльнулся:

– Бедняга, не повезло.

– Хотя, кому я объясняю. Ты же всё время так работаешь?

– Да.

– Тогда я тебе не завидую, – Табрис помотал головой.

– Это мой выбор, ты же знаешь, – пожал плечами Кариэф.

Один из пограничников, неудачно повернувшись, зацепил рукой Кариэфов меч на столе, и тот упал на пол, недовольно и явно недружелюбно зарычав.

– Поаккуратнее с Бароном, – Кариэф поднял оружие, нежно его погладив. – Сами не заметите, как он отгрызёт вам голову.

Лицо пограничника стало таким же белым, как и его одеяния.

Центурион Санклий встал со своего кресла, подошёл к охранителям и протянул им бумаги:

– Вот ваши документы с разрешением на двухнедельное пребывание на Небесах. Вы сегодня же должны сдать оружие и встать на учёт в Гильдии охранителей. Добро пожаловать в Элизиум.

– Добро пожаловать! – съязвил Табрис, забирая документы. – Но не забывайте, что вам не рады.

02

В Элизиуме наступал вечер, который ничем не отличался от дня, утра и ночи. Как в нижнем мире Пекла, где обитал Тринадцатый, всегда было темно словно в беззвёздную ночь, так в верхнем мире Небес всегда было светло как в яркий полдень.

Покинув защитный купол Врат, охранители неспешной походкой направились в центр Элизиума, где доминантой возвышалась Цитадель – главная крепость и оплот ангелов.

Табрис глянул на механические часы на ближайшем здании и надел солнечные очки:

– На часах сейчас без четверти семь. И вот пойми, это утра или вечера?

– Вечера, – мимоходом ответил Кариэф.

– Да знаю я. Тут дело в принципе. Будто каменный век.

– Очки зачем?

– Глаза болят, слишком ярко здесь.

К Табрису подлетело небольшое бумажное письмо в виде птицы и зависло прямо перед его лицом, весело и настойчиво чирикая. Ангел протянул к нему руки ладошками вверх, и оно раскрылось в небольшой листик, полностью исписанный чернилами. Он быстро пробежался по тексту глазами, скомкал бумажку и засунул в карман туники.

– Всё нормально?

– Да, просто надо разобраться с долгами.

– Помочь?

– Не надо, сам справлюсь.

– Как хочешь.

– Заметил? По городу как будто ураган прошёлся, – Табрис решил сменить тему и переключился на осмотр невысоких, в основном, пятиэтажных зданий, имеющих на себе следы недавних повреждений.

– Что ты до всего докапываешься? Всё тебе не так.

– Просто характер у меня любознательный.

– Излишнее любопытство не красит ангела. Хотя, согласен, к нам присматриваются, – задумчиво произнёс Кариэф. – Я чувствую напряжение во взглядах. Смотри, меднокрылых протектатов на улицах непривычно много, обычно тут патрулируют стражники-небесники, но сейчас их не видно.

– Комендантский час, защитный купол. Опять кто-нибудь пытался прорваться через Врата на Небеса. – Табрис недвусмысленно подмигнул проходящей мимо девушке и беззаботно заулыбался. – Эх, как же я соскучился по женскому теплу. В срединных мирах с этим не забалуешь. Долг, ответственность, инструкции, охоронение. Всё тлен, значимы только охороняемые.

– Ты не меняешься, – усмехнулся Кариэф.

– Кстати, что на самом деле случилось с крылом?

– Да просто напоследок на Земле перенял смерть одной девочки, Хури. Её сбила машина. Ждать заживления не было времени. Пришлось входить в портал, не успев восстановиться. А там меня окончательно доломало.

– Ты же сдал вахту, эти дети уже не твоя забота.

– Я предвидел, что сменщик не успеет. Девочка умерла бы, вот я и подстраховал.

– Я тебе сто раз говорил, доведёшь себя до могилы.

– Это мои проблемы, – вяло огрызнулся Кариэф, не желая развивать эту тему.

– Не обижайся, я просто за тебя переживаю.

– Знаю.

– Ладно, пошли быстрее в Цитадель, сдадим оружие в Гильдии, отметимся и отдыхать. Остальные уже, небось, пьют в два горла и вовсю куролесят. Лишь бы нам хватило нормальных комнат в общежитии, а то я не переношу эти гадкие, угловые коморки с окнами-бойницами.

– Согласен, – ответил Кариэф.

Его меч-фамильяр ощутимо завибрировал в ножнах, в воздухе повеяло тоской от разлуки.

– Тихо, Барон, не грусти. Я тебя в хранилище надолго не оставлю. Через пару дней полетим опять на вахту. Договорились?

Оружие слегка засияло, одобрительно пошевелив эфесом.

– Ты не будешь две недели наслаждаться заслуженным отдыхом? – удивился Табрис.

– Я здесь никому не нужен, – немного покривившись, ответил Кариэф. – Немного передохну, пройду осмотр у медикусов и назад. А ты чем займёшься?

– Царство большое. Не хочу долго торчать в Элизиуме. Если получу разрешение, то смотаюсь куда-нибудь подальше от Цитадели. А, может, психану и вообще понесусь в какой-нибудь срединный мир. Я последнее время нигде кроме Земли не был.

– Главное, не в Пекло.

Табрис рассмеялся.

Беседуя и изучая улочки Элизиума, по которым они не ходили последних два года, охранители вышли к воротам Цитадели.

Они поражали своими размерами и величием. В них одновременно могла зайти сотня ангелов, даже не соприкасаясь крыльями. Сделанные из концентрированной, абсолютной веры с вплетениями ветвей Древа Жизни ворота давили своими размерами и говорили: здесь нет слабого места. За всю длинную историю Царства Небес никто из внешних врагов так ни разу и не попытался прорваться в Цитадель через них. Проще было разломать стены.

– Смотри, – Кариэф показал на своё еле светящееся ожерелье с номерным жетоном. – Очень медленно заряжается. Ты такое помнишь?

– Не при моей жизни.

Цитадель была не только главным оплотом и крепостью ангелов, здесь содержалась основа власти Царства Небес – Древо Жизни, которое накапливало и хранило в себе веру, поступающую от людей. И сейчас с ним явно что-то было не так.

– Закрыто… – ошарашено сказал Табрис, уткнувшись лбом в закрытые ворота.

В воротах что-то щёлкнуло, и слева открылась небольшая дверь. Из неё, слегка пригнувшись, вышел меднокрылый протектат в полном боевом облачении.

– Кто? – он хмуро буркнул, глядя на непрошенных визитёров.

– Белокрылые, прилетели на отдых.

– Вы опоздали.

– Знаем, – согласился Кариэф. – Так сложились обстоятельства.

– Приходите завтра.

– Эй, служивый, так дела не делаются, – влез в разговор Табрис. – Меня дома детишки с женой заждались, кушать просят.

– У ангелов не может быть детей, – меднокрылый протектат схватился за эфес короткого меча, раскрыл крылья и вошёл в транс. Его глаза накрыла пелена.

– Тьфу ты, – спохватился шутник, сделав шаг назад, и поднял руки вверх. – Заговорился. Это я от людей присказок-паразитов набрался. Но суть ты понял. Пусти нас, устали мы. Два года на вахте, полежать на диване хочется.

– Можете переночевать в какой-нибудь городской гостинице, там и диван найдётся, – меднокрылый постучал в небольшую дверь, и из неё вышли ещё два протектата. – Они вас проведут, мало ли что.

– Мы должны сегодня же сдать оружие и отчитаться в Гильдии охранителей, – Кариэф протянул бумаги, выданные центурионом Санклием, и показал жетон с ожерельем на шее. – Завтра никак.

Меднокрылый придирчиво изучил документы, сверил личные номера, причмокивая и шевеля губами:

– Так и быть, проходите.

03

– Просыпайся, сплюшка, опоздаешь в школу! – громко сказала Света, включила свет в комнате и раздвинула плотно закрытые шторы.

Варя потянулась в кровати и накрылась с головой, прячась от утреннего солнца:

– Мам, ты чиканулась? Это же полный зашквар. Сегодня суббота, мне на уроки к десяти.

– Тогда помогай, а то ничего не успеваю, – немного нервно, с явным упрёком в голосе ответила маман. – Собери в чемодан вещи Семёна, я на диване всё разложила. Не помнишь, куда мы подгузники положили? Возьмём на всякий случай, в этом бардаке ничего не могу найти.

– Лан, сейчас встану, – ответила девушка из-под одеяла и великодушно позволила Свете покомандовать, решив пока не лезть к ней в голову. Пусть думает, что она хоть что-то решает. – Посмотри в кладовке, на коробке будет написано «детское».

Маман, как всегда, отжигает. Пипец, такой сон прервала. Вроде вчера внушила ей, чтобы не будила из-за ерунды.

Ещё и этот сосед чиканутый, который всю ночь орал и ругался с женой. Это было дико непривычно. Через стену никак не пробиться, надо хотя бы разок в глаза посмотреть и коснуться. Ну, ничего, на старой квартире всех соседей приструнила, и здесь разберётся. Будет полный порядок. Стопиццот.

А вообще странно, новый дом, а такая отвратительная звукоизоляция. Надо ещё и строителям мозги почистить. Тем более возможности растут с каждым днём, скоро получится взламывать на раз-два, может, даже на расстоянии.

Варя ещё раз мечтательно потянулась и вспомнила только что прерванный сон про сасного ангела. Вчера на старой квартире в Степянке, пока родители командовали грузчиками и паковали мебель в грузовик, она встретила обалденного краша.

Одна беда, уверенности в том, что это был человек, никакой. Разве может обычный парень с голым торсом спуститься с неба, приземлиться на пешеходную дорожку так, чтобы на него никто не обратил внимания, схлопнуть свои ми-ми-мишные крылья, а потом как ни в чём ни бывало прогуливаться по району?

Варя, будучи не из робкого десятка, смело рванула за ним и минут десять следила за его передвижениями, но он как назло ничего не делал: тупо ходил туда-сюда вдоль дороги в толпе вечерних прохожих, периодически замирал, резко останавливаясь, и как припадочный закатывал глаза.

Правда, очаровашкам это простительно. Он был такой кавайный: смуглая кожа, неплохо накачанный, весь в татушках и с трушной причей. Моська просто загляденье: чёрные как смоль волосы, большие карие глаза, лёгкая небритость, миловидные черты лица с каким-то неуловимым восточным колоритом.

Обладая явно нечеловеческими способностями, Варя давно поняла, что этот мир населяют не только люди. Даже иногда таких встречала, но инстинкт самосохранения заставлял прятаться и не вступать в контакт. До этого у неё не было ни одной осечки.

Однако похожих на этого ангела с белоснежными крыльями она ещё ни разу настолько близко не видела. Поэтому, в конце концов, не удержалась, нагнала его в толпе и дотронулась, чтобы влезть в голову и понять, кто он такой. Почувствовав едва заметное прикосновение, парень дёрнулся и от неожиданности удивлённо воскликнул:

– Варвара? Ты меня видишь?

Расправил крылья, которые появились прямо из ниоткуда, и как ошпаренный сиганул в небо, только она его и видела. Остались лёгкие всполохи ветра и запах жасмина. Через несколько мгновений испарилось даже это.

Кавай! Этот красавчик знал её имя!

Осознание прошедшего пришло слегка позже. Вначале ей стало страшно, что спалилась, что за ней придут и куда-нибудь упрячут. Затем стало ещё страшнее от того, что в момент прикосновения Варя не почувствовала его сознания, даже малейшей искорки или щепотки света. Там была тьма, жуткая, обволакивающая и бесконечная. Полный зашквар. Надо вести себя предельно осторожно. Как же хорошо, что они съехали со Степянки, а на новом месте она будет аккуратнее.

А потом этот ангел приснился ночью, щекотал своей щетиной, шепча всякие гадости, носил на руках, летая над Минском, и творил с ней все те штуки, которые она внушала клиентам, раскручивая их на деньги.

Девушка потянулась последний раз, резко скинула с себя одеяло и подскочила с кровати. Её комната, ещё вчера девственно чистая, была завалена мешками и коробками с барахлом, которым семья обросла на старой квартире. Вечером сил хватило только на сборку кровати, компьютерного столика и компа.

– Доча, ты на завтрак что будешь? – в комнату вернулась Света и присела на одну из коробок.

– Пока ничего. Хотя, давай чая с глазированными сырочками.

– Есть сваренная гречка, немного котлет и остатки вчерашнего салата. Разогреть? – маман как будто её не слышала, нервничала и не могла усидеть на месте.

В этом не было ничего удивительного. Слишком много бед и проблем свалилось на их семью. И переезд не самое страшное, скорее даже лучшее, что с ними случилось за последнее время.

Варя подошла и нежно дотронулась до маминого лица, одновременно касаясь её сознания. Приходилось действовать очень аккуратно – в последние дни способности резко усилились.

В общем море эмоций летали тревога, бессилие, отчаяние и страх смерти. Из общего узора сознания девушка стала бережно выпутывать один за одним острые, колкие искры тревоги; пахучую грязь отчаяния; липкую, бесформенную слизь бессилия и, самое сложное: бездонную, чёрную пропасть страха смерти.

Не своей, а сына Сёмки – этого светлого, доброго мальчика, который в свои три года был бесконечно добрым, слишком понимающим и очень, очень жизнерадостным. Несмотря на то, что две недели назад врачи поставили ему страшнейший диагноз – злокачественная опухоль головного мозга, третья стадия, глиобластома.

Ещё месяц назад ничего не предвещало беды. Мелкому просто заболела коленка. Света решила, что он тупо ушибся в садике, и не обращала внимания на его жалобы.

Хотя Варя ещё тогда приметила небольшие изменения в его сознании. Обычно яркие эмоции братика – как у котика – были светлым, задорным маревом без каких-либо вкраплений, но там стали появляться никак не убираемые тучки, вначале небольшие, едва уловимые, а потом всё более грозные, грозовые. Она, как и маман с коленкой, не придала этому значения, подумав, что мелкий просто расстраивается из-за того, что надо ходить в ясельную группу и привыкать к детскому садику.

Как же сильно они обе ошибались. Через пару дней Сёмка проснулся и не смог выпрямить головку – она так и лежала у него на плече, повиснув как мешок картошки.

Света в панике понеслась с ним в больницу скорой помощи, где врачи сделали снимки, провели биопсию и поставили этот ужасный диагноз.

Варя, сорвавшись с уроков, от отчаяния почти вскипятила мозг заведующему отделения, доведя его до потери сознания и предынсультного состояния, когда требовала вылечить брата. Однако как бы она ни старалась заставить врачей, это было выше их сил. Они просто не обладали нужными умениями, лекарствами и оборудованием.

Через день медики сделали экстренную операцию, сняли лишнее давление опухоли на череп и провели первичный курс лучевой терапии. Но семье сразу было сказано, что это паллиативное, нерадикальное лечение, ведь не убирается начальная причина заболевания. Они дали ребёнку максимум год и порекомендовали искать специалистов заграницей. Не бесплатно, а за деньги, очень большие по меркам любой семьи деньги.

Варя взяла у медиков данные всех подходящих зарубежных клиник, а также благотворительных фондов, которые смогут собрать нужную сумму.

Благотворительность. Что за бред? Кого волнует судьба её брата? Список фондов она порвала и выбросила сразу же. Девушка не могла доверить жизнь и здоровье мелкого чужим людям и, как всегда, взяла всё в свои руки.

Первым делом связалась с клиниками в Германии, Израиле и Южной Корее, направила им документы с диагнозом и получила предварительную стоимость лечения. У всех получилось примерно одинаково – триста тысяч евро. А ещё сотка – на перелёты, питание, проживание и восстанавливающие медикаменты с процедурами, которые понадобятся, когда Сёмку успешно прооперируют.

Именно так: «когда», а не «если». Нужно себе это почаще повторять, так будет легче поверить. Страх неудачи она постоянно вытравливала у всей семьи, но, к сожалению, в своей голове она такого сделать не могла.

Затем Варя посчитала семейный бюджет, который оставался на завершение ремонта новой квартиры и покупку мебели (это подождёт хоть тысячу лет): тридцать тысяч евро, даже не десятая часть от необходимого.

Через маман и отчима Валеру выставила на продажу старую квартиру в Степянке, её риелтор быстро сплавил каким-то иногородним за пятьдесят тысяч евро.

Потом посчитала, сколько сможет поднять на трёх клиентах, которые были у неё в разработке, – это ещё тридцатка. Итого получалось сто десять тысяч евро.

Клиника в Израиле согласилась на предоплату в тридцать процентов – позавчера экспресс-почтой пришёл договор на подпись, а уже сегодня вечером Света, Валера и Сёмка летят в Тель-Авив на первичное обследование.

Варе оставались сущие пустячки – до конца месяца найти оставшиеся двести девяносто тысяч евро. Но, к счастью, она знала где, у кого и как взять нужную сумму. К этому клиенту она подбиралась очень давно, имела по нему кучу инфы, но не торопилась из-за страха провала.

Для этого папика такая сумма должна быть мусором. Все-таки один из богатейших людей Беларуси, почти миллиардер. Но девушка не обольщалась – деньги считают все. Даже те, у кого их безумно много. Особенно те, у кого их безумно много.

– Мы справимся? – уже более спокойно, немного отрешённо спросила Света.

– Мам, ты чего? Не кисни! Конечно, справимся, – ответила Варя как можно увереннее, не давая сознанию женщины создавать новые негативные эмоции и рождать панику. – Денег овердофига, врачи зачётные, тебе ещё внуков нянчить. Только не моих, я кидсов собираюсь заводить ближе к пенсии. Ты уже тогда помрёшь от старости, поэтому будешь Сёмке помогать. Прикинь, какой он папка классный будет.

– А у тебя парень есть, нравится кто в школе?

Блин, не вовремя она со своими вопросами. Девушка коснулась ещё раз её сознания:

– Зачем? Они ж все тупики. И, вообще, я же только неделю в новой школе. Даже имена одноклассников толком не запомнила: там сплошные Митрофаны, Агафоны, Елисеи, Македонии, Феофаны, Спиридоны и Терентии. Какой-то доисторический зоопарк. Прикинь, твоего внука будут звать Александр Пантелеймонович Краснов.

– Фамилия тоже будет не наша. Ты же возьмёшь фамилию мужа.

– Ага. Сейчас. Разбежалась. Мой муж будет меня так сильно любить, что возьмёт мою, я тебе гарантирую. Она стопиццот лучше, чем какой-нибудь Вагин, Попик, Головастиков или Трюфель.

Они дружно рассмеялись.