В. Г. Белинский
Душенька, древняя повесть И. Богдановича

 
Пускай от зависти сердца зоилов ноют;
Хераскову они вреда не нанесут:
Владимир, Иоанн щитом его покроют
И в храм бессмертья проведут^[5].
 

Воейков (во время оно, тоже литературная и поэтическая знаменитость) провозглашал:

 
Херасков, наш Гомер, воспевший древни браyи,
России торжество, падение Казани…^[6]
 

А теперь? – Увы! – Sic transit gloria mundi!^[7] … Успеху «Душеньки» много способствовал и ее вольный, шаловливый тон, столь противоположный чопорности литературных приличий того времени. Этому же обстоятельству много обязаны были своим успехом и сказки Дмитриева «Причудница» и «Модная жена», которые, впрочем, по литературному достоинству гораздо выше «Душеньки». Однако ж поэма Богдановича все-таки замечательное произведение, как факт истории русской литературы: она была шагом вперед и для языка, и для литературы, и для литературного образования нашего общества. Кто занимается русскою литературою как предметом изучения, а не одного удовольствия, тому – еще более записному литератору – стыдно не прочесть «Душеньки» Богдановича. – Но безотносительных достоинств она не имеет никаких, и в наше время нет ни малейшей возможности читать ее для удовольствия.