Вилли Вебер
Моя кровь – бензин. АВТОбиография менеджера Шумахера

Все как в тумане

Штутгарт

Январь 1967 года

У нас родилась малышка. Маленькая девочка. Кристина.

Я был самым гордым папой на земле.

Поскольку сейсмографы, УЗИ (или как там называются у гинеколога все эти приборы) не выдавали тогда еще картинок с высоким разрешением, на мой вопрос «Кто у нас будет?» мне до самых родов отвечали: «Все как в тумане!»

– Дорогой! Приезжай прямо сейчас! Началось! Схватки! – прокричала мне в трубку Хайдемари.

Я ответил:

– Понял! Еду, дорогая! Я сейчас на площадке! Только быстро отпущу клиента! – после этого я выехал домой. Я это помню так.

Хайдемари говорит, что я приехал перед самыми родами и нам пришлось сломя голову мчаться в клинику.

Факт остается фактом: уже через полчаса родилась наша дочь. Турбо. Как папа. Абсолютно здоровая. Сладкая конфетка. Как картинка. Поэтому я прощаю Хайдемари ее плохую память.

Как и было положено примерному супругу в те времена, я ждал рождения ребенка в коридоре. В компании тещи. Размышлял, помнила ли она тот свадебный стейк?

Я любил мою малышку. Целовал, укачивал, тискал, послушно семенил рядом с коляской во время прогулок. Только когда нужно было переложить девочку или сменить ей подгузник, тут я не помогал. Тут я повышал передачу. Вы уже знаете: все дело в моем плоскостопии.

Вообще-то жаль.

Годы спустя, уже став дедом, я часто слышал вопрос: «Ну и? Жалеешь, что не менял подгузники?»

И всегда отвечал: «Не-а. По-прежнему не жалею».

Топлес в Ларе

Лар^[53]

Август 1969 года

Торговля автомобилями по-прежнему процветала. Слава Богу, пока я служил, я мог заботиться о своем бизнесе, не отлучаясь. Я всегда говорил: если действовать по правилам бундесвера, можно спокойно начинать Третью мировую, – но только до 15:00: после этого у солдат рабочий день закончен.

Как-то заявился к нам один пройдоха.

– Привет! – И широко улыбнулся.

Тут я вспомнил: мы знакомы. У него был ресторан в Австрии, он заходил месяца три назад и купил Mercedes. Теперь он хотел его продать. Он подсмотрел себе у нас еще более классную модель: 3,5-литровый Mercedes Coupé, цвет – красный металлик. Любовь с первого взгляда.

Однако после вычета суммы за старую машину, которую я принял в счет оплаты, с него причиталось еще 80 000 марок за отсутствие потерь.

– Я не могу просто так отдать вам Mercedes, уважаемый, – объяснил я. – Мне нужны гарантии!

– В качестве гарантии я могу переписать на вас три дискотеки, – предложил шустрый австриец. – Если я не плачу in time^[54], они ваши.

Я не знал – и он, видимо, тоже – следующего обстоятельства: налоговая инспекция добилась вынесения в отношении него судебного определения. Фактически он был банкротом.

И когда он разнюхал, что налоговые органы хотят арестовать его имущество, он сделал то, что делают жулики его калибра. Он вскочил в свою частично оплаченную машину и уехал из Германии навсегда. Еще не было интернета, с помощью которого я мог бы его разыскать. То есть с концами…

Я предложил налоговику следующую сделку:

– Давайте так, по вашему поручению я продаю дискотеки в Карлсруэ и Пфорцхайме^[55]. А там посмотрим, что получится. Взамен я оставляю себе заведение в Ларе и 80 000 марок, которые этот тип мне задолжал. Я хочу их вернуть, пусть они будут включены в пакет.

– По рукам, – согласился налоговик.

Следите за руками: от продажи 80 000 остаются мне, а сверху – считай бесплатно – достается дискотека в Ларе.

«Коровник» – так назывался этот притон – оказался настоящим свинарником. Известное на всю округу место встречи бомжей и алкоголиков, пользующееся дурной славой из-за постоянных драк. Но меня было не испугать.

Мебель я выкинул на свалку. Когда выкидывал, пришлось следить за тем, чтобы случайно не отправить в утиль и кого-то из завсегдатаев, отсыпавшихся после пьянки под скамейками. Я отремонтировал халупу от подвала до чердака – щедро вложился. Один только бар был рассчитан на 100 сидячих мест. Барная стойка была сделана настолько широкой, чтобы девушку за ней невозможно было лапать за грудь. У меня было шесть прелестных девочек из Шварцвальда. Гостей они обслуживали топлес. У одной из них – ее звали Мари, и она отвечала за музыку – грудь была устрашающих размеров. «Осторожно, не убей кого-нибудь!» – шутил я.

Довольно скоро коровник стал излюбленным местом канадских солдат, стоявших тогда в Западной Германии. У канадцев была одна особенность: они не пили стаканами – заказывали сразу целую бутылку. В основном Bacardi. Плюс 48 бутылочек ликера Jägermeister в упаковке. Начиналась попойка наперегонки. Последний платил за выпивку. Если двое участников вцеплялись друг другу в волосы, выясняя, кто же все-таки был последним, приходил Микель, инструктор по рукопашному бою, и помогал принять правильное решение.

Заведение процветало.

Я получал премии и награды от всех известных поставщиков спиртного как самый эффективный из немецких рестораторов продавец их товара. Моих девочек постоянно уводили замуж, ведь после 48 бутылочек Jägermeister любая выглядит сногсшибательно. Каждый раз, как я появлялся в баре, выяснялось, что очередная упорхнула, и поминай как звали. Мне постоянно приходилось через объявления в газете нанимать на работу новых девушек. На всех собеседованиях я, естественно, присутствовал лично.

В Штутгарте жизнь бьет ключом

Штутгарт

Январь 1970 года

Штутгарт – сердце Швабии – был местом силы для предприимчивых молодых людей вроде меня. Слово «стартап» еще не изобрели и Кремниевой долины еще не было – у нас было что-то вроде Швабской долины.

Через мой топлес-бар, где каждый вечер бухали до зеленых чертей, я был идеально интегрирован в эту среду. Вдруг мне пришла в голову очередная гениальная идея: развернуть торговлю алкоголем!

Какое это имело отношение к торговле автомобилями? Непосредственное!

Горючее в баке? Жидкость в стакане? Какая разница!

Эта мысль настигла меня, когда я болтал с хозяином одного заведения в старом городе: «Слушай, Вилли, если тебе нормальный дешевый шнапс нужен, я знаю, где взять».

Так я сошелся с одним производителем элитного, отмеченного наградами кирша^[56]. Я придумал такую бизнес-модель: закупаю спиртное в больших объемах. За счет этого получаю скидку. Затем прихожу к крупным торговцам и предлагаю товар по таким ценам, что они его отрывают у меня с руками.

Итак, я обратился к производителю кирша. И как удачно!

Он производил шнапс не только из вишни. Еще из сливы. Из груш дюшес. Из сливы ренклод^[57]. Из сливы мирабель^[58]. Делал малиновый шнапс. В общем, у него были все виды шнапса. И не только. У него были ликеры! Бренди! Короче говоря, он умел делать все.

– Я произвожу очень дешево, поэтому могу продавать существенно дешевле рыночной стоимости, – посвятил он меня в свою бизнес-тайну.

Отлично.

– Добрый день! – пришел я к торговцу алкоголем в Нюрнберге. – Вы здесь самый крупный продавец, а у меня лучшие шнапсы.

И выставил перед ним несколько образцов на пробу.

– Прошу вас, убедитесь сами! Премиум-качество!

Он купил у меня сразу весь ассортимент.

Как Сахара ждет дождя, ребенок – деда Мороза, так Германия жаждала выпивки. Мои шнапсы, бренди и ликеры отрывали с руками. Вскоре у меня отбоя не было от заказов. Я приобрел подержанную автоцистерну на 20 000 литров и развозил в ней на розлив все больше спиртного.

Однажды, загрузив коньяк, я остановился перекусить рядом с цветочным рынком. Я взглянул в окно и думаю: «Так, стоп! Чего это все столпились вокруг моей цистерны?»

Потом увидел, как цветочницы выбрасывают из ведер свои цветы и бегут с ними к цистерне. Тут до меня дошло: «Черт побери, коньяк вытекает!»

– Алло, алло, пожарная?

Я помчался к ближайшей телефонной будке и набрал 112, кратко обрисовал проблему – золотое решение. Пожарные не только с огнем умеют обращаться – с коньяком тоже, как выяснилось.

Они взяли толстый пожарный шланг и перекачали содержимое из одной цистерны в другую. Где они ее раздобыли так быстро? Не спрашивайте. Возникла самостийная вечеринка, потому что настоящему пожарному всегда есть что тушить. В том числе горящие трубы.

На прощание я дал каждому по 20 марок и ведро коньяка впридачу. Мы договорились, что я позвоню, если вдруг что опять случится.

Между тем моей продукцией были заставлены полки всех известных магазинов.

Из одного такого магазина мне как-то поступил звонок, не суливший ничего хорошего:

– Алло, герр Вебер, приезжайте скорее. Это срочно!

Когда я приехал, меня чуть удар не хватил. Это был какой-то кошмар. Мой прекрасный золотистый бренди!

В нижней части бутылок содержимое сильно потемнело, а все, что выше, было совершенно бесцветным. Полиция сразу взяла меня за горло.

Оказалось, бренди был вовсе не бренди, а смесь из дешевого испанского красного вина с промышленным спиртом и вкусовыми добавками.

Фальшивкой оказался не только бренди.

В отмеченном наградами вишневом шнапсе никогда не было вишни, в сливовом – сливы. Мой поставщик не был специалистом по алкогольным напиткам – он был химиком, как выяснилось в ходе расследования. Сплошной обман!

На самом деле, это удивительно. Напитки были отмечены наградами союза виноделов. Очевидно, что никто не попытался поинтересоваться, как это возможно, производить алкоголь столь высокого качества за столь малые деньги.

Понятно, что полиция заинтересовалась не мной, а производителем, поскольку я был абсолютно не виновен: я сам был потерпевшим. Однако химик успел сбежать в Андорру, прежде чем его арестовали. Возможно, он и сейчас играет там в карты с хозяином дискотеки, который сбежал, не заплатив мне за машину.

Кто знает.

Еще по одной, еще по одной!

Штутгарт

Июнь 1971 года

На одной ноге не устоишь.

Это правило работает как во время пьянки, так и в бизнесе.

Неудача с торговлей спиртным подкосила меня, хотя автомобильный бизнес шел как по маслу, да и из топлес-бара я каждый вечер вывозил бабки тележками. И все же я искал дополнительные возможности подзаработать. На черный день. Потому что мало ли. Новоиспеченных селфмейд-миллионеров тоже мучают страхи по поводу будущего.

«Ты знаешь, как дорого сейчас покупать вино? Для себя вообще ничего не остается!» – плакался мне в жилетку хозяин одного заведения. Кстати, до недавнего момента я поставлял ему шнапс.

Отныне меня зовут Добрый самаритянин Вилли. Я знал: моя святая обязанность – помочь этому бедному человеку, чтобы он не был таким несчастным.

При первой же возможности я взял свою автоцистерну – она была рада послужить мне снова: слышно было по реву, доносящемуся из-под капота. Из Келя я поехал через Рейн во Францию. Там была винодельня, где, помимо прочего, гектолитрами продавали вино. Продегустировал, прополоскав горло. Хорошее. Заправьте до полного! 150 километров назад в Штутгарт. Там мне разлили вино по бутылкам и наклеили симпатичные этикетки.

Готово.

Все очень быстро.

– М-м-м! Очень приятное! – нахваливал хозяин заведения, взял в руки бутылку, стал разглядывать этикетку: – «Превосходное белое вино из долины Луары»? Любопытно. Никогда не слышал, но интересно.

Он глотнул еще.

– Всего четыре марки?

Ну он не был, конечно, большим специалистом. Но идиотом – точно.

Было важно, что он скажет.

И вот я уже имею собственную нишу в безбрежном мире вин.

Дальше все было так просто, что мне почти стыдно.

Я поставлял все больше бутылок все большему числу магазинов. Вино пробовали.

Говорили: «Супер!»

Так оно и было.

Скоро мне пришлось ездить в Кель по несколько раз в месяц.

– Слушай, Вилли, а еще чего-нибудь, кроме этого французского столового вина, нету?

Этого вопроса я ждал.

– Да, я посмотрю и скажу тебе, – ответил я.

В следующий раз я поставил перед ним бутылку «Целльской черной кошки».

Только не сдавайте меня: вино было из Келя – из той же цистерны, что и предыдущее.

Так и продолжалось.

В следующий раз я привез «Кретенбруннен из Опперсхайма». Потом – «Золотое деревце».

«Белую монахиню».

«Красную сливу».

«Темное сердце».

Всех не упомнить.

Вскоре я мог предложить любую приятную выпивку, которая в Германии была в тренде. Или то, что хозяину заведения хотелось попробовать, потому что он об этом слышал.

Никто не жаловался.

Никто не расспрашивал.

Наоборот, все счастливы: хозяин, гости, я, разумеется, тоже. Недорогое вкусное вино, стабильные цены. Чего еще желать? Собственно, я поставляю то, что заказывают клиенты. Или лучше сказать: они заказывают, а я наклеиваю соответствующие этикетки.

Какова мораль?

Дай людям то, что они хотят. И все будут довольны.

Швабилон

Штутгарт

1972 год

Как-то заглянул ко мне мой знакомый из Швабинга^[59] Карл-Хайнц, тоже автодилер. Он купил у меня ярко-красный Mercedes SL и сейчас пришел его забрать. Мы взяли кофе, три шнапса и пошли в мой в офис. Старая дребезжащая бытовка уже давно уступила место модной застекленной беседке.

Карл-Хайнц рассказал, что в Мюнхене строится потрясающий новый торговый центр «Швабилон», от сочетания Schwabing и Babylon. Инвестора зовут Эмиль Цуцельхубер. Или как-то так.

– Слушай, Цуцельхуберу нужны еще инвесторы, – взволнованно сказал мне мой знакомый. – Это реально хорошая инвестиция! Если у тебя есть лишние деньги, мой тебе совет: собирайся и дуй туда. Он даст тебе гарантию в виде занесения в кадастр и все такое. Риск нулевой!

Ну я-то стреляный воробей, поэтому поручил все проверить «Дойче банку», филиал которого как раз напротив моей торговой площадки.

– Обязательно участвуйте, герр Вебер! – повторили мне в банке. – Что там может пойти не так? Немцы сейчас хорошо зарабатывают! Все хотят в Мюнхен! А это еще и Швабинг! То есть лучше не найти! Мы вам настоятельно рекомендуем туда инвестировать.

Я поехал в Мюнхен и встретился непосредственно с Цуцельхубером.

Мы сразу договорились. Схема была такая: я в течение недели перевожу на его счет все мои сбережения, ровно миллион марок. Затем мы заключаем договор, проверенный моим адвокатом и заверенный его нотариусом. В следующий свой приезд в Мюнхен я подписываю документы, согласно которым мне полагаются 20 % от будущего дохода.

Я то и дело ездил в Мюнхен, чтобы лично убедиться в том, что объект не простаивает. Эмиль – мы уже перешли на ты – регулярно звонил мне, чтобы обрисовать, как продвигается строительство.

Планировалось открыть 100 магазинов, бутиков и галерей, 12 ресторанов, пивной дворик под сенью узловатых каштанов, игровой зал, кинотеатр, спортивные сооружения, римские термы, сауну, солярий, подземный бассейн, искусственный каток и аквариум на 30 акул.

На второй год строительство было завершено, и миру предстало некое ступенчатое сооружение без окон наподобие египетских пирамид с намалеванным на нем восходящим ярко-красно-оранжево-желтым солнцем. И тут вдруг я получаю письмо из мюнхенского суда. В нем красивым жирным шрифтом написано:

Возбуждение процедуры банкротства.

Строительное предприятие «Цуцельхубер и сыновья»

Оказалось, что из первоначальных 86 контрактов об аренде торговых площадей расторгнуты последние шесть, что счета заморожены. Цуцельхубер признан неплатежеспособным и вследствие нехватки конкурсной массы не может обеспечить инвесторам возврат денег.

Я не пессимист, но мой нюх подсказал мне, что деньги тю-тю.

Из всего имущества мне присудили Caterpillar – это такая многотонная гусеничная строительная машина с ковшом спереди.

Каталожная цена: 225 000 марок.

Ровно четверть того, что я вложил.

Окей. Упасть не стыдно – стыдно не встать. Нужно было двигаться дальше. А Caterpillar я обменял на одномоторный Piper^[60], который тут же толкнул одному помешанному на самолетах пастору из Бинсхайма. На вырученные деньги я по дешевке купил золотистый Lamborghini Miura. К нему в нагрузку прилагалась сотня настенных сейфов. Miura ушла в счет маленькой виллы в Испании, которую я продал, даже не побывав в ней. Сейфы ушли одному типу, который собирался строить отели.

В результате этой бесконечной цепочки обмена у меня остались 170 000 марок наличными. Остальные 830 000 ушли в песок. Довольно высокая плата за науку.

Время лечит? Не знаю.

Думаю, со временем привыкаешь к боли…

Кто был никем, тот станет… ресторатором

Штутгарт

Май 1979 года

Подведу-ка я итоги.

Мне исполнилось 37 лет. Примерно в этом возрасте Наполеон короновал себя императором, а Мэрилин Монро умерла.

Другими словами, пора было нажать на газ, если я хотел застолбить себе местечко в учебнике истории. И кстати! Двух строчек мне бы вполне хватило.

Вот что я успел сделать к этому моменту: поработать официантом, водителем легковушки, водителем грузовика, дилером Skoda, продавцом лотерейных билетов, барменом, басистом; я торговал коврами, часами и автомобилями, был самым высокооплачиваемым солдатом бундесвера, поставщиком крепкого алкоголя и вина, владельцем топлес-бара, инвестором-неудачником, временным миллионером, кредитором.

Четыре года назад истек договор аренды на участок земли, где я 10 лет подряд торговал автомобилями, где заработал состояние и потерял его. С тех я пор занимался пивными, бистро и дискотеками. Я открыл восемь заведений. Неплохо для того, кто почти обанкротился.

Можно сказать, восстал как феникс из пепла. «Moskau, Moskau, wirf die Gläser an die Wand!..^[61]» – бубнило радио.

Вслед за «Коровником», моим топлес-баром, я открыл «Стервочек» – заведение в стиле «Битбургера»^[62]. Там не подавали яйца пашот – там были котлеты и картофельный салат. Я всегда говорил: «С погляденья сыт не будешь». Другие мои заведения назывались «Паддок», «Кокпит»^[63] и «Питер Пэн». И оформлены были соответствующим образом. Еще я купил старую бензоколонку и переделал ее в закусочную формата «драйв-ин»^[64], покрасив в агрессивный желтый, и назвал «МикМэк». Меню состояло – вы удивитесь – из разных видов бургеров.

У McDonald’s, открывшегося в Мюнхене за семь лет до этого, я позаимствовал идею еды. У Burger King, который подтянулся позже, – лозунг «Иди туда, где есть конкуренты». Потому что давайте честно: если ты открываешь ресторан на Голанских высотах^[65], у тебя, конечно, нет никаких конкурентов, – но и посетителей тоже нет.

Я хотел заявить о себе, поэтому создавал то, чего, по моему мнению, не хватало. Так возникали бары, закусочные, дискотеки и даже отели – в конечном итоге я открыл более 40 гастрономических заведений.

Я давно носился с одной идеей: хотел перенести баварские ресторанные традиции в Штутгарт. Как Колумб, который привез индейцам грипп.

Ладно. Сравнение, может, не самое удачное, но идея была действительно заманчивой: палатки на лужайке, простые деревянные столы, пиво из кружек, клетчатые занавески, оленьи рога, официантки в дирндлах. Меню я тоже давно придумал: курица, свиная рулька, мясо на вертеле, нюрнбергские колбаски. Конечно, не абы какие нюрнбергские – самые лучшие! И все это должно плавать. В желудках посетителей, наполненных монастырским пивом из Андекса^[66].

Обалденно вкусно, не так ли?

А то!

Когда у тебя есть лучшие нюрнбергские колбаски, все довольно просто. С одним моим знакомым мясником я на несколько дней заперся в его колбасном цехе. Это был такой курс молодого колбасника под пиво. Мы записывали на бумажку всевозможные рецепты. Немножко больше орегано сюда, чуть меньше душистого перца туда. Экспериментировали с перцем и солью. Но в любом рецепте много того, с чем мясник старается не перебарщивать, чтобы не вызвать недовольство дам, – жира. Жир, как известно, чемпион по приданию еде вкуса. Поэтому берем и кладем его в овечью кишку.

Наши прототипы мы всегда жарили на дровяном гриле. Если зажаренная колбаска лопалась и из нее по высокой дуге выплескивался жир, это уже тянуло на твердую четверку. Дело за малым: она должна быть вкусной.

Иногда мы с мясником пробовали до 20 вариантов. Чаще всего на полпути я выкидывал белый флаг – то есть вилку: мне становилось дурно. Но так уж устроено серьезное колбасное исследование. Иногда и метеоризмом помучаешься. Нам еще повезло! У исследователей рентгеновского излучения вообще волосы выпадали.

Вскоре все было готово: лучшая колбаска Галактики сидела на вилке и звала: «Папа!»

Однако мне предстояло новое испытание. Как подобраться к монастырскому пиву из Андекса?

Монахи варили только то, что пили сами.

По-моему, это эгоизм.

Отче наш

Штутгарт

Февраль 1980 года

Я задумал совершить довольно специфическое паломничество. Цель – Андексское аббатство. Оно стоит на высоком холме над озером Аммерзее.

По телевизору шла реклама: «Milky Way! Такой воздушный и легкий, что не тонет в молоке».

Ясно представляя себе нюрнбергские колбаски, «такие жирные и вкусные, что не тонут даже в пиве», я пришел к отцу Бонифацию, шефу андексской пивоварни. Коричневая сутана, подхваченная на животе веревкой, тонзура^[67]. Выглядел он как обычный монах – пил как матрос. Андексский бокбир^[68], андексское темное. Одному Богу известно, что еще. Мы перепробовали весь ассортимент. В какой-то момент я перестал соображать, где двойной бок, а где одинарный. И со сколькими монахами я пью.

Вот постригся человек в монахи, но это вовсе не означает, что он идиот. Накачав пивом, Бонифаций, по всем законам жанра, отправил меня домой ни с чем.

Мне еще раз 20 потом пришлось участвовать в аббатских попойках. Двадцать раз я возвращался домой в стельку. Каждый имеет свою цену. У монахов она, видимо, была особенно высока. Бонифаций торговался со мной умело и решительно, что нас объединяло. Но однажды мы пришли к соглашению: он гарантировал поставки в нужных мне объемах. 1000 гектолитров. Кроме того, я вытряс из него разрешение назвать мою пивную «Андексская таверна» и гарантию, что отведать андексского во всем Баден-Вюртемберге можно будет только у меня.

Открытие в 11:00

Так было написано в утренней газете.

Уже в 10:00 первые посетители стояли перед дверями и рыли копытом землю. Человек в душе – крестьянин.

В 12:00 повар психанул и, швырнув полотенце, сбежал. Недолго думая, я снял свой праздничный пиджак, закатал рукава и стал жарить колбаски сам. Я всегда говорил: успех – это когда дело идет несмотря ни на что.

В 13:00 из 240 мест не осталось ни одного.

Около 21:00 в мужском туалете лопнула труба, и пол в туалете залило водой сантиметров на 15, что, однако, не помешало гостям пить и есть так, будто завтра конец света. Я послал помощников за полотенцами, и мы вместе попытались остановить воду, чтобы она не текла в зал.

В два часа ночи я совершенно мертвый упал в кровать.

Выручка?

Бинго!

Теперь каждый день из далекого Мюнхена поездом приезжает бабуля, – а это два с половиной часа езды – и в своем чемоданчике привозит от мясника 300 пар свежих белых колбасок в качестве закуски к андексскому. Раз в месяц в течение недели мы продаем свиную рульку за 9,99 марки вместо 14,99. Ну и, имея колонки и усилители, грех не ездить посетителям по ушам шлягерами духовой музыки. К сожалению, микс повторялся каждые четыре часа. К счастью, к тому времени посетители были уже изрядно навеселе. Или в стельку.

Кстати! Между 18:00 и 20:00 в зале всегда был наплыв пожилых посетителей. Человек 200 пенсионеров, потягивающих свой двойной бок.

– Что тебя сюда привело? – спросил я у одного дедули.

– Знашь, – сказал он, указывая на пиво, – эт прям мжн пить как снтврное!