Виктория Алексеевна Назыбина
А вы боитесь себя?
Глава 4
Их смерть была не просто кошмарной, она была неописуемо извращённой, зверски совершённой…
На подобное способен только один из существующих и известных на сегодняшний день зверей,
и это – человек!
Убийца пробрался в дом ночью, когда все уже спали. Подлый трусливый человечишка…
Хотя данное обстоятельство покажется вам вполне себе обычным явлением, ничего нового (я предупреждала, что моя история расскажет вам о самых тривиальных событиях, произошедших самым тривиальным образом, поэтому, пожалуйста, не удивляйтесь и не корите меня за это): множество преступлений скрывал полог ночи, облачив их в свои чёрные одеяния, маскируя и пряча лица преступникам, заметая кровавые следы снегом, смывая неистовым дождём или обнажая весь стыд смерти утром с пробуждением солнца…
Это всегда происходит по-разному, и самое печальное – то, что предугадать адские деяния просто невозможно!..
Проникнув в дом, мастерски взломав замки на дверях, без шума и очень осторожно, Зверь посчитал свою проклятую вечеринку начавшейся: поскольку он прекрасно знал расположение всех комнат (он не раз бывал здесь в другие благополучные дни), ему не составило труда попасть в каждую из них (оставшись незамеченным: крепкий сон домочадцев был обусловлен долгим и оттого – изнурительным семейным турпоходом, несмотря на усталость принёсшим свою определённую порцию радости) и распылить удушающий газ, который продлил бы их сон (но не убил – это Зверь, естественно сделает сам, нельзя же им так легко от него отделаться, ха!), предоставив убийце дополнительное время, чтобы спокойно и без спешки перенести всю семью в комнату для гостей, подготовив их и всё пространство к дальнейшим «развлечениям», согласно его чудовищной программе. Сам же он заранее надел противогаз – какой предусмотрительный. Хладнокровный убийца, досконально спланировавший все свои действия. Разве можно назвать его сумасшедшим в таком случае?..
Семья очнулась привязанной, будто бы надёжно прикованной (умело запутанными узлами, очень крепкими – без малейшей возможности развязать эти «цепи») к стульям по рукам и ногам толстой канатной верёвкой: верхние конечности были связаны друг с другом за спинками стульев, причиняя ноющую боль плечам в связи с таким неудобным положением, а нижние конечности обе по-отдельности были привязаны к ножкам.
Их пробуждение было спонтанным, неприятным: Зверь остервенело брызгал в лицо каждому струями холодной воды, предварительно набранной из-под крана мойки на кухне семьи Рэйвенс.
Они сидели на стульях, расставленных маньяком по кругу, с целью обеспечить всем членам семьи максимальную видимость того, что он задумал сделать с каждым из них…
Произведя необходимые действия в рамках подготовки смертельного шоу, Зверь предоставил всем возможность осознать происходящее, обозначив и себя: они должны были узнать в лицо будущего мучителя! И они узнали…
После этого он запустил свой адский аттракцион пыток.
Первой жертвой, первым его мучеником стал муж-отец, которому, можно сказать, если такая фраза окажется уместной – повезло: он страдал меньше остальных, хотя смерть не оказалась мгновенной.
Зверь решил искусно поработать над Генри. Он захотел его тотально обездвижить. Сделать это буквальным образом… сломав все кости, создав свою собственную человеческую марионетку, лишённую физической воли.
Сначала он принялся за пальцы рук, доставив самые «безболезненные» ощущения Генри на общем фоне страданий его плоти. Фаланга за фалангой, палец за пальцем Зверь «бережно» ломал руки бедному Генри, даже не представляющему, что может быть дальше, что может быть хуже…
Насладившись тихими страданиями, беззвучными стонами, непроизвольно вырывающимися из груди Генри, Зверь не удовлетворился хрустом костей пальцев: ему было нужно больше, а поскольку муж Ленор был крепким здоровым мужчиной, его сердце позволило бы терпеть муки очень долго, поэтому Зверь решил подарить своей извращённой фантазии целый полёт.
Медленно разжигаемая ярость секундой довела до кипения кровь во всём теле мучителя, отчего Зверь дошёл до исступления, достиг крайней точки и с огромной силой, с бешеной яростью ударил Генри ногой в живот. Переломанные пальцы мгновенно коснулись пола, причиняя острую боль, голова Генри тоже ощутила весомый удар при падении, и теперь он, привязанный к стулу, лежал на полу на спине, не имея ни какой малейшей возможности противостоять настигающей его гибели.
Зверь продолжал бушевать; свирепствуя, он нанёс удар Генри второй раз – но уже в плечо, отчего послышался громкий хруст новой сломанной кости страдальческой руки Генри. Зверь ощущал себя Творцом, поэтому его бесхребетная марионетка «Куклы Генри» должна была стать прекрасной, идеальной в своих жестоких пропорциях.
Следуя своим чудовищным стандартам красоты, Зверь сломал плечевые кости другой руки Генри. Наблюдая за спазмами на его лице, Зверь получал дозу наивысшего наслаждения, пуская слюни в сторону Ленор, тем самым давая ей понять, что он ещё не закончил своё адское действо маньяка над её мужем и что следующим окажется её сын.
Затем Зверь достал нож, который специально «захватил» с собой на эту вечеринку в честь Сатаны. Пуговицу за пуговицей, неторопливо он расстегнул рубашку Генри. Обхватив своими руками его лежащую на полу голову, Зверь оттащил Генри, положив его прямо перед Ленор, чтобы обеспечить ей место в первом ряду зрителей его коварного спектакля.
После этого Зверь начал буквально кромсать плоть страдающего Генри своим ножом, создавая таким образом новую рубашку для марионетки – рубашку, «сотканную» из лоскутов собственного тела безвольной куклы: ведя лезвием вдоль рёбер, Зверь упивался секундами, во время которых тело Генри становилось влажным от фонтанирующей из него крови, заливающей пол вокруг мучителя, пачкая его штаны и обувь. Зверь заходился в своём неистовстве!
Посчитав, что Генри освободился от ненужного объёма красной жидкости в его теле, Зверь решил совершить последний смертельный удар (хотя, конечно, одним ударом он не удовольствовался): огромным ботинком своей огромной ноги он наступил на грудь лежащего Генри, отчего кости грудной клетки Генри все разом начали лопаться, словно бамбуковые тростинки.
Зверь в безумстве продолжал топтать и топтать мужа Ленор, пока на месте груди того не осталась лишь одна кровавая каша, некое бесформенное месиво…
Зверь был доволен, но ещё слишком голоден. Его жажда возросла до нового уровня, он изнемогал, желая утолить её. Он только начал входить в азарт, устраивая свою собственную бойню, представляя себя палачом на скотной ферме.
После убийства отца изувер захотел расправиться с сыном. Малышу Эдгару был всего годик, но он уже всё понимал и осознавал, всё чувствовал, его ощущения оказались даже более пронзительны, чем у взрослых. От этой мысли хочется рыдать, не в силах принять описываемые обстоятельства.
