Виктор Зорин
Стилет с головой змеи. Петербургские детективы
Зонты и трости
Неожиданный вопрос Измайлова прихлопнул мои рассеянные мысли, как сачок ― бабочку и вернул их к сути. Видение мёртвого тела, пронзённого стилетом, разлившихся по столу чернил и дядюшкиной протянутой руки до сих пор стояло у меня перед глазами, но только сейчас я понял, что исчезло сокровище небывалой цены. Я оглядел присутствующих: к ним тоже стало приходить осознание новой утраты. Это известие потрясло даже неторопливый ум Амалии Борисовны: она округлила глаза и застыла с приоткрытым ртом. Елизавета Кондратьевна прекратила плакать, и наступила нехорошая тишина.
Егор Федотыч почувствовал себя под прицелом глаз окружающих и ощутимо занервничал. Сейчас он напоминал большой, пышущий жаром самовар с роскошными усами и блестящим лбом. Видимо, желая дать себе отсрочку, он вызвал полицейского офицера и велел ему перерыть кабинет сверху донизу, чтобы найти стилет. Хотя мне этот метод показался безнадёжным, я смолчал.
Когда исполнительный полицейский скрылся, Кудасов, наморщив лоб, обратился к нам:
– Есть ли у кого-то из присутствующих оружие?
– У меня, ― отозвался Измайлов. И, выждав немного, продолжил: ― Я всегда ношу с собой трость со стилетом. Это придаёт мне уверенности, когда я гуляю по ночному городу.
Вот так номер! Похоже, этот человек ещё интереснее, чем я полагал. Не удивлюсь, если он дома хранит коллекцию ядов. А, может, у него есть любимая ручная змейка?.. С ним нужно держать ухо востро.
Новость о стилете на всех подействовала по-разному: Амалия Борисовна приглушённо вскрикнула, и, кажется, собралась упасть в обморок, но, уколовшись об острый взгляд мужа, передумала. Игорь вопросительно поднял бровь, Елизавета Кондратьевна решительно убрала платок в потайной кармашек платья, Кати оживилась, рассматривая Измайлова. И только наш Бальзак остался добродушно―невозмутимым, как прежде: нашли кого удивить стилетом!..
Воспрявший духом Егор Федотыч разгладил усы:
– Значит: стилет «на всякий случай»?.. Так―так. Занятно. Есть ли ещё у кого-нибудь трость с секретом? Будьте внимательны (он нравоучительно поднял палец): сейчас я веду речь о трости, в которую можно что-то спрятать, и это ― не обязательно оружие.
На этот раз отозвалась m―lle Кати:
– У меня есть зонт―трость, с чрезвычайно удобной ручкой. Но, уверяю вас, я использую его для совершенно безобидных вещей. Он часто заменяет мне сумочку. ― И она улыбнулась очаровательной, заговорщической ― как я её про себя назвал ― улыбкой. При такой улыбке уголок рта у неё медленно приподнимался, пока под правым глазом не образовывалась симпатичная складочка, и получалось что-то похожее на подмигивание.
– Что же вы там храните? ― поинтересовался Кудасов.
– Всё, что нужно самостоятельной женщине, ― удивлённым голосом отозвалась Кати, ― нюхательную соль и мои пахитоски.
– Пахитоски, ― повторил Кудасов, кивая головой. ― И они у вас в зонтике не ломаются и не крошатся?
– Нет, ― она подняла брови и поджала губы. ― Не в зонтике, а в ручке. И они не валяются порознь, а лежат в специальном кожаном футлярчике.
Похоже, она здорово озадачила коллежского советника, который не был знатоком дамских аксессуаров. А мне пришла в голову отличная мысль. Я решил искренне помочь следствию и Егору Федотычу:
– Вы можете также осмотреть ручку моего зонта. Во избежание подозрений.
Меня поддержал Веригин:
– У меня обширный зонт с прекрасной ручкой из слоновьего бивня!
После этих воодушевляющих слов мы отправились в холл, где под вешалками в виде лосиных рогов стояли замечательные плетёные корзины Елизаветы Кондратьевны для зонтов и тростей. Игорь из любопытства увязался за нами.
Глядя, как Кудасов проводит досмотр, я невольно задумался о том, что неплохо было бы в полицейских школах ввести новую научную дисциплину ― зонтологию. Пожалуй, зонт может рассказать о своем владельце не меньше, чем его почерк. Большой, просторный зонт с массивной ручкой, конечно, принадлежит Веригину. Он олицетворяет его широкую, устойчивую к посторонним влияниям натуру. А элегантный дамский зонт―тросточка, очевидно – дорогая игрушка Кати: изящество, тонкий вкус и склонность к сюрпризам. Впрочем, я увлёкся…
Досмотр начался, конечно, с трости Измайлова, ― он сам вручил её Кудасову и показал, куда нажимать, чтобы ручка открылась. Однако наш хранитель закона так и не смог открыть ларчик. Тогда Измайлов взял трость в руку и легко вынул длинный блестящий стилет, который выглядел как короткая, но мощная шпага. Набалдашник трости был выполнен в виде стилизованного цветка лотоса, но все уставились на смертоносный клинок, поблёскивающий в свете свечей.
Егор Федотыч разглядывал жуткий стилет и затейливую трость―футляр в замешательстве. Я и сам подумал, что будь я бандитом, убежал бы при виде такого оружия, не раздумывая. Наблюдая за реакцией полицейского, Измайлов задумчиво протянул:
– Вам, верно, кажется, что я решил прогуляться по дому с тростью, убил Феликса Петровича, затем воткнул в него подделку и украл стилет?
– Нет, мне так не кажется! ― огрызнулся Кудасов. ― И попрошу не приписывать мне ваших фантазий!
Чтобы погасить гнев, он отложил трость в сторону и продолжил досмотр.
Мило улыбаясь, Кати продемонстрировала всем устройство своего зонта―тросточки. Ручка зонта из лимонного дерева с зеленоватым отливом, в тон обтяжки, напоминающая по форме сложенный зонтик, легко отвинчивалась, открывая доступ к хранилищу для дамских секретов. Однако секреты эти оказались незатейливы, как и предупреждала хозяйка: платок, бежевый футлярчик с пахитосками и пара записок, которые Кудасов не стал разворачивать, продемонстрировав нежданную для его профессии деликатность.
В зонте Веригина, как и в моём, ничего предосудительного не оказалось, хотя ручкой слоновой кости при желании можно было проломить голову, а парусом зонта укрыть троих человек.
Через некоторое время мы вернулись в гостиную, где нас встретили настороженные взгляды Елизаветы Кондратьевны и Амалии Борисовны. Ерофей так и стоял, не двигаясь, у дверей, что придавало ему сходство с деталью интерьера.
Грузно опустившись в кресло, Кудасов сказал:
– Что ж, зонты и трости гостей я осмотрел. Сам я предпочитаю ездить на извозчике, поэтому зонт с собой не ношу. А теперь попрошу многоуважаемых хозяев сосредоточиться и вспомнить, сколько всего зонтов и тростей имеется в доме.
Оглянувшись на сестру, Игорь ответил за всех:
– У меня есть пара любимых тростей и пара зонтов. Кое-какие трости есть… были у отца, но он их не очень любил.
– У меня три зонта от дождя, ― поддержала брата Ирина. – У Елизаветы Кондратьевны много парасолей, ― точного количества не припомню (совсем успокоившаяся молодая вдова кивнула). Есть зонты и у прислуги…
Егор Федотыч был озадачен количеством предметов, которое ему предстояло осмотреть. Он надолго замолчал, теребя ус, и обдумывая услышанное. Я понял, что теперь ему придётся прочесать весь дом вместе с мебелью и закоулками, обследовать балкон и фасад в поисках возможных трещин и тайников. Усы Кудасова подрагивали от напряжения. Но через пару минут я почувствовал, что ему в голову пришло какое-то решение.
– Мы обязательно всё осмотрим, ― пробормотал он. ― Осмотрим.
Затем окинул присутствующих взглядом строгого сыча, и твёрдо произнёс:
– Дамы и господа. Мне необходимо произвести личный досмотр.
Очень личный досмотр
Пауза после слов Кудасова быстро налилась свинцом, но молния ударила с негаданной стороны. Во всеобщем молчании прозвенел голос моей тёти:
– У вас есть на это право, Егор Федотыч? Покажите мне бумагу…
Гений сыска сразу сник и превратился из начальника в просителя:
– Елизавета Кондратьевна. Я глубоко уважаю вашу семью. Мы же хотим найти убийцу… вашего мужа.
В ответ он получил безжалостный и точный удар от Ирины:
– В вашем присутствии, Егор Федотыч, произошло преступление, а сейчас вы собираетесь отыграться на нашей семье!
Это был нечестный приём, но я знал, что Ирина никогда не простит Кудасову ареста Ланге. В жестокой мести она была неумолима, как богиня возмездия Немезида. Правда, у неё были смягчающие обстоятельства: не каждый день переживаешь смерть отца, бесследно исчезает внушительная часть наследства, и арестовывают любимого человека.
– Ирина Феликсовна, ― опешил коллежский советник, ― я же ищу преступника и орудие преступления.
– Значит, вы ищете преступника, Егор Федотыч? ― раздался ядовитый голос Игоря. ― А мы должны сейчас выстроиться в ряд в полосатых купальных костюмах и разложить на полу свою одежду?!..
– Вы передёргиваете, Игорь Феликсович, ― дал петуха бедный Кудасов. ― Я прошу об одолжении, о помощи следствию. Я глубоко озабочен…
– «Дамы и господа. Мне необходимо произвести личный досмотр», ― голосом, полным ненависти, процитировала Ирина.
В этот момент не хотел бы я быть Егором Федотычем: Лесковы припёрли его к стенке. Втайне я даже гордился своими родственниками. Семья ― это страшная сила!
На Кудасова было жалко смотреть: он вытирал платком пунцовое лицо, по которому градом катился пот. Его фельдмаршальские усы утратили лихость и тоже приуныли. Амалия Борисовна, похоже, единственная сочувствовала супругу, придав лицу обиженное выражение. Веригин, заинтересованный происходящим, вертел головой туда-сюда, словно следил за шариком пинг―понга.
Конфликт полыхал, шипел и плевался искрами, разрастаясь, как лесной пожар. Помощь Егору Федотычу пришла, откуда не ждали. Измайлов встал со своего кресла и обратился к присутствующим:
– Дамы и господа. Вы вправе остаться при своём мнении, однако прислушайтесь к опытному разведчику. ― Лев Николаевич сделал паузу. Никто не собирался спорить с опытным разведчиком. ― Я первый готов предоставить себя в распоряжение полиции (Кудасов начал понемногу приходить в себя). После досмотра станет ясно, что краденого стилета у меня нет. Это ― раз. Кроме того, Егору Федотычу придётся отпустить меня домой. Это ― два.
Все ждали слова «три», но Измайлов закончил:
– Это ― всё, дамы и господа. Я уверен, что Егор Федотыч деликатно отнесётся к присутствующим, а дамам, несомненно, поможет дама.
– Несомненно! ― подала голос вездесущая госпожа Кудасова. Её супруг с обожанием глядел на спасителя; кончики его усов победно приподнялись.
Слушатели немного поволновались, но все сошлись на том, что Измайлов прав. Дам заботило лишь то, что из полиции привезут бой―бабу, которая не сможет предупредительно отнестись к высшему обществу. При мысли о сотрудницах полиции, мне отчего― то представилась широкая в кости командирша партизанского отряда в войну 12―го года Василиса Кожина. Сам я ― не любитель таких экземпляров…
Положение спасла Амалия Борисовна, вышедшая на середину гостиной поступью оперной примадонны. Её крупная колоритная фигура в тёмно―красном платье с кружевами поневоле притягивала взгляды.
– Милые дамы, ― сказала она, многозначительно улыбаясь, ― мне также нужна помощь при личном досмотре, поэтому я попрошу mademoiselle Кати внимательно проверить мою одежду. А я, в свою очередь, помогу всем вам.
Это заявление разрешило все недоразумения. Егор Федотыч смотрел на жену с восхищением, ― вероятно, он впервые воспользовался этим чувством в семейной жизни. После того, как эйфория прошла, ему что-то пришло в голову:
– А если ты наткнёшься на преступника?.. На преступницу, ― поправился он.
Амалия Борисовна поглядела на него с укоризной:
– Ну, не начнёт же преступница крошить всех ножом направо и налево?
– Стилетом. Не ножом, а ― стилетом, ― машинально поправил Кудасов и криво усмехнулся сомнительной на мой вкус шутке. Героиня же повернулась к Измайлову и, чёрт меня побери, если он не улыбнулся и не кивнул ей в ответ! Кругом ― одни заговорщики.
В этот раз из немногочисленных оттенков своей речи госпожа Кудасова выбрала для своего мужа утешающе― наставительный:
– Это вряд ли случится. А если и возникнет подобная опасность, кто-нибудь из нас обязательно успеет позвать на помощь. ― Гордясь своим хладнокровием и, кажется, ощущая себя предводительницей амазонок, Амалия Борисовна произнесла:
– Дамы! Прошу вас следовать за мной.
Когда пёстрая процессия, замыкаемая лиловым турнюром Елизаветы Кондратьевны, скрылась за дверью, Кудасов, ещё не до конца оправившийся от обвинений, предъявленных моей роднёй, вызвал молодого полицейского и возложил на него бремя обыска. Кавалеры покинули гостиную и расположились в библиотеке.
Я сел возле большого глобуса и принялся рассеяно его крутить. В целом следственная процедура оказалась довольно скучной и ничем не напоминала описанный Игорем парад в полосатых купальниках. Дело в том, что полиция искала стилет – вполне выдающуюся вещицу, которую не спрячешь, скажем, под широким галстуком.
Полицейский, которому надлежало произвести личный досмотр, оказался белокурым юнцом с едва наметившимися усиками, исполнительным, но очень застенчивым. Видно, предстоящая работа не вызывала у него особого восторга: он ошарашенно смотрел на нас, не решаясь приступить к обыску, и на щеках у него даже выступил нервный румянец.
Лев Николаевич помог и тут:
– Вы можете начать с меня. Я вполне готов, ― с этими словами он начал расстёгивать смокинг, а Бальзак―Веригин ободряюще улыбнулся молодому следователю.
После этого дело пошло на лад. Полицейский осматривал содержимое карманов и осторожно ощупывал владельца. От безделья я стал подумывать, насколько интереснее вместо господ обыскивать симпатичную барышню: да, хоть бы и очаровательную цветочницу, которую я встретил днём! Чувствовать тепло её спины, не закованной в тугой корсаж, или задержаться рукой на скульптурно круглом колене…
– Михаил Иванович, ваш глобус сейчас улетит в космос, ― вернул меня к действительности голос Измайлова. Действительно: я слишком закрутил нашу бедную Землю.
Веригин без пиджака казался больше и неторопливее, Игорь – худее и нервознее, а Лев Николаевич сохранил свои формы и невозмутимость.
Перечень обнаруженных предметов юнец заносил в протокол, старательно сопя. Впрочем, улов оказался небогат: носовые платки, монеты, коробок шведких спичек, два портсигара, щёточка для усов Веригина, ключи ― одним словом, ничего, оставляющего простор воображению. Всеобщее внимание привлекло только небольшое увеличительное стекло в нагрудном кармане Измайлова, которое ювелиры вставляют в глаз и удерживают силой мимических мышц. Либо убийцы среди нас не было, либо он не собирался прятать громоздкий стилет в жилетном кармане.
Мы вернулись в гостиную. Кудасов оседлал стул задом наперёд и в мрачных раздумьях смотрел в пространство. Полицейский с видом гимназиста, успешно написавшего сочинение, торжественно подошёл к нему и объявил:
– Ваше высокоблагородие. Личный досмотр произведён. Никакого оружия и других подозрительных предметов не обнаружено. Вот протокол.
Егор Федотыч вздохнул и с безнадёжным видом уселся за стол читать.
В ожидании дам, мы решили с пользой провести время у столика со спиртными напитками. Кудасов с завистью смотрел на нас, но не решался присоединиться. Нам же после досмотра необходимо было укрепить дух и расшатанные нервы, а что в такой ситуации может быть лучше спиртного? Хотя я, признаться, не отказался бы и от хорошей закуски. Не сочтите меня за бесчувственное чудовище, но таково уж свойство моей натуры: в нервной обстановке во мне всегда просыпается аппетит.
Я подошёл к Игорю, который закусывал коньяк «Камю» долькой лимона и просто сказал:
– Я сочувствую тебе, как брат брату, но не привык пить без закуски.
Игорь, впрочем, вполне владел собой и обратился к Ерофею, стоящему у дверей, словно статуя печального и старого Командора:
– Ерофей. Пускай принесут бутерброды с рыбой, мясом, икрой и сыром.
Кудасов блеснул на нас печальными глазами. Мне ясно представлялось, что он много надежд возлагал на процедуру, чуть не приведшую к безобразному скандалу. Если б он нашёл стилет, это частично примирило бы его с Лесковыми. В противном случае ему придётся искать драгоценный клинок на двух этажах огромного дома. Довольно живо я представил себе, как Егор Федотыч входит в библиотеку и его глаза становятся квадратными от обилия полок и книг.
Я пил водку с мартини и закусывал тарталетками с икрой. Честно говоря, я боялся думать, что кто-то из моих родственников убил ещё более близкого им родственника. Веригин мог бы убить из-за стилета, но я не мог представить огромного Бальзака, крадущегося в кабинет или убегающего от погони и перемахивающего через заборы. Измайлов имел к этому все способности, но тогда его действия казались абсолютно нелепыми: зачем он помогал переправить стилет через границу, если мог попросту украсть его? ― План безопасности операции принадлежал ему. Для Кати было бы глупо терять покровителя и партнёра по весьма выгодному бизнесу; да и куда она пойдёт с краденым стилетом?.. Зато детям и жене дядюшки его смерть сулила осязаемую выгоду.
К сожалению, мы не успели в полной мере воздать должное Бахусу: минут через пять в гостиной появился выводок дам во главе с Амалией Борисовной. Женские туалеты ничуть не пострадали после грубого вмешательства, а госпожа Кудасова степенно подошла к выскочившему из-за стола мужу.
– Ну, как всё прошло? ― выдал он мучивший его вопрос.
– Замечательно! ― продекламировала Амалия Борисовна.
Кудасов растерялся:
– Ты нашла стилет?..
– Я ничего не нашла, ― ответила супруга, многозначительно выделив интонацию голосом.
Мы все уставились на растерявшегося Кудасова. Какое-то время Егор Федотыч молча теребил ус в поисках вдохновения, и, наконец, боясь взглянуть на Ирину, сказал:
– Нам не остаётся ничего другого, кроме как осмотреть весь дом.
– Совершенно с вами согласен! ― неожиданно бодро откликнулся Веригин. ― Я предлагаю начать осмотр с прихожей, чтобы гости могли побыстрее уйти. Ведь мы все в этом заинтересованы?.. ― обратился он к присутствующим.
Награда для героя
Вопрос, заданный Веригиным, не предполагал ответа: авторы многоумных трактатов называют его риторическим. Конечно, после ужасных треволнений гостям хотелось скорей разойтись по домам, а хозяевам дома остаться наедине со своим горем. Поэтому Кудасов, вооружившись терпением, которое сегодня ему часто изменяло, вызвал помощников и велел им осмотреть дом. Среди них был и тот исполнительный юнец, который только что нас обыскивал, и, похоже, перспектива перетряхивания комнат казалась ему более заманчивой, чем обшаривание чужих карманов. По крайней мере, в этот раз он выглядел довольно бодро.
После того, как была отряжена следственная экспедиция, мы опять остались наедине со своими подозрениями и тревогами. Гнетущая атмосфера давила. А ведь вечер начинался так чудесно!
Напряжённое молчание прервала Ирина:
– Господа, я хочу сделать важное объявление.
Кудасов, видимо, не ожидал от вступления ничего доброго и в волнении взялся за правый ус. Оставшийся в одиночестве левый ус воинственно топорщился в явном противоречии с настроением обладателя.
– Я объявляю награду тому, кто найдёт преступника, ― торжественно произнесла Ирина, с вызовом глядя на Кудасова. Звучало это так, будто она объявила награду за голову преступника, что было близко к истине. Однако цель, как я понимал, была иной: месть за Ланге преследовала незадачливого стража закона. Зная темперамент моей кузины, я был уверен, что она не остановится на достигнутом, пока не поквитается с Егором Федотычем.
– Ирина Феликсовна… Я считаю, что это неудачная затея, ― попытался возразить догадавшийся обо всём Кудасов.
– Егор Федотыч! – сверкнула глазами Ирина. – Я прошу вас не перебивать меня. Я приняла твёрдое решение, и никто меня не переубедит. Сумма награды – приличная; победителя, полагаю, она вполне устроит. Ну, что же вы молчите, господа? Кто согласен принять вызов? ― Она бросила многозначительный взгляд на Измайлова и он, будто поймав брошенную перчатку, слегка поклонился ей:
– Я готов принять участие в расследовании. Мне кажется, в каком-то смысле я даже обязан это сделать… ради памяти Феликса Петровича.
Тон Измайлова показался мне вполне искренним и, меня это даже слегка растрогало. Вряд ли у моего скупого дядюшки было в этом мире много друзей.
Кудасов, задумавшись, уставился на своего соперника,― и выглядел он довольно самоуверенно, как будто был заранее убеждён в своей победе. Я решил, что даже на случай провала поисков стилета в доме, у него созрел запасной план.
И вновь события приняли неожиданный оборот. Измайлов с мягкой улыбкой обратился ко мне:
– Михаил Иванович, я прошу вас быть моим помощником в этом деле.
Я ненадолго онемел, а Кудасов тут же фыркнул:
– Михаил Иванович и вы, любезный Лев Николаевич, – всё ещё под подозрением. Пусть и – формальным, ― поспешно добавил он. ― Допустим, вам незачем было замышлять убийство, но мы ещё не знаем всех мотивов господина Гальского…
Кровь вскипела у меня в жилах, и я чуть не бросился на негодяя с кулаками, но Измайлов как-то ловко, но необидно оттёр меня в сторону:
– Егор Федотыч. Господин Гальский будет у меня на глазах, и если у меня возникнут на его счёт подозрения, вы первый узнаете об этом. Или вы так боитесь конкуренции? ― с хитрецой спросил он.
– Конечно, нет! ― поспешил заверить этот бессовестный тип. ― Делите деньги с кем хотите.
– Спасибо,― поклонился Измайлов и снова повернулся ко мне:
– Так что: вы согласны, Михаил Иванович?.. Вы, быть может, возразите, что я вас совсем не знаю, но, поверьте моему опыту: я успел заметить в вас много качеств, полезных для расследования. У вас хорошая память, склонность к наблюдательности и отличная реакция. Наконец, вы учитесь по юридической части, что может нам очень пригодиться. А я почти уверен, что вместе мы выиграем у господ полицейских: ум хорошо, а два ― лучше.
Мог ли я не принять предложение?.. Давно мне не делали столько комплиментов сразу. Мой внутренний кот заурчал и потянулся, подставляя морду лучам похвалы. Кроме того, Лев Николаевич с самого начала вызывал у меня огромный интерес, и я был не прочь стать его Санчо Пансой. Смело могу сказать, что не награда меня манила, а желание возмездия преступнику за ужасную дядину смерть.
Теперь Кудасов совершенно лишился моего сочувствия, и я всей душой желал ему проигрыша в нашем турнире.
– Я благодарен вам, Лев Николаевич, за предложение и с готовностью принимаю его, ― заявил я, и мы с Измайловым обменялись рукопожатием. Затем я одёрнул сюртук и обратился к кузине:
– Можешь не беспокоиться, Ирина,― теперь следствие будет в надёжных руках.
– Очень на это надеюсь, ― откликнулась она, ― но, всё же, не будь таким самоуверенным. ― Затем, нахмурившись, продолжила:
– Перейдём к делу. Я считаю, что будет справедливо, если в выделении призовых денег примет участие вся семья: то есть, я, Игорь и Елизавета Кондратьевна. Общая сумма награды должна составить десять тысяч рублей.
Амалия Борисовна ахнула.
Елизавета Кондратьевна задумчиво погладила карточный столик и слабым голосом сказала:
– Я согласна.
Ирина кивнула и повернулась к Игорю. Тот мрачно смотрел на сестру, засунув руки в карманы, и, очевидно, выражал своё неодобрение происходящему.
– Ну, что ты молчишь? ― тормошила его сестра.
– Честно говоря… я сейчас несколько стеснён в средствах, ― недовольно сказал Игорь, отводя взгляд. – Если это возможно, прошу избавить меня от участия в твоей затее.
Вот это да! Новое издание «Скупого рыцаря». Прежде я не замечал в своём кузене такого сходства с покойным дядей.
Губы Ирины презрительно дрогнули:
– Игорь, перестань. Это семейное дело, вопрос чести, в конце концов. Ты должен внести свой вклад.
– Ну, если ты настаиваешь… ― Игорь смахнул с костюма несуществующую пылинку. И вдруг развернулся ко мне:
– Михаил, ты не мог бы одолжить мне немного?
Этого ещё недоставало! Только родственные чувства удержали меня от резкой отповеди. Я ответил медленно и чётко, как если бы втолковывал что-то ребёнку:
– К сожалению, ничем не могу тебе помочь, милый братец. Мои финансовые дела сейчас тоже не блестящи.
Игорь не отступал:
– Но ведь отец оставил тебе что-то? Не может быть, чтобы сумма была настолько незначительна…
Чёрт возьми: кажется, я начал краснеть:
– Я не желаю об этом говорить. Не сейчас…
Тут в разговор вмешалась Ирина, и в её голосе прозвучали стальные нотки:
– Михаил. Посмотри на меня, пожалуйста.
Я взглянул и ничего хорошего не увидел: очередная амазонка перед боем. Мало нам сегодня Амалии.
– Сейчас тебе ни к чему скрывать то, о чём мы узнаем завтра у нотариуса. Какую сумму тебе завещал мой отец?
Честно говоря, я не мог больше выдержать этот допрос, ибо я до сих пор был обижен на дядю. Поэтому, глядя в стену поверх плеча Ирины, я медленно ответил:
– Тысячу. Он завещал мне тысячу рублей.