Виктор Шинкоренко
Неупиваемая чаша

Повести

Книголюбы

От ворот рынка со мной увязался парень, у которого я покупал книги, и общались мы уже давно накоротке.

– Вижу, тратишь заработанные, – нарушил он молчание. – Не жалко?

– Как ты это видишь?

– Покрутись с мое, научишься…

Мелькнувшее в его словах превосходство слегка задело, к тому же коснулся Фред больного: покупкой книг втридорога я сознательно отдалял то, для чего подался в шабашники, – приобретение жилья. После рождения второго ребенка «нормальная» работа со средней зарплатой в сто семьдесят рублей и призрачной надеждой когда-нибудь получить квартиру меня не устраивала. А что «шабашник» для сознательных граждан означало рвач и хапуга – совершенно не волновало.

– Шикарный бизнес, – хмыкнул я в отместку, – таскаешь по одной из сумки какой-то тетки.

– Глазастый… – не обиделся он. – Это чтобы нюх не потерять, а основное у меня – доставка на дом, разным Фан-Фанычам. Им книги нужны для престижа и вложения капитала. Хотя некоторые тоже читают.

– Как это – для вложения?

– Недавно один клиент, директор овощной базы, отбросил коньки. Да будет земля ему пухом… По просьбе его сыночка я распродал собранную отцом библиотеку, и он осчастливил себя приобретением «Волги». Мечта мажора…

– А где ты берешь книги?

Этим вопросом общение могло закончиться, но терять было нечего…

– Если не торопишься, посидим в кафе, – ответил он, – угощаю.

– С удовольствием, – чувствуя какое-то продолжение, согласился я.

– Как обычно, Танюша, но на двоих. Без сдачи… – он сунул в кармашек передника официантки деньги и обернулся ко мне, – с утра только сухое.

– Спасибо, не пью.

– Какой же шабашник без вина? Да еще бригадир.

– Обхожусь. Свое уже выпил.

– И давно? – удивился он.

– Лет пять как… С чего это ты расщедрился?

– Уважаю читающих работяг, а на тебя имею некоторые виды: похоже, человек ты вольный, и что не пьешь – тоже плюс.

– А конкретней? Может, виды твои мне ни к чему.

– Начинал я когда-то со шмоток, но родственница, работавшая в книжном магазине, уговорила заняться более безопасным делом – книгами. Сейчас она трудится на оптовой базе и возможностей прибавилось…

– Безопасно, а мотаешься по барахолке с одной книжкой. Всё же «привлекают»?

– За десять лет в городе по книгам осудили только двоих, а «фарцу» сажали пачками.

– Давай без тумана… если нужен помощник – я ни под кем не работаю. Даже под умными.

– Поясняю, – как бы не заметил он резкости сказанного. – Недавно я женился. Она не из последних в крупном московском издательстве и выбила для меня ставку консультанта. Хочу здесь оставить своего человека. Понятно?

– И как это будет выглядеть?

– Получше твоих шабашек. Ты, в принципе, согласен?

– Можно попробовать…– протянул я неуверенно, хотя перспектива сменить опостылевшее колхозное строительство на работу с книгами очень даже прельщала.

– Договорились, – не давая опомниться, заключил Фред. – Сможешь быть свободным в следующие выходные?

– Смогу.

– Встретимся в субботу на рынке, – и заторопился, – извини, волка ноги кормят.

В субботу я битый час болтался по рынку, поджидая предполагаемого «работодателя».

– Привет, – ниоткуда появился он, – надо было условиться по времени.

– Да я только что… – начал я, чтобы не выглядеть слишком заинтересованным, и умолк, заметив скользнувшую по губам улыбку. «Понятно, наблюдал за мной.»

Пройдя вдоль торгующих рядов, мы подошли к беспечно стоявшему в сторонке парню. Они поздоровались, и Фред кивнул на меня:

– Нормально… стажер. Как заказ?

– Возьмешь у Степаниды, – коротко бросил тот, и стопка купюр исчезла за отворотами его джинсовой куртки.

– Подожди у выхода, я быстро… – сказал мне Фред, и, когда появился, в его руке была перевязанная шпагатом потрепанная коробка из-под обуви.

– Лаптями запасаешься? Для фольклора…

– Понимал бы что… – вздернулся он, – эротичный гарнитурчик для начальницы моей супруги. Такого она и в Москве не найдет.

– Сам примерял, что ли? – с серьезной заинтересованностью спросил я и словил пренебрежительное:

– Деревня… Для этого существуют рекламные проспекты.

«Не догоняет… надо аккуратней с юмором», – понял я и сменил тему:

– Этот, в джинсе, настолько крут?

– Круче некуда. Я специально тебя представил – может пригодится.

– Не похоже, что его интересуют книги.

– Интересуют его отца. Он инвалид, без обеих ног. Отладил бизнес для сына и живет только книгами.

– Как отладил? Без ног… – я даже остановился.

– Он был военным летчиком и лишился их, спасая товарищей. У нас в области три аэродрома – пассажирский, транспортный и еще какой-то. Государство его подвиг не оценило, а у летной братии он в большом почете. Через них и организовал поставки из-за бугра. Менты, уважая, закрывают глаза. Да и кормятся тоже…

– А что же «джинсовый» шифруется, если всё схвачено?

– Он работает на «земле», и батя внушил ему: «Береженого Бог бережет, а не береженого конвой стережет». Запомни, не лишнее…

Мы подходили к знакомому кафе.

– Магазины еще закрыты, подзаправимся пока…

Магазины он имел в виду книжные, и побывали мы во всех, что были в городе. Везде его знали, а в недавно появившихся обменных отделах встречали с радостью.

– Феденька, спаситель мой, как ты вовремя! – закудахтала дородная тетенька в первом же из них. – Замучил меня клиент, второй день терроризирует. Хочет взять «Баязет» Пикуля, а принес какой-то старый детектив в мягкой обложке. Уверяет – по баллам он выше «Баязета».

– Выше, и намного… – повертел книжку в руках Фред, – раза в три. Серийный 69-й в хорошем состоянии – большая редкость. Кое-кто за него в придачу к «Баязету» двухтомный «Фаворит» отдаст. И спасибо скажет.

– Как же мне всё это запомнить… – расстроилась она.

– Со временем, Татьяна Зиновьевна, а мой друг Серж вам поможет. Я уезжаю.

– Какая жалость… – донеслось нам вслед.

Насчет помощи он явно пошутил: я знал, что баллы – эквивалент рублей, но ориентировался в подобной ценности книг плохо и Пикуля за детектив не отдал бы.

Мои высказывания по этому поводу Фред внимательно выслушал, уточняя, что я прочел и что считаю ценным.

– Начитанность твоя похвальна, и в бизнесе она может помочь тебе или здорово помешать. Большинство тех, кто читает и приторговывает, – продолжал он, – не могут перешагнуть через свою качественную оценку литературы. Книжные «жуки», осилившие с бабушкой лишь «Мойдодыр», но хорошо разбирающиеся в годах выпуска, тиражах и массовом или элитном спросе, в обменах легко их выдуривают. Тебя это коснется…

Его менторский тон, после увиденного в магазинах, меня уже не раздражал.

– А у тебя как с начитанностью? – поинтересовался я.

– Слабее твоего, но достаточно, чтобы общаться на любом уровне. Кроме нее, нужна элементарная нахватанность, и неизвестно, что в нашем деле важнее. Если есть «масло» в голове и будешь ясно видеть цель, сможешь в симбиозе применить и то, и другое…

Заумные поучения продолжились, и, считая, что он просто нашел перед кем можно выпендриться, слушал я вполуха, о чем пожалел, когда пришлось выстраивать свой бизнес.

– Завтра в десять утра встретимся у городского парка, – после магазинного обхода предложил он. – По воскресеньям «Общество книголюбов» устраивает там выставку личных приобретений с тайной продажей перекупщикам, но самому тебе в это не вписаться…

Когда на следующий день по боковой аллее парка мы вышли на большую площадку (наверное, вечерний танцпол), у меня разбежались глаза: по всему периметру на скамьях были разложены книги. Владельцы «собраний», прохаживаясь возле, обменивались свежей информацией или вполголоса объяснялись с подходившими, явно посторонними, но знакомыми людьми. Мой взгляд привлекла книга в красивом черном переплете – «Богач, бедняк…» Ирвина Шоу. Я даже не знал, что она существует. Прочитав когда-то «Вечер в Византии», каждую следующую книгу этого автора я принимал подарком судьбы.

– Сколько… стоит? – показал я на нее.

– Молодой человек, – строго блеснули очки в золотой оправе, – здесь Вам не базар.

– Да ладно, Виталий Аронович, он со мной, – подошел улыбающийся Фред.

– Ну, тогда посмотрите, – приветливо повел рукой Виталий Аронович, – может, еще что интересует?

– Нет. Эта сколько? – повторил я.

– Двадцать пять, – негромко обронил он.

Рассматривавший книги Фред повернул голову:

– Побойся Бога, Ароныч, у нее на выходе потолок двадцатник. А здесь – пятнашка, не больше.

– Берите за семнадцать, – ничуть не смутившись, предложил продавец.

На мой вопросительный взгляд Фред пожал плечами. Я стал отсчитывать деньги, и Виталий Аронович, быстро сдвинувшись, прикрыл их передачу собой.

Когда мы отошли, Фред сказал:

– Договорившись, деньги передают по возможности скрытно.

– Но всё же ясно… – обмолвился я, разглядывая купленную книгу. – Слушай, она вышла в прошлом году и даже не раскрывалась.

– Ясно, да не очень, – рассердился он, – у наших людей страх на подкорке, и не надо его тревожить. А то, что многие «книголюбы» почти не читают, хорошо известно. Идем, надо представить тебя председателю… Кстати, чтиво признает он исключительно про индейцев, и всё что о них написано, даже в журналах, у него собрано.

Мы подошли к грузному мужчине, обозревавшему площадку.

– Семен Семенович, наше вам – с кисточкой… Мой бледнолицый брат горит желанием влиться в племя великого вождя книголюбов.

– Фрэдушка, кончай паясничать, – заулыбался «великий вождь». – Слышал, покидаешь нас?

– Покидаю… Издательства начинают осваивать коммерцию и нуждаются в консультантах.

– Это твое, таких коммерсантов поискать, – Семен Семенович повернулся ко мне. – Будем знакомы…

– Сергей Самарин, – пожал я пухлую ладонь.

– Если на неделе заглянуть к нам время не найдете, в воскресенье оформим членство прямо здесь.

– Можно прийти с книгами?

– Нужно… – бросил он на ходу, направляясь к седовласому мужчине: «Валентин Яковлевич, чем могу помочь?»

– Доктор медицины, профессор с мировым именем, – пояснил мой наставник, – для мозговой разгрузки читает только детективы. Мне надо кое с кем пообщаться, а ты погуляй, посмотри…

Смотреть было огромным удовольствием, на грани шока: о многих книгах и авторах до этого я только слышал. Рассматривая, спрашивая и обсуждая, обошел почти всех, мельком замечая подходившего иногда Фреда.

Приятная пожилая женщина, с которой мы сошлись в оценке поэзии Гумилева и Цветаевой, обратилась к нему: «Федя, ты своим торгашеством уж не губи, пожалуйста, Сережу».

– Что Вы, Маргарита Васильевна, я ему только добра желаю…

Она недоверчиво покачала головой.

В ресторане, где он наметил прощальный обед, я, прежде чем положить свою покупку на стол, салфеткой смахнул что-то несуществующее…

– Не просто тебе будет видеть в книгах «мани-мани», – заметил наблюдавший за моими манипуляциями Фред. – Но придется.

– «Делать деньги – это легко», – перефразировал я почему-то вспомнившиеся слова Крейга из «Вечера в Византии».

– Ты о чем?

– Не знаю… Слушай, а почему таких книг не напечатают, чтобы хватило всем желающим? Люди будут довольны. А государству какая прибыль!

– Спроси что-нибудь полегче, – отмахнулся он. – И на чем бы я тогда зарабатывал?

– Если дело только в деньгах, у «фарцы» с ними получше, чем у книжников. Выходит, ты прогадал.

– Ты прав, сестру мамы я послушал не сразу. В нашем подъезде жил Коля «Бенц». Подрабатывать жвачкой и разной ерундой я начал с его подачи еще в школе, в восьмом классе. А в одиннадцатом даже учителя заказывали мне вещички. Первокурсником я ездил с ним в Москву отовариваться на валюту в «Березке», и вечерами, в ресторане «Прага», вся их «упакованная в фирму» компания виделась мне небожителями.

Помолчав, он тихо продолжил:

– Возвращаясь на рассвете со свидания, я почти столкнулся с волочившими «Бенца» из подъезда милиционерами. Заломив руки, под истошный плач матери, его затолкали в машину. Дали ему семь лет, и в тюрьме Коля повесился. Гарсон, – остановил Фред проходившего официанта,– двести водки. Поминальное…

– Всё так серьезно? – поежился я.

– То было десять лет назад. На дворе 88-й, но за валюту и сейчас впаяют по полной. Я очень рассчитываю на Москву, там вполне официально можно многое… Однако мы предполагаем, а Господь располагает. Оттуда собираюсь тебя поддерживать – если придется вернуться, чтобы не к пустому месту.

– Мог бы найти поопытней… в саду такие «зубры».

– Телята они, а не «зубры». Каждый имеет где-то небольшую кормушку, кто в книжных, кто в том же «Обществе» или на базе. Таскают помаленьку и наценивают по максимуму. На масштаб не тянут.

– А что нужно для масштаба?

– Главное, свобода передвижения, а еще – не жадничать и не бояться: времена уже другие…

– Мне кажется, дураков среди них нет, и ситуацию наверняка просекают.

– Просекают… – ухмыльнулся Фред, – но потихоньку где-то трудятся, и привычный дополнительный «гешефт» их вполне устраивает. Это я – свободный белый человек. Других таких здесь нет.

Похоже, «поминальное» подействовало, и я решил этим воспользоваться:

– Коль взялся помогать, «каналами», надеюсь, поделишься?

– Извини, но я не настолько тебя знаю, чтобы подставлять своих людей, – он внимательно смотрел на меня, и хмеля – ни в одном глазу. – Удочку, пусть короткую, ты получил, а рыбу учись ловить сам. Дальнейшие наши контакты будут зависеть от твоих успехов.

«На кривой козе не объехать…», – напросился очевидный вывод.

– Объясни, – вновь расслабился он, – как ты умудрился столько прочесть? Да еще и полными собраниями.

– Одно время на Урале даже заведовал избой-читальней, – горделиво похвалился я.

– Просвещал, значит, аборигенов, – хмыкнул Фред. – Что-то на тебя не похоже…

– Мы строили там дорогу к новому месторождению и на зиму перебазировались в большой поселок. В общаге жить я не захотел, снимал комнату у местного участкового…

– Любишь читать? – поинтересовался тот, заметив на моем столе стопку литературных журналов, и рассказал:

– В прошлом году возле поселка закрыли две колонии и в штабную избу свезли книги. Могу показать – ключи у меня.

В воскресенье на мотоцикле с коляской мы подъехали к стоявшему на отшибе дому. Увиденное убило: одна из трех комнат до потолка как попало была завалена книгами.

– Николай, как же так, в поселке нет библиотеки, а здесь такое богатство пропадает?

– Никому не нужно… – проникся он моим огорчением, – надо же еще и разбираться в этом.

– Я бы взялся, вечерами и по воскресеньям, но кто мне даст материалы на стеллажи, да и печка, похоже, не фурычит.

– Ты серьезно? – удивился он и, подумав, предложил:

– Едем к «царице Тамаре», она всё может.

– Что за царица такая? – спросил я, усаживаясь за его спиной.

– Директор школы, Тамара Автандиловна. Тетка пробивная и очень уважаемая.

Мы подъехали к ухоженному домику, и на стук вышла грузная женщина лет пятидесяти. Услышанным она заинтересовалась, уселась в коляску и приказала: «Едем».

– Почему мне ничего не сказал?! – расстроенная открывшейся картиной, накинулась она на лейтенанта. – Варвары!

– Имущество не поселковое, – оправдывался он.

– Было ваше – будет наше, – заключила «царица» и обратилась ко мне:

– Ты действительно сможешь всё это разобрать? Как надо…

– Если будут материалы и тепло, – кивнул я на печку.

– Коля, езжай за Потапычем, пока он трезвый, и моего завхоза прихвати. Скажи – я велела.

Лейтенант замешкался, пытаясь что-то возразить, но она сердито повела бровью, и он исчез. Потапыч оказался печником, а завхоз – по совместительству учителем по труду. Директриса отдала распоряжения и уехала к председателю сельсовета улаживать формальности. Мы с завхозом сделали замеры, и, когда на следующий день после работы я пришел, вокруг дома был идеальный порядок, у входа высилась поленница дров и лежали строганые доски. Печка весело потрескивала, пыша жаром, и всё, кроме комнаты с книгами, было выскоблено и вымыто. Оказывается, днем посменно здесь трудились ученики.

– Послезавтра, – заверил завхоз, – будут готовы стеллажи.

Мне оставалось только разбирать книги. И даже в этом напросились помогать внучка Потапыча, восьмиклассница Люда, и влюбленный в нее школьный поэт Сашко. Через неделю я уже принимал первых читателей. Весной нашу бригаду переводили на другое место, и «царица Тамара» вручила мне сделанный школьниками маленький глобус, на котором в лупу четко был виден план поселка с флажком на избе-читальне…

– И это всё, что ты поимел? – скептически прищурился Фред.

– Я перебрался туда жить. Зимой заканчивали работу рано, и, представляешь – в тишине, среди книг… Тебе не понять.

– Куда уж нам… – протянул он. – Только книги-то у зеков не те, о которых ты рассказывал.

– Зато там было много хороших поэтов, а с «теми» я встретился раньше, – вспомнилось далекое… – В пятом классе я был примерным, начитанным мальчиком, а Валя Пронина бойкой, активной пионеркой. Классная руководительница, освобождая от занятий, посылала нас на разные предприятия – договариваться об экскурсиях. Наверное, умиляясь этой парочке, начальство охотно шло навстречу. Свободного времени оставалось много, а Валя ещё и хитрила: говорила Наталье Анатольевне, что переговоры назначены на следующий день. Мы гуляли по городу, ходили в кино и на разные выставки. Когда я посетовал, что в школьной библиотеке мало хороших книг, она предложила:

– Завтра у моего дедушки какой-то революционный юбилей, можно зайти поздравить его. Про наши походы и что ты любишь читать, я им рассказывала. Без чаепития бабушка нас не отпустит, а если деду ты понравишься, книг там – море…

Перед дверью квартиры Валя посоветовала: «Обязательно спроси его про Кронштадтский мятеж и про Ленина».

Чай мы пили с вишневым вареньем из тонких стаканов в серебряных подстаканниках. Я узнал, как Иван Николаевич двадцатилетним большевиком слушал выступление Ленина. И как прямо со съезда по льду залива они штурмовали восставший Кронштадт.

Аккуратно обертывая газетой первый том пятитомника Майн Рида, бабушка предупредила: «Боже упаси, если Иван Николаевич заметит на книге хоть пятнышко…». Потом, предварительно позвонив, я приходил уже один. Большая комната их квартиры вся была заставлена книжными шкафами, и, упиваясь двадцатитомной «Библиотекой приключений», Беляевым, Грином и Фенимором Купером, в восьмом классе я уже читал Голсуорси, Драйзера и Джека Лондона, не говоря уже о Дюма и Гюго. Начитавшись, «заболел» путешествиями и после армии объездил пол-Союза.

– Дед жил на Карла Маркса? – прервал мои излияния Фред.

Я подтвердил, удивленный…

– Как тесен мир! – восхитился он, – на распродаже этой библиотеки я здорово поднялся. После смерти деда Валентина Алексеевна забрала бабушку в Москву и по протекции моей тети доверила мне реализацию книг. Дама шустрая и толковая: выяснив рыночную цену, с условием быстрой продажи наполовину ее урезала. Но я сделал по-своему: занял у родственников нужную сумму, отдал ей и не спеша продавал по полной цене – книги того стоили…

***

Двухлетнее пребывание моей бригады в совхозе сдачей кормоцеха завершалось, и, якобы в поиске новых объектов, на неделе я объехал все книжные магазины районных городов. Знаний, приобретенных в предыдущие выходные, хватило, чтобы в субботу лицезреть положительный итог обменов: с десяток книг разной стоимости были финансово незатратным приобретением.

Воодушевленный, я раскладывался в воскресенье на свободной половине скамьи. По линии «Общества» откуда-то приехал полный автобус книголюбов, и шли активные обмены. Когда начали сворачиваться, Валерий Иванович, сосед по скамье, сказал:

– Летал ты, Серега, фанерой над Парижем: пришел более-менее, а уходишь с барахлом.

Я попросил объяснить, и он, как дважды два, сделал мне все расклады. Очень обидные…

Дома, убрав сумку книг с глаз долой, я задумался: «А стоит ли овчинка выделки… Бросить сколоченную на нервах бригаду? Набиравшаяся у пивных ларьков из пьяни и “блоти”, она каторжной работой при “сухом законе” заслужила уважение не только местного люда, но и районного начальства. Поэтому уже были новые предложения… Оставалось выбрать – где выгоднее. Надо же… скуксился при первой же неудаче».

Прервав на этом свою задумчивость, всю следующую неделю я рысачил прежними маршрутами.

Воскресным утром, разложив полностью обновленный ассортимент, попросил Валерия Ивановича оценить его.

– Неплохо… – разглядывал он книги и вдруг резко потянулся к одной из них. – Это же ранний Азимов! Что за нее хочешь?

По тому, как обеими руками он прижимал к себе книгу, было понятно – уже не выпустит, и у меня блеснула идея:

– Дарю… забирай, но просьба – иногда консультировать, ты ведь хорошо разбираешься в этой «кухне».

– Еще бы, я в книгах, сколько себя помню. Раньше постоянно ездил в Москву, на «Кузнецкий мост»: туда, на книжные «развалы», отовсюду стекались книголюбы. Фантастикой увлекся недавно. А подарок слишком дорог – не надо.

– Дорог, это сколько? – поинтересовался я.

– По деньгам немного, но на любителя очень много.

Мы подошли к его скамейке и, не выпуская книгу из рук, он взял свою:

– Вот, вчера приобрел.

– Интересная?

– Не то слово… представляешь, армада космических крейсеров зависла, готовая в страшной бойне уничтожить неперспективное человечество. Ожидалось решение Главного Галактического Совета, к которому с последней апелляцией обратились люди. Решение было неожиданным… несправедливым, но щадящим. На маленькую необитаемую планету для поединка высаживали двух представителей разных миров. Несправедливость была в том, что человек, слабое уязвимое существо, выставлялся против монстра, обладающего несравнимой интеллектуальной мощью и силой. А щадящим потому, что после поражения в схватке человечество не уничтожалось, но, покоренное, становилось колонией полуживотных для победившей стороны. Возможность победы человеком Высший Разум выдал Совету как единицу после множества нолей, но в этом случае он завоевывал право на дальнейшее развитие своей цивилизации.

Не вникая в детали поединка, я смотрел на воодушевленного рассказчика и завидовал… Вспомнилось, как пацанятами зимой в подъезде мы, затаив дыхание, слушали книгочея и фантазера Сашу Кубышкина.

– Валерий Иванович, ау… Может, вернемся в наш бренный мир?

– Честно говоря – не хочется, – рассмеялся он. – Спасибо за Азимова. Сочтешь нужным, обращайся.

В этот раз несколько книг у меня купили, и обмены мой новый советник оценил положительно: «Растешь…»

***

Надо было определяться с работой, и я остановился на половинчатом варианте: сохранив бригаду, искать объекты в городе. Это оказалось нетрудно: в последнее время появилось множество частных строительных кооперативов, которые путем договоров с неимоверно раздутыми сметами помогали директорам выкачивать деньги из своих госпредприятий. Одна из таких «шарашек» сама вышла на меня, и, застолбив два объекта, я уехал в совхоз. Через неделю авральной работы мы сдали кормоцех. Еще неделю бригада пьянствовала, а потом, разделенная на звенья, приступила к работе. Два объекта были нужны, чтобы мое местопребывание не контролировалось: появляясь то на одном, то на другом, я мог уделять много времени книгам. С ними получалось совсем неплохо: по субботам на «Кузнецком мосту» меня уже узнавали, а в воскресенье моя «выставка» занимала целую скамью.

Строительство на объектах шло через пень-колоду, сроки не выдерживались: если раньше держать в узде бесшабашную братию удавалось, то теперь такой задачи передо мной не стояло – книги начинали приносить неплохой доход, и просматривалась перспектива…

Попутные ветра «перестройки» с тесного Кузнецкого, казалось бы, стихийно, унесли книжников в аллеи Измайловского парка. Что «стихией» управляли люди, делавшие серьезный бизнес на дополнительных тиражах, я понял много позже.

С ранних утренних поездов в парк тащились баулы книг разных издательств и типографий, обменивались на дензнаки, и тут же закупался ассортимент для реализации у себя. «Кормушки», из которой черпалось бы количество, у меня не было, и относился я к многочисленной когорте рядовых закупщиков. Милиция, то ли во исполнение закона, то ли в желании поживиться, время от времени устраивала облавы, и, ломясь сквозь кусты, «обменщики» разбегались в разные стороны.

Раскладывая товар уже на двух скамьях, цены я не задирал и, уходя налегке, не обращал внимания на косые взгляды теряющих заработок старожилов. У председателя, исчерпавшего индейскую тему, появилось новое увлечение – «супершпионы», и, чтобы заручиться его покровительством, пришлось подыскивать в Москве «шедевры» о последователях Лоуренса Аравийского и Мата Хари. За деньги москвичи могли «достать» абсолютно всё, и ко мне стали обращаться с эксклюзивными заказами. Так, для своей военторговской начальницы Маргарита Васильевна попросила купить «Анжелику».

– Семьдесят рэ, в хорошем состоянии, – ошарашенный, передал я ей дословно озвученное мне в столице. – А в нулевом – сто.

– Привозите за сто, – поговорив с заказчицей, осуждающе качала головой поклонница поэзии. – Совсем люди с ума посходили…

После того как я подарил ей двухтомник Ахматовой, оговорившись, что случайно купил в московском магазине (иначе она бы не взяла), Маргарита Васильевна чуть ли не молилась на меня.

Уловив наши разговоры, очень непростой «товарищ» – бывший партийный деятель – отозвал меня в сторонку и долго мялся, но все же вымолвил: «Мне нужно что-нибудь маркиза де Сада. Заплачу, сколько скажете». Маркиз оказался не так уж дорог. В отличие от «Анжелики», которую я лишь приоткрыл, поразившись «древнему» году выпуска, де Сада решил прочесть. Начало захватило, но после тридцатой страницы стало подташнивать, и я захлопнул книгу.

– Знаете, – через неделю заговорщицки подмигнул мне Степан Анатольевич, – моя дама сердца от Сада просто на «седьмом небе», и я Вам так благодарен…

Пыл моих дальнейших планов поостудил Валерий Иванович:

– Очень уж ты, Сергей, размахнулся. «Аскольдова Могила» на тебя зуб точит.

За свойства характера и по созвучию «Аскольдовой Могилой» звалась заместительша председателя Камилла Аскольдовна Могилева.

– Но Семен Семенович… – начал я…

– Знаю, – перебил он, – Семеныч тебе благоволит, но она может и через его голову. Несколько лет назад упекла за решетку Вадика Барчанинова. Имей в виду…

Не успел я осмыслить сказанного, как меня подозвала Маргарита Васильевна.

– Сережа, – прошептала она, – Камилла готовит на тебя донос. Пожалуйста, будь поаккуратнее…

Я не очень-то боялся, зная, что мои масштабы, при мизерной официальной стоимости книг, на серьезную спекуляцию никак не тянут, но всё же решил переждать. К этому подталкивали и семейные обстоятельства. На днях, после разговора с соседкой, положив чужие ключи в шкаф, жена объяснила:

– Уезжают всей семьей в санаторий и просят присмотреть за квартирой.

Было видно, как она завидует: мы никогда нигде не отдыхали…

– Может, и ты с детьми съездишь? – предложил я.

– Одна с ними не управлюсь, да и деньги нужны на другое.

– По деньгам можно, – успокоил я, – дела идут нормально, а в помощь возьми свою маму.

Невольно получилось это издевательски, потому что теща достала уже не только меня… Почти сорок лет отработав прядильщицей на фабрике, она считала, что в недавно полученной двухкомнатной квартире, при хорошей пенсии, могла бы еще устроить свое счастье. И в подпитии, доводя себя до истерики, плакалась всем подряд: «Свалился на мою голову… Зять – не х…я взять! Настрогал детей, и никакой мне теперь личной жизни!..».

Я понимал ее, даже сочувствовал, и на мое предложение: с доплатой поменять квартиру на большую, а затем так же, за деньги, разменять на две отдельные – она согласилась. В надежде на это пахоту по четырнадцать часов, редкое общение с семьей и бытовую «шабашную» неустроенность я переносил спокойно. Но со сменой деятельности из-за моего постоянного присутствия отношения испортились вконец… Надо было что-то предпринимать.

После тихого волжского санатория, сбавив книжные обороты, я стал подыскивать для себя временное жилье в частном секторе: в многоэтажке, на глазах соседей, заниматься торговлей было опасно. Довольно быстро нашлось то, что нужно – треть дома с отдельным входом и даже въездом на небольшой двор.

В общей атмосфере послаблений запросы перекупщиков росли, и, значительно расширив выставляемый в саду ассортимент, поштучно я ничего не продавал, а принятые заявки обслуживал на новом месте.

«Аскольдова Могила», словно коршун, кружила около… Но вскоре случилось то, во что я всегда свято верил: если упрямо, не считаясь со сложностями, идти к цели, с небес обязательно подстелется дорожка. Важно не упустить этот момент, используя по полной…

– В холле областной филармонии, – объявил председатель, – состоится лотерейный розыгрыш подписных изданий. Желающие могут принять участие.

За разъяснением я обратился к Валерию Ивановичу, и, скептически скривившись, он пояснил:

– Мероприятие устраивается «Обществом» ежегодно, и самые хорошие подписки выигрывают нужные люди из серьезных учреждений. Так что можешь губу не раскатывать.

Ради интереса я всё же пошел, и возле филармонии в компании нескольких человек увидел Артема, у которого в свое время трудился по мягкой кровле. Пьяница и бабник, в звании капитана уволенный из армии, «гусарил» он напропалую, являясь головной болью отца и старшего брата, занимавших в столице высокое положение. Благодаря многочисленным знакомствам, деньги делались им буквально из воздуха, и, посетив с моего приглашения нашу «выставку», он иногда заказывал для себя книги.

– Какие люди! – весело поприветствовал меня Артем и обратился к своей компании, – познакомьтесь, мой лепший друг Серега, ас книжных дел. За любой раз можете к нему обратиться…

Обмениваясь со мной рукопожатиями, имен его товарищи не называли, но разговор пошел веселый, с шутками и анекдотами, а когда один из них, расхохотавшись на мое язвительно-уважительное замечание, панибратски приобнял меня, краем глаза я заметил наблюдавшего за нами председателя.

– Командир, – обратился к нему мой новый друг, – надеюсь, не обидишь?

– Как можно, Виктор Павлович! – подобострастно заулыбался тот. – Кстати, пора начинать. Прошу Вас…

– Нам ловить там нечего, – усмехнулся оставшийся Артем.

– А кто они? – спросил я.

– Большие люди… Командир части, в которой я служил когда-то, и два полковника из органов.

Утром следующего воскресенья председатель поджидал меня возле трамвайной остановки.

– Извини, Сергей, старого дурака, мог бы догадаться, что ты здесь заменяешь Фреда. На кого он работал, я знаю.

Я сразу понял, о чем речь, но, вместо готовой сорваться с языка резкости, многозначительно промолчал, осознав – это мой шанс: надо, пользуясь его «шпиономанией», разыграть ситуацию на всю катушку.