Андрей Левицкий
Эромагия

– Порядок и благопристойность! – завопил длиннобородый.

– Вопросы здесь задаем мы! – прикрикнул толстый капитан. – Отвечай, куда вы дели Жезл! А не скажешь – мы прибегнем к крайним мерам, так и знай.

Стражи позади зашевелились и забряцали железяками. Мысль о крайних мерах пришлась им по вкусу.

Шон напряг мышцы, и кожаная безрукавка затрещала на плечах – но очень сильно заколдованные узы держались. Старики в креслах зашевелились, что-то тихо бубня друг другу и многозначительно двигая бровями – гримасы колдунов не предвещали пленникам ничего хорошего.

– А и в самом деле, зачем столько? – спросила Анита.

Шон, оставив попытки порвать цепи, произнес:

– А я, кажется, догадываюсь… Они ищут Венец Страсти, вот в чем дело. И какой ни возьмут – все не тот оказывается. Вот это все на стенах и есть результат их стараний, правильно, старички? Слышь, Анита, старушки, про которых я тебе в коридоре толковал, тетушки то бишь моей приживалки, – они точь-в-точь такие же были. Тоже всякое барахло в свои комнаты тащили, как сороки. И куда только не прятали…

– Где Жезл? – повторил бородатый старик.

– И тащат, и тащат… и не то чтоб ценность какую, а так, из жадности… И под кроватью у каждой, и в шкафу…

Колдуны в креслах заерзали.

– Чтоб меня разорвало! – каркнул Первейший, сидевший с правого боку, в самом крайнем кресле. – Куда дели Жезл, слуги нечистого?!

– Ну и правильно, с другой-то стороны, – продолжал рыцарь. – Если уж украли корону – не обратно же отдавать… На гвоздь ее повесить, а чего ж? Только таблички надо к каждой, где украдена, кем, в каком году. Очень интересно может получиться. Потом можно народ водить как в музей и деньги за посещения брать, опять же, доход – он лишним не бывает…

Тут бородатый старик, не выдержав, поднял посох и направил набалдашник на Тремлоу.

– Ну, хватит! – рявкнул он. – Сейчас ты…

Он взмахнул посохом… и ничего не произошло. Зато Шон, дернув цепь кандалов, неожиданно легко ее разорвал. Попадавшие звенья звонко зацокали по вычищенным до блеска плитам пола. И тут же льющийся из окна яично-желтый свет померк – в зале стало темно.

Кто-то закричал, чародеи повскакивали с кресел. Шон повернулся – стражи торопливо попятились, вытаскивая свои странные метательные снаряды из ножен и чехлов. Анита в этот момент ощутила, что с ней происходит нечто очень необычное. С ее рук свалились кандалы, хотя она ничего для этого не сделала… Или все же сделала? Она только и подумала, что кандалы мешают… Мешают ей устроить в этом зале…

6

С оглушительным звоном лопнули стекла в двух соседних окнах, осколки заскакали по полу. Грохоча, посыпались кирпичи: кусок стены, содрогнувшись, пошел трещинами, просел внутрь… Там, где между стрельчатых окон только что была каменная кладка, показалась драконья голова. Сперва Анита решила, что это Кардамуд, но нет – и чешуя другого цвета, и вообще… Помимо прочего, у этого дракона оба глаза были целыми. Они уставились на находящихся в зале так внимательно, что чародеи невольно замерли. Голова медленно поворачивалась; из-за стены доносились гулкие хлопки крыльев, удерживающих дракона в воздухе.

– Кардамуд, они здесь! – высоким голосом произнесла голова, отодвигаясь обратно. – Эгей, милы-ый, здесь, говорю!

– Да, да! Сейчас, дорогая! – раздалось издали. – Я спешу, ох как же я спешу…

Тут Аниту посетило чувство, похожее на то, что она переживала не так давно, до того как попала в замок великого лорда: что-то теплое и мягкое заворочалось, но теперь не внутри, а вокруг нее. Потом оно проникло в тело, шевельнуло коротко стриженную челку ведьмы, потекло от кончиков пальцев к предплечьям, скапливаясь в груди… Затем стало подниматься, подступило к горлу – и запросилось наружу. Анита едва сдержалась, чтобы не захихикать. То, что поселилось внутри нее, было другим, не похожим на заклинание старой Беринды, куда более мощным, могущественным.

Тем временем Тремлоу медленно и очень внушительно шагал в сторону конвоя, а чародеи пятились. Один попытался швырнуть в рыцаря стальную звездочку, но снаряд, пролетев совсем немного, почему-то свалился на пол.

Шон прыгнул.

Анита ощутила, что больше сдерживаться не может. Теплый искрящийся ком вырвался из нее: ведьма, выгнувшись назад и расставив руки, запрокинула голову к потолку. Громкий, радостный смех ее заглушил, казалось, крики чародеев, хлопанье драконьих крыльев и гудение поднимаемого ими ветра.

Развешанные по стенам венцы и диадемы сорвались с гвоздей, звенящей стаей взвились под потолок, закружились тяжеловесной метелью и обрушились на Совет чародеев. Атаковавшие магов короны, обручи и диадемы сами собой надевались им на головы, на руки, звонко хлопали по задам, носились, звенели, грохотали, бренчали и тарахтели.

Чародеи заметались, сталкиваясь и падая, потом сбились в кучу, пытаясь спрятаться за спинами друг у друга, но тщетно: украшения продолжали атаковать. А ведьма все не могла успокоиться – смеялась, взмахивая руками, и порванные рукава платья вились вокруг нее.

Шон в это время методично колотил конвой – вскоре черные балахоны равномерно покрыли пол вокруг. Рыцарь оглянулся, но Аните помощь не требовалась. Ей сейчас вообще ничья помощь не была нужна: она хохотала, упиваясь невесть откуда взявшейся мощью.

– Адская преисподняя, чтоб меня разорвало! – Яростные рыки доносились из толпы колдунов, окруженных звенящей стаей железа, золота и серебра. – Братья, о, братья, утащите же меня отсюда! Оттащите куда-нибудь в золотистую мглу!

Короны и обручи безостановочно кружились, пикировали на людей, ударяясь о разные части их тел, взмывали под потолок и снова падали, словно коршуны, углядевшие добычу.

– Бежим! – наконец возопил капитан «Крылатого Орла». – Заклинания не действуют! Моя магия бессильна… ай-ай-ай!!! – На его голову свалился широкий тяжелый обруч и завертелся юлой, дробно колотя по лбу.

– Моя тоже! И моя не действует!

Колдуны – кто бегом, а кто и на четвереньках – кинулись прочь, Шон провожал их пинками. Рыцарю, возможно, было не так весело, как Аните, но и он ощущал душевный подъем.

В образовавшуюся на месте окон широкую дыру спикировал Кардамуд. Мощные лапы дракона заскользили по полу, длинные когти взбороздили плиты, оставляя на отполированной поверхности глубокие царапины. Тормозя, он расправил крылья, которые перед этим сложил, чтобы проникнуть в зал сквозь пролом.

– Вот и я, вот и я, дорогие мои хранители! – почти пропел дракон, сверкая глазом. – Ага, эге, ого! Вот и я, почтенные!

– Кардамуд! – поприветствовал его Шон.

Анита махнула рукой, и тогда словно по команде украшения металлическим градом посыпались на пол, затарахтели по плиткам, гремя и раскатываясь во все стороны. Кардамуд, остановившийся к тому времени посреди зала, удивленно покосился на них, но ничего спрашивать не стал.

– Что новенького? – спросил Тремлоу.

– А я за вами прилетел, – сообщил дракон с некоторым смущением. – В лесу я… Вынужден принести свои извинения, я несколько, так сказать, увлекся… Только тише, тише! – Кардамуд вдруг замахал на них крыльями, будто это говорили Шон с Анитой, а не он, и с опаской оглянулся на окно. Дракониха находилась где-то снаружи, видно ее не было – должно быть, летала вокруг башен или опустилась в замковый двор. – Я тогда, в общем, несколько задержался, м-да…

Своим единственным глазом он покосился на ведьму, на рыцаря и добавил уже тище:

– Только вы – молчок, да, правильно? Про лес – молчок, ведь верно, ведь так?

– Да ладно тебе, – сказала Анита. – Ничего мы никому не скажем. А как ты нас нашел?

– Ну как же! Когда вернулся к костру, там никого не было… Собственно, и костра тоже не было. Зато между деревьев летал дротик. Знаете, такая железка с красным хвостиком, ими чародеи из Братства пользуются. Я сразу догадался! Немедленно понял, въехал, просек, да-да – осознал, что в этом замке отыщу вас скорей, чем если стану преследовать, гоняться, носиться за воздушным кораблем… Ведь чародеи могут летать невесть где!

– Да, кстати, насчет корабля… – сказала Анита.

Ощущение радостного могущества по-прежнему переполняло ее – ведьма чувствовала себя словно девочка, которой хочется скакать на одной ноге, прыгать и вообще всячески веселиться. Едва сдерживаясь, Анита кинулась к окну, вернее, к тому, что осталось от окна после появления Мелониты. Оперевшись на остатки подоконника, выглянула наружу.

Во дворе трепыхался на приколе «Крылатый Орел». Ковры-самолеты силились взлететь, но швартовы держали прочно. Мелонита, величественно взмахивая крыльями, кружила между башен и методично выплевывала сгустки пламени в каждую бойницу. Дым серыми клубами поднимался над замком и постепенно таял, подхваченный ветром, растворялся в голубом небе.

Анита рассмеялась, залезла на подоконник и выкрикнула заклинание – раньше ведьма его не знала, слова будто сами собой пришли на ум. По палубе «Крылатого Орла» побежали трещины, змеясь и хрустя деревом, разошлись в разные стороны, на ходу становясь все шире… Доски настила стали приподниматься, с треском и скрежетом выворачиваться, взлетать в воздух вместе с длинными гвоздями. Вот обрушилась стойка белого фонаря, вот зашаталась башня… Из самой широкой трещины неуверенно высунулся угол с потрепанной кисточкой, некоторое время торчал неподвижно, потом задергался, полез наружу. Показалась свалявшаяся бахрома, непривычный орнамент – очень яркий и пестрый. Вскоре из-под разрушенной палубы целиком высвободился ковер, а за ним уже лезли другие – они карабкались, скреблись, выползали наружу, окликая друг друга гортанными голосами. Наконец две дюжины их собрались на испещренной дырами и трещинами палубе «Крылатого Орла». Они принялись расправлять складки, трепыхать бахромой, оттопыривать кисточки и выгибаться, будто оглядывая самих себя.

В небо взмыла пестрая стая – красные, синие, голубые и зеленые пятна поднялись над стенами, выше порхающей у башни драконихи, повернувшей голову на длинной шее и проводившей их удивленным взглядом, выше шпилей и вымпелов. Ковры выстроились неровным клином и, трепеща длинной бахромой на ветру, поплыли прочь. Порыв ветра донес до окна куплет распеваемой хором песни:

 
О, Запад есть Запад, Восток есть Восток,
и с мест они не сойдут,
Пока не предстанет Небо с Землей на страшный
господень суд.
Но нет Востока, и Запада нет…
 

Постепенно прямоугольные силуэты, держащие курс на восток, растаяли в синеве. Снизу донесся глухой треск, и ведьма перевела взгляд на замковый двор. Изувеченный корпус «Крылатого Орла» разломился напополам, венчающая его башня, кренясь сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, обрушилась, испустив на прощание струйку бледно-синего дыма.

Вздохнув, ведьма спрыгнула и повернулась.

– Да, так я говорю, корабль… – неуверенно заговорил Кардамуд. – Он может летать невесть где, но в конце концов непременно, обязательно, неизбежно возвратится сюда, в замок. Ну я и подумал, что отыщу вас здесь… И таки не ошибся, как видите, не ошибся. По-моему, все сложилось как нельзя лучше. Разумеется, я озаботился тем, чтобы спрятать в надежном месте Жезл Страсти…

– Зачем? – спросил Шон.

– Ну как же! – Дракон очень по-человечески пожал плечами. – В присутствии Жезла мощь чародеев усиливается. Они ведь потому Жезл-то и искали, да, именно потому-то и искали… Появись я здесь с Жезлом, все могло пройти вовсе не так уж и гладко…

– А Мелонита? – спросила ведьма. – Это ведь была она?..

– Да, это она, моя Мелонита. – Кардамуд склонил голову набок и зажмурил глаз. – И сказать откровенно, Мелонита – вторая причина моей задержки. Ну, тут такое дело, я надеюсь, вы понимаете… Я возвратился после долгой разлуки, Мелонита стосковалась, соскучилась… И тут вдруг – появляюсь я, да не один, а с Жезлом… С Жезлом! То есть я, конечно, не стал ей ничего особенно рассказывать про Жезл, зачем? И так хорошо, зачем же ей знать… Ведь правильно, ведь верно?

– Ага, – кивнул Шон. – Так что с Жезлом?

– А, ну я же говорю! Вернулся к Мелоните, мы… значит, мы поприветствовали друг друга… до утра, однако, приветствовали. Вот я и оставил Жезл в ее храме. Раз уж там все равно хранится какая-то… Ха! – сказал вдруг Кардамуд. – В храме хранится… Да, так вот, раз уж там, в храме, хранится какая-то хрень, то есть реликвия, пусть уж и Жезл заодно похранится, ведь верно, ведь правильно? Вот! Люди в храм все равно не ходят, боятся дракона, то есть Мелониту боятся. Там ваша реликвия будет в сохранности. Ну а мне в замок Братства не с руки с Жезлом… не с лапы то бишь… В таком вот разрезе.

– А Мелонита почему прилетела? – спросила ведьма, выглядывая наружу и наблюдая за тем, как дракониха обстреливает огненными выхлопами бойницы замковых башен.

– Мелонита. – Кардамуд посмотрел в дыру, оставшуюся на месте окон. – Ну что ж, Мелонита… Она решила немного развлечься, так она сказала. Столько лет… одна, среди руин… И еще сказала…

Дракон улыбнулся.

– Еще она сказала, что не отпустит меня больше никуда… не отпустит одного, да.

Шон подошел к Аните и тоже выглянул. Дракониха в самом деле развлекалась – облюбовав одну из замковых башен, кружила вокруг и оплевывала ее основание огнем. Когда камни раскалились докрасна, Мелонита, разогнавшись, обрушила на кладку хвост. Содрогнувшись, башня начала медленно клониться, роняя по пути камни и элементы орнамента, украшающего верхние ярусы. Она медленно переломилась на уровне третьего этажа, нижняя часть осела, верхняя, переворачиваясь в полете, сверзилась наземь и с оглушительным грохотом развалилась на куски. В воздух взметнулась туча пыли.

– О, моя Мелонита… – вздохнул Кардамуд. – Она так нежна и прелестна…

– Пора нам, – решил Тремлоу. – Как бы колдуны не пришли в себя.

– Пожалуй, – согласился дракон.

– Ну так позови ее…

– Конечно, мне жаль прерывать это развлечение, но если вы считаете… Мелонита, любовь моя! – взревел Кардамуд. – Эгегей, Мелонита!

Дракониха, парившая над руинами поверженной башни, развернулась и плавно спикировала к пролому в стене.

– Устраивать беспорядок – мое хобби, – сообщила она. – Если бы я не была обязана стеречь святыню… Что, дорогой? Зачем ты звал меня?

– Мелонита… Мои друзья хранители считают, что нам пора, – пояснил дракон, влюбленно глядя на подругу единственным глазом. – Я позволю себе заметить, что твое предназначение мы можем попробовать поискать вместе… и с гораздо меньшими последствиями для окружающих. Да, вместе. – Он подмигнул так сально, что Анита отвернулась.

Они с Шоном взобрались на загривок Кардамуда. Дракон протиснулся в отверстие, оттолкнувшись задними лапами, прыгнул. Оказавшись снаружи, он расправил крылья, спланировал от стены и устремился вверх, где поджидала Мелонита. Оставив позади полуразрушенный замок, драконы поднялись в небо. Далеко внизу над обломками башни, придавившей расплющенный корпус корабля, еще поднималась пыль, сквозь которую поблескивали языки пламени – там что-то начало гореть.

День уже клонился к вечеру, небо из голубого стало темно-синим. Внизу проносились квадраты полей, мохнатые заплаты лесов и ленты рек. Драконы неслись, неутомимо взмахивая широкими крыльями. Кардамуд старался лететь ровно, чтобы не уронить наездников, а развеселившаяся в замке чародеев дракониха вилась вокруг, то поднималась выше, то пикировала к земле, описывала круги и замысловатые кривые. Время от времени драконы перекликались громогласными голосами, оглашая воздух всевозможными словами вроде «лапочка», «милый», «рыбка моя», «зайка» и «пупсик», а однажды Мелонита, подлетев поближе, игриво пнула Кардамуда лапой в бок, от чего наездники чуть было не сверзились с него.

– Послушай, – прокричал Шон сквозь свист ветра, когда замок уже давно исчез из виду. – Что-то я никак не могу понять – что случилось с чародеями?

– С чародеями? – переспросила ведьма.

– По-моему, их магия вдруг отказала. Я цепи рвал-рвал… А потом – раз! – и они будто сами собой лопнули. Ну и ты вдруг чудить начала… Вот как ты проделала этот фокус с коронами?

Анита хмыкнула.

– Сама не знаю, как оно вышло. Просто мне вдруг стало… ну, стало так хорошо, что… Не знаю!

– Да, но разве будущих нянек учат подобному?

– Иногда… то есть часто дети не хотят убирать игрушки… Так что есть заклинание и на этот случай, хотя… В общем, сама не понимаю, как оно вышло.

– Ну ладно, а что случилось с колдунами? Ведь что-то лишило их сил, они будто вдруг разучились колдовать… Эй, Кардамуд!

Дракон повернул голову, и зеленый глаз в темно-коричневых крапинках – каждая была размером с ладонь Аниты – уставился на седоков.

– Кардамуд, ты говорил, что оставил Жезл в святилище?

– Не беспокойся, хранитель, реликвия в безопасности! Да-да, в совершеннейшей безопасности!

– Это ясно, но я хотел узнать… Ты не взял Жезл, потому что в его присутствии чародеи станут сильнее, правильно? А скажи, есть ли амулет, равный по мощи Жезлу Страсти, чтобы в его присутствии чародеи, наоборот, теряли силу?

И тут Аниту осенило. Ткнув Шона локтем, она прокричала:

– Не обращай внимания, Кардамуд! Это все ерунда! Лучше летим быстрее!

– Да мы уже подлетаем, вон впереди храм, – ответил дракон.

– Где?

– Да вон, на пригорке, в лесу. Видите серые стены? Теперь держитесь, идем на снижение!

Шон крепче прижал к Аниту к себе. Драконы стали спускаться, заходя на посадку по плавной дуге. Склонившись к уху ведьмы, Тремлоу прошептал:

– Так в чем дело?

– Это Венец Страсти, – так же шепотом ответила Анита. – Тот самый, что искали чародеи, понимаешь?

– Венец?

– Ну да! Подумай сам, я вдруг обрела могущество, а чародеи лишились своих чар. Пока Жезл был с нами, мне не удавалось даже самое простое колдовство. А Венец лишил сил чародеев. Помнишь, капитан «Крылатого Орла» еще говорил, что он не осмелится доставить его в замок?

– Ну… Да, это звучит логично, но… откуда взялся Венец… Кардамуд?

– Нет, Мелонита.

Они поглядели на дракониху – та первой заходила на посадку, и сверху ее было хорошо видно. Мелонита планировала на распростертых крыльях, приближаясь к серым руинам, виднеющимся посреди леса. Древний храм имел значительную величину и некогда был хорошо укреплен, но теперь пребывал в запустении. Лес подступил к внешним валам, взял строение в осаду, особенно смелые молодые побеги уже шли на приступ, оплетая подножие стен, карабкаясь по башням, проникая в храмовый двор сквозь бойницы. На фоне зеленого и серого золотистая чешуя Мелониты отчетливо выделялась, посверкивая в лучах заходящего солнца.

– Она? – недоверчиво переспросил Тремлоу. – Но… каким образом?

Анита пожала плечами.

– Не знаю пока… Но ты сам посуди: она живет в храме, сторожит древнюю реликвию, которой Кардамуд никогда не видел… и даже не знает, что это. Храм заброшен, сюда никто не ходит, люди из страха перед драконом забыли дорогу в это место. Поэтому чародеи и не могут отыскать Венец. Логично?

– Ну… настолько, насколько строгая логика вообще свойственна женщинам, – да, это логично, – согласился рыцарь и получил тычок локтем под ребра.

– Ладно, ладно, признаю – логично. Хотя я вообще не понимаю, зачем они ищут Венец, от которого им никакой пользы, а один лишь вред.

– Ищут, чтобы не нашли ведьмы. Это ж ясно! Уж сестрица Лавандия знает, как применить Венец Страсти!

– Да, и как бы она его применила?

– Истребила бы всех мужиков.

– Что, совсем всех? – удивился Шон. – Или только чародеев?

– Да нет, думаю, всех до единого.

– Гм… А что, ведьмам из отряда этой Лавандии мужчины вовсе не нужны?

– Не-а, – сказала Анита. – И это вторая причина, почему меня не приняли в феминистки. Мне-то… мне-то как раз мужчины нужны.

– Ага, – сказал Шон, подумав. – Хорошо, ну и как же все-таки с Венцом? При чем здесь Мелонита?

– Я сама пока хорошо этого не понимаю, но получается… В общем, получается, что наша Мелонита сама и есть Венец… Так, что ли? Нужно это как-нибудь потихоньку выяснить, расспросить, что именно она стережет…

– Только осторожно.

– Само собой… Гляди, сейчас приземлимся.

Расправив крылья, драконы спланировали на площадку перед тем местом, где некогда находился вход в храмовый двор. Теперь это была просто лужайка, поросшая кустарником и заваленная обломками камня. Судя по всему, когда-то ворота украшали скульптуры, причудливо сочетавшие человеческие фигуры с крыльями, хвостами и рогами.

Анита слезла с загривка Кардамуда и удивленно воззрилась на каменный торс, наполовину скрытый орешником. По всем признакам – очень объемистым, можно даже сказать, выдающимся признакам – выходило, что торс женский. Вот только признаков этих было не два, а шесть.

За плечами угадывались обломки перепончатых крыльев. Рядом валялась голова с большими, широко раскрытыми глазами, украшенная рогом, торчащим из середины лба.

Анита побрела по лужайке, приглядываясь к поверженным статуям. Вот почти человеческое существо, но с головой коровы… А вот и вовсе что-то удивительное…

– Ух ты, какая она… – протянула ведьма – Это что ж, древняя богиня какая-нибудь?

– Не знаю. – Голова драконихи склонилась над плечом Аниты. – Когда я поселилась здесь, статуи уже были повалены. Но жрицы еще обитали в храме и иногда справляли очень красивые обряды. Я была молода, и меня не очень-то интересовали подобные вещи… Тебя это занимает? Идем, покажу другие статуи, они сохранились лучше.

Рыцаря подробности архитектуры не слишком волновали, и он принялся собирать орехи. Анита попыталась вспомнить, когда они ели в последний раз, не вспомнила и пожалела Шона.

Когда дракониха с ведьмой отошли подальше, Кардамуд присел рядом с Тремлоу.

– Кажется, дамы легко найдут общий язык, – заметил дракон, посверкивая глазом в свете закатного солнца. – Ну что же, и хорошо, и славно, это важно, чтобы они подружились.

– Почему важно? – Шон положил орех на плоский камень, ударил сверху другим, расколол и бросил сердцевину в рот. Не ахти какая пища, но все же лучше, чем ничего. От голода желудок рыцаря уже прилип к позвоночнику.

– Ну как же… Вы ведь останетесь погостить в храме? Хранитель Шон, с вами как с мужчиной я ведь могу говорить откровенно?..

– Угу… – Тремлоу расколол пару других орехов, набил рот и теперь усиленно работал челюстями. – Дафай, конечно можешь, гофори…

– Мне так нужно присутствие Жезла Страсти, а вы ведь с вашей подругой его хранители… Жезл – это очень важно! Весьма, я бы сказал, чрезвычайно, крайне важно.

– Ага, я понимаю, – кивнул Шон. – Но на орехах долго не протяну…

Рыцарю не хотелось сразу сообщать Кардамуду, что тот имеет все возможности и сам сделаться хранителем. А то получается – вот, только прилетели, и сразу: «Бери, Кардамуд, пользуйся». Нет, решил Шон, пусть дракон прочувствует, какое доверие ему оказано, какая ответственность возложена…

– Это не беда, это ничего! – забеспокоился Кардамуд. – Я же, прошу заметить, тоже мужчина, в смысле – самец, и не одними же орехами питаюсь… То есть я вообще ими не питаюсь, этакой гадостью, ни за что бы в пасть не взял, вот еще, что я, вегетарианец какой-то…

– Так что у тебя есть? – перебил Шон.

– Оленина! – воскликнул дракон. – Отличная оленина, хочешь?

– Сырую, что ли, жрать?

– Не, так это мы мигом, ну ты что, хранитель, скажешь еще – сырую! Никакую не сырую, а зажаренную. – Тут дракон полыхнул огнем. – А?! Каково, а? Я-то сам прям у себя в пасти мясо зажариваю, по ходу дела, так сказать, в процессе потребления… Собственно, оно само зажаривается или даже скорее запекается. Но для тебя, персонально для тебя… В общем, драконий огонь к твоим услугам, хранитель Шон! Идем, идем!

– А, раз так, то идем, конечно, – степенно согласился Тремлоу, которого от голода уже покачивало. – Где там дамы наши? Не заскучают они без нас?

– Уверен, что нет! – заявил дракон. – Наверняка Мелонита потащит хранительницу Аниту показывать сокровищницу храма, то есть разные штуки… ну, знаешь, такие штуки, интересные для дам. Анита не соскучится, ручаюсь! А может, тебе тоже хочется поглядеть? Там и оружие есть!

– Оружие? – оживился Шон. Без него рыцарь чувствовал себя несколько неловко, как светская дама на приеме без веера или, может, даже без платья.

– Ага, оно самое. Старинное! Это, понимаешь ли, приношения в храм. Оно, конечно, здесь женское святилище, но его и мужи иногда посещали всякие… странные такие мужи, удивительные… То ли грехи замаливали, то ли о потомстве просили, я не знаю, я не интересовался. Оружие во внутренних покоях, целая комната там завалена, побрякушки эти… А я не люблю их, не понимаю… мне-то зачем? У меня во… – Кардумуд показал Шону коготь, которым можно было легко рассечь человека напополам. – У меня, видишь, свое есть, всегда на месте. А там – ого-го сколько его. Идем, идем, сам поглядишь.

– Но сперва – оленина? – небрежно уточнил рыцарь.

– Ах да! – вспомнил дракон. – Да, сперва, конечно, оленина!

В конце концов все четверо встретились в сокровищнице заброшенного храма. Шон на ходу обгладывал оленью ногу, попутно обсуждая с драконом тонкости повадок диких животных, которые необходимо учитывать на охоте. Мелонита показывала гостье украшения и богатые наряды, скопившиеся в святилище за века. Многое уже прогнило, золотое шитье потускнело, груды кубков и серебряных блюд покрылись пылью – но все же сокровища смотрелись очень внушительно.

– Мелонита, лапочка, – окликнул подругу дракон, – ты не возражаешь, если Шон выберет себе что-нибудь из оружия в соседнем зале? Ну, что-нибудь поновее…

– Нет, конечно, – мелодичным голосом отозвалась дракониха. – Пусть берет. Здесь так много бесполезных штучек из холодного железа… Анита, ты тоже можешь выбрать себе на память что-нибудь. Не стесняйся, потому что, в сущности, хотя я и храню эти ценности, но они никому не принадлежат.

– Как так? – поинтересовалась Анита.

Восторг и ощущения волшебного могущества как-то незаметно покинули ведьму, уступив место обычному любопытству. Теперь она бродила среди груд сокровищ, рассматривала и прикасалась к ним – ей никогда не приходилось видеть столько ценностей разом.

– Ну вот… – Дракониха задумчиво покачала головой. – Жрицы взяли с меня слово… У нас, драконов, так иногда бывает… Я пообещала хранить святилище, а жрицы – они уже все были старыми. Они уходили одна за другой…

– Умирали?

– Ну да, ну да… В конце концов я осталась одна. Должно быть, в старину на смену ушедшим являлись новые сестры-служительницы, а потом почему-то перестали. Не знаю почему, это было очень давно. В конце концов в храме не осталось никого, кроме меня. А я держу свое слово, сторожу драгоценности, не принадлежащие никому. Так что, думаю, за мою службу я заработала право немножко из здешних красивых штучек взять себе… или подарить. В общем, выбирай смело. Я уже кое-что присматриваю для себя, но все такое маленькое… Все для человеков, все крохотное, я только колечко смогла приспособить. Вот, смотри!

Дракониха приподняла левую переднюю лапу и показала Аните когтистый палец, украшенный металлическим ободом с мягко скругленными треугольными зубчиками. Очень изящная, с чеканкой, драгоценность на драконьей лапе казалась кольцом, но Аните почудилось, что обод что-то ей напоминает… что-то очень знакомое.

Тут в покой возвратились Шон и Кардамуд. Мясо с оленьей ноги практически исчезло, Шон на ходу зубами срывал последние клочья. За пояс он успел сунуть пару здоровенных ножей, левой рукой покачивал боевой топор, украшенный инкрустацией, – привыкал к балансу. При первом же взгляде на вознесенную лапу Мелониты рыцарь изменился в лице. Анита поглядела на Тремлоу… перевела взгляд на дракониху, потом снова на него…

– Шон, у тебя не осталось той книжечки? – медленно произнесла она. – Помнишь, эта брошюра, которую мы нашли… То есть ты нашел в потайном кармане на… на одежде колдуна? «Памятка гендерного чародея»?

– Нет, – после паузы отозвался верзила, – отобрали тогда, в лесу. Но это он, несомненно, он… Ну точно, ошибки быть не может!

– Да, это все объясняет, – глубокомысленно произнесла Анита.

– Все объясняет… – эхом отозвался Шон. – Малый венец для непарадных выходов. Не корона, малый венец! Безмозглые чародеи искали корону, а это всего лишь…

Драконы недоуменно переглянулись.

– О чем это они? – поинтересовалась Мелонита.

– Не знаю…

Шон отшвырнул обглоданную кость и повернулся к Кардамуду.

– Дорогой друг, – проникновенным голосом произнес рыцарь, глядя прямо в единственный глаз дракона, – а не могли бы мы с тобой переговорить наедине? Оставим наших дам еще ненадолго.

– Ну, если тебе угодно, хранитель Шон…

Тремлоу с драконом удалились из сокровищницы.

– Знаешь, Мелонита, – решительно начала ведьма, – по-моему, это кольцо тебе вовсе не идет.

– Но…

– Оно плохо гармонирует с твоей чешуей! А ведь у тебя великолепная чешуя…

– Но оно…

– Оно совершенно не согласуется с цветом глаз! У тебя такие огромные глаза такого очаровательного густо-фиолетового цвета!

– Но я…

– И оно выглядит на твоей изящной лапке просто вульгарно!

– Если ты так считаешь, – дракониха смущенно склонила голову, посверкивая великолепной чешуей, и, потупив огромные глаза очаровательного густо-фиолетового цвета, воззрилась на свою изящную лапку, – то… пожалуй… Просто, понимаешь…

– Что?

– Кардамуд… Понимаешь, мне так хотелось хоть как-то украсить себя, ведь я… А Кардамуд!.. Он такой… Он настоящий герой среди нашего рода. Скиталец, отважный путешественник, он так много повидал, побывал везде! А я…

– А что – ты?

– Я всю жизнь проторчала в этом заброшенном храме…

– Вот именно. За это он тебя и полюбил. От нашей сестры не требуется геройства и отваги. Твоя верность клятве, твоя преданность этому храму… Верность и умение ждать – вот что ценят в нас все скитальцы и герои в мире.

– Ты так в самом деле считаешь?

– Ха – «считаю»! Это так и есть. А кольцо тебе не нужно, точно говорю.

– Правда?

– Ну конечно!

Тем временем на лужайке перед храмом, среди оплетенных зелеными побегами статуй, Шон объяснял Кардамуду:

– Все твои беды начались, когда Мелонита надела кольцо.

– Кольцо? При чем здесь кольцо?

– При том, что это не кольцо. Кольцо – это не кольцо, то есть не просто кольцо… То есть совсем не кольцо! На самом деле Мелонита отыскала Венец Страсти.

– Тот самый?

– Ну да! Это святилище и построено-то, может быть, именно для хранения Венца. Его и сторожила Мелонита. А потом случайно надела… И сразу возросли ее… как бы сказать… ну, ее страсть… то есть эта…

– А! – Глаз дракона вспыхнул. – А-а-а!

– Во-во…

Они многозначительно переглянулись, и тут же Шону пришлось отскочить в сторону, чтобы мощная струя пламени из пасти дракона не испепелила его.

– Ой, прости! – смутился Кардамуд. – Это я случайно, от удивления… То есть никакая… э, никакое бессилие мне не грозило?

– Брось, друг Кардамуд, какое бессилие? С чего вдруг? Это все Венец, который напялила… то есть которым украсила себя Мелонита. Это самое кольцо на ее лапке, понимаешь? С тобой-то все в порядке, уж поверь мне. Просто ее способности в… ну, в некоторое сфере, так сказать, в определенной сфере жизнедеятельности, то есть сам знаешь, в какой сфере – они очень сильно возросли. Теперь достаточно лишь заставить ее снять Венец Страсти, то есть кольцо. И Жезл сразу станет тебе ни к чему.