Виктор Киркевич
История Киева. Киев советский. Том 2 (1945—1991)

Политические бредни в восприятии киевлян

На грани третьей мировой

Измученная войной Европа замерла, разделенная почти вертикальной линией соприкосновения союзнических войск, готовой в любой момент превратиться в новую линию фронта. Теперь нетрудно представить, в честь какой победы генералиссимус Сталин хотел бы принять у маршала Жукова военный парад на Красной площади. И разумеется, при таких обстоятельствах советская пропаганда не могла говорить ни о наступлении мира, ни разделять радость победы со своими заклятыми союзниками.

Но Верховный главнокомандующий как-то медлил. Возможно, он ждал проигрыша консерваторов и Черчилля на летних выборах в парламент Великобритании. Возможно – личной встречи с новым американским президентом в Потсдаме. При этом еще до начала конференции Сталин назначил на 17 августа 1945 года совещание, куда вызвал Жукова из Германии и Василевского с Дальнего Востока.

Предотвратить агрессию Страны Советов, по мнению союзников, могло только одно. Новость об успешных испытаниях в США ядерного оружия пришла во время Потсдамской конференции. Черчилль, прочитав сообщение, воскликнул: «Это второе пришествие!» Сталин не подал вида, но в тот же день приказал Курчатову ускорить работу над советским ядерным проектом.

Конференция завершилась 2 августа, а уже 6-го американский бомбардировщик В-29 в 8:15 по местному времени сбросил на Хиросиму урановую бомбу эквивалентом около 13 килотонн. Результат был ужасающим. Практически все в радиусе полукилометра от эпицентра было испепелено, здания в радиусе трех километров были объяты пламенем, гриб плотного облака дыма поднялся на высоту 12 километров. Описание результатов бомбардировки Хиросимы 6 августа в сочетании с «буксующей» советской ядерной программой потрясло советское руководство. На следующий день на даче Сталина было собрано совещание, и 7 августа в 16:30 по московскому времени вождь подписал приказ атаковать японские войска в Маньчжурии. Совещание главных военачальников, которое должно было состояться 17 августа, было отменено. 20 августа советскую ядерную программу возглавил Лаврентий Берия. Однако, несмотря на его усилия, похищение документации проекта «Манхэттен», первое успешное испытание советской атомной бомбы состоялось только в 1949-м. Противопоставить ядерному удару Сталину было нечем.

Но существовала еще одна причина, по которой летом 1945 года началась демобилизация из рядов Красной армии. Точных данных о человеческих потерях СССР в годы войны нет: первая послевоенная перепись состоялась только в 1959-м. А до войны они были просто сфальсифицированы. Однако некоторые современные историки на основе демографического анализа выводят потери населения до 30 млн человек. Треть экономики страны была разрушена. СССР физически не мог долго содержать 12-миллионную армию. В ходе демобилизации с 1945-го по 1948 год из рядов Красной армии к мирной жизни вернулись более 8 млн солдат. Страна встретила их разрухой и бесчеловечной милитаризированной экономикой. По сравнению с довоенной, заработная плата рабочих снизилась почти вдвое. При средней зарплате 200 рублей в месяц питание в столовой обходилось в 8–9 рублей в день. Ленд-лиз в 1945-м прекратился.

Несмотря на засуху 1946 года, СССР продолжал, ради оборонного импорта, продавать зерно за рубеж и создавать стратегические резервы на случай новой войны. Начался голод. К весне 1947-го, только по официальным данным, 1,7 млн человек страдали от дистрофии. По оценкам историков, от голода в конце 1940-х погибло от 1-го до 1,5 млн человек. На самом пике, в начале 1947 года, государство принудительно разместило среди населения очередной госзаем: зарплату выдавали облигациями. А в конце этого же года СССР под лозунгом «деноминации» провел конфискационную денежную реформу. От вкладов в государственных трудовых сберегательных кассах и от облигаций государство «отрезало» от 1/3 до 4/5. Владельцы наличных сбережений потеряли до 90 %. Цены на большинство товаров остались неизменными или выросли. На 10–12 % подешевели только мука, крупы, хлеб и макароны. На этом фоне сообщение о том, что День Победы, начиная с мая 1948 года, не будет выходным днем, прошло почти незамеченным. Это решение, как я писал ранее, не было случайным.

К этому времени в ряде районов государственные хлебозаготовки встретили вооруженное сопротивление, в крупных городах распространялись листовки с призывами к акциям гражданского неповиновения. Что такое недовольство фронтовиков – Сталин знал не из книг, но был убежден, что без вождя недовольные солдаты, будь их хоть миллионы, ему не страшны. Кто мог мерещиться ему в роли такового, гадать не приходилось: по свидетельствам очевидцев, он до самой смерти не мог терпеть в своем присутствии упоминание титула Жукова – «маршал Победы». 30 апреля 1946 года в ходе следствия из бывшего командующего Военно-воздушными силами Александра Новикова были выбиты показания против маршала Жукова. В тот же день министр ГБ Виктор Абакумов направил их Сталину. 9 июня Жукова отстранили от должности Главнокомандующего Сухопутными войсками и перевели командовать Одесским военным округом. 21 февраля 1947 года его вывели из состава кандидатов в члены ЦК, а через 11 месяцев обвинили в мародерстве в период управления им войсками в Германии и отправили в Уральский военный округ. Несмотря на славу «несгибаемого», Жуков писал Сталину письма, полные раскаяния, но тщетно: опальным маршал Победы оставался до самой смерти генералиссимуса. В Москву он вернулся только в 1953-м, после похорон Сталина. Настоял на его возвращении Лаврентий Берия, в аресте которого Жуков принял активное участие буквально через несколько месяцев. Затем последовал кратковременный взлет – Жуков снова в ЦК, в 1954-м провел крупнейшие учения с применением атомного оружия и участием Сухопутных войск на Тоцком полигоне, а в 1955 году возглавил Министерство обороны. Но Никита Хрущев не меньше Сталина побаивался Жукова как потенциального Бонапарта. Поэтому после недолгого возвышения в 1957-м маршал опять оказался в опале, вновь был выведен из состава Президиума ЦК и ЦК КПСС, освобожден от должности министра обороны СССР. Недоверие закончилось только после прихода к власти фронтовика Брежнева в октябре 1964 года.

P. S. Если кто-нибудь из советских патриотов вдруг пожалеет Георгия Константиновича, знайте, что все, на что он смог предъявить хоть какие-нибудь документы, – ему оставили: 15 пар часов, в т. ч. 8 золотых; около 500 метров тканей; 1 кожа; 5 ружей; 1 аккордеон…

После-после войны, в ожидании… «Призрак бродит по Европе – призрак коммунизма»

Этой первой фразой: «Призрак бродит по Европе – призрак коммунизма» из «Манифеста Коммунистической партии», написанного в 1848 году Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом, я хочу начать главу о послевоенной Европе, когда «призраки коммунизма» вполне реально, на танках, заполнили ряд стран. В годы моей юности все познания по истории, особенно нового времени, мы черпали из художественной литературы, созданной членами Союза писателей СССР. Других современных писателей в советско-народном сознании просто не было! Да и как же иначе? Если у упомянутого существительного забрать букву «и», то получится «псатели».

«Есть в газетном деле одна интересная закономерность. Стоит пропустить одну-единственную букву – и конец. Обязательно выйдет либо непристойность, либо – хуже того – антисоветчина. (А бывает и то и другое вместе.)» – писал Довлатов.

И это считалось правильным – они, эти не советские «псы», – служили мировому империализму за «подачки»… Так вот, наши члены-писатели радели безвозмездно за советский народ, вплоть до первой идеологической ошибки или проступка перед партией! А если сворачивали с указанного народом пути, то привселюдно каялись или выметались напрочь «драной метлой»! Став не членом «совобщества», а чуждым «драником»…

У. Черчилль, Ф. Рузвельт и И. Сталин в Ялте.

Открытка из архива автора

Самый «массовый в мире советский читатель» узнавал, как решались судьбы Европы, как происходили кулуарные переговоры, у Юлиана Семенова, а другие «тайны войны» у – Юрия Королькова. На их художественных произведениях громоздились ВСЕ представления населения СССР о происходившем, неважно где – за рубежом или в их стране. Миллионы советских телезрителей ограничивали свои познания о гитлеровцах фильмом «17 мгновений весны», и в их сознании это закрепилось на долгие десятилетия, вплоть до сегодняшнего дня.

Помните? В начале картины Шелленберг вместе с Гиммлером смотрят хронику воюющих стран. Советские документалисты показывают, как Сталин и Рузвельт в Ялте «решают судьбу Польши и Югославии». Меня всегда поражало, что даже мыслящая часть нашего общества отнеслась как к НОРМЕ к этому вопиющему аморальному сговору. С какой стати вообще США и СССР решают, быть освобожденной стране после войны демократической или коммунистической? Определять свою судьбу должны сами народы этих государств, а не занявшие их вооруженные силы США и СССР, которые в данном случае становятся из «освободителей» оккупантами, по сути, ничем от нацистов не отличаясь. Ибо как при гитлеровской оккупации народы не имели права на устройство страны по своей воле, так этого не произошло и после освобождения. За них все в Ялте было решено! Именно вокруг данного имперского желания Сталина поработить послевоенную Европу и крутится весь сюжет фильма. План генералиссимуса заключался в том, чтобы как можно далее на запад ввести свои войска! Это чисто захватнические намерения, где главная цель – вовсе не победа над Германией, а установление своей власти в большинстве европейских стран.

Юлиан Семенов выдает сепаратный мир за «очевидное зло», ибо такой мир сорвал бы имперские планы Сталина. Но почему вдруг мир – это «зло»? Условия мира, который обсуждали Вольф и Даллес в Берне, – безоговорочная капитуляция Германии, ликвидация нацистской партии и всех ее структур, дефашизация, суд над нацизмом и военными преступниками. Что и произошло в реальности. В грубом искажении Юлиана Семенова этот сепаратный мир означал лишь, что немцы сдаются войскам западных союзников – не допуская на эти территории армии СССР. Если бы сепаратный мир, которому героически противостоял Штирлиц, все-таки был заключен… Ну и что с этого? Да, СССР не смог бы тогда создать ГДР и, возможно, установить сталинизм в Венгрии, Чехии или Албании. Но от этих имперских игрищ Сталина советскому народу не было никакого проку. Зато были бы спасены жизни около полутора миллионов наших воинов, погибших в последние месяцы войны (особенно кровавым оказался штурм Берлина). Тут вопрос о морали: можно ли вообще за достижение Кремлем каких-то иллюзорных внешнеполитических бонусов на карте Европы расплачиваться полутора миллионами жизней своего народа? Что же касается негативного отношения к САМОМУ ФАКТУ сепаратных переговоров с Германией, то оно по сути своей нелепо, ибо сам СССР в ходе войны постоянно вел сепаратные переговоры. Причем он был их инициатором в начале, когда терпел поражения, затем их инициировал Берлин. Уже в 1941 году Сталин и его Политбюро многократно через болгарских послов предлагали Гитлеру сепаратный мир, о чем имеются хорошо известные свидетельства главы СМЕРШа Павла Судоплатова (лично по просьбе Берии занимавшегося этим вопросом) и Г. К. Жукова. Летом 1941-го (решение Политбюро от 28 июня) Сталин предлагал Гитлеру Прибалтику, Молдавию и часть других республик (переговоры через болгарского посла Ивана Стаменова вел П. Судоплатов), а в октябре, как писал в мемуарах Жуков, Сталин был готов отказаться в пользу Гитлера в рамках сепаратного мира уже от Беларуси и Украины. Объясняя это тем, что и Ленин подписал когда-то с Германией мирный договор в Брест-Литовске, уступая немцам эти территории. Мол, один раз отдали – чего бы и еще раз не отделить белорусов и украинцев ради спасения своего государства? А сегодня разве не похожее происходит?! А как в наши смутные дни превентивной войны заключить мир? Я историк, а не политик и дипломат, поэтому не имею права даже намеком сообщить читателю свое мнение… Руководство же соседнего государства, как и в середине прошлого столетия, невзирая на подписанные соглашения, преступно пытается перекроить границы близлежащих государств.

Весьма показательно, что «мирные инициативы» Москвы осуществлялись уже после подписания в июле 1941-го СССР и Великобританией соглашения о совместных действиях в войне против Германии. Гитлер тогда не принял советские мирные предложения, несмотря на то что многие политики Германии (в первую очередь в МИД – Риббентроп и др.) считали этот отказ ошибкой. В 1942 году Гитлер на фоне побед на Волге снова не прислушивается к Риббентропу, хотя тот настаивает на заключении сепаратного мира с Советами. А в 1943–1944 годах уже сама Германия, в том числе через посредничество Италии и Японии, проявляет крайнею заинтересованность – ищет сепаратный мир с СССР. К мнению Риббентропа в 1943-м присоединяется даже Йозеф Геббельс. А Гитлер временами соглашается на ведение переговоров, потом от них отказывается, затем снова к ним возвращается. В апреле 1943-го в Берлин через Токио поступает информация, что Москва готова к сепаратным переговорам на условиях, обозначенных в ходе предварительных обсуждений. Среди них: возврат к границам СССР и Германии 1939 года; автономия (государственность) Украины; статус Одессы как порто-франко; Ближний Восток (без Турции) становится сферой советского влияния, а Индия – совместного советско-японского. К принятию мира на таких условиях, по сведениям японцев, склонялись не только Сталин и Берия, но даже и Жуков. Однако после победы на Курской дуге Сталин через японцев замораживает переговоры. Кроме «японского канала», активные контакты Москвы с нацистами в это время (с декабря 1942-го) проходили в Стокгольме – на весьма высоком уровне: между главой посольства СССР А. Коллонтай и главой посольства Германии Томпсоном. Летом 1943 года к ним подключились высокопоставленный московский дипломат А. Александров и бывший посол СССР в Германии В. Деканозов. После победы на Курской дуге Москва через некоторое время снова возвращается к переговорам в конце 1943-го и в 1944 году, но ее условия уже другие. На встрече эмиссаров СССР и Германии в Стокгольме целью Кремля является уже не граница 1939 года, а русско-германская граница 1914 года, власть над черноморскими проливами и прочее. И снова переговорный процесс сорвался из-за ряда причин, главная из которых – изменения ситуации на фронте.

Нельзя утверждать, что сепаратные переговоры с врагом – нечто плохое. На самом деле это обязательный атрибут ведения любой войны, как и подготовка к такому возможному состоянию, когда стороны в ходе военных действий зайдут в патовое состояние, а фронт замрет на многие месяцы при ситуации, в которой соперники будут равны в своих силах и не способны что-то изменить в свою пользу. Вот тут и нужны дипломаты с их вариантами мира. Поэтому всякая воюющая страна должна в любой момент войны подразумевать теоретическую возможность мирного соглашения, ибо всякая война не вечна и заканчивается миром. Дипломаты во время войны занимаются на основе меняющихся политических реалий вопросом мира – как «запасного выхода» для ведущих войну политиков. Кстати, сам смысл работы дипломатов – договариваться, решать все мирно.

20 ноября 1961 года в Берлине, у контрольно-пропускного пункта на Фридрихштрассе, советские и американские танки стали «пушка в пушку». Они простояли так 7 минут, после чего генсек КПСС Никита Хрущев распорядился отвести советские танки на соседнюю улицу, однако моторы не заглушать, а наоборот, усилить шум с помощью динамиков. Через некоторое время командир КПП доложил: «Американцы ушли». Это событие – только один пример того, как мир оказывался в шаге от Третьей мировой войны.

Вернемся в 1945 год, когда Даллес и Вольф вели переговоры с союзниками СССР о капитуляции немецких войск в Италии, в то время как подобных предложений от германских сил в разных районах Европы, занятых Красной армией, в Кремль не поступало. Действительно, большевиков все боялись и стремились – уж лучше быть оккупированными войсками Запада, чем сталинскими комиссарами. Вот тут и главное: почему же немцы были готовы охотно сдаваться американцам, англичанам и французам, но панически не хотели советской оккупации? Юлиан Семенов этот важнейший вопрос 1945 года обходит стороной. Как не освещает и тот вопиющий факт, что Берлинская стена, возведенная оккупационными властями для размежевания советской зоны в Берлине от трех других (французской, английской и американской), потому и была сооружена, что немцы, включая самих пограничников, массово бежали на зону, оккупированную союзниками, с территории, занятой советскими войсками. А с той стороны к нам никто не перебегал. И кто вообще в здравом уме может стремиться туда, откуда ранее ушла вся интеллигенция и цвет страны? Само появление Берлинской стены доказывает, что Вольф и Даллес не ошибались в неприятии народов Европы, включая немцев, порядков, которые будут введены при советской оккупации. Это подтвердила и практика: почти во всех «освобожденных» странах «народной демократии» вспыхивали общенародные восстания, которые жестоко подавлял СССР. Но не было ни одного выступления против западных войск в зонах их оккупации. В итоге президент Чехии при ее вступлении в НАТО с облегчением говорил народу, что «Больше ни один советский танк не появится на улицах Праги» (хотя – заметьте – именно советские танки Чехию освобождали от нацизма Германии), а министр иностранных дел Болгарии искренне плакал от счастья, когда флаг его страны впервые поднимали среди других флагов стран-участниц НАТО. Все было бы иначе, если бы советские войска, освободив от фашизма соседей по Европе, дружно вернулись к себе домой, позволив народам самим определять свое будущее в рамках Свободы. Если раньше Европа мыслила категориями наций как организмов, то после 1945 года пришла к совершенно иной концепции: от «человек – это клеточка национального организма» до «человек – главная ценность». Вот эта совершено иная ментальность позволила построить новую демократическую Европу.

В данной главе я подробно разбираю «сепаратные переговоры» прошлого, так как в настоящий момент происходят похожие события. И считаю, что эти исторические параллели очень важны для современного читателя.

* * *

5 марта 1946 года в Фултоне Черчилль выступил с речью, от которой начинают отсчет холодной войны. В своих взглядах на международные события он получил поддержку президента США Трумэна. Сталин резко отреагировал на выступление Черчилля, которого сравнил с Гитлером, что говорит об обоснованности предположений выступающего. К счастью, «холодная» война не переросла в войну «горячую». Всегда во все времена – путь к миру труден и долог. К сожалению, сегодня есть все предпосылки для того, чтобы повторились беспокойные шестидесятые.

«Мы понимаем, что России необходимо обеспечить безопасность своих западных границ от возможного возобновления германской агрессии. (…) Однако я считаю своим долгом изложить вам некоторые факты… о нынешнем положении в Европе. (…) От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике на континент опустился «железный занавес» (термин придумал Геббельс, однако благодаря Черчиллю он стал популярным. – В. К.). По ту сторону занавеса все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы – Варшава, Берлин, Прага, Вена (здесь тогда находились советские войска. – В. К.), Будапешт, Белград, Бухарест, София. Все эти знаменитые города и население в их районах оказались в пределах того, что я называю советской сферой, все они в той или иной форме подчиняются не только советскому влиянию, но и значительному и все возрастающему контролю Москвы. Только Афины с их бессмертной славой могут свободно определять свое будущее на выборах с участием британских, американских и французских наблюдателей. Польское правительство, находящееся под господством русских, поощряется к огромным и несправедливым посягательствам на Германию, что ведет к массовым изгнаниям миллионов немцев в прискорбных и невиданных масштабах (выборы в Польше, и вправду не свободные, вызвали раздражение Черчилля и стали толчком к произнесению речи в Фултоне. – В. К.). Коммунистические партии… во всех этих государствах Восточной Европы достигли исключительной силы, намного превосходящей их численность, и всюду стремятся установить тоталитарный контроль. Почти все эти страны управляются полицейскими правительствами, и по сей день, за исключением Чехословакии (в 1948 году и там произошли изменения. – В. К.), в них нет подлинной демократии. Турция и Персия глубоко обеспокоены и озабочены по поводу претензий, которые к ним предъявляются, и того давления, которому они подвергаются со стороны правительства Москвы. В Берлине русские предпринимают попытки создать квазикоммунистическую партию в своей зоне оккупированной Германии посредством представления специальных привилегий группам левых немецких лидеров».

Весь Мир будет наш!

Плакат Я. Завьялова

Выводы, которые «сделала» история из выступления Черчилля, хорошо известны. Даже если бы он ничего не сказал, холодная война все равно бы началась. Но «рупором ястребов войны» тогда бы назвали другого. Проанализировав выступление британского политика, приходишь к иному мнению по сравнению с тем, что провозглашалось в читаемой нам в университете в 1980-е историографии. Во-первых, общая канва выступления Черчилля далека от призыва к «разжиганию новой войны», как утверждала советская пропаганда. Он говорил о развитии демократии и тоталитаризма. Это было, скорее, философское размышление о мировом устройстве, чем «бряцание оружием». А самое главное, он был прав в оценке ситуации в Европе и возможном развитии дальнейших событий. К тому же призыв Черчилля к объединению западных демократий, чтобы оградить Европу от Советского Союза, вполне понятен. Западный лидер отстаивал интересы своей страны и ее союзников. И никогда не любил большевиков… И не только он! Да и холодная война началась еще до выступления Черчилля! Что свидетельствует об особой агрессивности Москвы, которая не изменилась за прошедшие 74 года! Тем более что события последних лет демонстрируют опасность возобновления напряженных международных отношений.

И еще одна фраза Черчилля: «Если большевики укрепятся в России, то начнется полоса таких насилий и такого беззакония, которых человечество не знало с начала своей истории».

Опять читатель подумает: а какое отношение имеет Черчилль к Киеву? Но холодная война и последующее нагнетание международной обстановки очень сильно сказались на Киеве, городе-миллионнике, расположенном ближе всего к Западу. Его подвергнуть бомбовым ударам могли одним из первых… И в Кремле решили, что Киев нужно укрепить бомбоубежищами и другими средствами гражданской обороны. Поэтому на углу улиц Чекистов и Розы Люксембург, в здании бывшего училища Бунге, располагается Республиканский штаб гражданской обороны, многочисленные сотрудники которого предостерегают население от американских «поджигателей войны»… На крупных предприятиях появляются вояки-отставники в штатной должности инструктора по гражданской обороне. В школах проводятся занятия по этому же предмету. В каждом доме с подвалами, где держали картошку жильцы, устроены бомбоубежища. В некоторых из них в специальных ящиках под замком хранятся противогазы. Но разве это могло остановить пацанов, чтобы не раздобыть их?

Постоянно ведутся инструктажи среди мирного населения – как вести себя во время ядерного нападения, куда ложиться головой и прочая чушь! В 1960 году был пущен в эксплуатацию киевский метрополитен с подземными, расположенными на большой глубине, не досягаемой для бомб, станциями. Одна из них, «Арсенальная», является самой глубокой в мире, – 105,5 метра. И это не из-за особого киевского рельефа, а потому что рядом находятся важные правительственные учреждения, имеющие с ней сообщения. Обустроен целый подземный город, с автономным энергоснабжением и складами продовольствия. Для ознакомления населения под гостиницей «Москва» построен показательный опорный пункт со входом во дворе кинотеатра «Украина». В просторных залах показывали фильмы-инструктажи – что делать в случае возникновения угрозы со стороны американских агрессоров. Организована была и выставка защитных средств. На содержание объектов гражданской обороны уходило денег даже больше, чем на вооружение стран Африки. И что знаменательно – сохранившиеся сотрудники служб гражданской обороны в годы перестройки перелицовались и работали в Комитете защиты мира!