Виктор Иванович Лакеев
Разоблачение кумиров
Не сотвори себе кумира
Принято считать, что дела в познании законов природы обстоят превосходно, так как с фронтов науки приходится частенько слышать о новых удивительных открытиях учёных. И чем больше шумихи вокруг этих открытий и торжественных чествований героев, тем большим уважением и доверием проникаемся мы к ним. Более того, общепризнанные заслуги, почёт и трепетное отношение к физикам-теоретикам (лучшая часть из которых, удостоена высших правительственных наград, а наиболее выдающаяся – нобелевских премий) являются лучшим подтверждением их интеллектуального превосходства над нами. То есть теоретики – это интеллектуальная мощь и гордость всего человечества.
Причём наша вера в учёных обуславливается ещё и нашей неспособностью осмыслить то, что для теоретиков представляется ясным как божий день. И от того, чем больше наше непонимание, тем более гениальными представляются нам учёные, и тем сильнее вера в их квантовую и релятивистскую механики, расширяющуюся Вселенную, антивещество, магнитные монополя, чёрные дыры и так далее. И вот уже наиболее впечатлительные, впадая в панику, требуют немедленного запрета экспериментов на адронных коллайдерах, опасаясь гибели Земли в пучине ужасных чёрных дыр.
Но если бы эти доверчивые могли созерцать не только празднично оформленный и потрясающий своим великолепием фасад науки, но и знали, какие сомнительные приёмы, применяются теоретиками на пути к открытиям, то воспринимали бы эти открытия как сейчас воспринимаются нами мифы и легенды античного мира.
Да что там говорить о нас обывателях, если и самих теоретиков поражают применяемые ими методы. К примеру, при решении вычислительных задач из области микропроцессов, широкое применение получил способ перенормировки. То есть, при определении некоторых величин образуются бесконечные значения, что явно абсурдно. И чтобы от этого избавиться, из одной бесконечной величины вычитают другую. «Многие физики полагают, что метод перенормировки в будущем не сохранится, ибо совпадение результата вычислений с опытно-данными – счастливая случайность. …Как видим, сплошные приписки, если не выразиться посильнее – извращения. Р. Фейнман написал об этом следующее: "Люди так набили руку на том, как им прятать мусор под ковёр, что порой начинает казаться, будто это не так уж серьёзно"» [1].
То есть, «гении», считающие «практику уделом второсортных умов», не гнушаясь методикой двоечников, занимаются подгонкой расчётов под нужный им результат, и таким образом создают свои «гениальные» творения.
Взять хотя бы Максвелла, автора «гениального» творения – электродинамики. «Максвелл шаг за шагом строит свою теорию с помощью «ловкости пальцев», как удачно выразился Пуанкаре, имея в виду теологические натяжки, которые иногда позволяют себе ученые при формулировке новых теорий. Когда в ходе аналитического построения Максвелл наталкивается на очевидное противоречие, он, не колеблясь, преодолевает его с помощью обескураживающих вольностей. Например, ему ничего не стоит исключить какой-нибудь член, заменить неподходящий знак выражения обратным, подменить значение какой-нибудь буквы».
А далее, доктор философских наук, профессор А. Сухотин, почитатель «талантливых» физматов, пишет: «Однако, как бы то ни квалифицировать, факт есть: использование заведомо ошибочного приёма, будущее которого поставлено под сомнение, тем не менее даёт успех.
Подобные казусы наводят методологов на мысль, что при построении и использовании теории вообще без ошибок и даже несущественных сознательных натяжек не обойтись. Учёный умеет хитроумно кое о чём умолчать, отодвинуть несущественное или несуществующее, а в иные моменты и того решительнее – свободно обойтись и с самими фактами. М. Борн обозначил это «как мелкое жульничество»».
Да и бытующие в среде теоретиков умонастроения способны повергнуть в ужас. Невольно задаёшься вопросом: неужели настолько обесценен в их среде здравый смысл, что путеводной звездой в их деятельности стало изречение Н. Бора: «Ваша идея, конечно безумна. Весь вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы быть верной»? И он не одинок в подобном мнении. Ему вторят и другие.
«Элемент абсурда должен присутствовать в науке. На …начальных этапах развития науки точность и пунктуальность, присущая профессионалам, может скорее мешать выдвижению смелых предположений», – таково мнение П. Капицы. Он же считал, что «острое логическое мышление порой мешает учёному, поскольку окончательная ясность может закрыть выходы к новым проблемам и нестандартным поворотам ищущей мысли». А, вспоминая про лабораторию своего учителя Э. Резерфорда, П. Капица рассказывал: «Тут часто делают работы, которые так нелепы по своему замыслу, что были бы прямо осмеяны у нас».
Физик Я. Смородинский: «Крайне важно приучить читателя к тому, что новые великие идеи, всегда кажутся странными и даже нелепыми».
М. Борн писал: «Мой метод работы состоит в том, что я стремился высказать то, чего, в сущности, высказать ещё не могу, ибо не понимал сам».
Б. Рассел: «Математики не знают, о чём говорят, а также верно ли то, что они говорят».
Австрийский физик П. Эренфест: «Ради Бога, не бойтесь говорить глупости! Лучше 99 раз сказать ерунду, чтобы один раз что-нибудь выскочило» [1].
Ну а что может выскочить из глупости, как не та же самая глупость.
Вот глупость и выскакивает.
Одним из ярчайших тому примеров может служить эксперимент Майкельсона и Морли, который вызвал волну недоумения среди ведущих физиков того времени. Результаты эксперимента многократно перепроверялись ими и обсуждались, но не находили своего логического объяснения. Вследствие чего, с подачи Лоренца, все сошлись во мнении, что причина в сокращении длины плеча интерферометра по направлению его движения.
Так на свет родилась релятивистская механика, а сам эксперимент был признан эмпирическим доказательством правоты положений СТО и «гениальной» формулы А. Эйнштейна – Е = mc2.
Кстати, по мнению авторов книги «МИРОЗДАНИЕ ПОСТИГАЯ» Изд. «Молодая гвардия» 1989 г. В. Н. Дёмина и В. П. Селезнёва, есть основание подозревать, что из-за внесения в систему дальнего наведения аппаратов по радиосигналам с Земли релятивистских поправок, космические аппараты «Фобос I» и «Фобос II», при сближении с марсианским спутником, попросту врезались в него, так как реальное расстояние между аппаратами и спутником было гораздо меньшим, чем расчётное.
Но не только несуразицами и противоречивостью пронизаны работы теоретиков, но и отсутствием у них элементарной сообразительности при решении простой задачи.
А именно, при объяснении результатов опытов Майкельсона и Морли за основу неизменно бралась механическая аналогия, подобная версии с гребцами. Тогда как объектом исследования были лучи света – фотоны, чьи отражения от преград носят абсолютно упругий характер, и чья механическая энергия и импульс всегда сохраняются. А значит, лучи света при их отражении от тел, движущихся им навстречу, должны увеличивать свою начальную скорость, а от тел, движущихся в том же направлении – замедлять.
Но Майкельсон (между тем, получивший Нобелевскую премию, по сути, за бездарную интерпретацию результатов своих экспериментов) и прочие исследователи, не видя столь существенной разницы между лодками с гребцами и лучами света, поставили между ними знак равенства. И тем самым проигнорировали фундаментальные законы Природы – закон сохранения импульса и механической энергии.
«Беда, коль пироги начнёт печи сапожник…»
Было время, когда в науке безраздельно царило одно из самых ложных учений среди лжеучений той поры – алхимия, прошедшая нелёгкий путь от заблуждений до триумфального шествия своей преемницы – химии.
Но если алхимия из лженауки превратилась в науку, то теоретическую физику постигла иная учесть. Став заложницей внедрившихся, а затем и воцарившихся в ней математиков, она, утратив изначально верное направление своего развития, превратилась в полигон для их необузданных бредовых фантазий, превративших её в лженауку.
Если быть кратким в определении того, что натворили и творят физики-теоретики с фундаментальной наукой, после того как математические модели стали для них поводырями на дорогах познания мироздания, то их творения – это, по сути дела, возведение памятника своему позору.
Будучи талантливыми математиками, эти так называемые гении, для которых путеводной звездой на дорогах познания законов Мироздания стала математика, сопряжённая исключительно с бредом, абсурдом и противоречием здравому смыслу, проявили в данной дисциплине отсутствие аналитических способностей и образного мышления.
Но вернёмся обратно к уже ранее упомянутому эксперименту Майкельсона и Морли, который был назван Д. Д. Берналом «Величайшим из всех отрицательных результатов в истории науки».
Опыты Майкельсона-Морли
Согласно современным научным представлениям, опыты Майкельсона и Морли на интерферометре, а также других экспериментаторов (использовавших устройства, с аналогичной принципиальной схемой), сделавших попытку посредством локального оптического явления определить абсолютное движение Земли в пространстве, отождествляемое с эфиром, доказали отсутствие эфира и что скорости света инвариантны, независимо от направления движения системы их отсчёта.
У Б. Джеффа в книге «Майкельсон и скорость света» версия, послужившая отправной точкой этого опыта, изложена несколько иначе и короче, чем у Майкельсона, но суть всё та же. «Два человека <…> гребут с одинаковой скоростью 1,5 м/с. Вода в реке, по которой они плывут, движется со скоростью 1,2 м/с, а ширина реки 27 м. Первый гребец проходит на лодке 27 м вниз по течению и затем обратно. Вниз по течению он движется со скоростью 2,7 м/с, на обратном пути его скорость равна всего 0,3 м/с. На всю поездку, таким образом, у него уходит 27/2,7 + 27/0,3 = 100 с.
Скорость передвижения второго гребца, идущего поперек течения, может быть представлена катетом прямоугольного треугольника; другим катетом, которым является скорость движения воды, равная 1,2 м/с, а гипотенузой – скорость, с которой гребец передвигается в неподвижной воде, – 1,5 м/с. Отсюда:
1,52 = 1,22 + v2, v = 0,9 м/с; t = 27/0,9 = 30 с.
Второй гребец для прохождения пути туда и обратно затратит 60 секунд вместо 100. Пользуясь этой простой аналогией, Майкельсон рассудил, что эфир будет меньше замедлять свет, если свет будет распространяться под прямым углом к направлению движения Земли, и больше, когда он движется в пространстве в том же направлении, что и Земля» [2].
Именно эта разница во времени прохождения обоими гребцами своих дистанций, по мнению исследователей, должна была также проявиться и в результатах опытов. Но вопреки их ожиданиям, интерференционная картина, независимо от ориентации прибора, упрямо указывала на одновременность попадания обоих лучей в интерферометр.
Полученный результат оказался необъяснимым с позиций классической теоремы о геометрическом сложении-вычитании скоростей, и, естественно, подверг большому сомнению применимость этой теоремы в области микропроцессов. И тогда Г. Лоренц, будучи ознакомленным с уравнениями К. Максвелла, и прекрасно знавший, что они не имеют никакого физического смысла и являются всего лишь чисто математической абстракцией, тем не менее применил их к движущимся телам и получил свои «знаменитые» преобразования, согласно которым размеры тел, якобы, сжимаются в направлении своего движения.
Таким образом, с введением в методику расчётов релятивистского эффекта (сжатие размеров), получалось так, как будто бы движение продольного луча проходило по укороченному пути, что, по мнению физматов, и объясняло причину одновременного попадания продольного и поперечного лучей в интерферометр.
Анализ
Однако, как можно было утверждать, что результат оказался необъяснимым с позиций классической теоремы геометрического сложения и вычитания скоростей, на том лишь основании, что ожидаемые расчёты не совпали с конечным результатом? Да и как они могли совпасть, если расчёты были проведены бездарно – без учёта в них законов сохранения.
Но тем не менее, проявившие вопиющую безграмотность при решении результатов опытов, теоретики, заявив о невозможности применения классической теоремы геометрического сложения и вычитания скоростей в процессах микромира, были вынуждены заткнуть образовавшуюся брешь в расчётах мертворожденным релятивистским эффектом, чтобы хоть как-то свести концы с концами.
А ведь что такое законы сохранения?
«…открытые в механике законы сохранения играют в природе огромную роль, далеко выходящую за рамки самой механики. Даже в тех условиях, когда законы механики Ньютона применять нельзя, законы сохранения импульса, энергии и момента импульса не теряют значения. Они применимы как к телам обычных размеров, так и к космическим телам и элементарным частицам» [3].
Это надо же было так обыграть факт своей неудачи, что в оправдание своего фиаско они делают столь противоречивое заявление – «когда законы механики Ньютона применять нельзя, законы сохранения импульса, энергии и момента импульса не теряют значения.»
Ну почему же применять нельзя? Напротив, не только можно, но даже и крайне необходимо! Что я сейчас и докажу.
Кстати, не будет лишним напомнить тут и о том, что в свою очередь, преобразования Г. Лоренца (релятивистский эффект) использовал и А. Эйнштейн в своей специальной теории относительности (СТО).
Решение
Ну а теперь, чтобы не быть голословным в своём утверждении того, что интерпретация результатов экспериментов, как следствие проявления в них релятивистских эффектов, является грубейшей ошибкой, приведу совсем другой расчёт, но уже с учётом фундаментальных законов Природы – законов сохранения импульса и механической энергии.
Согласно этим законам, при встречном и центральном соударении тел их начальные скорости меняются в соответствии с разницей их масс (в данном случае, исходя из разницы соотношения между массами Земли и корпускул, массой Земли в расчётах можно пренебречь).
При этом, следует заметить и то, что при рикошете микрочастицы от движущегося ей навстречу препятствия, расположенного под углом в 45° относительно её движения, скорость микрочастицы при соударении с ним увеличится на половину его скорости. И наоборот, скорость догоняющей препятствие микрочастицы уменьшится в половину его скорости, если они движутся в попутном направлении.
Следовательно, после столкновения корпускул с односторонне посеребрённой стеклянной пластиной (далее призмой) скорость корпускул, проникших сквозь неё и летящих во встречном направлении движению Земли с прибором, останется прежней, в то время как скорость корпускул, при скользящем, касательном отражении от призмы в перпендикулярном направлении движению Земли, возрастёт на величину, равную половине скорости Земли.
Не стану излишне пользоваться сухим языком математики, так как он не даёт наглядного представления происходящему. А потому, сведя расчёты к минимуму, проиллюстрирую процесс наглядными образами, доступными пониманию каждого.
Для простоты расчётов допустим, что расстояние хода корпускул вдоль каждого из плеч прибора равна 3 метрам. Скорость Земли с прибором равна 1 м/с, а скорость корпускул 2 м/с.
Отсчёт ведётся от пунктирной линии, обозначенной – 0. Треугольник – ▼ (на графиках изображён сопряжённым с прибором, снизу) служит в качестве ориентира при определении пройденного прибором расстояния.
А шкалой отсчёта является каждая клетка на графике. Одна – 0,5 метра и, соответственно, 0,5 секунды, а две клетки, соответственно, 1 метр или 1 секунда.
На рисунке 1 изображены: источник света – S; условная схема прибора, содержащего на концах обоих своих плеч зеркала З1 и З2; призму – Пр., а также пучок корпускул (в момент их попаданий на призму) обозначенный символом – ☼, который при соударении с призмой распадается на две одиночные корпускулы, обозначенные на рисунках (2,3,4) в меньших масштабах под номерами – 1 и 2.
Рис. 1. Нулевая точка отсчёта движения прибора в момент касания пучка света призмы
Теперь проследим в динамике развитие процесса с интервалом в одну секунду.
Итак, через секунду после начала отсчёта (см. рис. 2) прибор сместится на метр, а корпускула № 1, летящая по направлению движения Земли со скоростью 2 м/с, достигнет зеркало З1, в то время как корпускула № 2, движущаяся перпендикулярно ей и быстрее (в результате соударения с призмой), уже со скоростью 2,5 м/с преодолеет 2,5 метра.
Рис. 2. Пространственное положение прибора и корпускул через 1 секунду
По прошествии ещё одной секунды (см. рис. 3) прибор удалился от исходной точки 0 уже на два метра. А корпускула № 1, из точки взаимодействия с зеркалом З1, обозначенной символом – (, приобретя дополнительно его скорость и, двигаясь теперь уже со скоростью 3 м/с в обратном направлении, как и корпускула № 2, имеющая скорость 2,5 м/с, оказались одновременно в метре от призмы.
Рис. 3. Пространственное положение прибора и корпускул, через 2 секунды
Ну а теперь, подводя промежуточный итог, прибегнем к расчётам, чтобы установить за какое время каждая из корпускул, преодолев свой отрезок пути, достигнет призмы.
Для корпускулы № 1, простейший расчёт показывает, что, так как движущиеся в одном направлении корпускула № 1 и Земля с прибором, имеют скорости, соответственно, 3 м/с и 1 м/с., то из скорости корпускулы вычтем скорость Земли с прибором, 3–1 = 2 м/с – это, естественно, в системе координат – прибор и корпускула. Отсюда находим время преодоления ей метрового отрезка пути: 1/2 = 0,5 сек.
Что же касается корпускулы № 2, то согласно графику, на преодоление того же метрового отрезка ей понадобится: 1/2,5 = 0,4 сек.
Таким образом, если рассматривать ход обоих частиц в одной системе координат, связанной с прибором, то корпускула № 2 могла бы опередить частицу № 1 на 0,1 секунды.
Однако такой промежуточный итог не соответствует действительности, так как до сего момента была применена до предела упрощённая схема расчёта, не отражающего реальной динамики движения корпускулы № 2, из-за отсутствия в нём учёта аберрации этой частицы, увеличивающей длину её пути.
Иначе говоря, за то время, как корпускула № 2 совершит путь от призмы к зеркалу и обратно, плечо прибора, ориентированного перпендикулярно движению самого прибора, сместится в пространстве на некую величину.
А потому необходимо сначала установить на какую именно величину увеличился путь корпускулы № 2, чтобы только затем произвести ещё один, но на этот раз уже окончательный расчёт, внеся в него корректирующую поправку с учётом аберрации.
метра.
Следовательно, при внесении в окончательный расчёт эту корректирующую поправку, расчёт показывает, что время, затраченное частицей № 2 на преодоление пути от призмы к зеркалу и обратно к призме, составит: 6,5/2,5 = 2,6 секунды, а также то, что за это время, соответственно, и прибор сместится в пространстве на 2,6 метра.
Из чего следует, что ни она, а наоборот, корпускула №1 финиширует на призме первой в тот момент, когда прибор будет находиться ещё только на отметке 2,5 метра (см. рис. 4). А затем, при рикошетирующем отражении от призмы под углом 90° в сторону детектора (на графиках не указан) и потеряв при этом часть своей энергии (половину от скорости Земли), корпускула №1, движение которой следует уже рассматривать в другой системе отсчёта, со скоростью 2,5 м/с (вместо прежних 3 м/с) и на 0,1 секунду опережая корпускулу №2, удалится от призмы: 2,5*0,1 = 0,25, то есть на 0, 25 м.
Ну а дальше, обе корпускулы имеющие равные скорости – 2,5 м/с и минимальный отрыв друг от друга в 0,1 секунды, попадут в детектор.
Рис. 4 График траектории движения корпускулы № 2 вдоль поперечного плеча прибора (туда и обратно) через 2,6 секунды
Если же теперь от условностей обратиться к реальным масштабам скоростей, где скорость света равна 300 000 км/с, а не условно принятой нами за 2 м/с, что в 150 000 000 раз меньше фактической, то в реальном масштабе скоростей временной интервал между обеими корпускулами в 0,1 секунды превратятся всего лишь в 0,1/150000000 = 6 *10–10 секунды.
Соответственно, и расстояние в 0,25 м., на которое корпускула № 1 опередит корпускулу № 2 уменьшится в 150 000 000 раз.
Из отмеченного выше можно сделать однозначный вывод – результаты опытов, подобных опытам Майкельсона, никоим образом не могут рассматриваться как доказательство инвариантности скорости света.
Напротив, они продемонстрировали универсальность законов классической механики, истинность которых подтверждена безупречной многовековой практикой.
И вместе с тем, объяснение этих опытов с позиций механики И. Ньютона лишило СТО (Специальная Теория Относительности) главного эмпирического подтверждения её истинности, которая и без того уже была дискредитирована своей связью с сумасбродным, бредовым релятивистским эффектом. А заодно был нанесен удар и по позициям ОТО (Общая Теория Относительности), которую Ф. Ленард метко и по праву назвал «математической стряпнёй».
Но это не единственный недостаток, вызывающий возражение против ОТО.