Виктор Горошин
Меня убьют четвертым выстрелом

Его привезли в какую-то большую комнату. Через секунду, на ходу рассматривая рентгеновские снимки, появился доктор.

– Мистер Чапмен, – сказал он, – я буду краток. У вас инфаркт. Это плохая новость. Хорошей нет. Нам необходимо получить ваше согласие на срочную катетеризацию.

Корень слова «катетеризация» вызывал весьма тревожные и неприятные ощущения.

– Нельзя ли чуть более подробно, доктор? – осторожно спросил Фрэнк.

– Можно. Только в общих словах. Времени у нас в обрез. Мы введем в вас тонкий проводок, и с его помощью постараемся устранить закупорку сосуда. Если удастся, то мой билет на ваш воскресный концерт не пропадет…

– А если нет?

– … придется сохранить его, как память. Давайте не будем терять время. Достаточно вашего устного согласия. Можете просто кивнуть головой.

– Вы не оставляете мне выбора…

– Признаться, вы мне тоже.

К Фрэнку моментально подошли две медсестры. Одна отработанными движениями начала подключать его ко множеству висевших на стене мониторов. Другая бесцеремонно стянула с него трусы и начала сбривать волосы внизу его живота.

– Бритва-то хоть свежая? – невесело пошутил Чапмен.

– Одноразовая, – ответила девушка, ощупывая самые интимные точки в поисках наиболее пригодной вены.

И тут случилось непредвиденное. Организм Фрэнка отреагировал на эти прикосновения самым естественным образом. Несмотря на инфаркт, общую слабость и подавленное состояние. Фрэнк сконфузился. Девушка взглянула на него. В глазах ее сверкнул насмешливый огонек.

– Охренеть можно, – неожиданно пробормотала она по-русски, – одной ногой в могиле стоит, о душе пора думать, а ему тут бабу подавай…

Несмотря на драматичность ситуации, Фрэнк неожиданно развеселился. Представил, как отреагирует девушка на его русский.

– О душе я подумал несколько лет назад, – признался он. – Когда крестился в вашу веру.

Было заметно, что звуки родной речи медсестру несколько озадачили. Но длилось это буквально несколько секунд.

– В мою веру не крестятся, – ответила она. – Там совершенно другие обряды.

– Расскажете?

– Как-нибудь потом. Если будете лежать спокойно. В вашем положении резкие перепады давления, – медсестра кивнула на его живот, – могут иметь… непредсказуемые последствия.

Фрэнк сделал было неловкую попытку подтянуть на себя простыню, но девушка резким движением ее отдернула.

– Боитесь поколебать мои нравственные устои? – спросила она. – Успокойтесь: на работе они незыблемы.

– Нет-нет, – запротестовал Фрэнк, – будьте так добры, говорите по-русски. Как-никак я – православный. До последнего момента буду думать, что со мной разговаривает ангел. Так и уйду счастливым. Согласитесь, не каждый покидает сей мир под ангельский шепоток. Вы не находите это изысканным?

– Я нахожу это несколько преждевременным… Теперь постарайтесь не двигаться. Мне нужно ввести катетер.

– Пожалуйста – пожалуйста. Чувствуйте себя, как дома… – Фрэнк ерничал, стараясь отогнать тревожные мысли. – А что… – вдруг спросил он, – …это ваше замечание, насчет одной ноги… Банальная фигура речи или, так сказать, медицинский факт?

– Минут через тридцать узнаем… – неопределенно ответила девушка. Она была занята, и Чапмен понял, что не стоит отвлекать ее глупыми вопросами: упаси Боже, еще что-нибудь напутает.

Он замолчал, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Сосредоточиться на какой-то одной мысли было трудно. Он почему-то подумал о флейтистке, с которой собирался встретиться после репетиции. Представил, что станет с Амандой, когда она узнает о случившемся. Вспомнил, как граф Толстой уверял, что «смерть есть только перемена должности». Он не был уверен, что готов к таким кардинальным переменам. Задумавшись, Фрэнк, как это часто с ним бывало, на короткое время выпал из реальности. И даже вздрогнул, когда спрятанный где-то над головой динамик, бесцеремонно вернул его в процедурную:

– Девочки, у вас все готово?

– Конечно, доктор, – медсестра закрепила пластырем провод и, наконец, накрыла пациента простыней. – Давайте начинать, – сказала она ему. – Когда выйдете отсюда, не забудьте пригласить на свое выступление.

– С удовольствием. Приколите мне, пожалуйста, на грудь свою визитную карточку. Увы, карманов вы мне не оставили.

Он ждал прихода доктора. Тот долгое время не появлялся. Прошло около получаса. Девушка все это время сосредоточенно наблюдала за мониторами. Фрэнк забеспокоился. Врач так торопил его с принятием решения, что теперь эта отсрочка настораживала. Скрывая волнение, он безостановочно болтал с медсестрой, щеголяя своими глубокими познаниями русского языка. Но, наконец, волнение взяло верх.

– Не знаете, доктор уже вернулся с обеденного перерыва?

Девушка удивленно взглянула на него:

– Что вы имеете в виду?

– Боюсь, что он опоздает, и я для вас буду не только старым, но и безнадежно больным. Может быть, начнем операцию без него?

– Мы ее уже заканчиваем. А доктор сидит у монитора, метрах в пятидесяти отсюда…

– Старается держаться от меня подальше, – догадался Фрэнк.

– На всякий случай, чтобы не доставали глупыми вопросами. Давайте-ка, перебирайтесь на каталку, пора отправляться в приготовленные для вас апартаменты.

Чапмен ожидал боли или хотя бы неприятных ощущений. И был приятно удивлен, как быстро и незаметно все закончилось.

Операция прошла успешно. Вскоре его привезли в палату. Он боялся, что лежать в больнице придется достаточно долго, но заскочивший врач обрадовал, что сердце его пострадать не успело, сосуды ему прочистили, а потому домой он отправится уже завтра. Придется, правда, подсесть на таблетки, но они не обременительны.

– В каком смысле, доктор?

– В прямом. Не требуют специальных диет, полного отказа от алкоголя, ограничения физических нагрузок. Вы играете в теннис?

– Нет.

– Жаль. Могли бы размяться под моим наблюдением. Ну, всего хорошего. В воскресенье приду на концерт. Вопросы есть?

– Только один: как зовут ту русскую медсестру, которая вам ассистировала?

– Браво! – засмеялся доктор. – Вот наглядное подтверждение, что я действительно один из лучших кардиологов в этой стране. Вас больше ничего не волнует? Ну, и радуйтесь. – Он открыл дверь и собрался выйти из комнаты.

– Так как насчет имени?

– Простите, дорогой друг, девушка не давала мне полномочий раскрывать сокровенные тайны своей личной жизни. Уверен, как джентльмен вы меня поймете.

На следующий день Чапмена отпустили из больницы. До воскресного концерта оставалось совсем немного времени. Не заезжая домой, он поехал на репетицию. Увидев его, музыканты искренне обрадовались. Фрэнка любили все.

Три дня он практически не вылезал из репетиционного зала, совершенно забыв о недавнем приступе. Работе он привык отдаваться полностью. Да и вообще жил, как говорят русские, «на полную катушку».

Концерт прошел с триумфом. Восторженные зрители около получаса не отпускали Фрэнка и его ребят со сцены. К дому он подъехал около полуночи. На противоположной стороне дороги стояла незнакомая машина. Он даже не взглянул в ее сторону, но при его появлении дверь автомобиля открылась и из него показалась невысокая стройная фигурка.

– Если ты не пришлешь мне билет и на свой следующий концерт, то, поверь, я легко найду с кем туда пойти.

– Это угроза?

– Пока предупреждение. Но последнее.

– Как ты меня нашла?

– Ты уверен, что хотел спросить именно это?

Фрэнк взял ее руками за голову и прижался к ней губами. Это был самый долгий поцелуй в его достаточно беспутной жизни. Наконец, девушка неохотно вывернулась.

– Например, не хотел бы поинтересоваться, как меня зовут?

– Мне все равно.

– Понимаю… Но так, на всякий случай: меня зовут Лариса.

5.

Ровно в полдень Энтони Дюваль входил в кабинет Терри Вудса. Криминалист дожидался его вместе с Нэнси Купер, появившейся на несколько минут раньше.

– Нэнси, – сказал эксперт при его появлении, – хочу поделиться с тобой одним наблюдением. Как человек умный и внимательный, я давно заметил, что самые ленивые бездельники, как правило, славятся своей пунктуальностью. И знаешь почему? У них гораздо больше возможностей планировать свое время. Взгляни хотя бы на нашего общего друга Энтони. Свежий, бодрый. Не иначе, успел пару часов вздремнуть. И появляется с точностью Нового года, вызывая у нас с тобой не только зависть, но и глубокое уважение.

– Терри, – восхитился Дюваль, – ты сегодня превзошел самого себя. Столько умных слов и без единой запинки.

– Ты мне льстишь, – смущенно пробормотал Вудс, – не иначе, хитрец, хочешь чего-нибудь от меня получить.

– Мечтаю. И именно эта мечта погнала меня сюда в такую рань. Не томи душу. Поделись, какие тайны бытия раскрылись перед тобой?

– И небытия тоже, – вздохнул криминалист. – Правда, я не уверен, что ты способен их в полной мере оценить.

Нэнси, скучая, озиралась по сторонам. К этим пикировкам друзей она уже давно привыкла. Поначалу агент Купер с удовольствием прислушивалась, находя эти словесные упражнения достаточно забавными. Но затем перестала обращать на них внимание. И каждый раз терпеливо дожидалась, пока Терри и Энтони решат, наконец, перейти к делу.

– И все же, попытайся, – сдался Дюваль, – а я тебе за это постараюсь быть чем-нибудь полезным.

Терри взял в руки пульт дистанционного управления и повернулся к монитору, висящему на стене. На экране появилась заправочная станция.

– Итак, – начал криминалист, – давайте вместе посмотрим занятную документальную киношку. Говорят, помогает для общего развития. А я вам, нерадивым, кое-что поясню. Это вид с камеры наблюдения так полюбившейся нам заправки. Вы видите, что в четыре часа две минуты станция еще пуста. Вот из-за угла появляется работник, совершавший обход… Больше никого не видно. Но не пройдет и одной минуты, как на площадке появится эта веселая группа молодежи на «Хаммере».

И действительно, в дальнем углу станции засветились огни въезжающей машины.

– Ребята подъезжают к колонкам, – продолжал комментировать Терри, – выскакивают, резвятся. Вот к ним подбегает заправщик. О чем они разговаривают – непонятно. Видно, что парень чем-то обеспокоен. Прокрутим немного вперед… Обратите внимание, прошло две минуты. Компания наша продолжает веселиться, заправщик нервничать. И нет им никакого дела, что…

– Стоп! – почти одновременно закричали Нэнси и Энтони.

– Я знал, что вы тоже заметите, – улыбнулся Терри. – Хотя видимость, конечно, отвратительная.

На экране было хоть и смутно, но все же заметно, как следом за «Хаммером» на заправку въезжает еще одна машина. Но если автомобиль ребят беззаботно светил фарами, то огни второй машины были полностью потушены. Разглядеть ее на экране было невозможно. Виднелись лишь неясные очертания.

Незнакомая машина, буквально в тридцати метрах от бензоколонок, тихо проследовала к задней стороне заправки.

– А теперь понаблюдайте за ребятами. Видите. Ни один из них не обращает на этот второй автомобиль никакого внимания.

– Или старательно делает вид, что не обращает, – предположил Дюваль.

– Не исключаю. Хотя, у Нэнси на этот счет может быть свое мнение.

Энтони с интересом посмотрел на партнершу. Но специальный агент Купер выглядела не менее удивленной.

– Я еще не высказывала своего мнения, – сказала она.

– Пока – нет, – согласился Терри, – но запись, которую ты нам предоставила, все же говорит в пользу этих ребят. Пусть и косвенно.

– Какая запись? – поинтересовался Энтони.

– Спать меньше нужно. Расскажите, агент Купер.

– Когда ребята веселились на заправке, один их них решил этот балаган увековечить. В беседе со мной, он об этом вспомнил и предположил, что запись может нам помочь.

– И наша Нэнси получила дорогущий подарок, – подытожил Вудс.

– Только на время. И, кстати, сразу передала тебе.

– Между прочим, не напрасно. Хотите еще кино?

Вудс повернулся к монитору. На экране снова появилась пьяная компания, рядом стоял смущенный работник заправки. А в дальнем конце, за угол тихонько заезжал автомобиль.

– Согласитесь, тут видимость несколько получше. Можно разглядеть, что это – внедорожник. Мои ребята потом определят, конкретную марку. Да и цвет сумеют вычислить. Но главное не это. Посмотрите. Вот она заезжает за угол. Камеры на тот участок не направлены. А здесь просматривается маленький кусочек багажника. И что мы видим?

– Что машина за углом остановилась, – сказала Нэнси. – И как раз на том самом месте, где потом нашли Дуайта Коллинза.

– Умница, – похвалил Вудс, – как же с тобой приятно работать. Может быть еще и выводы сделаешь? Или ты, Энтони.

– Могу лишь предположить, что парня там высадили.

– И в недопустимо грубой форме, – подтвердил Терри. – Особенно, если судить по его разбитому затылку.

– Разбить могли и раньше, – усомнился Дюваль.

– Там клочки волос на земле, характерные травмы… Не обращай внимания – доверься профессионалам. К тому же, мы видели, что клерк только что совершил обход и нашего подопечного там еще не было.

– А вот это мы знаем только с его слов.

– Согласен. А потому стащил с места происшествия обе камеры. Ребята мои сейчас просматривают, начиная часов с девяти вечера. Правда, в любом случае, этот заправщик тоже о них знал.

– Но если он врет, то труп мог там пролежать около двух часов.

– А эта машина приехала проверить наличие и сохранность, – усмехнулась Нэнси.

– Она вообще могла оказаться там случайно. Водитель мог на несколько секунд остановиться, увидев лежавшего на дороге мужчину, а, убедившись, что он не совсем живой, смыться от греха подальше.

– И что навело уважаемого коллегу на такие предположения? – спросил криминалист.

– Только то, что заправочная станция не самое надежное убежище для свежего покойника. Зачем кому-то понадобилось его туда тащить? Как-будто специально выставили на всеобщее обозрение. – Энтони ненадолго замолчал. – Кстати, а куда машина-то делась?

Терри Вудс опять повернулся к монитору.

– Еще один подарок от наших нетрезвых друзей. Не поленились запечатлеть панораму.

На экране было видно, как с другой стороны заправки появляется силуэт внедорожника, выворачивает на улицу и исчезает за поворотом.

– Сами видите, – пояснил Терри, – что станцию можно объехать и с задней стороны. Что он и сделал. Следы протекторов мы, конечно, сняли, но каких-либо особенностей пока не нашли. Парни сейчас проверяют полицейские камеры на дорогах. Может и застукаем по свежим следам. Если очень повезет. Хотя, – он со сомнением покачал головой, – боюсь, что все не так просто.

– Не бойся, – успокоил его Энтони. – И не такое раскрывали. Что тебя печалит?

– Во-первых, личность убитого. Родной брат губернатора. А во-вторых, оружие убийства… Достаточно экзотическое.

– Неужели, мушкет Понтиака? – спросила Нэнси.

– Чуть ближе по времени. Это девятимиллиметровый русский пистолет Макарова.

6.

Миа позвонила через три дня. Все это время Ник Портер добросовестно изучал жизнь и творчество Аманды Чапмен.

Он высчитал, что недавно ей исполнилось тридцать семь. Двенадцать лет назад она опубликовала свой первый роман, моментально ставший бестселлером. Цифры продаж упоенно били национальные рекорды. За несколько месяцев никому не известная журналистка провинциальной газеты, стала одной из самых популярных женщин страны. Книгу перевели на многие языки мира. Компания «Парамаунт» в срочном порядке запустила в производство кинофильм. В кулуарах шли разговоры о возможном присуждении Пулитцеровской премии. Критики отмечали, что за последние годы такой грандиозный успех сравним лишь с появившимся на несколько лет раньше «Кодом да Винчи» Дэна Брауна.

Молодую писательницу буквально разрывали приглашениями на различные телевизионные шоу. И каждый раз ее появление вызывало неподдельный восторг у зрителей. Аманда вела себя абсолютно раскованно, живо и остроумно парировала заготовленные выпады ведущих. Опра в одном из своих интервью вспоминала ее, как одну из самых обаятельных собеседниц. Дэвид Леттерман назвал ее украшением своего «Позднего шоу».

За девять лет Аманда Чапмен опубликовала семь романов. И каждый раз попадала в список наиболее читаемых авторов. Все они были экранизированы, один даже номинировался на «Оскар». Правда, премии в результате так и не получил. Трогательной истории о любви начинающей голливудской актрисы и джазового музыканта, киноакадемики предпочли жесткий рассказ о наркоманах и проститутках.

Три года назад Аманда Чапмен замолчала. За это время она не напечатала ни одного произведения, совершенно исчезла с телеэкранов, перестала мелькать на светских тусовках. Робкие попытки журналистов узнать, что случилось со вчерашним кумиром, наталкивались на вежливое, но твердое сопротивление ее литературного агента. А через несколько месяцев и сам агент выступил с заявлением, что прекращает работу с писательницей. Причину называть не стал.

Ник Портер несколько дней не отходил от компьютера. Он нашел в сети все, что можно было прочитать об Аманде. Знал, где она родилась, в каких школах училась, кто были ее родители. Он не смог найти ответ лишь на два вопроса, которые его интересовали: почему Аманда Чапмен так внезапно ушла из литературы, и кто был отцом Мии.

Конечно, в том, что знаменитая писательница внезапно перестала сочинять, еще не было ничего загадочного. Творческий кризис может случиться у каждого. История знает и не такие случаи. Но гораздо больше Ника настораживало странное поведение Мии. Он старался отогнать от себя тревожные предчувствия. Опять называл девочку маленькой и не самой умной фантазеркой, но в глубине души понимал, что ввязывается в очень странную, если не опасную авантюру.

Правда, его это не особенно и пугало. На пятом десятке человека вообще очень трудно чем-либо запугать.

Миа предложила встретиться около шести вечера. Ник не возражал. Потеряв работу, он имел возможность свободно распоряжаться своим временем.

Он не мог себе объяснить, зачем пришел в кафе минут на пятнадцать раньше. Занял столик в углу, попросил чашку чая и стал наблюдать за входом. Миа появилась ровно в шесть. Следом за ней в кафе вошла женщина. Ник Портер чуть не присвистнул от удивления: Аманда Чапмен словно сошла с газетных полос и просмотренных им телепрограмм. За три года она совершенно не изменилась. Ник подумал, что узнал бы писательницу, даже не зная о ее приходе.

Остановившись у входа, Миа начала целенаправленно высматривать Ника. Он едва удержался, чтобы не помахать ей рукой. Аманда чуть близоруко осматривалась по сторонам. Подошедший метрдотель начал предлагать им столики на выбор. Миа указала на один, стоящий неподалеку от Портера. Туда они и направились. Ник сделал вид, что углубился в изучение меню. Проходя мимо него, девочка вдруг ненароком уронила свою сумочку. Портер опять почувствовал себя персонажем шпионского романа. Но, тем не менее, оторвался от чтения и наклонился. Через секунду он уже подавал сумочку Мие, которая с изумлением на него смотрела.

– Ник, – вскрикнула она, – какая неожиданная встреча. Надо же было мне так оплошать как раз возле твоего столика. В любом случае, спасибо. Как поживаешь, Ник?

– Благодарю. Неплохо. – сдержанно ответил Портер. Он не знал, как правильно реагировать на бурную радость шестнадцатилетней девочки. Особенно, в присутствии ее мамы. – Как ты?

– Да мало что изменилось с момента нашей последней встречи на беговой дорожке. Думаю, и у тебя тоже… Знакомься. Это моя мама. Ее зовут Аманда. Мама, это Ник Портер. Мы занимаемся в одном спортивном клубе. Он математик, – добавила она с такой гордостью, как будто представляла Нобелевского лауреата. – И баскетболист.

– Бывший баскетболист, бывший математик, – поправил Ник.

– Про бывших баскетболистов слышать приходилось, – улыбнулась Аманда, – а вот бывший математик – это что-то новенькое. Неужели позабыли все формулы?

– Большинство, – признался Ник. – У них есть потрясающая способность выветриваться из памяти за ненадобностью.

– Точно, – обрадовалась Миа, – выветриваются. Расскажи это моей училке. Старая мымра уже достала всех своей зубрежкой.

– И уверена, что делает это из добрых побуждений.

– Откуда ты знаешь?

– Все учителя одинаковы. Я сам таким был.

– И что же изменилось? – спросила Аманда.

– Не очень многое. Просто в один прекрасный момент понял, что половина класса знает все лучше меня.

– А вторая?

– Вторая забывает то, что я говорю, еще до конца фразы. И я, как ни странно, на них за это совершенно не в обиде.

Аманда чуть отвела глаза в сторону. Задумалась.

– Видимо, вы правы. Здесь не на что обижаться. Память сама решает, что ей сохранять. К счастью, это относится не только к формулам…

– Не только, – согласился Ник. – А почему – к счастью?

– Потому что способность забывать – это один из величайших даров, который мы получили от природы.

– И вы думаете, он делает нас счастливее?

– Я думаю, каждый из нас готов с радостью забыть определенные моменты своей жизни. Или вы с этим не согласны?

– Не согласен, – после небольшой заминки ответил Портер. – Уберите их от меня, и я буду уже совсем другим человеком.

– Лучше? Хуже?

– Не имеет значения. Просто – другим.

– И вас это печалит? – Аманда со все возрастающим интересом смотрела на Портера.

– Скажем так, тревожит.

– А знаете, что меня тревожит? – вмешалась в разговор Миа. – Что мы стоим на виду у всего зала и ведем псевдофилософские беседы. Какие же вы, взрослые, зануды. Я есть хочу.

– Ну, так иди к столику и делай заказ, – отозвалась Аманда.

– Зачем мне еще идти к какому-то столику? У вас тут такая интересная дискуссия, что, думаю, Ник не захочет ее прерывать и с удовольствием пригласит нас за свой. Правда, Ник?

– Только, если твоя мама не возражает.

– Надеюсь, ты еще не успел ей так сильно надоесть. Остаемся, мама?

– Как хочешь, – кивнула Аманда. – Но пусть Ник, заранее извинит, если нам вдруг придется внезапно уйти. Не принимайте это, пожалуйста, на свой счет.

Портер сделал вид, что не обратил внимания на последнюю фразу писательницы. Он выдвинул стулья, галантно предложил женщинам занять свои места и подозвал официанта. Пока дамы обсуждали заказ, он смотрел на Аманду Чапмен, пытаясь разглядеть в ней черты той загадочности, которая сопровождала ее три последних года. Но ничего таинственного не находил. Перед ним сидела молодая женщина с чарующей улыбкой и умными, внимательными глазами. Портер подумал, что, скорее всего, слишком доверился таблоидам, создавшим легенду о загадочном уходе из литературы знаменитого автора. А может быть, и она сама принимала участие в создании этого мифа. «Почему бы и нет? – предположил Ник. – Сочинила несколько бестселлеров, заработала уйму денег и ушла на вполне заслуженный отдых. А напоследок еще и комедию разыграла.» Но в эту догадку совершенно не вписывалось организованное Мией знакомство. Поверить в то, что богатая, все еще известная и очень красивая женщина нуждается в посредничестве дочери, чтобы найти себе кавалера, было невозможно.

– Так, где вы изучали математику, Ник? – спросила Аманда, когда заказ был, наконец, сделан, и официант отошел от столика.

– В Стэнфорде, – ответил Портер. – Хотя, изучал – слишком громко сказано. Большее количество времени мотался по стране с баскетбольной командой.

– Но все же выбрали математику в качестве основного предмета.

– Так получилось. Перед школьным выпуском случайно выиграл Национальную математическую олимпиаду. Вот и подумал…

– Что значит – случайно? – удивилась Аманда.

– Не верь ему, он скромничает, – пояснила Миа. – Выиграл на вполне законных основаниях. Я читала. А потом разрывался между спортом и наукой. Даже чуть профессиональным игроком не стал.

– И что же помешало? – заинтересовалась писательница.

Портер взглянул на Мию. Он помнил ее совет не вдаваться в подробности своего прошлого.

– Ростом не вышел, – нашел он наиболее подходящий ответ.

Миа одобрительно подмигнула… Аманда оценивающе разглядывала Ника.

– Пожалуй… – улыбнувшись, сказала она. – И долго вы работали в школе?

– Достаточно. Около двадцати лет.

– Потрясающее постоянство! – воскликнула Миа. – Ты так любишь детей?

– Сначала пришел туда на месяц-другой, после университета. – Портер не обратил внимания на восторги девочки. – Хотел осмотреться, подыскать более серьезную работу. Да так и остался… Наверное, понял, что дети – это тоже очень серьезно.

– Тогда почему ушли?

– А это мы с вами сегодня уже обсуждали. Помните? Моменты из прошлого, которые назойливо лезут в настоящее…

– Помню, – кивнула Аманда. – Хотите меня заинтриговать?

– Хотел бы, – неожиданно сознался Ник. – Но, боюсь, ничего интригующего во мне нет.

– В каждом человеке есть что-нибудь интригующее, – возразила Аманда. – Поэтому, не обольщайтесь: вы – не исключение.

Подошедший официант принялся расставлять на столе закуски. Воспользовавшись паузой, Ник еще раз попытался оценить ситуацию, в которой оказался. Он смотрел на Мию, надеясь, что она вдруг раскроется и поможет ему найти ответы на его вопросы. Но девочка вела себя абсолютно естественно, как будто действительно случайно встретила в ресторане знакомого по спортивному клубу. А вот в поведении ее матери угадывалась бережно охраняемая тайна. Ник сумел разглядеть печаль за внешне беззаботной улыбкой и необъяснимую тоску за беспечным разговором.

– Обожаю стейки, – поделилась Миа, отрезая себе кусок, – уверена, что человеку, который их изобрел, уже поставили памятник.

– И можешь предположить, где именно? – поинтересовался Портер.

– Не знаю… Видимо, где-нибудь в Техасе… Или в Монтане.

– Будут другие предположения?

Аманда отрицательно покачала головой. Миа промолчала.

– Насчет памятника, не знаю. А вот появился стейк не в Техасе, не в Монтане и даже не в Джорджии.

– Неужели в Алабаме? – Миа прикрыла рот ладошкой.

– Почти. В Древнем Риме.

– Не может быть! – воскликнула девочка. Ее мама не сводила с Ника заинтересованного взгляда.

– Еще как может. И произошло это лет за сто до рождения Христа. Согласно древним обычаям, местные жрецы с удовольствием подкармливали своих многочисленных богов. А вкусы у тех были, как правило, далеко не вегетарианские. Поэтому ребята разжигали священный огонь под специальными решетками и клали на них ломти мяса, чтобы довести до полной готовности. Таких умных слов, как термическая обработка, они еще не знали, но и кормить Юпитера с друзьями- подругами сырым мясом им тоже было как-то неловко. Ну, и случилась неприятность. Какой-то неопытный да, видимо, и не самый умный жрец схватил кусок божьей говядины, обжегся, да и выронил его из рук. Хорошо еще никто не видел. А то бы сражаться ему со львами на ближайших играх. Думаю, своего непосредственного начальника он боялся больше, чем всю Олимпийскую команду. Поэтому мясо резво выложил обратно на решетку, а руки свои принялся старательно облизывать, чтобы по возможности скрыть следы преступления. И ему до того понравился запах, что он тут же, не особенно задумываясь о последствиях, слопал весь божеский обед, доложив начальству, что Боги остались довольны. Ему, естественно, поверили. А парень, видимо, все же был не совсем дурак. Поэтому воспользовался священным рецептом, несколько изменил его для приличия и начал кормить вкусным мясом не только богов. Говорят – разбогател.

– Как интересно? – Миа смотрела на Ника. – Ешь простой стейк и не знаешь, что делишь трапезу с Юпитером.

– В твоем случае, скорее, с Юноной, – отозвался Портер.

Он все еще уговаривал себя, что эта встреча ни к чему его не обязывает, можно извиниться и уйти в любой момент, но в глубине души уже понимал: сопротивляться магнетическому обаянию Аманды Чапмен он не в силах. Подняв глаза, он увидел, что писательница вновь его разглядывает.

– У вас есть дети, Ник? – неожиданно спросила она.

Такого интереса к своей личной жизни Портер не ожидал. Но решил, что Аманда просто пытается поддержать беседу, задавая ничего не значащие вопросы.

– Нет, – ответил он и пояснил, – я никогда не был женат.

– Не сумели отыскать свой идеал? Не отчаивайтесь. Его поиски иногда занимают целую жизнь.

– Звучит не очень оптимистично, – огорчился Ник. – Хотя, боюсь, что в моем случае идеал не могли отыскать во мне.

– Скромничаешь? – догадалась Миа.

– Увы, всего лишь подтверждаю свершившиеся факты.

– И много у вас таких фактов набралось? – улыбаясь, спросила Аманда.

Портер начал загибать пальцы, делая вид, что считает.

– В общем, хватило, чтобы превратить меня в закоренелого холостяка, – засмеялся он.

– Значит, они были не такими поучительными. Некоторым людям для этого хватает и одного опыта.

– Можете привести примеры? – спросил Ник, пытаясь сменить тему разговора.

– Могла бы, но, боюсь, получится довольно скучная история.

– А вот теперь вы скромничаете. Перестаньте, Аманда, у вас не бывает скучных историй.

– Что вы имеете в виду?

– Только то, что, конечно, узнал вас лишь только вы появились в дверях. Еще до того, как Миа так неловко уронила свой кошелек. Надеюсь, вас это не удивляет?

Аманда Чапмен молчала, не сводя с Ника изучающего взгляда.

– Не удивляет, – наконец, согласилась она. – Я уже осведомлена, что у вас прекрасная память.

– Вероятно, Миа тоже из скромности не представила вас полным именем.

– Точно, – воскликнула девочка, – как говорил Сальвадор Дали, «Скромность – мой природный изъян!» Вот и мой тоже… Не могу же я в самом деле быть идеальной.

– Но вполне можешь к этому стремиться, – Аманда дотронулась до ее плеча.

– Абсолютно бесполезное занятие, – возразила Миа. – Дети великих родителей не могут быть идеальными. На них природа отдыхает.

– Да и они, как правило, себя не перетруждают, – сказала Аманда. – Так что тебе осталась самая малость – обзавестись великими родителями.

– Вполне достаточно, что у меня гениальная мать. Твоего таланта хватит на обоих. – Миа повернулась к Портеру. – Представляешь, Ник, уже шестнадцать лет мамуля отчаянно скрывает от меня имя моего загадочного родителя. Что ты на это скажешь?

– Скажу, что твоя мама, видимо, умеет хранить тайны. Ей можно доверить и государственные секреты. В любом случае, даже, если она тебе когда-нибудь и откроется, то явно не сейчас и не при мне. Ты не согласна?

Ник поймал на себе благодарный взгляд писательницы. С удовольствием записал его себе в актив.

– Ну, хорошо, убедил, – легко согласилась Миа. – Оставим допрос на потом. Тем более, что я еще не готова применять методы устрашения.

– И замечательно. Тогда я со спокойным сердцем могу вас на несколько минут оставить. Прошу меня простить.

Портер вышел из-за стола. Ему хотелось несколько минут побыть в одиночестве, чтобы привести в порядок свои мысли. Он помнил, как Миа при первой встрече говорила ему, что никогда не видела своего отца. Но, как только что выяснилось, она даже не знала его имени. Хотя, судя по ее словам и реакции Аманды, неоднократно спрашивала его у матери. Но Ник уже понимал: все эти вопросы волнуют его только потому, что он очень хотел продолжить знакомство с Амандой Чапмен.