Виктор Далёкий
Полиагент. Книга 3

Человек-Банк

Отдых не задался

В туристическом агентстве «Земля обетованная» Смеха встретила оператор агентства Светлана Радостина, белокурая девушка с приятной внешностью. Она предложила ему кофе, внимательно выслушала его пожелания и озадаченно сказала:

– У вас слишком противоречивые потребности для проведения отдыха. С одной стороны вас интересует отменный и ненавязчивый сервис, с другой стороны вы хотите дикую природу и поменьше людей. Даже не знаю, что вам предложить. Хороший сервис предполагает наличие людей. Без людей хорошего сервиса не бывает. Хотя, знаете, что… Я вам порекомендую отдых на острове Исекреа.

– Где это? – спросил с недоверием Смех.

– Это сравнительно молодой для туризма остров. Там много дикой природы. И есть несколько высококлассных отелей. По современным меркам это, конечно, глухомань. Добраться туда нелегко. Самолеты не летают. Суда не заходят.

– Глухомань при наличии сервиса – это то, что мне нужно, – сказал Смех.

– Я предлагаю вам скромный отель на пять с плюсом с обслуживанием «все включено».

– Все включено?.. А все выключено там есть? – спросил Смех.

– Там есть «все включено» и «все выключено». Только нужно отойти от отеля на сто метров, – улыбнулась Света Радостина. – Уверена, вам понравится.

Смеху действительно понравилось на острове Исекреа. Светлана Радостина не обманула его ожиданий. Природа здесь оставалась нетронутой. Несколько шикарных гостиниц совсем не портили морской пейзаж и виды острова. Обслуживающий персонал не мозолил глаза. Здесь можно было легко примкнуть к веселой компании и вдоволь набродиться по парку наедине с дикой природой.

Шел второй день отдыха. Смех вернулся с пляжа перед обедом, достал из холодильника вскрытый кокос, снял верхушку и попил прямо из лохматого ореха коктейль из местных соков. Отдых начинался неплохо. Он накупался, позагорал и совершил пешую прогулку по берегу. Ветер с моря выветривал все заботы, волнения и хорошо освежал. Солнышко заставляло видеть женщин сверкающими и желанными. И каждая вторая казалась симпатичной, а каждая пятая просто красавицей. Он наслаждался покоем и откровенным бездельем. Все вокруг казалось ему внове. Он стоял у окна с видом на море и думал о том, что день-два назад он находился в другом месте. Сейчас это казалось ему невероятным. Он достал из холодильника пиво и сел на кожаный диван – тут же включился телевизор. Диван ему нравился. Не нравилось то, что как только он на него садился, тут же включался телевизор. Смех встал, чтобы выключить телевизор, и телевизор выключился сам. Смех снова сел на диван и телевизор включился. «Эта цивилизация меня доконает, – подумал он. – Надо будет попросить, чтобы они отключили мне эту услугу. Между диваном и телевизором стоял низкий столик на странных сучковатых колесиках из какого-то местного дерева. Было очень удобно сидеть на диване, пить за столиком пиво и смотреть телевизор. Но сейчас ему не хотелось смотреть телевизор. Хотелось отключиться от цивилизации. Он предпочел бы уйти от телевизора с пивом в спальню. Но море и солнце его так расслабили, что шевелиться не хотелось. И он, не сопротивляясь, с пивом в руках откинулся на мягкую спинку дивана. Его с утра мучили нехорошие предчувствия, от которых он освобождался морем, пляжем и ветром.

По телевизору передавали новости. Ведущий информационной программы с хорошо знакомым лицом рассказывал, что сегодня на главу крупнейшего банка страны Бессребреникова совершено покушение. Эту известную личность в стране и в мире хорошо знали. В прессе о нем часто писали, называя не иначе как «Человек-банк». В голове у банкира держалась вся необходимая информация. От его решений зависело благополучие банка и состояние экономики страны. Через этот очень надежный банк шло финансирование государственных программ.

– Банкира спасла случайность, – говорил ведущий. – Руководство страны очень озабочено случившемся и принимает все меры для выяснения причин покушения и предотвращения нового покушения, которое никто не исключает. Все органы внутренних дел и внешних сношений подключились к выяснению всех обстоятельств покушения. План «Экстренного захвата» преступников не сработал. На ноги поставлены все штатные силы правопорядка. Задействованы лучшие силы Федеральной Службы Безопасности.

Прослушав информацию, Смех быстро встал с места, взял телевизор и выбросил со второго этажа в окно. Телевизор упал на декоративную дорожку, обсаженную причудливыми орхидеями, и разбился вдребезги. Затем он взял трубку со стационарного телефона, набрал номер портье и сказал:

– Принесите мне, пожалуйста, обед в номер.

Через минуту в номер Смеха постучали. Он открыл дверь и увидел служащего гостиницы, который держал перед собой новый телевизор.

– У вас из окна выпал телевизор, – сказал служащий с улыбкой во все лицо и доброжелательно кивнул головой.

«Этот сервис меня точно доконает», – подумал Смех.

– 

Я просил обед, а не телевизор. Телевизор можете унести, – сказал он.

– 

Но служащий все с той

же улыбкой

поставил принесенный телевизор на прежнее место и включил. Потом он добродушно поклонился и ушел.

– 

«Этот сервис меня…» – подумал Смех и хотел выбросить снова телевизор в окно, но передумал. Он просто выдернул вилку из розетки питания.

Через пятнадцать минут Смеху привезли столик с заказанным прежде обедом. Он расположился поесть на диване и испытал огромное облегчение оттого, что ничто в его номере не включилось, не сообщало ему новости и не докучало болтовней с картинками. Он вдруг понял, что его раздражает любая информация политического, экономического и криминального характера. Она не просто его раздражала. Она его бесила.

Вечером, когда он прогуливался по берегу и дышал морским воздухом, зазвонил его мобильный, о котором он, как ему казалось, забыл навсегда. Смех не доставал мобильный из кармана брюк и ждал, когда он перестанет звонить и дрожать, вибрацией передавая чье-то негодование. Затем он не выдержал, вынул его из кармана и выбросил в море. Причем бросок получился настолько удачным, что мобильный улетел далеко-далеко от берега и, плюхнувшись в воду, с отблесками заходящего солнца, исчез. Дальнейшая его прогулка прошла восхитительно и спокойно. Когда остатки солнца догорели где-то за горизонтом и прекрасные морские пейзажи умерли в ночи, он вернулся в отель. Едва он зашел в номер, как снова раздались звонки телефона. Звонки раздавались частые и свидетельствовали о том, что он понадобился кому-то на другом конце земли. Смех, не давая себе разозлиться, спокойно взял телефон в руки, отсоединил его от розетки и выбросил в окно. После этого он сел на диван посидел и решил, что ему лучше покинуть отель.

Через два дня Смех, балдея от удовольствия, качался в гамаке, привязанном между двух кривых деревьев, пил бамбуковый сок и ел плоды папайи. Неподалеку от него стояла хижина аборигена. Вместо телефона здесь использовалась колотушка, привязанная к дереву, с помощью которой Смех общался с соседом. Если он бил по дереву один раз, приходил Хиджа, пожилой абориген с морщинистым лицом и костлявым телом. Смех просил его что-нибудь для него сделать. Если он стучал два раза, к нему приходила пожилая Пония, которая приносила ему нехитрую еду. Если он стучал в дерево три раза, появлялась Соития, молодая красивая аборигенка, которая дарила ему незабываемые дни и ночи. Ее смуглая кожа, впитала в себя все тепло солнца, которые ее предки накопили на островах. Вместо телевизора у него был экран с голубым небом, по которому плавали причудливые пушистые облака, с изумрудным морем и сочной зеленью диких зарослей. Свет над ним зажигался и тушился автоматически с восходом и заходом солнца. Водопровод работал исправно – свежая, чистая вода в ручье текла постоянно. Вечером, когда духота досаждала, включался вентилятор: с моря начинал дуть прохладный ветер. Если вечер казался слишком прохладным, он звал аборигена и просил разжечь костер или накрывался соломенным пледом. В общем, все здесь работало почти без его участия. Наблюдалась природная гармония с налаженной доисторической автоматизацией вдали от цивилизации. Когда ему что-нибудь было нужно, быстрые ноги аборигена, знающего здесь все короткие пути, к вечеру приносили ему пиво и все необходимое. Неделю Смех отдыхал недалеко от моря в диких джунглях и, казалось, что это райское место он никогда не покинет. Во всяком случае, у него впереди было еще много времени. Иногда он смотрел на свое загорелое, заросшее волосами отражение и видел, что синяки и припухлости на его лице от укусов насекомых прошли. Он чувствовал себя превосходно.

В этот день Хиджа принес ему вместе с пивом телеграмму. Смех понял это, как только тот поставил пиво и протянул ему в руке «важную бумажку». Смех посмотрел на «важную бумажку» и, не читая, с раздражением сказал:

– Отнеси ее обратно или лучше сожги.

Хиджа отрицательно покачал головой, изображая на лице ужас.

– Ты знаешь, что это?

Хиджа отрицательно покачал головой и пожал плечами, показывая, что он не может читать.

– Я тоже не знаю и не хочу знать, – сказал Смех, взял из его рук телеграмму и бросил в костер.

Вечер с Соитией был, как всегда, прекрасен.

Через несколько дней утром Смех проснулся, когда свет над ним уже включился, и солнце оторвалось от горизонта. Он лежал, покачиваясь в гамаке, и в этот момент услышал шорох. Кто-то продвигался по зарослям и ломал ветки. Его никто не мог и не должен был потревожить. Он ни разу не стукнул в дерево колотушкой. Кто мог осмелиться нарушить его покой. Может быть, это большая обезьяна пришла доесть его ужин? Иногда она появлялась здесь и чавкала у кострища, доедая остатки плодов. Смех отклонился в сторону, перегнулся через край гамака и взял с земли камень. Он не стал ждать, когда незваное животное выскочит на его поляну и точно, расчетливо метнул в шевелящиеся кусты камень. В кустах что-то охнуло и упало. Из того же места выскочил Хиджа. Он что-то бормотал и, бурно, испуганно жестикулируя, показывал на кусты и на Смеха.

– Что? – спросил его Смех. – Что случилось?

– Я говорил, что не нужно ходить к Человеку Огня без разрешения… Я говорил ему… Я говорил, что он может рассердиться… – тараторил абориген.

За Хиджой из кустов появился человек, прикрывающий лоб рукой. Смех пригляделся к незваному гостю и не узнал пришельца. Когда человек, прикрывая лоб рукой, подошел, Смех начал узнавать его, разглядывая знакомые черты.

– Вот как ты меня встречаешь? – спросил шеф, держась рукой за лоб.

Смех промолчал.

– Ты мне нужен. Собирайся. Мы улетаем.

Смех лежал в гамаке и не шевелился. Он не понимал, что говорит ему этот человек, появившийся из другой жизни. Он слышал слова, которые тот говорил, но не понимал их смысла. Точнее все его сознание их отвергало и не хотело понимать.

– Что ты лежишь? Поднимайся. Нам надо лететь.

«На какой птице он отсюда собирается улететь, – подумал Смех отстранено. – Летать могут только птицы».

– Нас у гостиницы ждет вертолет, – сказал шеф, подслушав его мысли. – Собирайся…

Смех осмотрелся. Ему нечего было собирать. Он не мог взять с собой это море и это небо, Хиджу, Соитию и Понию. Он не мог забрать с собой этот остров.

– Ты меня понимаешь или нет? – спросил шеф.

Смех молчал.

– Он что потерял слух и дар речи? – спросил шеф, поворачиваясь к аборигену.

Хиджа беспомощно пожал плечами.

Шеф вплотную подошел к Смеху и заглянул ему в глаза.

– Ты меня понимаешь? – снова спросил шеф, потрогал покраснение на своем лбу и подумал: «Черт, шишка будет».

«Уже есть», – подумал Смех, услышав мысли шефа и, рассматривая покраснение на его лбу.

– У нас нет времени, – сказал шеф, вглядываясь в глаза Смеха. – Поднимайся. Почему ты молчишь? Я требую, чтобы ты со мной разговаривал.

– У меня по расписанию завтрак, – сказал Смех. – Хотите яичко? Это яичко местной разновидности куклика. Очень вкусное.

– К черту яйца! Позавтракаем в самолете. Поднимайся. Надеюсь, ты ходить не разучился? Бородой вон какой зарос. И повис между деревьев, как леший.

Смех потрогал недельную небритость, поднялся на ноги и еще раз осмотрелся. Ему казалось, что он все-таки отсюда что-то должен забрать. Но никак не мог понять, что именно. Из кустов вышли Пония и Соития.

– Пошли, – сказал шеф и, посмотрев на красавицу Соитию, сказал Смеху. – Попрощайся с дядями и тетями.

Смех молчал.

Шеф посмотрел на Соитию, залюбовался ей и, приходя в себя, почесал шишку на лбу.

– Да, – сказал он, по-мужски понимая Смеха, и снова посмотрел на Соитию. – Ехать надо. Ты здесь и так, я вижу, хорошо отдохнул… Еще немного и совсем бы аборигеном стал.

Смех подошел к дереву, взял колотушку и стукнул ей по дереву четыре раза. Это означало, что он покидает эти места. Хиджа, Пония и Соития встали в ряд, совершая прощальный обряд. Они смотрели на Смеха и что-то ему говорили своими открытыми для общения сердцами. А может быть, они читали молитву прощания с ним на своем языке.

Самолет на взлете начинал штопать пространство между двумя стихиями: небом и землей. Он иголкой проколол край неба и потянулся ввысь.

Смех, побритый и коротко стриженный, сидел в салоне улетающего лайнера, смотрел в иллюминатор и думал о том, чего он лишился.

Глазастое число

Шеф всю дорогу из джунглей обратно в гостиницу хмурился и пытался рассказать Смеху о новом задании. Смех чувствовал, что застрял в этом райском месте и сейчас далеко от работы даже в мыслях. Когда шеф собирался ему что-то сказать, Смех равнодушно смотрел мимо него рассеянным взглядом.

В вертолете он понял, что очень сильно соскучился по своему гамаку и Соитии. Ему захотелось крикнуть: «Обратно!.. Обратно!.. Я не хочу никуда лететь… К черту вас всех! Я хочу остаться здесь!..» Но он не дал себе этого сделать. Прежняя жизнь с дисциплиной и субординацией начинала брать над ним верх.

Перед посадкой в самолет шеф конфиденциально поманил Смеха к себе ближе и сказал на ухо:

– Тебе предстоит очень важное задание.

Смеха это сообщение и не обрадовало, и не огорчило, и не заинтересовало. Он кивнул в ответ и ничего не сказал.

Стюардесса, принесшая Смеху стакан минеральной воды, очень походила на Соитию. Такая же смуглая, черноволосая, чуть раскосая. Смех посмотрел на нее таким любовным взглядом, что та остановилась и растерянно замерла в ожидании слов и пожеланий.

– Вам что-нибудь нужно? – спросила она робко.

Он отрицательно покачал головой и подморгнул правыми глазом. Стюардесса мило улыбнулась ему и ушла. Смех вспоминал все, что происходило на острове. Шеф сидел рядом очень серьезный. Когда самолет перед посадкой начал снижение, шеф придвинулся и сказал:

– Сейчас я тебя познакомлю с очень важным человеком.

Смех не придал его словам никакого значения. Он как раз вспоминал, как познакомился с Соитией.

Светило солнце, которое давало острову жизнь, и которому всего было мало. День сверкал бриллиантом. Смех неплохо устроился на берегу моря. Это место ему показал встретившийся ему абориген Хиджа. Он искупался, отдохнул под деревом в гамаке, сплетенном из лиан, и, проголодавшись, пошел нарвать плодов. Он недалеко отошел от дерева с гамаком и увидел Соитию, которая рвала на дереве незнакомые ему плоды и ела. Смех сдвинул на затылок соломенную шляпу, которую купил в отеле, и любовался девушкой. Он смотрел на нее снизу и мысленно улыбался. Девушка самозабвенно и страстно лакомилась плодами. Он не мог отвести взгляда от ее загорелых ног. Из одежды на девушке была нагрудная повязка и юбка из листьев и коротких лиан. Он невольно заглянул ей под природную зеленую юбку, и его обожгло. Эта девушка напомнила ему, что на свете есть еще то, что называется любовью и притяжением полов. Она заметила его, но продолжила есть плоды, абсолютно не стесняясь. «Она меня видела на берегу, – подумал Смех. – Иначе она бы испугалась и убежала». Тогда он еще не знал, что это дочь Хиджи. Он протянул к ней руки и жестами попросил у нее для себя плодов. Девушка засмеялась и неожиданно бросила в него сорванным плодом. Потом она бросалась в него плодами, смеялась и показывала жемчужно белые зубы. А он с удовольствием смотрел на нее и ел сладкие, немного вяжущие рот плоды. Она видела, куда он смотрит, и понимала, чего он хочет. Ее смех будил в нем желание и фантазии. В этом смехе слышалось согласие и страстный призыв любить. Соития побросала на землю плоды и спустилась с дерева. Он протянул ей руки, чтобы помочь спуститься. Она увернулась от его рук, спрыгнула и побежала. Он побежал за ней. Она была гибкая, быстрая, ловкая и неуловимая. Он был сильный и стремительный. И каждый раз, когда он догонял ее, она в последний момент уворачивалась, исчезая за деревьями. Он догнал ее на берегу моря. Поймал за руку и обнял. Она уже не смеялась. Он обнимал ее крепкое разгоряченное тело. Она трепетала от страха и нетерпения, от незнания и от страстного желания испытать его мужскую силу. Смех чувствовал это. Он это знал. И он делал только то, что она хотела. И он лег на нее, как семена ложатся на землю. И он вошел в нее, как входят в райские ворота. И она же приняла его, как того, кого ждут всю жизнь. И он оправдал ее надежды и выдержал ее испытание. И она поняла, что он ее мужчина. И они лежали на песке, отдыхая. И в это время начался дождь. Они не поднимались. Тогда пошел настоящий ливень. Соития издала возглас счастья, быстро оставила его объятия, вскочила и освободилась от одежды совсем. Она сняла с себя повязку и юбку, которые не мешали им быть вместе, и отбросила их. Она стала под дерево, с которого лилась вода и, принимая душ, вытянула руки вверх, словно пыталась дотянуться до неба. Смех тоже разделся и стал под дерево, с которого лился поток воды. Они принимали душ под соседними деревьями, и потом Смех перешел под ее дерево, и они стали принимать душ вместе. И потом они снова любили друг друга под дождем. После этого Смех повел ее к своему гамаку. Он установил над гамаком тент. Они легли и снова любили другу друга, пока не заснули. Соития в эту ночь первый раз осталась до утра с ним. Она ушла рано, до того, как он проснулся.

– Выходим, – сказал шеф и толкнул сидевшего с закрытыми глазами Смеха локтем. Тот открыл глаза, посмотрел на шефа и понял, что перед ним не Соития. Он нехотя тоже поднялся с кресла, в котором сидел во время полета.

Продвигаясь с пассажирами к выходу из самолета, Смех посмотрел на часы и отметил: «Девять часов утра…»

У трапа самолета стоял шикарный лимузин. И еще две черные «Вертикали», которые обычно использовали как машины эскорта охраны. Шеф сошел с трапа первым и показал Смеху на шикарный «Бьютифи».

– Нас встречают.

Смех понял, что эти машины ждут их. Он спустился за шефом по трапу. Охранник в черном костюме белой рубашке и галстуке поздоровался с шефом и проводил к лимузину. Шеф важно подошел к машине. Тот же охранник открыл ему заднюю дверь лимузина. Смеху ничего не оставалось, как залезть следом за шефом в салон шикарной машины. Как только Смех уселся на диван рядом с шефом, он осмотрелся и понял, что салон машины является кабинетом, приемной для гостей с баром и холодильником. Он не исключал, что при нажатии какой-нибудь кнопки салон трансформировался и здесь могла появиться ванная с душем и кухней. Внимание Смеха привлек инкогнито на заднем сиденье в темном дорогом костюме. Тень от шляпы скрывала его лицо. Изо рта торчала сигара, которая источала приятный экзотический аромат. Дым от нее создавал иллюзию нереального присутствия инкогнито на заднем сиденье. Смех отчетливо видел холеные руки инкогнито. Как только Смех уселся на диван, охранник шагнул в салон, закрыл за собой дверь и сел рядом с инкогнито. Он посмотрел на инкогнито, на остальных в машине и, понимая, что все сели и можно ехать, сказал в микрофон на лацкане пиджака тому, кто его должен был слышать:

– Поехали.

Лимузин медленно и солидно тронулся с места. За окном поплыли самолеты, здания аэропорта. Потом на обочине дороги замелькали деревья и рекламные щиты.

– Ну, представлять вам этого человека не нужно, – сказал шеф, показывая рукой на Смеха. – Я вам о нем и так слишком много рассказывал… А этого человека, – шеф посмотрел на Смеха и перевел взгляд на инкогнито, – знает вся страна. Его представлять нет никакой необходимости.

Смех не мог рассмотреть лицо человека на заднем сиденье. Но спрашивать ничего не стал.

– Я думал, он старше, – послышался недоверчивый баритон, и из-под шляпы снова выплыло густое сигарное облачко дыма.

– Я часто отдыхаю, – сказал Смех и внутренне улыбнулся. – И потом островная диета, первобытная жизнь и юные аборигенки сделают из любого старика юношу.

– К сожалению, мне некогда отдыхать, – сказал инкогнито красивым баритоном. – Все дела и дела…

Некоторое время ехали молча. Смех смотрел в окно. Мягкие амортизаторы лимузина приятно укачивали. Ему снова начали мерещиться дни, проведенные на острове. Он задремал и не заметил, как они въехали в город.

Лимузин на большой скорости ехал по набережной Москвы-реки. Смех посмотрел в окно и увидел похожие на пасхальные золотые яйца купола Кремля. Сердце его обрадовалось. Он очень любил этот вид на Кремль именно с этого места. Машины сопровождения ехали строго, соблюдая дистанцию: одна спереди, другая сзади.

– Я сейчас выйду, – сказал шеф.

– Мы можем довезти вас домой или до работы, – предложил инкогнито.

– Вот этого не нужно, – сказал шеф.

– Останавливаемся у тротуара, – сказал охранник тому, кто его должен был слушать.

Как только машина остановилась, шеф поднялся с места.

– Проводи меня, – сказал он Смеху.

Охранник сделал ему знак, чтобы он не торопился. Задняя дверь лимузина открылась. Ее открыл охранник из эскорта сопровождения. Первым вышел из салона охранник инкогнито. Он ступил на тротуар и сразу осмотрелся, затем оттеснил от двери другого охранника и сказал:

– Можно.

Из лимузина вышел шеф, за ним Смех. Шеф попрощался с инкогнито и направился к служебной машине, которая ехала следом. Из нее вышел майор Прошин, подошел к шефу и подал портфель.

«Службу знает», – подумал Смех и мысленно рассмеялся.

Кроме шефа Прошин сейчас никого не видел. Шеф взял портфель и повернулся к Смеху.

– Ты останешься и будешь выполнять приказы этого человека. Здесь… – он достал из портфеля папку и протянул ее Смеху. – Здесь все необходимые материалы, инструкции и твое новое задание. И еще, последнее, в выполнении этого задания заинтересован один очень высокий человек, – сказал шеф и показал в сторону Кремля.

Шеф пожал на прощание руку Смеху и пошел к машине. Смех отвернулся и направился к лимузину. Когда он подошел к «Бьютифи» все тот же охранник открыл ему заднюю дверь. Смех только еще подходил к машине и уже почувствовал негатив, который идет от этого охранника. Смех попробовал прочитать его мысли и вдруг понял, что он закрыт от него внутренним экраном. На этот раз Смех хорошо рассмотрел охранника. Смуглый и черноволосый он напоминал породистого добермана пинчера. «Тонкая кость, узкое лицо. Несомненно, ловок, быстр и силен», – отметил он основные его качества.

Смех первый шагнул в салон машины. За ним в салон зашел Доберман, как прозвал его Смех. Он закрыл за собой дверь и сказал тому, кто должен был его услышать:

– Поехали.

«Бьютифи» тут же тронулся с места. Смех внимательно посмотрел на инкогнито. Он до сих пор не знал, кто этот человек. Сейчас он пока мог только догадываться.

– Мне поручено выполнять все ваши приказы, – сказал Смех после некоторого молчания, чтобы еще раз услышать его голос.

– Не будем с этим спешить, – предложил инкогнито красивым баритоном. – Поговорим чуть позже и в другом месте.

Лимузин двигался мягко, плавно и респектабельно. В салоне включился теплый мягкий искрящийся желтый свет, заиграла классическая музыка в современной обработке. Под эту музыку они выехали из города. Приглядываясь к сидевшему напротив инкогнито, Смех понемногу стал его узнавать. Это был тот человек, о котором последнее время особенно много говорили. И первый раз о нем Смех услышал из телевизионных новостей на острове Исекреа, когда выбросил видеоприемник из окна.

Через сорок минут лимузин въехал за узорчатую ограду, подкатил к трехэтажному особняку и остановился. Вышколенный швейцар выбежал из дома и открыл заднюю дверь лимузина. В открытую дверь вышел охранник банкира и, оттеснив водителя, стал у двери.

– Прошу, – показал на открытую дверь банкир.

Смех встал с дивана и вышел из машины. Он снова почувствовал негатив, который шел от Добермана. За ним вышел Бессребреников, банкир, фамилия которого не сходила с газетных страниц, а лицо не переставало мелькать в телевизионных выпусках новостей. Глава банка «Содружество»

Смех мельком посмотрел на его профиль и последние сомнения отпали сами собой. «Он, – с восхищением подумал Смех. – Одни бакенбарды чего стоят».

Они вошли в дом и поднялись на второй этаж.

В кабинете банкир закурил новую сигару и принялся прохаживаться между массивной антикварной мебелью. Смех сидел у стола, ждал и не без любопытства за ним наблюдал. Почему-то с этим человеком было спокойно. И то как он держал сигару, как выпускал дым, как прохаживался и все его манеры говорили о хороших воспитаниих и редком достоинстве. Его крупная рыжая голова, с пышными бакенбардами и усами, серыми глазами навыкат, небольшой аккуратной лысиной в обрамлении красноватых завитков, казалась особенно привлекательной. Несмотря на массивное телосложение, он двигался по-кошачьи пластично и мягко. Лысина на его голове имела красивую яйцевидную форму.

Смех понимал, что перед ним очень осторожный, расчетливый и умный человек. Банкир о чем-то думал и, казалось, забыл о Смехе. Видно было, он колебался. Молчание затягивалось.

– Кхе… – кашлянул осторожно Смех, привлекая к себе внимание. – Вы, кажется, хотели мне что-то сказать.

Банкир словно вспомнил о нем и остановился. Затем озабочено подошел к сейфу, открыл его и вынул оттуда пухлую папку.

– Вот, – протянул он Смеху конверт, который достал из раскрытой папки. – Это компенсация за ваш сорванный отпуск. А это… – Он протянул Смеху голубоватый листок. – Это ваш гонорар за ту работу, которую вы выполните, как мне было обещано. С вашим руководством я обо всем договорился. В конверте также находится визитка с моим прямым телефоном.

Смех взял конверт, отложил его в сторону и взял листок. На голубоватом листочке Смех увидел число, которое смотрело на него множеством нулей.

«Какое глазастое число», – подумал он.

– Это вы получите после того, как выполните задание, – уточнил банкир и, забрав голубую бумажку с множеством нулей из рук Смеха, снова убрал в сейф.

«Значит, я уже не бедный человек», – подумал Смех и мысленно рассмеялся.

Сейчас банкир напоминал ему неторопливого хитрого кота, который всегда знает, где лежит сметана.

– Есть некоторые обстоятельства, – нехотя заговорил Бессребреников после паузы и вдруг переменился. Он принялся разглаживать рыжеватые усы, сел в кресло и прищурился то ли от дыма, то ли от собственных мыслей. – Банкир помолчал и после паузы заговорил на удивление оживленно. – Знаете, я ведь отец. Моя дочь очень избалована и не разборчива в связях. На лицо так сказать явные пробелы воспитания. После смерти ее матери, я ни в чем ей не отказывал. И теперь едва успеваю избавлять мою крошку от нежелательных утех, сомнительных забав и ухажеров. Я хотел бы знать, кто ее новый поклонник. И насколько далеко зашли их интимные отношения. Я приставил к ней охранников, которые ходят за ней по пятам. И они мне докладывают, что никакого ухажера нет. Но я чувствую, что у нее кто-то появился. Она по-другому себя ведет и постоянно сбегает от охраны.

– 

Для подобных дел обычно нанимают людей из частных сыскных агентств, – сказал Смех с удивлением.

– 

Я обращался в одно частное агентство, но мои охранники заметили слежку и побили агента.

«Это явное унижение. Подглядывать за его дочкой. Но гонорар того стоит… – подумал Смех и удивился. – Странно его жизни угрожает опасность, а он предлагает мне собрать информацию о новом дружке его дочки».

Смех попробовал прочитать его мысли. И это у него получилось. Он услышал внутренний голос, который был также баритонально окрашен:

«Я никому не доверяю. Почему я должен доверять ему… Сначала я должен его проверить. Если он справится с этим заданием, с которым не справилась моя охрана, я пойму, нужен он мне или нет…»

Выражение лица банкира соответствовало его мыслям. «Он мне не доверяет, – подумал Смех. – Это слишком очевидно. И прежде всего потому. Что он стоит ко мне спиной и смотрит в окно».

– Так вот, я хотел бы знать, есть ли у моей дочери кто-нибудь и насколько глубоко зашли у них отношения, – сказал банкир и посмотрел на Смеха со снисходительным интересом. – Надеюсь, для вас это не составит труда?»

Смех промолчал.

– Завтра во второй половине дня информация должна лежать у меня на столе, – сказал банкир.

В это время зазвонил мобильный телефон банкира.

– 

До встречи, – сказал банкир,

сунул в

карман за мобильным руку и повернулся к Смеху спиной, давая понять, что разговор закончен.

– До свидания, – попрощался Смех. Он убрал конверт в папку, которую ему передал шеф, поднялся и направился к выходу из кабинета.

Как только он вышел из кабинета, к нему подошел Доберман, посмотрел на папку в его руках и вежливо сказал:

– Внизу вас ждет машина. Она отвезет вас, куда скажете.

«Он стоял слишком близко от двери, – отметил Смех и подумал. – Охрана должна знать все, что происходит в доме, который она охраняет. Только вот доверия охране у банкира, по все видимости, нет. Нужно изучить все обстоятельства покушения на банкира. Это очень важно». Спускаясь вниз по лестнице, Смех отметил, что Добермана заинтересовала папка в его руках, и он, наверняка, очень хотел бы в нее заглянуть.

У дома стояла машина сопровождения охраны «Вертикаль». Едва Смех подошел к ней, как мотор завелся. Смех сел в машину на заднее сиденье, и машина тронулась с места. По пути домой Смех раскрыл папку шефа и прочитал задание. Ему вменялось в обязанности обеспечить превентивные действия по предотвращению покушения на банкира, выявление заказчика и исполнителей. В инструкциях Смеху предлагалось войти в доверие к банкиру и выявить слабые места в охране.

Смех задумался о том, как ему приступить к выполнению задания. Но сначала нужно было разобраться с дочкой банкира и прощупать охрану.