Виктор Блытов
Кузя

Огороды да грядки не для меня! – ответил Осипович, садясь в машину, – а батя, – он усмехнулся. – перестал разговаривать, надулся. А так хорошо? Как-будто сам не казак?

– Знакомься, Миш, рядом с тобой сидит твой будущий начальник и заодно капитан 3-го ранга Тихоокеанского флота Гусаченко Кузьма Степанович. Правильно я говорю, Кузьма?

Кузьма кивнул головой и разглядывал севшего рядом с ним невысокого крепыша, хорошо сложенного светловолосого Михаила, от которого приятно пахло хорошим одеколоном.

– Подводник? Спецназ флота? Гидронавт? – оценивающе посмотрел на Кузьму Михаил, пожимая протянутую руку.

– С авианосца «Брест» я. Ракетчик! – улыбаясь, ответил Кузьма.

– И шо расскажешь, капитан 3-го ранга? Правда, шо гордость России – авианосцы «Брест» и «Смоленск» – продали за бесценок китайцам?

– Правда, только я не продавал, денег за это не получал! – буркнул Кузьма, вспомнив Баргузина, Ольшанского и своих ребят в сотом коридоре, и уже из чувства противоречия спросил, – правда, что твой черноморский отряд «морских котиков» полностью перебежал к хохлам и принял хохляцкую присягу?

– Я здесь. Значит, уже неправда! – спокойно ответил, улыбнувшись, Осипович, – приняли украинскую присягу человек двадцать, в основном руководство и срочная служба с Украины. Знаешь, какой прессинг был? – он потер подбородок, видимо, вспоминая, что происходило в то время, – остальных, кто не захотел, перевели на другие флота. Мне предложили Балтийский флот. Но там Калининград, отрезанный от всего света. Бог знает, что сейчас ждать? Я же сам с Кубани, решил тогда податься домой, на вольные хлеба. Дома и стены греют. А сейчас надоело дома сидеть, когда в стране такая заваруха. Обидно на все это смотреть со стороны и лежать на печи. Нас же не ради этого столько учили? – он подмигнул Кузьме и улыбнулся.

– Согласен, куда денешься? Беда пришла в нашу страну, а мы же казаки! – ответил с улыбкой Кузьма, – у меня дома то же самое, что у тебя. Только батя понимает, что надо итить!

– Да грех дома в такие времена сидеть! – согласился Михаил, – мой дед пластуном был. Что бы он сейчас мне сказал? Что залез под материну юбку и ховаюсь от службы?

Пластун – это понятие на Кубани было знаковым. Казачьим спецназом называли пластунов на Кубани. Зародились они во времена кавказских войн. Именно самые смелые казаки противостояли абрекам, переправлявшимся на русскую сторону Кубани и приносившим кровь, разрушение и разорение. Их называли «отвага», ходили через Кубань и проводили там возможные диверсии, мешающие абрекам переправляться через Кубань, освобождали пленников, уничтожали абреков, сеяли панику, вели разведку. Разведка, диверсии, вылазки в тыл врага – были основными задачами пластунов. Особенно прославились они в Крымскую войну, обороняя Севастополь. Много неприятностей принесли кубанские пластуны англичанам и французам. Принадлежность к пластунским подразделениям была лучшей характеристикой казака.

Кузьме Михаил понравился с первого взгляда. Открытое лицо, доброжелательная улыбка уверенного в себе человека. Он всегда воспринимал таких людей положительно. Также он понимал, что характеристика ракетчик с «Бреста» не характеризовала его положительно, как командира специального, пусть и казачьего, но все же отряда спецназа. Он понимал даже некоторую иронию в словах и взгляде Михаила.

Михаил посмотрел на Кузьму, положил свою огромную ладонь на его руку и тихо сказал:

– Не дрейфь, командир! Прорвемся! Мы же казаки!

Кузьма улыбнулся и подумал, что все же хороший человек Михаил и ему захотелось поработать с ним в спарринге, чтобы оценить более реально его возможности, проверить уровень подготовки морских котиков, о которых он так много слышал.

Машина, набирая скорость, съехав на грунтовку, запрыгала на кочках и рытвинах. Вдалеке проглядывалась Кубань. Там, где-то за перелесками и мелькающими мимо домами казачьих станиц и были казачьи Марьинские лагеря и где уже, наверное, своих командиров ждали их будущие подчиненные. Дорога была проселочная, и на рытвинах Кузьму бросало то на дверь, то на Михаила. Он взялся за металлические держатели тента, пытаясь как-то удержаться. Посмотрел на Михаила, тот тоже держался за металлические крепления каркаса. Впереди подпрыгивали шофер и Паша Зленко.

– Покачивает? – улыбаясь в усы, спросил, повернувшись, Паша Зленко, – а як же в море-окияне болтает? Водоплавающие вы мои! Держитесь крепче, а то не довезем вас до лагерей.

Кузьма посмотрел на Михаила, а он на Кузьму, и они оба дружно рассмеялись.

В старинных казачьих, Марьинских лагерях, раньше проходили военную подготовку почти все кубанские казачьи полки до революции. В этих лагерях готовились к будущим войнам и деды Михаила, Павла и Кузьмы. О лагерях на Кубани знали хорошо и помнили их. Рассказы дедов были не только о службе, но и о лагерях, оставивших неизгладимые воспоминания в их памяти. Во времена СССР здесь располагалась какая-то воинская часть. Рядом с лагерями протекала Кубань. Дорога к лагерям была ответвлением от основной трассы, соединявшей станицы. Небольшой поворот с трассы и сразу пошла еще более разбитая грунтовка. Впереди за небольшим перелеском виднелись шлагбаум, КПП и сторожевые будки у ограды с колючей проволокой.

У шлагбаума машину вышел встречать капитан в армейской форме. Представился Павлу Зленко, единственному из прибывших в военной форме:

– Товарищ майор! Капитан Усков – командир батальона обеспечения! Разрешите узнать цель вашего прибытия?

– Майор Зленко! – ответил Павел, – привез в отряд полковника Науменко офицеров.

– Пройдемте. Вас там уже ждут! – пригласил капитан прибывших в сторону КПП.

Павел скомандовал шоферу ждать его, и тот, довольный возможностью поработать, сразу задрал капот УАЗика и полез в мотор копаться.

Кузьма и Михаил дружески пожали руки капитану Ускову и направились за ним.

Он по-хозяйски повел гостей мимо шлагбаума к одноэтажным домикам. Солдаты, стоявшие на КПП, отдали прибывшим честь.

«Не все потеряно в российской армии! – подумал Кузьма, – хоть где-то есть порядок».

Территория лагерей охранялась военными, и это было уже хорошо. Недалеко от КПП стояли несколько казарм, сторожевые будки, штабной домик, столовая для солдат. На дороге были какие-то обозначения белой и красной краской. Капитан Усков, показывая, где что размещено, давал пояснения:

– Там стрельбище наше, там танкодром, это казармы для вашего размещения. Там мои казармы, там склады с вооружением, продовольствием и имуществом, там гаражи для техники, а это будет ваш штабной домик! – показал он на маленький аккуратный белый домик, куда они направлялись, – кстати, для вас все уже приготовлено. Можете получать со складов обмундирование, вооружение, боеприпасы. В столовой сегодня для вас уже готовится обед.

Кузьма посмотрел на Осиповича и удивленно покачал головой.

У казармы стояла большая группа людей, человек около ста – ста пятидесяти. Так прикинул на глаз Кузьма. От этой группы людей отделился невысокий плотный офицер в форме и направился навстречу к вновь прибывшим.

При его приближении Кузьма увидел, что на плечах у него полковничьи погоны.

Подойдя к офицерам, он отдал честь и представился:

– Походный атаман Кубанского казачьего войска Науменко Владимир Александрович, полковник ГРУ в запасе. Моя задача вас подготовить и всем обеспечить для выполнения задачи, поставленной перед вашим отрядом.

Кузьма оценивающе посмотрел на него. Тот не отвел взгляда и улыбнулся ему.

Пожимая руку Кузьме, полковник сказал:

– Так значит ты и есть тот самый Кузьма Гусаченко? Приятно познакомиться! Мне про тебя Никита Прокофьевич рассказывал. Хвалил! Ты ему понравился. А у него глаз на людей наметанный.

Затем повернулся к Осиповичу и пожал ему руку.

– Здравствуй, Миша. Рад тебя видеть. Как дома?

– Дома хреново, Владимир Александрович! Мать рыдает! – коротко ответил Осипович.

Пожав руку майору Зленко, полковник сказал Гусаченко и Осиповичу:

– Принимайте войско! – он усмехнулся и показал на людей, стоявших в районе казарм, – пошли знакомиться!

Перед столовой стояла толпа людей. Строем назвать это было сложно. Все они разглядывали подходящих офицеров. Некоторые сразу постарались изобразить строй.

Это были казаки, Кузьма не сомневался. Мелькали черные и белые папахи, пилотки, афганки, кубанки с синим и красным верхом, у некоторых были красные и синие лампасы на штанах, выпушки разных цветов. Но большинство все же были в камуфляже и черных вязанных шапочках. Посмотрев на все это разнообразие и пеструю толпу, Кузьма подумал, что теперь ему придется командовать воинством батьки Махно. От этого ему стало грустно. Он тайком посмотрел на Михаила и увидел, что тот улыбается, видимо, узнав кого-то из стоявших перед ним воинов, видимо, тоже представляя, что надо будет сделать из этих разгильдяев хороших, элитных солдат.

Почувствовав взгляд Кузьмы и увидев его лицо, Михаил тихо шепнул:

– Не огорчайся, командир! Не так это страшно. Главное не внешний вид, а то, что они могут. Ты на их глаза посмотри. Раз приехали сюда сами – не все потеряно. Никто же их не гнал. Люди засиделись без дела. Это видно. По себе чувствую.

Кузьма тяжело вздохнул и, видимо, пожалел, что согласился на эту должность и, как ему стало казаться, на непонятную авантюру.

Некоторые солдаты курили. При приближении офицеров они спрятали бычки. Кто в сжатые кулаки, не желая бросать драгоценные окурки, кто бросил недокуренные бычки под ноги на землю.

– Мы уже почти час вас ждем. Ребята застоялись! – сказал, улыбнувшись, Науменко Кузьме и Павлу, – пора распределять их по взводам, отделениям и начинать подготовку. Времени нет совсем. Сами понимаете. И надо четко определиться, что вам необходимо для подготовки людей.

– Так мы для этого и ехали. Старались! Дорога сложная! – вмешался Паша Зленко.

Полковник ничего не ответил.

– Становись! Равняйсь! Смирно! – скомандовал высокий светловолосый парень в кубанке, увидев подходивших командиров.

И толпа в одно мгновение превратилось в строй.

Парень в кубанке строевым шагом направился навстречу подходившим и оглядев всех обратился к полковнику Науменко, видимо, как старшему по званию.

– Товарищ полковник, сводный казачий отряд построен! Доложил старши…, вернее, вахмистр Волков!

– Здравствуйте, братья казаки! – громко обратился Науменко к казакам, приложив руку к фуражке.

За его спиной приложили руки к своим черным вязаным шапочкам Кузьма и Миша Осипович и к зеленым фуражкам майор Зленко и капитан Усков.

– Здрав желам, товарищ полковник! – недружным хором ответили казаки.

– На политесы времен у нас нет. Разрешите сразу вам представить ваших командиров! Капитан 3-го ранга Гусаченко Кузьма Степанович – командир вашего отряда, получившего условное наименование «Тамань». Об этом прошу пока никому не распространяться. Гусаченко потомственный казак станицы Охотской.

Кузьма вышел из строя офицеров и встал рядом с полковником.

Полковник продолжил:

– Старший лейтенант Осипович Михаил Юрьевич, потомственный казак станицы Камчатской, будущий командир взвода разведки.

Осипович вышел вперед и встал рядом с Кузьмой.

После этого полковник внимательно посмотрел на строй и, увидев кого-то, подозвал к себе жестом. Это был офицер, правда без погон, тоже вставший в строй казаков в черном танковом комбинезоне. Тот вышел из строя и встал рядом с Осиповичем.

– Капитан танковых войск Миронов Сергей Викторович! – представил он офицера, – потомственный казак станицы Предгорной! Возглавит механизированную группу вашего отряда. Танки мы вам пока давать не будем, – Науменко улыбнулся, – но несколько БТР-80 я вам обещаю, правда не представляю, как вы будете на них по горам порхать?

– Могли бы и пару Т-80 дать для прикрытия! – прогудел капитан в усы, – нам они бы не помешали.

– Нам кони горные больше нужны или ишаки! – тихо сказал Кузьме Осипович.

Кузьма улыбнулся и пожал руку вставшему рядом с Осиповичем капитану Миронову. На кармане черного комбинезона желтел пришитый знак танка.

– Веселее становится! – прошептал Кузьме на ухо Миша Осипович, – нас уже трое. А это почти армия!

– Вопросами вашего снабжения будут заниматься наши армейские друзья в лице капитана Ускова! – продолжил полковник Науменко.

Капитан Усков встал рядом с капитаном Мироновым.

– Вопросы есть? – спросил Науменко, закончив представление офицеров.

Кузьма подумал, что вопросов не будет, но из строя казаков внезапно вышел чубатый невысокий парень в камуфляжной одежде.

– Разрешите, товарищ полковник, высказать свою мысль и уточнить диспозицию? Кто такие представленные вами наши командиры, где воевали, какие имеют награды? Можно узнать? – из-под черного чуба, выпущенного из-под кубанки, сверкнули задорным блеском карие глаза.

– А у вас, если не ошибаюсь, казак Мирошенко, есть сомнения? – усмехнулся Науменко.

– Если бы не было сомнений, товарищ полковник, не спрашивал бы! – ответил Мирошенко, оглядываясь за поддержкой стоявших в строю казаков, одобрительно зашумевших.

Из строя раздались отдельные выкрики:

– А у нас что, флотская часть, что нам флотских офицеров дали? Десантников что ли не хватает на всех?

– Нам хотелось бы знать прежде, чем нас в бой поведут, кто такой капитан 3-го ранга Гусаченко и насколько он соответствует званию нашего командира? Кто такой командир взвода разведки старший лейтенант Осипович? Мы же не знаем. Просветите нас!

Науменко улыбнулся и ответил:

– А пусть они сами расскажут о себе!

Кузьма хотел ответить, но его перебил Миша Осипович:

– Дозволь, командир, мне ответить?

Он подошел к Мирошенко и громко сказал:

– Ты не веришь в меня? Это твое право. Давай тогда спарринг по рукопашному бою. Докажи всем, что ты круче меня при других казаках. А потом будем разбираться, кто и где воевал, какие награды имеет, ранения. Если честно, об этом у нас в морском спецназе не принято было ни спрашивать, ни говорить, ни тем более – бахвалиться. Если командование нас поставило с Кузьмой Степановичем, значит они нам доверяют. Поэтому бери любого из своих друзей и выходите вдвоем против меня. Посмотрим, кто кого? И заодно узнаем, кто что умеет!

Мирошенко повернулся к строю, посмотрел на казаков и, улыбаясь во весь рот, сказал:

– Такая канитель мне нравится. А коли нас трое будет, выстоишь против нас?

– Давайте пока вдвоем! – спокойно ответил Осипович.

Мирошенко повернулся к друзьям, стоявшим в строю:

– Димка, давай завалим этого офицера, раз он сам позволяет! Мы же тоже не пальцами деланные! – он отдал кубанку одному, видимо, из своих друзей.

Из строя вышел здоровенный, ростом где-то в районе метра девяносто, Димка в кубанке и пятнистой униформе. Он тоже снял с головы кубанку и отдал друзьям.

Кузьма заулыбался. Это ему понравилось. Он спросил разрешения у Науменко и подошел к Осиповичу:

– Игра, так игра, Михаил Юрьевич! Проверка должна быть полной. Давай-ка и я тоже разомнусь с вами немного! – и, обращаясь к строю, сказал, – приглашаю против меня троих! Выходите желающие!

Осипович с удивлением посмотрел на Кузьму, но тот улыбался.

Со смешками и гомоном вышли из строя еще трое вполне здоровенных казаков.

Всем было любопытно, как сейчас будут бить будущих командиров. Стоявшие перед строем разбились на две группы. Двое против Осиповича, трое против Кузьмы.

– Командир, может, не надо? Представляешь, что будет, если тебя сейчас завалят? – сказал на ухо Кузьме Осипович.

Кузьма незаметно пожал ему руку и ничего не ответил.

Науменко нахмурился, но промолчал, а Пашка Зленко потирал руки, уж он то точно знал, что Кузьму так просто не возьмешь.

Науменко нехотя скомандовал:

– Начали!

Казаки стали нападать на Осиповича и Кузьму, вставших спина к спине. Осипович и Кузьма старались сделать так, чтобы максимально осложнить противникам одновременно нападать на них. Они своими передвижениями мешали своим противникам, подставляя их под удары своих же товарищей, и не давая приближаться на слишком близкое расстояние.

Остальные казаки создали большой круг вокруг схватки, где на почетных местах впереди стояли Миронов, Зленко, Усков и Науменко.

Азарт боя раззадорил всех казаков. Все болели, переживали, радовались удачным ударам и уклонению.

Осипович работал академически, проводя классические броски, беря на болевые приемы и фиксируя их. А вот Кузьма даже не давал ударить себя или провести прием, сбивал с ног противников короткими ударами и бил в самые болезненные места. Его броски и удары обладали невидимостью, казались невесомыми. Буквально в течении минуты все его соперники лежали на земле и даже не пытались встать.

– Кузьма Степанович! Ты поберег бы что ли наших казаков? А то воевать будет не с кем с супостатами! – пошутил громко Науменко, – мне говорили про тебя, но я не верил, хотел убедиться. Красиво получилось! Я не видел такого! Даже нашим волкодавам есть у тебя чему поучиться. Мы пригласим посмотреть на тебя, пожалуй, отца и сына Кадочниковых. Я уверен, что им будет многое интересно.

Кузьма много слышал об Алексее Кадочникове, непревзойденном специалисте рукопашного боя. Знал, что он живет в Краснодаре и готовит по вопросам рукопашного боя спецназ ГРУ. Это была живая легенда Краснодара. Очень интересно было бы с ним обменяться своими знаниями и поучиться у него.

Закончив со своими соперниками, Миша Осипович с удивлением посмотрел на Кузьму.

– Тихоокаянец, ну ты даешь! Сознавайся, что ты с нашего отряда, с острова Русского, а не с какого-то там «Бреста»! Или легенда у тебя такая? Уважаю!

Весь строй, в том числе и Науменко, с удивлением смотрели на Кузьму с Михаилом.

– Миша, я действительно с «Бреста». Сам создавал эту борьбу из многих стилей и сам учился этой борьбе. Хочешь со мной немного поработать в спарринге. Разрешите, товарищ полковник? Это недолго! – спросил Кузьма, обращаясь к Науменко.

Тот посмотрел на часы, нахмурился, но, подумав немного, недовольно кивнул головой в знак одобрения.

– Конечно, хочу! – ответил Михаил, – всегда мечтал о достойных соперниках. У тебя какая-то смесь стилей ушу, карате, айкидо, самбо, а есть такое, что я никогда не видел. Поверь, я профессионал. Знаю, что говорю!

Казаки образовали снова круг, где сошлись между собой Кузьма и Осипович. Практически без разведки Осипович перешел в нападение и нанес несколько ударов руками и ногами. Кузьма играючи отразил их. Осипович сменил стойку и повторно попытался подсечками сбить Кузьму с ног, но тот легко ушел от подсечек.

– Ты чего, командир, не нападаешь? Давай, не стесняйся! – сказал раскрасневшийся, меняя стойку для нападения, Осипович, пытаясь выманить Кузьму на себя.

Кузьма слегка пошел вперед, но как только Осипович начал проводить удары, начал уходить от них.

– Да нападай же! – предложил Осипович.

Кузьма улыбнулся:

– Смотрю, что ты можешь, Миша! Ты гораздо лучше других и если с тобой поработать правильно, то из тебя получится классный боец.

Осипович снова сделал выпад, но Кузьма также легко ушел от его ударов и, уходя в сторону, попытался подсечь Осиповича. Тот, играючи, сделал боковое сальто, но не упал. Был снова готов встречать удары и нападение Кузьмы и сам проводить атаки.

Но Кузьма снова не перешел в нападение.

– Вот командиры дают! Первый раз такое вижу! – отряхивая штаны и надев кубанку и выпустив из-под нее обязательный темный чуб на лоб, проговорил Мирошенко, обращаясь к своим друзьям, – уважаю уже их! Классные у нас командиры! Можно им верить!

Внезапно Кузьма, увидев неторопливый взгляд Науменко, посмотревшего в нетерпении на часы, остановился, поднял руки вверх и сказал:

– Все, Миша, хватит! Мне все понятно! На сегодня хватит! Не будем время терять. Надо провести беседы с каждым казаком и поставить каждого на свое место в строю.

Полковник Науменко улыбнулся.

– Действительно, делу время – потехе час!

– Становись! – громко скомандовал Миша Осипович, повернувшись к казакам, – смирно! Команды «вольно» больше не ждите! Не будет ее, пока вы не научитесь воевать так, чтобы вам не было страшно доверить свою спину и пойти вместе в тыл врага.

Казаки гурьбой бросились занимать свои места в строю. Кузьма с удивлением увидел на правом фланге старого знакомого по Краснодару старшего урядника Миколу Павленко. Тот стоял и во весь рот улыбнулся Кузьме, как старому знакомому.

Кузьма тоже улыбнулся, посмотрел на построенное воинство и прежде, чем начать, он обернулся к полковнику Науменко.

– Товарищ полковник, разрешите?

– Давайте, товарищ капитан 3-го ранга!

– Товарищи казаки! Братья казаки! С сегодняшнего дня мы и все присутствующие в этом строю товарищи и братья. Нам предстоит трудная военная работа, когда противник везде. Воевать придется на своей земле, в том числе и на казачьей, обильно политой кровью наших предков. Победить можно только в том случае, если один за всех и все за одного, когда будешь полностью уверен в своем товарище, как в себе! От действий каждого из вас будет зависеть выполнение нашим отрядом своих задач и жизни ваших друзей. Поэтому хочу напомнить основные казачьи заповеди, доставшиеся нам от отцов и дедов наших. Слушайте и запоминайте. Нарушение их будет влечь серьезные наказания, ибо каждая заповедь написана кровью. Их мне передал мой дед, который служил пластуном.

Кузьма начал загибать пальцы на руках.

– Первое – казаки никогда не бросают раненых и убитых в бою. Всегда находят возможность вынести из боя и оказать помощь товарищам.

Осипович усмехнулся:

– Так это же десять заповедей нашего спецназа! И после этого, командир, ты говоришь, что ты с «Бреста»?

Кузьма посмотрел на него, усмехнулся, и продолжил:

– Второе. Казаки с мирным населением, женщинами, детьми, стариками не воюют. Хочешь, чтобы к тебе хорошо относились – будь всегда человеком!

– Третье. Казаки с уважением относятся к пленным врагам. Будешь с уважением относиться к врагу, будут с уважением относиться к тебе.

– Четвертое. Раненый враг – не враг, а раненый человек, которому надо оказать помощь. Сегодня ты ему, завтра он тебе!

– Пятое. Казаки не занимаются мародерством. Военные трофеи – это оружие, но продовольствие, ценные вещи – это мародерство. В военное время за это расстреливают.

– Шестое. Казаки в походе не насилуют девушек и женщин на вражеской территории, даже при их согласии. Не наживайте себе лишних врагов. На Кавказе такого никогда не прощают!

– Седьмое. На войне казаки не пьют, ибо водка может довести до срыва задачи и гибели товарищей.

– Восьмое. Курение в разведке и в тылу противника выдают положение отряда. В ночное время запах дыма распространяется до 200 метров. Кто хочет курить – лучше уходите из отряда. Кто остается в отряде – курить бросает сегодня.

– Девятое. Казаки живыми в плен не сдаются! Или прорываются, или погибают!

– Десятое. Сдавшихся в плен – казаки прощают! А не сдавшихся – уничтожают. Храбрости всегда слава и уважение, даже у врагов! А здесь в горах это особо ценится.

– Я прошу выучить все эти десять заповедей наизусть. Какие есть вопросы?

Осипович сзади прошептал:

– И все же ты капитан 3-го ранга с Русского острова. Меня не проведешь!

Мирошенко опять вышел из строя.

– Разрешите, товарищ капитан 3-го ранга? Насчет курения вы, наверное, пошутили. Вот я курю почти с детского сада. Сами понимаете, что трудно бросить сразу.

Из строя раздались смешки. Мирошенко повернулся на секунду к строю, а затем, глядя на Кузьму, продолжил:

– Сразу не бросишь все прелести нашей жизни – пить, курить, баб любить! И второе, что нам будет можно, если пить нельзя, курить нельзя, трофеи брать нельзя. А что можно?

– Сразу бросать курить не надо. К сегодняшнему вечеру, пожалуйста, бросьте, если хотите остаться в отряде. С нами пойдут только те, кто принимает от души все эти казачьи заповеди. Кого что-то не устраивает в заповедях наших предков – могут выйти из строя и уйти лучше сразу сейчас. Я думаю, что их держать не будем! – он обернулся и посмотрел на полковника Науменко.

Тот кивком головы подтвердил слова Кузьмы.

– Но ведь наши предки всегда курили люльки! – сказал с улыбкой Мирошенко, потерев подбородок и улыбнувшись.

Из строя послышались поддерживающие его голоса.

– Да, курили! Это так. Но сейчас война не та, что была ранее. Запах табака в лесу распространяется на сотню метров, ночью и того более. А вы готовитесь стать спецназом – значит, ваша деятельность будет в тылу врага! – повел плечами Кузьма, – из-за досадной привычки можете погибнуть сами и могут погибнуть ваши друзья. Я не хочу брать с собой тех, кто может подвести!

Трое человек в кубанках, во главе с Мирошенко, вышли из строя.

– Мы так ограничивать себя не брались. Абхазию прошли, в Приднестровье были, но таких строгостей и глупостей не видели! – пробурчал Мирошенко, – айда, хлопцы, отседова! Не нужна нам такая армия!

– Кто еще хочет уйти? – громко спросил Кузьма.

Вышло из строя еще человек пять.

– Мы до хаты пойдем, товарищ полковник! – сказал один из казаков, обращаясь к Науменко, – и курить бросить надоть и пить! Так не пойдет! Это нам не подходит! Гайда, хлопцы, до дому! Хорошо начал командир, да плохо кончил!

И они дружно, взвалив сумки на плечи, направились на выход из части к шлагбауму. Оставшиеся в строю взглядами провожали Мирошенко и его друзей. Потом внезапно из строя вышел еще один человек и побежал догонять Мирошенко, за ним другой, и еще третий.

У Кузьмы екнуло сердце. А вдруг сейчас уйдут все? Но больше никто не вышел.

Выручил вахмистр Волков, крикнувший вслед последнему:

– Стой, Василий! Ты же непьющий и не курящий. Куды ты пошел?

Тот остановился и, подумав, повернул назад. Кузьма громко засмеялся, за ним засмеялись все. Но больше всех смеялся вставший на левый фланг сам над собой конопатый и плотный Василий.

– Да я шо? Я же завсегда за компанию! Козаки пошли, и я пошел! А коли все вместе здесь, то и я здеся!

Ушедшие скрылись за шлагбаумом и было видно, как они направились в сторону трассы по разбитой машинами грунтовке. Многие, стоя в строю, глазами продолжали их отслеживать. Издалека было видно, как уходившие остановились на дороге, о чем-то заспорили с уходящими и с Мирошенко. Тот размахивал руками, кричал, что-то показывал в сторону гор, потом в сторону лагеря. Потом махнул на них рукой, и трое уходивших внезапно повернули назад к воротам лагеря. С Мирошенко остались только человек пять, которые продолжили свой путь к трассе.

Трое вернувшихся подошли к строю и один из казаков в белой папахе обратился к Кузьме:

– Разрешите встать в строй, товарищ капитан 3-го ранга? Мы передумали!

– А снова не передумаете? Что-то у вас часто это случается.

– Не, все, железно! Остаемся! Будем служить! Нам с баламутами не по пути!

Кузьма обратил внимание на стоявших на левом фланге казаков, которые стопились вокруг низкого, но плотного и, чувствовалось, физически здорового черноволосого казака. У его ног лежала здоровая, как ядро царь-пушки, гиря. Все солдаты были одеты одинаково в выцветшую полевую, форму, называвшуюся «афганкой», грязно-песочного цвета.

– А вы кто у нас будете? – подошел заинтересовано Кузьма к ним.

– Мы культуристы! – с небольшим кавказским акцентом ответил крепыш.

– Как фамилии и откуда?

– Мы все из Славянска, бывшая станица Славянская. Моя фамилия Аветисов. А это Мошкин, Никитин, Почечуев, Золотаренко. Все мы воевали в Афгане в десанте в одной роте.

– Понятно, десантура – это хорошо! – ответил Кузьма, – а это что у вас такое? – он показал на гирю.

Казак заулыбался.

– Это наша гордость, кто не может поднять и выжать – к себе не берем! – он засмеялся, а за ним все остальные, – пятипудовая гиря, мне сделали по заказу в авторемонтных мастерских. Классная вещь для накачки мускулов.

– Сколько-сколько весит? – удивился Кузьма и попробовал поднять гирю.

Поднять получилось, но вот отжать уже нет.

– Все, командир, в наше отделение тебя не берем!

Все стоявшие вокруг засмеялись.

– А ты можешь? – спросил Кузьма, ставя гирю у ноги Аветисова и вытирая пот.

Казак улыбнулся и без особого труда стал отжимать гирю левой рукой.

– Одной левой! – ответил он, с улыбкой выжимая несколько раз неподъемную гирю. – Мы бы все хотели служить вместе, товарищ капитан 3-го ранга. Мы земляки, сослуживцы и у нас общие интересы.

– Обещаю, будете служить вместе! Я люблю спортсменов! Надеюсь, что к концу нашего обучения и я смогу выжать вашу гирю и вы примите меня в свое отделение! – и он похлопал по плечу Аветисова.

Под афганкой у парня, как бугры, вздулись гигантские мускулы, а его выточенное, как топором лицо, радостно улыбнулось.

– Становись! – скомандовал Кузьма, оглянувшись на Науменко.

– Кузьма Степанович, отправьте всех получать обмундирование и имущество на склад, а нам всем надо немного обсудить некоторые вопросы.

Кузьма приказал вахмистру Волкову:

– Вахмистр Волков, ведите людей на вещевой склад получать обмундирование и имущество. После переодевания общее построение перед казармой.

Тот кивнул головой и скомандовал:

– Направо! В колонну по шесть стройся!

И когда казаки перестроились в колонну по шесть, скомандовал:

– Правое плечо вперед! С места с песней про Марусю, шагом – арш!

И внезапно над лагерем разнеслась дружная песня:

 
         Маруся отчайно слезы льет,
         Как гусли душа ее поет!
 

Офицеры смотрели, как дружно с известной всем песней их воинство марширует мимо них. Отбивая дружно шаг, казаки направились в сторону склада получать обмундирование и имущество.

«Не так уж все и плохо, как казалось сразу!» – подумал Кузьма и посмотрел на Осиповича.

Тот улыбался во весь рот, казалось, что он тоже хочет побежать вслед за строем и запеть озорную солдатскую песню из известного кинофильма.

 
         Кап-кап-кап из ясных глаз Маруси
         Капают слезы на копье! – доносилось уже издалека.
 

– Товарищи офицеры, пройдем в здание штаба! Нам необходимо обговорить некоторые вопросы! – скомандовал Науменко.

В помещении штаба было пять комнат. Одна командирская, использовавшаяся для проведения совещаний и размещения командира. Еще четыре комнаты, как объяснил Науменко, предназначались для размещения офицеров отряда по два человека в комнате.

В командирской собрались для совещания Науменко, Гусаченко, Зленко, Осипович и Миронов.

Усков направился к своему подразделению, видимо, решив, что пусть разбираются, как хотят.

– А ты чего домой не едешь? Или тоже с нами решил в Чечню? – спросил Кузьма Пашу.

– Я бы с удовольствием поехал бы с вами туда, это лучше, чем зад протирать в военкомате или домой приходить к моим бабам. Но я же обещал твоей Петровне привезти тебя сегодня. Я не могу ее обмануть! – ответил тихо Паша.

– Тогда подожди! Мне еще отпроситься надо у Науменко. Я не волен уже делать, что захочу.