Ви Корс
Туман и Молния. Книга 16

Посвящается Жигульскому Ю. Е.

1

Новости

Никто, князь Арел, Витор Корс, Лис, Карина и хабир Верный вернулись в Форт из Предела. Они вошли в главную залу башни, и Тол, сидевший за столом с Диком Недвилом, радостно вскочил, опрокинув кувшин, который, к счастью, был уже пустым.

– Как я рад вас видеть! – закричал он. – Наконец-то! Я уже соскучился!

Он грузно подбежал к ним, сгребая Лиса, в охапку:

– Эл! Тебя вылечил Ник?

– Да, – сказал Лис как-то не очень весело, аккуратно отстраняя высокого и мощного как бык Тола от себя.

– Здорово! – Тол не уловил напряжения и безрадостного настроения своего друга, замер на мгновение:

– Эл, а что у тебя с головой?! Что с твоими волосами?

– Я сделал их темнее, – ответил Никто за Лиса, видя, что тот совсем не расположен поболтать с Толом. Никто снял маску, открывая своё раскрашенное лицо, и Тол замер, уставившись на него. Корс видел, что в глазах Тола сначала промелькнуло неприкрытое удивление, но очень быстро оно снова сменилось радостным восторгом:

– Ник, хера ты даёшь! Вот это боевой раскрас! Десять из десяти! Я тебя еле узнал!

Никто засмеялся, показывая чёрные зубы и блестящее кольцо, лежащее на них.

– Ник! Как ты прицепил кольцо к зубам?! – взревел от восторга Тол. – Я тоже так хочу!

– Я тебе потом покажу, ладно? Там под верхней губой есть куда зацепить, – Никто улыбался.

Корс тоже снял маску, в конце концов, смущаться Тола и его помощника-простолюдина, у которого была кличка Уголь, ему не стоило. Тол сразу глянул на его украшение и крючок, обхватывающий подбородок. Корс ясно уловил, что Толу оно очень понравилось, но он постеснялся озвучить это и обратиться к Корсу. Он всё ещё считал Корса чужим, не одним из них, и относился к нему настороженно.

– Давайте выпьем за ваше возвращение! – Тол принялся разливать вино по разномастным и не очень чистым кубкам и бокалам, наваленным на столе. Первым, видимо по старой привычке, он протянул кубок князю Арелу, тот молча, не меняя надменного выражения лица, взял его. Потом, по правилам этикета, Тол протянул кубок даме, Карине.

– Можешь открыть лицо и выпить, – сказал ей Лис. Карина уже, в принципе, научилась пить и есть, лишь слегка приподымая верхнюю часть накида и подсовывая кружку или кусок пищи под жёсткий лицевой фартук, но если Лис разрешил, зачем мучиться. Она сразу подняла ткань и взяла у Тола бокал. Все выпили, и Лис, приподняв нижнюю часть маски, тоже. Выпив, Тол радостно и непроизвольно поднял руку к губам, намереваясь вытереть рот рукавом, подтянув его немного, но в последний момент его что-то остановило, он замер, и, опустив руку, достал из кармана платок и вытер губы им. Корс усмехнулся.

– Эл, а ты что не снимаешь маску? – спросил Тол, без какой-либо паузы разливая вино по второму кругу.

– Я пока не могу, Ник ещё лечит меня, – сказал Лис, качнув головой, и повернувшись, посмотрел своими жёлтыми с чёрной каёмкой глазами, блестевшими в прорезях маски, на Никто. Посмотрел, как показалось Корсу, с некоторой обидой.

– Да, – в некотором замешательстве протянул Тол, но тут же взбодрился, осенённый очередной мыслью:

– А у меня новая татуха!

И он принялся с азартом расстёгивать свою куртку и рубашку под ней, показывая им свою очередную татуировку. На груди Тола теперь красовалась обнажённая и очень фигуристая женщина, которая лежала на спине, широко расставив в стороны поднятые ноги. Сверху на ней, вместо любовника, раскрыв пасть в свирепом оскале, пристроилась большая чёрная пантера.

Увидев огромные и круглые, как шары, груди красотки, Витор Корс быстро отвернулся, чтобы зажать рот рукой и не засмеяться в голос. А Никто, похоже, абсолютно искренне сказал:

– Тол, как круто! Кто тебе бил? Нечистый Шукул?

– Да!

– Очень круто! Я тоже себе такую хочу!

– Тол, сколько дней прошло в Форте после того, как мы ушли? – резко перебил их восторги Лис.

– А какой сегодня день?

– Я откуда знаю! – в голосе Лиса появились явные нотки злости и раздражения.

Тол растеряно смотрел на него.

– Вас не было три дня, господин Атли Элис, – быстро вмешался и разрядил ситуацию, Дик Недвил.

И Лис, повернувшись к Никто, ТАК глянул на него…

– Не надо прожигать меня взглядом, – тут же отреагировал Никто. – Десмод и Марбас ещё не подошли, а без них нет смысла выступать.

– Когда они подойдут?!

– Скоро! И дай раненым восстановиться, у нас будет больше людей.

– Пока мы тут будем ждать твоих нечистых и лечить раненых, Кудмер позовёт подмогу из других городов!

– А если нет? Давай дождёмся вестей от Самера из отряда Мармера. Он разведает, что происходит в Рудном и его окрестностях.

– Пока он разведает, у Кудмера будет десять тысяч подмоги! Быстрота и внезапность была нашим козырем, надо было не дать им опомниться! А теперь нет. Теперь всё пошло по говну!

– Лис, иди ты нахуй!

– Да я там бываю чаще, чем на свежем воздухе!

– Не успеет этот… этот Кудмер никого собрать, что ты паникуешь опять!

– Нет, ну, конечно, Кудмер жирный самоуверенный болван, но не до такой же степени!

– Вот ему забота, ждать тебя и кормить чужое многотысячное войско. Он пошлёт за подмогой, только когда нас увидит!

– Ну ладно, предположим, что он уверен в нерушимости своих стен, и это так и есть. Мы будем их штурмовать, а нас за жопу схватит армия, пришедшая ему на подмогу!

– Да не беги ты впереди коней, Лис!

И Никто, словно ища поддержки, посмотрел на Корса. Тот опешил, он явно не ожидал, что Никто будет обращаться к нему за помощью в разговоре. Потому что, по мнению Корса, Ник и сам неплохо «отбазаривался», тем более, делая это в стиле тех, с кем спорил. Но, похоже, он хотел в свою поддержку каких-то умных аргументов. Корс замер, и Лис, как назло, тоже смотрел на него:

– Ну, говори! Не стой уже у меня поперек горла, проваливайся дальше!

– Элис, тише едешь – дальше будешь, – едва выговорил Корс, – а поспешишь, людей насмешишь.

Корсу было ужасно стыдно за то, какую чушь он сейчас сказал. Но, прощупав эмоции Никто, он понял, что тот вполне доволен им, и старательно запомнил выражения, при этом правильно сложив их на полочку к фразе: «делу время, потехе час».

– Мы захватим этот Рудный так же, как тот краевой Форт за рекой, помнишь? – сказал Никто Лису.

– Что?!

– Только мы с тобой местами поменяемся.

– Ты нормальный? Мы в том Форте обосрались по полной!

– Под Рудным вся земля изрыта на много километров. Я со своими нечистыми пройду к ним в самое сердце по таким норам, по которым ни один человек не пролезет. Мы захватим город изнутри. А ты снаружи!

Лис замолчал, обдумывая слова Никто:

– Ник, это слишком рискованно.

– А когда у нас по-другому было?

Лис, казалось, немного успокоившись, повернулся к Толу:

– Ну а ты хоть сделал что-нибудь?

– А то! – обрадовался Тол, увидев, что напряжение спало. – Пойдёмте, я вам покажу, как я тут порядок навёл. Ты не думай Лис, у меня тут идеалочка!

Лис только раздосадовано покачал головой.

Они вышли во двор. Корс и Никто снова надели маски, а Карина закрыла лицо накидом.

Корс с отвращением, благо маска скрывала выражение его лица, смотрел на обнаженный растерзанный труп Тишки. На теле были отъедены самые мягкие и, видимо, на вкус волка самые лакомые части. Было объедено лицо, не было глаз, губ, щёк. Отъедены половые органы, мягкие ткани на предплечьях и бёдрах были со следами покусов мощных челюстей. Живот и грудная клетка вскрыты, но требуха не тронута, хищник полакомился лишь нежной печенью и съел сердце мальчика. Выставленный на всеобщее обозрение изуродованный труп Тишки с укором глядел на живых пустыми провалами глазниц. На доске, прибитой над его головой, было написано: «Ходил в самоволку к озеру» и было нарисовано синей краской озеро и чёрной – огромная фигура оскалившегося волка. Нарисовано очень неплохо. Можно сказать, доходчиво.

– Возле озера ходит волк, – объяснил Тол. – Вот, нашли мальчишку из ополчения в тот же день, как вы ушли. Я больше никого туда не пускаю.

– Как неплохо нарисовано, – не удержался Корс.

И Тол обрадовался:

– У Лилки раньше в театре чудилка один работал, декорации всякие лепил, а когда театр закрылся, он остался на улице. Вот и прибился к нам.

– Да, – согласился Корс, – очень правильное решение. Среди твоих солдат много неграмотных, а картинки всё понятно объясняют. Что нельзя ходить к озеру с волками, – он посмотрел на Никто, из-за маски было совершенно непонятно, разозлён он на Верного или ему плевать. Тем более что Верный стоял рядом в своем собачьем шлеме, разглядывал рисунок на доске и совсем не выглядел напряженным, его поза была все такой же спокойно расслабленной. «Ему ничего не будет», – вдруг с какой-то внутренней уверенностью подумал Корс, Никто даже не повернул головы к Верному, даже не глянул на него. Стоит, смотрит на растерзанное своим любимым питомцем тело несчастного Тишки и ничего не говорит. И смотрит ли он вообще? Видит ли, что натворил его пёс? Из-за чёрных вставок, закрывающих его глаза, нельзя уверенно сказать. Или это действительно волк, а вовсе не Верный?

– Это что? Этот красный тут зачем? – сказал Лис.

И все отвлеклись от трупа Тишки и посмотрели на красного, болтающегося рядом за шею на веревке.

– Это красный Алмер, он много лишнего говорил про тебя, запугивал новичков и ещё был обкуренный постоянно. Это не дело.

– Понятно. Ну а этого вы зачем повесили? – Лис перевёл взгляд на следующий труп.

– А он не колдун разве? – удивлённо спросил Тол. – Ты же видишь Эл, у него на лице такие же стёклышки, э-э-э… очки, как были у того слепаря которого вы убили и мы нашли прикопанным по дороге. Вы же его убили? Я решил не рисковать и тоже избавиться от четырёхглазого!

Корс замер. Тармер! Вот куда он пропал! Он посмотрел на Лиса, чёрт возьми, он убил Тармера назло Корсу! Корс почему-то был в этом уверен, а ведь он искал этого красного. И все молчали. Он спрашивал у Карины, и она сказала, что ничего не знает, хотя наверняка все прекрасно знала. Она обманула Корса! Своего отца! Все вокруг знали, куда подевался Тармер, кроме него. И молчали. Он посмотрел на дочь, но её лицо было закрыто накидом. Они все закрыты, на всех людях Демона маски: Никто, Верный, Лис, Карина, да и сам Корс из-за своих украшений и раскрашенного лица. Все отгорожены от мира людей барьером, делающим их безликими, и непонятно теперь, что чувствуют Карина и Лис, ведь его поступок Тол, сам того не желая, невольно раскрыл перед Корсом.

– Тол, ты, что ли, каждого красного в очках собрался вешать? – сказал Лис как ни в чём не бывало. – Их полно, и это не колдовство.

– Да? – удивился Тол, – ну ладно.

– А эта что? – Лис сделал пару шагов и остановился у трупа обнаженной красной служанки. Её лицо было синим и распухшим, но светлое белое тело, гладкое, с большими грудями и пушистым ярко-рыжим треугольником мягких волос на чуть выпуклом упругом лобке, было красивым.

Тол улыбался:

– Такая смешная рыжуля, пусть полюбуются. А вообще это не я. Это наёмники Рагмира, говорят, она стала разговаривать с пленными и говорила что-то плохое про нас.

– У нас нет пленных, – заметил Лис.

– Ну да… ну те, что только что перешли на нашу сторону. Рагмир сказал, она много болтала, сказал, сказал… может шпиёнка! Во!

И теперь уже Лис глянул скептически на Корса:

– Всё та же песня. Твои наёмники каждую залетевшую бабу будут вешать?

– Они не мои больше, – быстро ответил Корс, но ему было обидно и неприятно. Нет, чёрные воины не могли снова повторить эту жестокую выходку, и поэтому он постарался оправдать их:

– Я не думаю, что Рагмир приказал выставить частный случай на всеобщее обозрение. Он обычно очень щепетилен в таких вопросах. Наверняка она действительно болтала лишнее.

Лис отвернулся и прошёл дальше. Ещё нескольких повешенных солдат, бывший театральный художник также снабдил доходчивыми рисунками, где отображались их провинности.

– Что? Заснул на посту? Вскочил недостаточно быстро при виде командира?! Тол, если каждого вешать, у нас солдаты закончатся! У меня не такая большая армия, чтобы так тратиться!

– Не закончатся, – буркнул Тол, и Лис посмотрел на сколачиваемый помост, где готовилось ещё несколько петель.

– Я не палач! Я военачальник! Да, я посылаю людей на смерть, это моя профессия, и мне дано это право. Но дальше она уже сама решит, кого забрать, а кого нет! Тол, все казни только с моего одобрения. Позорный столб и плеть, этого вполне достаточно для наказания!

– Они нарушители дисциплины, – возразил Тол, но не слишком уверенно.

– Элис не слишком печётся о дисциплине в рядах, – заметил Корс, – для него первостепенно, чтобы солдат храбро воевал, а в мирное время он может делать всё, что ему в голову взбредёт.

– У меня все в порядке с дисциплиной! – повысил голос Лис. – И ты не считаешь эти меры нецелесообразными в ситуации, когда у нас каждая боевая единица на счету?

Корс пожал плечами:

– Воины Рема Мурха – неграмотный сброд из Нижнего, я не знаю как лучше. Ты говоришь, что ты не палач, и про пустой расход людей, но я слышал, как ты казнил каждого пятого после захвата Форта за рекой.

– Они струсили и побежали в бою, это другое! Они провалили наступление!

– Иногда бывает умно и отступить. Вы не были готовы к штурму краевого Форта. Не стану спорить, ты просто единственный спас ситуацию в тот момент, своим неординарным и смелым поступком.

– Нет! Я не отступаю ни при каких обстоятельствах! А тех, кто это делает, ожидает смертная казнь. Отступление – твоя тактика, Корс и я прекрасно знаю, как ты сдал Влас, отступив.

– Я вывел людей из неминуемого котла!

Корс и не думал, что Лис в курсе его прошлых военных заслуг или провалов, и его это задело. Да, у Корса не было громких побед за спиной, но его не считали трусом, плохим командиром, который только и способен отступать. Он принял верное решение тогда под этим небольшим городком, а теперь Элис тыкает его носом в это отступление под Власом, как будто он облажался.

– Можно подумать, ты бы не отступил тогда. Там была безвыходная ситуация, – сказал он недовольно.

– Я – нет! – сразу ответил Лис, и Корс поверил ему, он не отступил бы. Он положил бы всех солдат в этом котле, но не отступил бы, а может быть и победил. Чем чёрт не шутит. А Корс не пошёл тогда на риск и бездумную трату людского ресурса, и его никто не упрекнул за это, но вот…

– Считаешь меня слабаком? Кабинетным воякой?

– Я этого не сказал. Мало того, я считаю тебя неплохим командиром. Стабильным середнячком. И те городки, что тебе удавалось отбить: Ниру, Плес, село Луговое, оставались вашими. Ты всё делал надёжно. В тебе нет зачатков главнокомандующего, но как исполнитель конкретных боевых задач без инициативы, ты неплох. С неба звезд не хватаешь, экономен и расчётлив в ресурсах.

– Ты что, изучил всю мою боевую биографию, чёрт возьми?

– Конечно! Красс долбил нас на своих занятиях героической историей чёрного народа и бесконечной войной с красными. И твоими осторожными многоходовками как примером гениальной стратегии. Тогда я и понял, что никогда не буду так делать, когда стану командиром.

– А ты был уверен, что им станешь?

– Да. Либо всё, либо ничего. Я словно с этим родился, тебе не понять. Я ведь избранный.

– Я тоже избранный!

– Ну тогда тем более, что ты расстраиваешься? – Лис повернулся к Толу. – Тол, собери лучше всех на площади. Мы наградим отличившихся и настроим их на поход, а эту дрянь сними!

Тол насупился, но кивнул:

– Слушаюсь, – сказал он, отсалютовав Лису.

– Ещё очень много дел по сборам, – сказал Лис, – поэтому никто не спит!

– Ты главнокомандующий, тебе не обязательно вникать в погрузку припасов и проверять каждого солдата, – заметил Корс.

– Нет, Корс, ты не понимаешь. Я источник этого огня, и я поджигаю весь этот костёр. От моего внимания и участия он разгорится. Без меня он потухнет.

– Хорошо, Элис, я могу тебе чем-то помочь, хоть и не имею подчинённых больше?

– Ты можешь.

– Говори, что делать?

2

Помощь

Корс постучал и вошёл в комнату Лиса и Карины. Он увидел, что Лис был один, он сидел за столом, уронив голову на руки. Бумаги на столе были сдвинуты в беспорядке, несколько листов валялось на полу. Лис приподнял лицо на звук открываемой двери, он по-прежнему был позорно раскрашен: вертикальные черные полоски под глазами, красный кончик носа и неаккуратно размазанный красный рот до ушей. Краситель немного поблёк, но был всё равно ещё очень хорошо виден. Когда Лис поднял голову со сложенных рук, колокольчик в его носу нестройно звякнул, слишком большой, он почти лежал на губах, заслоняя их.

– Добрый вечер, Элис.

– А-а-а, Корс, – протянул Лис, чуть скривившись, и в бессознательном жесте потянулся к своей маске, лежавшей рядом на столе, но в последний момент, словно передумав, не поднёс её к лицу, чтобы закрыть его, а в раздражении отбросил маску в сторону, на кровать, только застёжки громко звякнули.

От Корса не укрылся этот невольный жест понимания своего позорного вида, смущения и стыда от этого, он ухмыльнулся.

И Лис сразу же отреагировал на его ухмылку:

– Корс, признайся, у тебя встаёт на запах дерьма, да?

Корс замер:

– Элис.... ну я ведь по-хорошему пришёл!

Корс «слышал», что Лис внутренне буквально сжимается в комок, и вся его дерзость сейчас, по сути – маска, потому что как бы Лис не прикрывался ею, в глубине души он всё равно считал Корса лучше себя, выше, благороднее. Это было вбито в его голову с самого детства – испытывать преклонение перед чёрными господами. Лис был крутым, но в душе оставался «сраной полукровкой», что бы он ни делал. Он переубедил в этом окружающих, и они считали его отличным воином и стратегом, уважали и любили, не обращая внимания на внешность и происхождение. Но себя Атли Элис переубедить не мог, и так же, как сам Корс внутренне считал себя выше простых смертных, Лис внутри считал себя дерьмом, недостойным и убогим. Но только глубоко внутри, и это несмотря на то, что Никто, облагородив его внешность, сильно поднял ему самооценку, но всё равно не до такой степени, чтобы Лис нашел успокоение. Для этого Никто нужно было сделать его истинным чёрным, высокого роста, долгожителем. Таким, как Арел, таким, как Корс. Корсу стало жаль Лиса. Снедаемый своими страстями, он страдал, все остальные казались ему лучше. С одной стороны, Корсу это льстило, но с другой, он понимал Лиса всё больше и больше, и считал наказание слишком жестоким и тогда, и сейчас. Мало того, что они опустили его в Пределе, они продолжали это делать и в Форте, не позволяя ему вытащить позорный колокольчик из носа и стереть клоунский грим, издеваясь над ним изо дня в день. Корс знал, что князь Арел несколько раз отводил Лиса в ванную комнату и там бил и трахал. Корс был в комнате с Ником, когда Арел сделал это при них. Арел привел Лиса, оторвав его от дел, и тот, опустив голову и ни на кого не глядя, молча прошел за князем. Очень скоро Корс услышал из-за двери глухие звуки ударов, нестройный звон колокольчика и полные удовольствия стоны князя. И ни звука от Лиса. Корсу стало не по себе, и он ушел, и, может быть, после того как он ушёл, Никто и Арел продолжили и вдвоем мучили свою жертву. А ведь Элис был командир их армии, и ему нужно было выполнять дела и решать множество разных вопросов. Но, похоже, это никого не волновало, и Лис был вынужден носить маску и претерпевать тотальное унижение от безумного князя. Корс сейчас твёрдо решил, что будет просить за него, просить отменить это глупое и неуместное наказание, в котором не было никакого смысла.

Лис встал, и от Корса не скрылось, как невольно исказилось его лицо. Он поморщился, потому что колокольчик при каждом его движении позвякивал.

– Элис, – Корс вдруг подумал, что у бедняги даже нет нормальной фамилии, а вместо неё женское имя его матери-шлюхи. И Корс, называя его по фамилии, называл его женским именем. Каково это, отзываться на имя шлюхи?

– Лис… я пришёл помириться. И сказать, что мне очень жаль, я сочувствую и считаю несправедливым то, что сейчас происходит.

– Мне без разницы, – сказал Лис, и колокольчик звякал от каждого его слова.

– А где Карина?

– В гостях у Лилы.

– Ты её отпустил?!

– Она устала от меня, и она закрыта.

– Знаешь, – Корс запнулся, но тотчас решительно продолжил, – я забыл, что ты делал с Кариной. Ты её муж. И я буду просить Ника и Арела перестать мучить тебя.

– Мне не нужен защитник, – резко бросил Лис, – и твои ухмылки. Проваливай!

Корс протянул ему аккуратную стопку бумаг:

– Это называется логистика. Вот логистика по походу, она составлена на основе ревизии. Если ты будешь чётко следовать этому плану, то у нас не будет голода.

И Лис взял листы:

– Спасибо, – сказал он.

– Э… Лис, сколько тебе лет?

– Тридцать два.

– Сколько?!

– Тридцать два, может, чуть меньше или чуть больше. Но примерно тридцать два.

– Может, больше?

Лис покачал головой:

– Нет, я помню. Даниэль Красс спрашивал у матери. И потом, мне отец тоже сказал.

– И когда у тебя день рождения?

– Ну, прямо точное число я не знаю, конечно. А что? Не похоже?

– Честно, без обид, но нет. Ты выглядишь старше. А получается ты немногим старше Карины, и вы совсем молодые были, когда встретились.

– Да, – сказал Лис, – но я уже несколько лет воевал на стороне красных тогда.

– Я думал, тебе минимум тридцать пять. Получается, что если бы не Ник, ты бы и до тридцати пяти не дожил. Просто умер бы от туберкулёза или язвы.

– Или погиб в бою. Корс, какая разница, меня одна только мать три раза убить пыталась и не смогла, и еще Карина. И красные. И чёрные меня повесить хотели не так давно. Я всю жизнь хожу по краю.

– У тебя точно девять жизней!

– Ага, и все херовые.

– Не спорю, ты пережил много унижений и страданий, и они не сделали тебя лучше, а только озлобили. Мне очень жаль. Но ты имел уважение отца. Ты имел власть и был победителем.

– Да, у меня было не меньше твоего, Корс.

– Опять ты меряешься. Ну что за привычка – сравнивать постоянно себя с другими. Каждому своё. Знаешь, Ник и Арел тоже презирают людей, им плевать, насколько человек велик, для них он все равно кожаный мешок с дерьмом. А для тебя все люди лучше, чем ты. Может, стоить поучиться у Демона и перестать считать других такими славными, перестать пытаться доказать людям что ты не хуже них?

– Когда ты перестанешь учить? Читать свои лекции о том, как кому надо поступать? Ты все время поучаешь. Это твоя поддержка?

– Я буду просить за тебя! Даже если и мне за это достанется. Я и так уже раскрашен и украшен не хуже твоего.

– Да, – сказал Лис, – игра была равна, играли два говна.

– Прекрати! Лис!

– Почему ты перестал называть меня Элис?

– Не хочу. Это имя твоей матери, оно… как вы говорите… зашкварено.

Лис усмехнулся.

– Твоя мать… она стала заниматься этим ремеслом, попав в тяжёлые жизненные обстоятельства, а где был твой красный отец?

– Корс, он просто поигрался с чёрной девчонкой и забыл про неё.

– Она вернулась к чёрным, и они её наказали?

– Да.

– Она была в тюрьме?

– Да.

– А где в это время был ты?

– Я был вместе с ней, женщин часто сажают в тюрьму вместе с их маленькими детьми, ты же знаешь. Потом нас выпустили.

– Но её позорно пометили как шлюху и сделали несмываемые стрелки на глазах, да?

– А как ты думаешь? – сказал Лис.

– Не представляю, каково это…

– Правда? У тебя ведь они нарисованы тоже.

Корс проглотил издёвку:

– Я, кажется, начинаю привыкать к твоему несдержанному языку. И знаешь, имя Атли тебе действительно не идёт. А имя Сигмер – оно слишком чужое, непривычное, это имя красных. Тебе действительно лучше всего подходит твоя кличка, и даже Карина тебя так называет. – Корс улыбнулся.

И Лис улыбнулся ему в ответ. Увидев его треугольные зубы, Корс не сдержался и покачал головой:

– Я сейчас понимаю, что поступал предвзято. Что я вёл себя бестактно и был груб. А ты ведь никогда в полную силу не давил меня, терпел. Ты только делал мне больно через мою дочь.

– Я люблю её. Ты кое-что стал понимать, а про нас с Кариной так и не понял. Я ведь терпила в этих отношениях! Она – моя слабость. Она умрёт, и я умру!

– Но зачем тогда ты таскаешь её повсюду за собой и пихаешь на передовую?!

– Да потому, что ни минуты не могу без неё!

– Вот что даёт тебе силы не любить Демона, у тебя есть Карина! Но она тоже любит тебя, не сомневайся, я знаю, – уверенно сказал Корс и вспомнил про Нидже. И про князя Арела, и Никто, и Зафа, да-а-а…

А Лис взял сигарету и молча закурил.

Корс вошёл в комнату с медведем на стене.

Никто лежал на кровати, не шевелясь.

Но Корс был решительно настроен просить за Лиса с твёрдым намерением прекратить уже наконец этот беспредел.

– Ник?

Никто не отвечал и не шевелился.

– Ник, всё в порядке? – осторожно спросил Корс, что-то было не так, и он почувствовал это.

Никто тяжело приподнялся, его лицо закрывала маска, из щелей на Корса «смотрели» чёрные пустые глаза. Он просто сидел, повернув голову в сторону Корса, и молчал.

– Где Арел? Верный?

– Я отправил их на конюшню, а что? – всё же, к облегчению Корса, ответил Никто.

– Почему ты тоже не поскачешь на своём коне?

– Не хочу.

– Почему? Ты ведь так любишь его.

– Я не хочу ничего, – сказал Никто и снова упал на кровать.

– Ты который день не снимаешь маску и спишь в ней.

– Я приклеил её к лицу.

– Но зачем?!

– Зачем?! Чтобы не сотворить с этим лицом ничего! Не испортить его ещё сильнее.

– Боги, нет, – прошептал Корс, – куда уж сильнее, там уже все испорчено!

– Я знаю, что «нет», поэтому я приклеил эту ебаную маску к лицу, – закричал Никто и вдруг совершенно неожиданно и очень быстро схватил свой нож и со всей дури воткнул его в бедро хромой ноги.

Кровь брызнула в разные стороны.

Корс изменился в лице:

– А-а-а! Прекрати! Прекрати! Оставь в покое это тело! Хватит калечить это тело!

– Блядь, я сейчас отрежу себе эту хуевую ногу! Не подходи, Корс! Не подходи лучше!

Корс бросился вон из комнаты, он бежал за Лисом, ему казалось, что Лис лучше знает Никто, и лучше знает, как с ним обращаться и гасить его припадки:

– Лис! Лис!

Лис вбежал в комнату, Никто сидел на полу, к счастью, он ничего не успел себе отрезать. И Лис, к изумлению Корса, быстро подошёл и ударил Никто что есть силы ногой, правильно сказать, вьебал ему под дых, а потом кулаком в висок, и Никто от удара в голову, кажется, потерял сознание.

Лис повернулся к остолбеневшему Корсу:

– Вот так, так снимаются эти припадки. Его нужно ударить и отвлечь. Желательно сразу вырубить. Он вырубается, потом приходит в себя уже более-менее нормальным. Он не накажет тебя за это, не бойся. А если так не сделаешь, не загасишь его, он разойдётся, и будет только хуже, потом его вообще не успокоишь.

– Ты ненормальный?! Ты его слишком сильно ударил!

– Ненормальный? Ты охуел?! Кто здесь нормальный? Кто?! Ты с ними столько времени проводишь, ты своего нормального Ника хорошо рассмотрел? – Лис красноречиво перевёл взгляд на ногу Никто, из глубокого пореза продолжала течь кровь.

– Обдолбанным его видел? Когда он упоротый и ему весело? Его любимое занятие – доебаться до члена или жопы Арела или до своего собственного, и загнать себе туда всё, что попадется под руку. Или ебать Арела несколько часов без перерыва. Ты плохо представляешь, Корс, всю степень ебанутости его и Арела, и что они делают. Когда Никто упарывается до невменяемости, он калечит Арела и себя, и ему похер, что остаются шрамы. Это его единственное любимое времяпрепровождение. Ты его тело, его лицо видел?

Корс зажал уши:

– Боги, ну почему нельзя обойтись без такого обилия нецензурных слов!

– Потому что то, что они делают, никак нельзя больше назвать!

Никто зашевелился с тихим стоном:

– Ли-и-ис, где твои наручники? – Никто протянул руки, – закрой меня.

– Может, тебя прицепить к трубе?

– Я её вырву, наверное, – Никто поднял своё обезличенное лицо на Лиса, – Лис, я разрешаю тебе стереть маску шута и вытащить колокольчик. Ты нужен своим солдатам. Будь таким, каким я сделал тебя в Пределе.

– Чернобуркой? – Усмехнулся Лис, он достал свои наручники, с которыми никогда не расставался, но не спешил закрывать ими руки Никто.

– Чернобурка дороже, чем обычная лисица…

– Твои нечистые скоро придут?

– Им остался примерно один день пути до Прибрежного.

– Может, съездите им навстречу? Развеешься, займёшься чем-нибудь и отвлечёшься от своего безумия?

– Да, – согласился Никто.

А Лис посмотрел на Корса и сказал:

– Спасибо, – и вышел.

«Но я ещё не успел попросить за тебя, о чёрт!»

3

Поездка

Чёрная вода гулко чавкала за бортом плота-парома. Никто сидел, прислонившись спиной к бортику, согнув ноги в коленях и положив на них выпрямленные руки, его голова была низко опущена. Он не шевелился.

Корс внимательно посмотрел на него:

– Ник, ты под кайфом?

Никто чуть поднял лицо, закрытое маской:

– Да-а-а, – протянул он.

– И сильно? Обдолбался на глушняк? Да, Ник?

– Э-э-э… да, – ответил Никто чуть более внятно, но на нечистом, – «Ник, ты под кайфом», – повторил он и тихо засмеялся.

– Боги, ты конченный! Ты реально конченный, и ты схватишь передоз опять!

Никто ничего не ответил, снова уронил голову между рук. И Корс видел сейчас только его белую макушку и длинную чёлку с чёрной прядью.

– С тобой действительно трудно! Ник… я не понимаю. Тебе так плохо в человеческом теле? В нашем мире? Прямо вот так невыносимо?

– Отстань, как вы мне все надоели!

– Ник, говори со мной на чёрном, пожалуйста.

Никто снова приподнял голову, и поправил волосы, чуть убирая их с маски:

– Мне нормально, – сказал он на чёрном, всё же отозвавшись на просьбу Корса.

Арел, стоя неподалёку и придерживая под уздцы своего коня, по своему обыкновению молча слушал их разговор. Чуть усмехнувшись, он поднес к губам флягу нечистых, сделав из неё хороший глоток.

– Ник, – продолжил Корс, – мне кажется, ты не то делаешь. Ты сходишь с ума от своей якобы ограниченности в этом теле. В тебе слишком много гордыни и нет смирения. Вернее, ты совсем неправильно его понимаешь, ты путаешь смирение с унижением.

– Ты как будто понимаешь!

– Да, я понял.

– А, ну конечно, безупречный Витор Корс, который всё знает и понимает!

– По крайней мере, я стараюсь. Я иду по этому пути. Я примирился с Лисом, и я понял его. А ты продолжаешь издеваться над ним и унижать, да, потом ты разрешаешь ему стукнуть себя по голове, но это не смирение! Это извращение! А я осознал, что полукровка не хуже меня, что он такой же! Он тоже человек! И мы равны. А ты не-е-ет! Ты, Демон, не хочешь принять тот факт, что ты такой же, как мы!

– Вы – мыши!

– А твои крылья теперь чёрные! И поломанные. Твои крылья были сломаны, я почувствовал это, и мне было очень страшно. Что такое Буствич?

– Мир дерьма, ничего особенного, – ответил Никто, к разочарованию Корса, довольно равнодушно, – просто Мир Дерьма, как и все остальные.