Вероника Мелан
Ассасин

стальные люстры, на второй этаж тянулась широкая увитая резными перилами мраморная лестница, и все – бархат, парча, позолота, фрески на стенах и потолке – кричало о дороговизне.

«Нет, архитектор точно пил одновременно с дизайнером интерьера. Они нашли друг друга».

Однако, несмотря на помпезность, все выглядело действительно красиво – даже расположившийся перед лестницей многоярусный создающий в воздухе водяную завесу фонтан.

Оправившись от первоначального изумления, я двинулась дальше. Мое предположение о том, что людской поток от внешних дверей сразу же направится на вторую лестницу, туда, где состоится само шоу, оказалось ошибочным, – многие для общения расположились именно здесь, в холле.

Гости стояли группами – маленькими и большими: по двое, трое, десятеро, а то и сразу по несколько десятков человек; отовсюду доносился хохот. Все либо знали друг друга, либо знакомились тут – одиночек, как я, почти не наблюдалось.

Побродив среди незнакомых лиц и выпив предложенный официантом-разносчиком бокал шампанского, я направилась в дамскую комнату. До начала представления осталось не более получаса.

Внутри оказалось пусто. Повезло? Или же из двухсот дамских комнат я случайно выбрала самую дальнюю? Не важно. Я подошла к зеркалу, критично оглядела собственное отражение и, как ни странно, осталась довольна – платье не помялось, макияж не смазался, завитые локоны не распустились.

«Найти Энди сейчас? Наверное, это почти невозможно среди этого гомона и толпы. Лучше потом».

До начала шоу осталось совсем мало времени, и я решила, что лучше потратить его не на поиски друга, который вскоре найдется сам, а на дальнейшее изучение «Сэнди-Паласа» – слишком много осталось непосещенных – невиденных мной – за-

лов, слишком интересными казались гости и их наряды. Поброжу по балконам, найду те, что выходят на океанский берег, выпью еще шампанского.

Эйфория и общее веселье будоражило, хотелось окунуться в него целиком – пусть даже в одиночестве – впитать, насладиться, пропустить через себя. Когда еще выпадет шанс посетить подобное место? Возможно, никогда.

«Не с моим отсутствием проектов и хорошей зарплаты в будущем».

В очередной раз мысленно поблагодарив Энди за возможность отвлечься, я выпорхнула за дверь и слилась с толпой.

Прекрасная атмосфера, прекрасный вечер.

Тогда я еще не знала, что события кардинально поменяют ход через час. Всего один короткий час.

Шоу-балет «Экзотика», состоящий исключительно из полуголых мужчин, закончил выступление и поспешил предоставить место на сцене следующей группе. Судя по программе, которую я видела в холле на стене, следующими сцену должны были занять «Дивы» – шесть красивых танцовщиц, исполняющих «тур-данс в стиле джаз».

Пока я силилась уловить смысл словосочетания «тур-данс», объявленные дамы появились на сцене – каждая с белоснежными крыльями за спиной и черным увенчанным кисточкой хвостом.

«Ангелы и демоны в одном лице? Пикантно».

Последние несколько минут я стояла, прислонившись к колонне в самом центре зала, откуда открывался хороший вид на сцену. По периметру, на некотором возвышении, располагались многочисленные столики, за которыми можно было выпить и отдохнуть, в центре же находилась площадка-прямоугольник для тех, кто предпочитал наблюдать за происходящим на сцене с близкого расстояния.

Сейчас на площадке было многолюдно. Напитки лились рекой, шум и гам не утихал ни на мину-

ту – кто-то смотрел на выступающих, восхищаясь ярким танцевальным шоу из моря красок, кто-то, перекрикивая музыку, общался между собой.

Покручивая в пальцах тонкую ножку бокала, я рассеянно обводила взглядом зал – от танцоров на сцене уже рябило в глазах.

«Может, где-то здесь есть и Энди?»

Мои глаза скользили по мужским и женским лицам – молодым, старым, обильно накрашенным и без грамма косметики, возбужденным и чаще всего улыбающимся; изучив тех, кто находился рядом, я отклонилась и выглянула из-за колонны.

Даже позвонить ему сейчас не получится – слишком шумно. А уходить во время представления не хотелось.

Неожиданно основной свет в зале погас, замелькали яркие лучи прожекторов. Девушки на сцене сбросили крылья и окончательно превратились в демониц – в такт барабанной дроби отстукивали по покрытию их высоченные каблуки.

«Интересно, долго еще до конца?»

Программа осталась висеть внизу, ее уменьшенной копии в виде брошюры у меня не было.

При подобном мельтешащем и постоянно мигающем освещении искать Энди стало бесполезно, но я по инерции продолжала рассматривать стоящих поодаль людей.

В какой-то момент мой взгляд наткнулся на широкую спину мужчины, одетого во все темное. Скользнув по нему глазами, я уже было начала отворачиваться, но затем снова зацепилась за фигуру незнакомца взглядом – что-то в ней казалось мне неуловимо знакомым. Что именно? Я не знала. Высокий рост, короткий ежик волос на затылке, мощная шея…

Продолжая изучать стоящего в отдалении человека, я зачем-то шептала: «Ну повернись же, хоть на секунду».

Между нами, закрывая обзор, сновали люди.

«Идите, идите, проходите…»

Зачем я так напрягаюсь? Затем, чтобы вновь выдохнуть «не он» и отправиться за очередным бокалом шампанского? Ерунда. Очередная надежда на совпадение, которого не будет.

Но чтобы окончательно убедиться, что его не будет, стоило дождаться, пока на лицо незнакомца упадет луч прожектора.

И он упал. Почти.

Мужчина на секунду обернулся, но точно перед вспышкой света отклонился за другую, стоящую следом за моей, колонну.

– Тьфу ты! – сорвалось с моих губ довольно громко.

Стоящий рядом незнакомый парень в джинсовой куртке, услышав это, спросил, не принести ли мне шампанского, и я рассеянно кивнула.

Я же, упертая в своем намерении разрушить очередную ложную надежду на совпадение, вытягивала шею, как жираф, и то и дело приподнималась на цыпочки; при вспышке света обзор в очередной раз загородила высокая и, в общем, красивая дама, если бы я в своем негодовании была способна разглядеть это.

– Да чего ж мне так не везет-то!

Кто-то вложил мне в пальцы прохладный бокал. Не поворачиваясь, я кивнула, пробубнила «спасибо» и сделала большой глоток. Вернула бокал парню в джинсовой куртке, на предложение «Может, познакомимся поближе» утешающе похлопала его по плечу и вынырнула из-за колонны.

«Все, хватит маяться – надо просто подойти и посмотреть. Ждать прожекторов можно вечно».

И я двинулась в противоположную от сцены сторону. Кого-то обошла, кого-то потеснила, кого-то (из-за отсутствия всякой реакции на слова «Разрешите пройти?») аккуратно отодвинула в сторону.

«Объект» моего интереса приближался. Когда между нами осталось всего несколько метров и ни одной хмельной фигуры на пути, одетый в черное мужчина вдруг повернулся.

И я задохнулась, встретившись взглядом со знакомыми серо-голубыми глазами.

Пережила почти шок от смеси чувств радости, ликования, надежды и волнения.

«Судьба услышала меня, услышала».

Я узнала бы его где угодно. Это красивое лицо, столько раз преследовавшее меня в мыслях, эти широкие плечи, эти мощные руки…

Мои щеки заполыхали, сердце в груди забилось гулко и быстро.

Неужели после стольких мыслей о нем я была вознаграждена новой встречей? Не верилось – надо же! – до сих пор в это не верилось.

Сколько раз я искала его лицо за стеклами проезжающих мимо машин? Сколько раз надеялась, корила себя, обижалась, но каждый раз снова ждала – а вдруг?

И «вдруг» случилось. Теперь хотелось подбежать, увидеть его ближе, снова рассмотреть.

«Наконец-то я тебя нашла!»

От радости улыбка по лицу расползлась такая, что заломило щеки, мне не терпелось приблизиться, перекинуться словом, половиной фразы.

«Мой вечер удался! Совсем-совсем удался».

Осталось лишь решить, что сказать – обычное «Привет, не ожидала тебя увидеть» или же «Здорово, что мы снова встретились»?

Однако едва я вновь двинулась в его сторону, глаза мужчины резко похолодели.

«Не подходи, – совершенно ясно читалось в них. – Даже не думай об этом».

От неожиданности я застыла на месте.

Как же так? Почему?..

А предмет моих грез смотрел на меня, прищурившись, и лицо его не выражало ровным счетом никакой радости.

Сердце пропустило удар.

Неужели я действительно вижу то, что вижу? Притворно-равнодушный и предостерегающий взгляд и абсолютное нежелание, чтобы я подходила? Оно чувствовалось сквозь расстояние, сквозь

музыку – чувствовалось в том, как он стоял, как напряженно держал в карманах руки, как хмурился исподлобья.

Все еще неспособная поверить в то, что меня совершенно не рады видеть, я приготовилась шагнуть навстречу, но одетый в черное человек лишь покачал головой – «не подходи, я предупредил».

Мои ноги приросли к полу.

Как такое возможно? Я столько времени мечтала увидеть его, а теперь, когда он рядом, не могу подойти к нему? Я была готова отдать все, что угодно, лишь бы оказаться хоть на шаг ближе.

Но он запретил мне.

Боже мой… Он запретил мне делать это. Невозможно. Такого не может быть!

С мольбой в глазах я снова посмотрела на него.

Широкоплечий мужчина в футболке и джинсах отвернулся.

Я юркнула за колонну.

Попыталась отдышаться, унять всколыхнувшееся чувство униженности, приглушить обиду, но она – обида – увы, росла. Почему так? Происходящее казалось неправильным, нереальным… несправедливым.

«Я ведь ничего плохого ему не сделала».

Откуда-то вновь появился парень в джинсовой куртке с бокалом шампанского – я видела его и протянутую руку как в полусне. Покачала головой, отказываясь, и, поджав губы, привалилась спиной к колонне. Отверженный в очередной раз парень обиженно мигнул и исчез – теперь, вероятно, насовсем.

И плевать.

На все плевать. Я бежала от мыслей о незнакомце и потому пришла сюда. И здесь же встретила его – для чего? Чтобы мне, как вшивой и тощей псине, даже не позволили приблизиться? За что?

Забыть, просто забыть, но болело сердце.

Зачем он так? Мог бы хотя бы сказать «привет», мог бы перекинуться парой ничего не значащих фраз, а после исчезнуть…

«Чтобы я еще месяц после этого страдала».

К черту! С чего я вообще прикипела к этим холодным глазам? Да мало ли сколько людей в этом городе умеют драться? И мало ли сколько из них умеют нежно любить? Наверное, много. Очень много – сотни, тысячи, миллионы! А тут он один.

Какое-то время я сидела у колонны, опустившись на корточки. Плевать, что даме в платье не пристало так сидеть, что это некрасиво и… как там еще… неприлично… Люди не замечали меня, иногда задевали бедрами и коленями, опускали глаза вниз, натыкались на перепившую, как они думали, девушку и извинялись. Я, завесившись волосами, не поднимала головы.

Ненужная и отвергнутая. Вот так, оказывается, можно себя чувствовать из-за одного не прозвучавшего слова «привет».

«Не ври себе. Из-за его взгляда».

Да, из-за его взгляда. То был не взгляд, а удар под дых – прямой, точный и крайне болезненный.

Ну и ладно.

З абуд у, с мог у, пер е ж и ву.

Просто, как оказалось, зря я все это время думала о нем, зря страдала и переживала, зря искала новой встречи. Ничего, так бывает.

Больше не хотелось смотреть на сцену, не хотелось встречаться с Энди – вообще ничего не хотелось.

Нет, одного хотелось точно – уйти.

Спустя минуту я прокладывала себе дорогу сквозь толпу. На сцене уже выступал кто-то другой – демоницы исчезли, но я не смотрела в сторону танцоров. Хватит с меня на сегодня развлечений.

Гомон теперь давил, общая эйфория вызывала отвращение, музыка терзала барабанные перепонки, хотелось на воздух, в тишину и покой. От выпитого мутило.

Я – уверенная, решительная и гордая – в этот момент ненавидела себя лишь за одно – за желание обернуться.

А вдруг смотрит? Вдруг передумал?

«Ты тупая, Элли! Не просто наивная или глупая – тупая».

Уходя – уходи, не так ли? И я заставляла себя уходить – переставляла ноги, двигалась вперед, железным усилием воли удерживала себя от того, чтобы повернуть голову.

«Не смотреть. Не смотреть».

Уже посмотрела один раз.

«Гордая осанка, прямая спина, уходи с поля боя бойцом, а не размазней».

И все равно я, наверное, выглядела жалко. Это самому себе кажется – я сильный, а всем вокруг очевидно, что ты слабый, жалкий, напуганный, скулящий. Можно врать кому угодно, но себе не стоит.

Да, я жалкая. Я ударилась о стену и сползла на землю. Не все сильные, и потому я ухожу.

«Лучше бы ты сидела дома и смотрела телевизор».

Да уж, лучше бы, вот только кто же знал?

Я спотыкалась о бесчисленные ступни, задевала локтями чужие руки и монотонно извинялась – простите, простите, простите.

Мне всего лишь к дверям – к вон тем высоким, ведущим прочь из этого зала дверям, а там станет легче. Ведь так?

Станет. Потому что тяжелее, чем здесь, уже нигде не будет.

Оглушительный взрыв, нарушивший и веселье, и танцы, и музыку, раздался тогда, когда до вожделенных высоких дверей осталось пройти всего метров сорок-пятьдесят – еще три колонны.

Я не успела, не прошла.

И даже не сразу поняла, что случилось. Всюду дым, визги, белесая завеса, едкий запах, взмет-

нувшаяся вдруг в воздух пыль и паника – всюду одна сплошная паника. Все резко смешалось; пронзительно взвизгнув, оборвалась музыка – ее будто придушили шнуром от колонки. Хаотично, быстро и безо всякого направления забегали люди. Кто-то прочь от стены, кто-то прочь от столиков, кто-то просто прочь.

Меня толкнули.

Все еще неспособная сообразить, что именно произошло, с заложенными от грохота ушами, я обернулась, посмотрела на сцену и… едва не упала. Ее больше не было – сцены, а все, что ею было раньше, превратилось в груду ощепков, развороченных досок и жутко торчащей в стороны арматуры. Горела колонка, истошно и муторно визжал высокой частотой микрофон, щедро разбрызганное пламя грозило вот-вот перекинуться за занавес и декорации.

Это же пожар… настоящий пожар!

Паника захлестнула и меня. Тут что-то случилось, что-то очень плохое – я помнила, был взрыв, а теперь у сцены валялись обездвиженные тела. Неужели теракт? На кого-то покушение? Почему взрыв? Всюду кровь, перекошенные от ужаса лица, давка.

А через мгновение раздался еще один взрыв.

Ударной волной неимоверной силы в зале выбило стекла, дальняя стена треснула, и я с ужасом увидела, как одна из колонн, подпирающих потолок, пошла трещинами; стоящая рядом со мной девушка пронзительно закричала – шок парализовал ее. Она не отрываясь смотрела, как от потолка начинают отваливаться огромные куски бетона. Декоративная лепнина крошилась и осыпалась, оставляя после себя зияющие дыры. Куски белого гипса один за другим срывались вниз и разбивались о пол, друг о друга, давили людей. В воздух поднимались облака густой серой пыли.

Давка достигла ужасающих масштабов. Одни бежали к выходу из зала, другие, рискуя порезаться об осколки, пытались вылезти в оконные проемы

и сигануть вниз со второго этажа. Несколько человек наваливались на закрытую дверь рядом с искореженной сценой. Повсюду лежали тела, от криков закладывало уши. Объятая ужасом толпа напоминала огромный муравейник, разворошенный ногой злобного исполина.

Затравленная и напуганная, я обернулась и посмотрела на главные двери.

Нет. Ничего не выйдет. Огромная куча сбрендивших от страха людей толкала друг друга к выходу, но из-за хаоса, вместо того чтобы проходить сквозь них, люди лишь плотнее спрессовывались, образовывая плотный затор.

Я паниковала. Куда бежать? Куда?

Стараясь плотнее прижаться к колонне, чтобы не быть затоптанной, я продолжала озираться по сторонам.

Где выход? Куда двигаться?

От страха подкашивались ноги.

Дым разъедал глаза, заставляя их беспрерывно слезиться; потолок над головой натужно трещал.

В какой-то момент я почувствовала, как колонна, к которой я прижимаюсь, пришла в движение, но из-за творящейся вокруг суматохи поначалу не придала этому значения. Однако уже через секунду камень под моими руками начал уходить в сторону, и я в ужасе уставилась наверх. Место, где верх колонны крепился к потолку, потрескалось, в результате чего та начала крениться. Вторая колонна, находившаяся ближе к сцене, уже обрушилась.

Я впервые в жизни видела, как бетонный столб медленно, словно в кошмарном сне, складывается пополам. Сначала в центре появился широкий поперечный разлом, затем обе части колонны медленно поехали в разные стороны, выворачивая наружу куски стальной арматуры. Железные прутья, словно стебли сухой травы, сгибались от чудовищной силы, с потолка сыпалась крошка.

От ужаса я окаменела на месте. Но почувствовав, что еще секунда – и я вообще не смогу дви-

гаться, побежала. Задыхаясь от дыма, не разбирая дороги, я рванулась прочь от страшного места, которое через мгновение похоронит под собой всех оставшихся в живых. И уже почти добежала до края центральной площадки, когда услышала, как за спиной раздался оглушительный грохот.

Меня чем-то ударило по плечу. От страшной боли помутилось в глазах, окружающее пространство временно исчезло. Хватая ртом воздух и чувствуя жжение в районе шеи и левой ключицы, которое усиливалось с каждой секундой, я сделала еще два шага вперед, запнулась о лежащий на полу кусок гипса и начала падать.

В этот момент чьи-то сильные руки подхватили меня, и комната, качнувшись, взмыла перед глазами в воздух.

*****

Он стоял и смотрел, как она уходит.

Может, стоило позволить ей подойти?

Нет. Холодная логика победила и на этот раз. Ни к чему все это. Она справится, сильная девочка. Если дать ей поблажку сейчас, она, сама того не понимая, бросит к его ногам все. Об этом красноречиво говорили ее полные счастья глаза в тот момент, когда их взгляды встретились. Тем более ни к чему продолжать знакомство, которое не принесет ей ничего, кроме боли и разочарования.

Она оказалась понятливой. Хватило одного взгляда, чтобы остановить ее на месте. Умница.

Несмотря на это, мужчина чувствовал досаду.

Слишком сильным оказалось воздействие ее полных мольбы глаз. Для того чтобы повернуться к ней спиной, ему потребовалось некоторое усилие. А это уже никуда не годится.

Продолжая наблюдать за тем, как золотистое платье исчезает в толпе, он нехотя отметил, какой растерянной и ранимой выглядела она. Хрупкие плечи, поникшая голова…

В какой-то момент он едва не пустился следом. Сейчас же догнать, остановить, вернуть…

Мысленно выругавшись и скрутив это лишенное логики желание узлом, он засунул его в самый дальний угол сознания, поместил под железный засов – пусть умрет там же, где родилось. С каких пор его голова позволяет подобным мыслям выплывать на поверхность?

Стакан в руке треснул – настолько сильно он сдавил его, даже не заметив этого. Кровь, перемешанная с бренди, закапала с пальцев на гладкий пол.

Мужчина посмотрел на ладонь, его челюсти плотно сжались.

Стряхнув с руки острые осколки, он развернулся и зашагал в уборную, чтобы смыть кровь.

Взрыв произошел в тот момент, когда он начал подниматься по ступенькам к столикам. В отличие от остальных, он мгновенно понял, что происходит, и резко обернулся, чтобы оценить ситуацию.

Откинув из сознания лишние детали – крики, панику и беспорядочное движение, мужчина пришел к единственному выводу – взрыв в районе сцены. Несколько человек погибло, многие ранены.

Его глаза моментально нашли три выхода из помещения. Главные двери, к которым рвануло большинство, он отсек сразу. Окна находились в непосредственной близости от эпицентра взрыва. Существовала вероятность, что там рванет еще раз. Мозг с огромной скоростью рассчитывал наиболее безопасные траектории движения по залу, на ходу отмечая треснувший потолок и лежащие на полу обломки.

Мужчина решил двигаться вдоль правой стены. За барной стойкой располагалась дверь, которую он приметил еще в начале вечера. Она осталась единственным безопасным выходом.

Но стоило сделать первый шаг, как раздался очередной взрыв, заставивший пересмотреть ситуацию.

Глаза заскользили по залу, на ходу отмечая новые детали. В голове быстро менялся план действий: вдоль стены передвигаться опасно, одна из колонн покрылась трещинами, что неминуемо приведет к ее падению не далее как через три-пять секунд – недостаточно, чтобы проскочить.

Взгляд переместился на потолок. Местами тот уже обрушился, еще несколько плит опасно свисали, угрожая в любую секунду сорваться вниз.

«Там меня похоронит заживо» – спокойно подумал он, продолжая двигаться по направлению к бару, до которого оставалось не более десяти метров. В этот момент с диким грохотом рухнула левая колонна, превратившись в бесформенную груду обломков и пыли; кто-то закричал. Люди врассыпную рванули от опасного места, крича, наталкиваясь друг на друга, падая.

«Вторая тоже не сможет долго выдерживать вес потолка» – автоматически отметил привыкший к действиям в экстремальных ситуациях разум. Колонна уже начала опасно крениться в сторону. Чтобы оценить радиус повреждения бетонными блоками, мужчина резко перевел взгляд ниже и… замер на месте.

У подножия складывающейся пополам колонны стояла девушка в золотистом платье – растерянное лицо искажено страхом, руки отчаянно цепляются за холодный камень. Едва увернувшись от бегущих прямо на нее людей, она лишь плотнее прижалась к столбу, ища спасения в ветхом укрытии.

Не думая о том, что делает, человек в черном резко развернулся на месте. Логика отключилась, разумные доводы перестали существовать.

«Черт»! – он резко бросился вперед.

Перескочить через лежащие на полу стулья и битое стекло, перемахнуть через высокий барьер, отделявший ресторанную часть от площадки, а там преодолеть оставшиеся метры.

Время будто замедлило ход.

Несмотря на стремительную скорость, он чувствовал, что не успевает. Перед глазами мелькали чьи-то лица, руки автоматически отталкивали препятствия, мощные ноги все быстрее и быстрее несли вперед. Сердце тяжелыми ударами прогоняло кровь по тренированному телу, мышцы сокращались и разжимались, заставляя и без того огромную скорость увеличиваться каждую секунду; горячий воздух шумно вырывался из легких.

Когда в середине колонны образовалась трещина, заставившая верх и низ конструкции прийти в движение, девушка очнулась от шока, задрала голову и резко побледнела. Будто впервые обнаружив, что у нее есть ноги, она неуверенно подалась назад, но было слишком поздно – с потолка начали срываться куски бетона.

Блондинка в платье рванула прочь. Благодаря петлянию от нескольких кусков ей удалось увернуться, но уже следующий камень, молниеносно сорвавшись сверху, ударил ее по плечу, заставив неуклюже наклониться в сторону. Пробежав еще несколько метров, она начала медленно оседать на пол.

Мужчина зарычал.

Одним прыжком преодолев оставшееся расстояние, он подхватил ее на руки и, перемахнув через обломки, повернул прочь от колонны. Не обращая внимания на раздававшийся за спиной грохот, мужчина продолжал бежать вперед, прижимая к себе обмякшее, похожее на кукольное тело.

Пробившись сквозь паникующих, он обогнул барную стойку, распахнул дверь в служебное помещение и аккуратно, стараясь не ударить голову девушки, вынес ее наружу.

*****

Черная машина, словно тень, на огромной скорости неслась по пустынному шоссе; водитель внимательно следил за дорогой. Нахмуренные брови

выдавали кипевшую в нем ярость, рука нащупала в кармане телефон.

– Начальник одиннадцатой группы слушает, – после пары гудков отозвался в трубке мужской голос.

– Джек, это я.

– Что-то случилось? Ты обычно не звонишь просто так.

– Случилось. – Мужчина за рулем посмотрел в зеркало заднего вида. – Пятнадцать минут назад здание «Сэнди-Паласа» было взорвано.

– Ни хрена себе! А ты узнал об этом до новостей? Как?

– Я там был.

В трубке на несколько секунд повисла тишина.

– Ты не пострадал?

– Нет, но жертв много. Внутри остались десятки раненых, все три этажа разрушены.

– Каким будет задание?

– Узнай, кто это сделал. Мне нужны имена всех причастных к этому людей. К утру.

Собеседник недовольно крякнул, но перечить не стал.

– Как скажешь. Все данные пришлю по почте.

– Жду.

Человек за рулем отключил телефон и спрятал его в карман. Бросил быстрый взгляд на дорогу, повернулся и посмотрел на заднее сиденье, где лежала спасенная.

В сознание она не приходила. Плохо, нужно срочно определить повреждения. Дыхание ее оставалось ровным, но лоб блестел от выступившей влаги, бледные губы шевелились.

В бунгало на берегу ее вести нельзя, там нет необходимых медикаментов. Хотя его внутренней силы, скорее всего, хватило бы, чтобы излечить ее полностью, мужчина предпочел не рисковать – придется наведаться в дом. Если сломана ключица, срастить кости руками не удастся – нужны стальные шунты, а они есть только в квартире.

Что ж, если того требуют обстоятельства, пусть будет так. Как только она придет в сознание, он даст ей знать, что не любит гостей, и на том все кончится.

Если объяснения не помогут, всегда есть еще один выход – стереть память, но до этого дойдет навряд ли.

Через несколько минут автомобиль бесшумно свернул к огражденному высоким забором особняку.

Глава 3

Он уложил ее на узкий диван в кабинете и подошел к шкафу возле стены. Набрал несколько цифр на вмонтированном в переднюю панель пульте и, дождавшись, пока на экране высветится надпись «Доступ разрешен», открыл дверцу. Внутри мягко зажглось автоматическое освещение.

Достал с полки инструменты, положил их в нижний отсек и включил ультрафиолет. Возможно, они не понадобятся, но лучше быть готовым ко всему.

Пока проходила стерилизация, мужчина щелкнул выключателем, и в комнате стало ярче, загорелось дополнительное освещение.

Цифровое табло показывало, что инструменты будут готовы к использованию через сорок пять секунд – как раз хватит времени, чтобы вымыть руки и избавиться от пыльной одежды.

Сбросив с себя черную майку, хозяин дома быстрым шагом проследовал по коридору до ванной комнаты. Дверь захлопнулась, зашумела вода.

Когда он вернулся в кабинет, девушка осторожно пошевелилась, застонала и приоткрыла глаза.

– Не двигайся, – коротко бросили ей.

Мужчина, продолжая растирать полотенцем руки и плечи, подошел к шкафу и выключил замерший на цифре «0» счетчик. Затем бросил полотенце на стул, достал с полки нужную мазь, вернулся к дивану.

Присев на край, он повернул голову пострадавшей набок и осторожно прошелся пальцами по шее. Слегка надавив на кожу, заметил, как гостья морщится от боли и часто моргает.

– Слишком яркий… свет.

– Терпи, он мне нужен.

Мужские руки быстрым движением разорвали горловину платья, ткань с треском разошлась в стороны. Оторванный лоскут обнажил поврежденное плечо.

Взгляду открылся темно-бордовый кровоподтек, расплывшийся по руке и шее. В одном месте кожа опухла сильнее всего – именно сюда ударил острый край камня. Осторожно ощупывая сантиметр за сантиметром, мужчина нахмурился и произнес:

– Сейчас расслабься. Полностью.

Он дождался, пока его приказ выполнили, после чего положил ладонь на поврежденное место, прикрыл веки и замер.

В мозгу мгновенно возникла картина строения плеча, ладонь потеплела. Под опущенными веками серо-голубые глаза пристально вглядывались в несуществующую точку – в схему участка повреждений.

Неторопливый ментальный скан быстро и точно выявил детали: ткани над ключицей сильно задеты ударом, трапеция надорвана, связки и сухожилия шеи целы. Ладонь прижалась плотнее: кость в порядке, трещин нет.

Это именно то, что он хотел знать.

Так, осмотр закончен, и в наличии имеется вся нужная информация.

Оказывается, для восстановления ей понадобится даже меньше, чем он предполагал, – дев-

чонке, как ни странно, повезло. Пусть хорошо спит, ест, утром и вечером втирает «феронин», а там все рассосется. Несколько дней, и она будет полностью здорова.

Оставив пациентку отдыхать, мужчина вышел из комнаты.

*****

Я проснулась от ноющей боли в шее.

Какое-то время пыталась снова погрузиться в сон, но безуспешно – остатки его растворились, в голову одна за другой вползали обрывочные мысли.

Я смутно помнила, как прогремел взрыв. Затем все смешалось в поток сменяющих друг друга изображений: люди, крики, паника, обваливающийся потолок, колонна, человек в черном…

В какой-то момент все разом встало на свои места – ну конечно! Я должна была погибнуть под останками колонны, но некто – тот же самый субъект, который доставил меня сюда, – успел выторговать меня у смерти. Я отчетливо запомнила, как мое лицо прижималось к темной майке, источающей знакомый аромат.

Значит, это правда – он спас меня.

Не верилось. Перед глазами до сих пор стояло его лицо – холодный и предупреждающий взгляд «не подходи».

Если он не желал общения со мной, зачем тогда вернулся?

Зачем рисковал, для чего, с какой целью?

Что-то заставило его передумать – это очевидно, вот только что?

«Не вздумай начать вновь надеяться попусту».

Не буду, не буду, теперь и не до того. Но, наверное, сердце у моего знакомого все-таки существовало, и именно оно не позволило бросить в беде даму, с которой ранее состоялся близкий контакт.

Ну и формулировка. Фу.

То ли от боли, то ли нерадужных мыслей, испортилось настроение. Сна ни в одном глазу, шею ломит, лежать на чужой кровати не хочется – наверное, правильнее всего отыскать хозяина дома, поблагодарить его и отправиться отсюда прочь.

«А ведь привез к себе домой, хотя раньше не хотел его показывать».

Да, ситуации вынуждают на многое, вот только легче от этого не становилось. Меня сюда не приглашали, и значит, нужно убираться.

В кабинете, кроме меня, никого не оказалось. Придерживая здоровой рукой оборванный лоскут некогда красивого золотистого платья, я поднялась с постели. Кружилась голова, подташнивало. Ничего, терпимо, главное – добраться до выхода.

Меня, насколько я помнила сквозь странную поверхностную и полную боли дрему, осматривали. А если осмотрели и покинули, значит, ничего страшного не обнаружили – и хорошо, жить буду.

Справа от двери обнаружился странного вида шкаф с еще более загадочным цифровым табло, высвечивающим символы «Alm0,+2», рядом мигала стрелка «вниз». Что это – обозначение понижения температуры? Неизвестный мне химический состав?

«Неважно, Элли, не задерживайся».

Интересно, сколько времени я здесь нахожусь? Час, два, больше? И что случилось с теми, кто остался внутри «Сэнди-Паласа», – спасли ли их? Беспокойство лишь ухудшало мое и без того нехорошее самочувствие, поэтому мысли о возможных жертвах взрыва пришлось временно оставить.

Я выскользнула за дверь. Коридор, лестница вниз, новые двери… И где искать хозяина? Особняк, судя по всему, большой, комнат много – куда идти? Ближайшее окно не раскрыло множество секретов, за ним было темно и виднелся кусочек сада. А еще покатая крыша, забор вдалеке и стелющаяся за

ним дорога – негусто. Окна справа не горели, значит, в том направлении двигаться не стоило.