Вера Некрасова
Все, что я любила
© Вера Некрасова, 2021
ISBN 978-5-0055-4230-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вера Некрасова
Все, что я любила
© В. Некрасова, 2021
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то не было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
На написание этой книги меня вдохновил 108 псалом царя Давида
Посвящаю Прошлой жизни, что была до моей Настоящей
Детство. Жизнь до Жизни
1
Мама крестила меня в церкви Всех Святых. Мне было пять лет. И это время, как мы сейчас знаем, называлось «лихие девяностые».
Сначала мы долго шли через кладбище. Петляли между могил и покосившихся крестов. В детстве я очень боялась кладбищ. А тогда, по дороге, мне казалось странным, что путь в церковь лежит через могилы. Почему?
Сейчас, спустя тридцать лет, я знаю – почему. Душа бессмертна. Смерти нет.
И в Царствие Небесное путь лежит через Смерть. И сам путь к церкви через кладбище напоминает: смерти нет. Это – просто этап на пути к Богу. Вот пройдешь сейчас по тропинке, минуешь кладбище, и попадешь – в храм. А там – хорошо. А там – сразу вспомнишь. Вспомнишь главное.
Не бойся, иди через кладбище. Оно – тлен, неправда.
Правда – впереди. Ты только войди и вспомни.
А пока мы шли по тропинке, будущая крестная тетя Рита учила меня молитве:
– Враг-сатана, отстань от меня! Есть у меня воисусова молитва…
Эта молитва меня пугала больше, чем «враг-сатана». Она казалась мне языческой, и совсем не совпадала с моим детским светлым восприятием христианства. Никой «враг-сатана» и не пристает. А вот тетя Рита делает странные вещи!
По выходным, например, подвыпив водки, она доставала из деревянного шкафа – из «стенки» – заранее купленный саван для своих похорон. И, хвастаясь, показывала свое «похоронное» маме. Это были простыни, нарядная одежда, и все, в чем ее будут хоронить. Она готовилась. Готовилась к своему будущему. Получается, будущем для нее была – смерть?
Тетя Рита жила в микрорайоне под названием Висим. Тогда он был еще новым. На панельном доме напротив ее дома крупными буквами было написано: «Цой жив!»
Я не знала, кто такой Цой. Может, какой-нибудь мученик? Или революционер?
Тетя Рита жила на первом этаже. А ее муж лежал на Банной горе. На Банную гору сдавали сумасшедших родственников. На самом деле у ее мужа был алкоголизм, но его взяли к сумасшедшим. Иногда он оттуда сбегал. И бродил под окнами собственной квартиры ночью.
Это было жутко, когда он мелькал в свете Луны в окне. Он заглядывал в свои окна на первом этаже. А там – были мы. Но он был очень тихим, не буйным.
Тетя Рита связала ему бежевый шарф.
Еще пару раз он заглядывал ночью в окна. И больше я никогда его не видела.
Кажется, его звали дядя Сережа.
2
Скучаю сейчас по густой траве, пряному разнотравью. Идти бы летом по полю, собирать полевые цветы. Войти в бескрайний простор, где взгляд ничем не остановлен. И в любую сторону расплывается горизонт.
А небо – огромное. Высокое. С редкими облаками.
Температура воздуха идеальная: плюс двадцать пять градусов.
А трава уже по пояс: ромашка, клевер, боярышник, пижма, люпины, Иван-чай, и еще много-много всего! Как богат северный край!
Случайно нахожу мяту по запаху. В детстве у нас за домом, внизу, в болотце, были густые заросли мяты. Мы собирали ее, вязали в пучки, а зимой заваривали мятный чай. С тех пор к мяте у меня очень трепетное отношение.
Люблю найти в густой траве зверобой или дикую мяту. Или просто остановиться. Сесть в траву. Слушать цикад. Но не успеешь расслабиться, потому что муравьи, и другие местные жители, которые тебя совсем не ждали, наползут в штаны!
3
В детстве мы покупали с сестрами сухой напиток «Йупи» и разводили его водой. Он был всех цветов радуги!
Вкусы тоже были разные: банановый, апельсиновый, вишневый. В детстве я и не догадывалась, что в будущем целых семь лет проживу в стране, где производят «Йупи».
А сейчас я в Чили. И тут все еще можно купить какой угодно «Йупи». Хоть со вкусом алое!
4
Набережная реки Камы. Самое романтичное место в городе в мои пятнадцать лет. Буквы там поставили: «Счастье не за горами!».
А мой опыт показывает, что как раз наоборот! Счастье – за горами! За морями! Счастье начинается далеко отсюда.
5
Ненавидела зоопарк. Тюрьма для животных. Я против любых зоопарков и против цирков. Вот бы зоопарки навсегда исчезли с лица Земли!
6
В детстве я мечтала быть кинологом. Кинология – это наука о собаках. Я знала все породы собак. У меня была книга о кинологии, и журналы о собаках.
Но потом мне попалась книжка «Гадание по руке», о хиромантии. И я собралась делать карьеру гадалки, когда вырасту!
До сих пор кое-что могу сказать, взглянув на линии руки.
Потом еще я захотела стать модельером. И мы с подругами из класса ходили на внеклассные уроки к нашей учительнице труда Нине Григорьевне. Кружок назывался «А ну-ка, девочки!».
Мы даже участвовали в районом конкурсе показа мод в ДК «Гознак» и заняли второе место! Естественно, почти все сшила сама Нина Григорьевна. Но она упрямо делала вид, что мы тоже внесли лепту.
Но в итоге я стала филологом.
Иногда я бываю в центре Сантьяго. Живу я в районе Лас Кондес, где все «чистенько да гладенько». А хочется иногда буйства и разнообразия красок.
И тогда приезжаю в центр. Слушаю, что говорят гадалки. Говорят какие-то заученные фразы, гадают штампами. Неинтересно!
Вот если бы я была гадалкой! Я бы такое им рассказала! Я бы, кстати, обещала человеку только хорошее! Да так, чтобы он непременно в это хорошее поверил! Ведь во что веришь, то и случается!
А тут… Люди не верят сами себе. Не хотят брать ответственность за свою жизнь. За свою единственную, неповторимую жизнь!…
Верят гадалкам. Да еще таким бездарным. Кто-то другой, без образования, фантазии, без мозгов, говорит им что в их жизни случится. Бред, если вдуматься.
7
В конце ноября мне очень нравилось ходить по застывшим лужам. Они крепко замерзали. И по этой прозрачной ледяной корке можно было преспокойно ходить своими детскими ногами!
И заглядывать внутрь замерзшей лужи: как красиво там внутри все застыло!
И сухие листья в разных позах, скованные льдом, до весны. И сухая жухлая трава, как живая! И сучки, и мусор. И первые заморозки – трава в снегу!
Это было волшебно.
Позже похожую визуальную эстетику я видела только в фильмах Тарковского. Я была счастлива. В мире есть люди, способные видеть природу как Великую Тайну и Волшебство.
8
В детстве у меня была Самая Главная Мечта – увидеть Северное сияние. Мне казалось, ничего важнее этого быть не может. Обязательно надо мне было увидеть Северное сияние.
И, представляете, – до сих пор так и не видела!
9
Детство было бедным. Но тогда многие жили небогато. И особо нужды я не ощущала. Ели мы самую простую еду.
Летом, например, собирали малину, землянику, лесные ягоды. И делали малину с молоком. И сейчас бы малину с молоком сделала! И когда у меня будет ребенок – обязательно ему буду готовить!
Часто жарили картошку со «шкварками». «Шкварки» – это кусочки сала.
Летом собирали дикую редьку, щавель, зелень и делали зеленую окрошку. Варили суп из крапивы. Для тех, кто не знает: на вкус он похож на грибной суп. Но варить его я рекомендую только из молодой крапивы!
А однажды, мне было лет восемь, я прочитала в журнале, что из одуванчиков можно делать салат!
И взрослые, поверив мне на слово, сделали салат из одуванчиков! Его приправили кубанским растительным не рафинированным маслом, добавили крупную соль, и съели на ура!
Еще в детстве мне очень нравилась кабачковая икра! Недавно я была в Перми, и очень хотела купить себе банку икры.
– Ты знаешь, как ее делают? – спросила подруга
– Нет
– Туда во время тепловой обработки попадают опарыши!
«Однако, тоже – белок!», – подумала я. А вслух ничего не сказала. Не хотелось спорить.
Наверное то, как мы были бедны в детстве, я осознала только сейчас.
Живу в Чили. Тут много еды, качественной, разной. Я могу себе многое позволить. А некоторые люди покупают тут еду на кредитные карты. И, пожалуй, это хорошо, что есть такие возможности – купить в кредит, если нужно, для тех, кто хочет.
Но я замечаю, давно замечаю, что при всех возможностях, у местных жителей очень часто полностью отсутствует фантазия, изобретательность.
У них нет своих сказок. Есть, но – испанские. Оставшиеся со времен испанской короны.
Нет, или очень мало чего-то своего, настоящего, аутентичного.
Есть свои сказания у мапуче, потомков индейцев. Но у чилийцев – нет.
А у меня в детстве постоянно были собаки и кошки. Природа, высокие деревья, качели на деревьях, щемящие душу тополя в светлой июньской ночи, сказки Пушкина, сказки Бажова, сказки братьев Гримм, «Нарния» – книжка соседки Веронички. Папа у нее – бородатый хиппи. И книжки разные, интересные!
У меня были «секретики» из зеленого бутылочного стекла и расплющенным цветком под ним, прыганье по крышам гаражей с воплями, прыганье в резиночки, прыганье в классики!
А кружки! Постоянные кружки ИЗО, художественная школа, кружок мягкой игрушки, и все это – почти бесплатно!
А кино! Как я любила «Три мушкетера» с Боярским! Я так рыдала, когда Миледи отравила Констанцию! Как можно жить в таком мире, где коварная Миледи запросто может отравить милую, кудрявую Констанцию? Как?
А ручьи, луга, широкие реки, костры с картошкой, на велосипеде вдоль поля, и никакого тебе интернета.
А чилийские дети смотрят только диснеевские мультфильмы. А это – совсем не то…
Определенно, не так страшна бедность материальная, как страшна духовная нищета. Вот что по-настоящему страшно. Когда есть деньги, но нет ни фантазии, ни собственных идей.
10
Почему-то сейчас вспомнилось, что на мой день рождения, который приходится на шестнадцатое апреля, в логу у ручья обычно зацветали подснежники.
Однажды дядя Толя, работающий на свиноферме, принес целую охапку, и сказал:
– Это Свете! У нее сегодня день рождения! Вот и подснежники расцвели!
Трепетно люблю всю жизнь подснежники. Люблю ландыши – они росли у нас в огороде!
Люблю тюльпаны. И еще больше полюбила, когда прочла в дневниках Одри Хепберн, что во время оккупации она ела луковицы тюльпанов и спаслась от голода. Тюльпаны спасли будущую актрису от голодной смерти.
Еще люблю гладиолусы. В Чили они ассоциируются со смертью. Кладбищенские цветы. Я очень веселилась, когда узнала. Ну, как у нас – гвоздики. Все равно их покупаю, как увижу.
11
В детстве, когда все еще были живы, я очень любила лазать по деревьям.
Однажды мы с сестрами нашли густую и высокую лиственницу в овраге, за домом бабы Кати.
Лиственницы прекрасны тем, что у них много веток, по которым очень удобно лазать. Легко можно добраться до самой верхушки.
Часто я забиралась на дерево одна.
Оно было высоким. С вершины открывался обзор на дома за логом, на поляну. Я была защищена густой листовой, меня не было видно. Но я видела все вокруг.
Сидеть на дереве было невероятно уютно. Я так мечтала о домике на дереве!
Простор! Уют! А если пожевать молодые мягкие иголочки лиственницы, то можно ощутить приятную кислоту.
Сидела на этой тайной лиственнице часами. И было так хорошо!
Я была уверена, что жизнь – прекрасна. Хотя бы потому, что существуют такие вот волшебные деревья, как наша лиственница!
12
Тополя мне тоже очень нравятся!
– А за окном шелестят тополя: нет на Земле твоего Короля!
Но у тополя круглый ствол, залезть на тополь нереально сложно. И крона начинается совсем наверху, высоко.
Однажды летом мы заночевали у тетки. А рядом с ее домом росли стройные, высокие тополя.
Летняя ночь была такой светлой. Я лежала на кровати и смотрела в окно. Все уже спали, а я – нет.
Лежа в уютной постели, слушая сопение родных, я смотрела в окно на тополя. Она качались на ветру, шелестели, словно о чем-то переговаривались.
Мне тогда казалось, время идет так медленно. Ползет. И еще так долго ждать, пока я вырасту. Так долго, целую вечность!
То мгновение с тополями было таким длинным, бесконечным. Это были девяностые. И когда я пыталась сосчитать, в каком году я стану совершеннолетней, то всегда удивлялась – начнутся двухтысячные годы! Новое столетие! О, как это еще не скоро, что даже думать об этом не имеет смысла! Лучше спать!
А сейчас мне тридцать семь лет. И я все еще помню эти шелестящие тополя светлой летней ночью. И сейчас мне хочется, чтобы время для меня замедлилось.
Например, за один день проживать – два. Но внешне для других это – один день.
В моей жизни все в замедленном действии, с опозданием. Как это выглядит со стороны, для других – «с опозданием». А для меня – в самый раз. В самое мое время. Все случается, когда должно случится.
Пусть и теперь мое время не торопится. Сейчас мне хорошо. Как хорошо быть мной. Как интересно быть мной. Изнутри и снаружи. Сейчас мне все, как надо. И я сама себе – как надо.
Время, время мое, растягивайся и замедляйся! Спешить нам некуда!
13
lovehate
– Отпусти меня, Пермь!
– Сначала ты отпусти меня, Светос!
14
Вера Некрасова, Лана де Ириарте, Светлана Асхатова, Светос, Светильник, Светозавр – видите, вас так много! А я – один!
15
– Света, ты помнишь, тот тягучий год, время суеты и смуты? Когда все было размыто и перемешано, как краски в картине Моне «Ватерлоо»? А в воздухе густым сигаретным дымом висела тревога и страх неизвестного – густой, хоть ножом режь.
Как мы в тот год, в ту долгую зиму, перебрав по крупицам наши счастливые воспоминания, в малейших деталях рассказав о них друг другу, рассматривали каждую из них, приближая к окну, на тусклый зимний свет, поворачивая гранями, отчищая от шелухи.
А перебрав, не нашли ничего лучше, как дробить эти крупицы-воспоминания еще мельче – в волшебную пыль.
Чтобы затем, ссыпать ее в холщовый, с красной татарской вышивкой, мешочек. И уехать в Ильин день далеко-далеко за город, возможно туда, где когда-то жили вогулы с горящими глазами? Так далеко, чтобы добраться туда можно было только к ночи.
Там, в глухом местечке, оставив скудные вещи в деревянном доме у какой-нибудь восьмидесятилетней Параскевы Пятницы, выйти в дикое поле, ночью, когда уже воздух жадно всасывает, как диковинку, сигаретный дым, и, раскрыв мешочек, пустить волшебную пыль по ветру.
Выдержать паузу, выкурить последнюю сигарету. И уйти, по росе, не оглядываясь, навсегда с того поля. Говоря в последствии что-нибудь этакое:
– Время стерло воспоминания в волшебную пыль, а ветер – развеял по свету!
Так вот, что ты делаешь второго августа?
16
«Райский сад» – так, оказывается, называется парк рядом с прудом в Мотовилихе. Рядом с местом, где я выросла.
Для меня в детстве он был, скорее – «адский сад». Там сидели наркоманы. По нему было тоскливо, одиноко и страшно ходить.
А он, оказывается, – «райский!»
Также, как и буквы на Каме: «Счастье не за горами!»
Но мой личный опыт полностью опровергает это утверждение! Счастье, – в моем случае! – именно что за горами!
Еще Антон Чехов в своей пьесе «Три сестры» красноречиво намекал на тоже самое. Именно Пермь угадывается как место жительства трех сестер, где они непрестанно повторяют:
– В Москву! В Москву!
Только уехав в дальние страны, я нашла дорогу к себе. И по-другому взглянула на город детства, на Пермь.
Да, я понимаю, что дело, скорее всего – не в городе, не в месте, а в самом человеке, в его внутреннем образе города. В Перми у меня есть друзья, которым там очень хорошо живется. И они счастливы именно в Перми. Но я рассказываю о моем личном опыте. И моя жизнь в Перми не всегда была радостной.