Вера Доратникова
Студент-таракан
Чиголотти (…). На этот раз, уважаемые синьоры, я пришел рассказать вам необыкновенные вещи. Ровно пять лет тому назад пришел в этот город Серендипп великий астрономический волшебник, который владел тайнами магии белой, черной, красной, зеленой и даже, кажется, синей.
Карло Гоцци «Король-олень»1
Предисловие рассказчика
Все события, изложенные ниже в скупой моей манере, являются чистой правдой, в чём могу заверить вас, ибо я был им свидетелем в пору моего ученичества у знаменитого астрономического волшебника, наследника магических школ великих Парацельса, Мерлина и Деда Мороза. Наставник мой известен всему миру под различными именами. В России, куда он в очередной раз попал в 1965 году, его знали как Дмитрия Евгеньевича Канарского. Я стал его ассистентом около десяти лет назад. Для Дмитрия Евгеньевича это был особенно плодотворный период творческой деятельности, начавшийся ещё в 1991 году ввиду перемен, с которыми в ту пору столкнулась наша страна. Дмитрий Евгеньевич любил работать с молодёжью. Славный волшебник верил, что в юных сердцах ещё можно посеять семена добра и веры в чудеса. Мой наставник никогда не терял надежды вернуть заблудших на путь истинный и действовал с присущим ему необъятным чувством юмора. Рассказ о студенте-таракане, который вы вот-вот начнёте читать, особенно дорог мне: я принимал в этой драме непосредственное участие. Незадолго до начала событий моей повести я принял так называемую «роль», чтобы скрыть магический дар за привычной обывателю личиной: поступил в аспирантуру к Дмитрию Евгеньевичу, который работал профессором зарубежной истории и специалистом по современным международным отношениям в одном московском вузе. Пожалуй, перейду напрямую к необычайной истории, что представляется вашему вниманию в моей художественной обработке. Заранее прошу прощения за нескладный слог; будучи магом астрономическим, я не принадлежу числу волшебников пера и слова. Узнайте же о событиях, виновником которых был мой справедливейший учитель.
I
. Экспериментатор
Константин Гвоздев, студент последнего курса гуманитарного факультета одного очень престижного московского вуза, проснулся не в своей постели и долго не мог понять, где находится. Над ноющей головой студента раскинулся скверно отштукатуренный сероватый потолок. Тело Гвоздева даже не думало благодарить хозяина за жёсткую кровать, на которой вдруг очутилось. Смирившись с болью в шее, Гвоздев несколько раз бессмысленно моргнул и воззвал к своей памяти. Воспоминания наконец сложились в единую картину, и Гвоздев пришёл к выводу, что находится в дешёвом отеле в городе Звенигород, достаточно далеко от своего дома. Привела Гвоздева в это место бесполезная интрижка с некой Кирой. Эта особа, модель из агентства госпожи Гвоздевой, матери нашего героя, часто участвовала в фотосессиях для журнала «Как одеваются будущие мамы». Журнал выпускался самым отстающим отделом крупного издательства Гвоздева-отца.
Кира, несмотря на фотосессии, где она изображала будущую маму, выставляла себя роковой соблазнительницей. Этого мнения с ней никто не делил. Студент Гвоздев недоумевал, видя, с какой настойчивостью Кира добивалась интрижки. Девчонка, бывало, поджидала его у входа в фотостудию при издательстве «Гвоздев-Пресс». Закатит глаза, примет томную позу и шепчет: «Ах, Константин, мой темноволосый ангел, а я жду вас, только вас!» Гвоздева передёргивало от Кириного дурного артистизма. И вот наш студент со скуки привёз Киру в звенигородский отель, собираясь подшутить над ней: оставить одну и ни с чем – кроме, конечно, счёта за номер. Зная о Кирином пространственном кретинизме, Гвоздев заранее злорадствовал в душе. Звенигород всё же не ближний свет. План выглядел коварным. Но что-то подсказывало студенту, что этот чудный коварный план с треском провалился.
Виной тому был коньяк, который Константин приобрёл в ближайшем к отелю круглосуточном супермаркете, чтобы затуманить мозги Кире. Пить в одиночку Кира отказалась, и Гвоздеву пришлось испробовать изумительный напиток вместе с ней. Коньяк оказался поддельным, о чём Гвоздев не сразу догадался, и организм студента, привыкший к изысканному дорогому алкоголю, под действием этого пойла сыграл с хозяином дурную шутку. Потому-то Гвоздев смутно помнил, что происходило после того, как они с Кирой выпили по первому бокалу коньяка.
Гвоздев наконец восстановил во всех подробностях прошедшую ночь, нисколько его не впечатлившую, тяжело вздохнул и закрыл глаза, словно не желая видеть покрытый трещинами потолок. Нужно же было так позорно дать волю своим инстинктам! Из ванной доносился шум воды. Никто не наваливался на Гвоздева всем телом – как читателю удалось понять, довольно тучным для модели, – и Гвоздев, как всегда, здраво – рассудил: видимо, Кира моется. В этом Гвоздев усмотрел благосклонность провидения: можно было незаметно убраться восвояси. Но Гвоздев слишком поздно опомнился. Шум воды затих, хлопнула дверь и послышались медленные, тяжёлые шаги. «Идёт, идёт слонёнок!» – подумал Гвоздев, сел, готовясь дать настойчивой Кире отпор, и остолбенел. Тёмные круглые глаза студента Гвоздева округлились ещё больше. Он инстинктивно сжался в комок и натянул одеяло до самого подбородка.
Вместо томной толстушки из ванной вышел худой старик. Он шаркал по полу ногами, на которых красовались немыслимые позолоченные туфли с загнутыми носками. Выглядел он как типичный волшебник из детских сказок: длинная белая борода, остроконечная шляпа, расшитый звёздами и планетами балахон. Нежданный гость устремил на студента Гвоздева взгляд из-под толстых стёкол очков. У гвоздевского научрука были точно такие же очки – родом из Советского Союза. От воспоминания о научруке Гвоздеву стало совсем зябко, и он натянул одеяло до самых глаз.
Гвоздев был близок к истине: к нему действительно заявился сам Дмитрий Евгеньевич Канарский, правда, в непривычном студенту облике. Мастерство Дмитрия Евгеньевича оттачивалось веками, и он достиг небывалых вершин в деле перемены облика. Он мог показаться своим собеседникам кем только захочет: старичком-профессором или даже пышногрудой красавицей – и вводить в заблуждение толпы ничего не подозревающих обывателей. Гвоздеву в тот день повезло: он созерцал Дмитрия Евгеньевича в необычном обличье.
– Славная паранджа! – глухим баском сказал волшебник, указывая на одеяло. – Ну-с, Константин, как почивали?
«Откуда он знает, как меня зовут? – ужаснулся Гвоздев. – Неужели…»
– Вы дедушка Киры? – осмелился спросить студент.
– О! – с наигранным трагизмом отозвался старик. – Нынешнюю молодёжь вежливости, конечно, не учили. Мой юный друг, извольте первым делом ответить на мой вопрос, окажите мне услугу. Итак, как же вы почивали?
– Неплохо, – пролепетал Гвоздев, всё больше убеждаясь, что перед ним дедушка Киры.
– Какая неубедительная ложь! Вы не умеете лгать, Константин Михайлович.
«Ему ещё и отчество моё известно, мама родная!» – пронеслось в голове у Гвоздева.
– Так вы… – начал студент. Старик поднял длинную ладонь, призывая Гвоздева к молчанию.
– Нет, я не дедушка Киры. Как бы вы отнеслись к мысли, что я и есть Кира?
– Что? – вырвалось у Гвоздева. – Кира? Это не смешно!
Бедняга Гвоздев был близок к обмороку. Волшебник пожал плечами.
– Конечно, это не смешно, – убедительно сказал он и уселся на край кровати. – История Киры печальна, очень печальна. Я, знаете ли, не то чтобы волшебник, я экспериментатор. Провожу опыты с переселением души из тела в тело. В ходе опытов я пришёл к следующим выводам:
Первый. Переселиться можно в мёртвое, но не разложившееся ещё тело, вдохнув в него жизнь.
– Что за ерунда? – подумал вслух Гвоздев. Волшебник продолжал:
– Вывод второй. Переселиться можно в бездушное тело. Живое, вместительное, но пустое за неимением души. Например, легче лёгкого воплотиться в любого гоголевского помещика, если только автор не задумал для того духовного возрождения. К этому методу я, однако, прибегаю не очень часто, потому что разработал третью опцию.
– Я ничего не понял, а Гоголя в школе не читал, – признался студент.
– Очень жаль. Но я бы попросил вас не перебивать меня. Вывод третий. Если в теле нет души или же душа в теле слабая, можно следить за ним и управлять им со стороны, например, указывать, что говорить и как поступать. Мне же не требуется тратить свою энергию на переселение в чужое тело, и я просто, как администратор компьютерной игры, наблюдаю за подопытными. При этом обладатель тела, если я того пожелаю, не будет помнить ничего из того, что происходило во время внешнего слежения. Иногда, правда, приходится вернуть эти воспоминания – в несколько изменённой форме, конечно, – моему подопытному. Всё зависит от частного случая.
Возьмём частный случай с вашей Кирой. Я досконально изучил её и увидел, что у неё не имеется ни малейших признаков души, а духовного возрождения не намечается. Я вселился в неё (метод два), потому что мне нужно было сегодня поговорить с вами именно в этой замечательной обстановке. Но вы не бойтесь, с Кирой всё в порядке. Она и дальше будет работать в модельном агентстве вашей матушки. Пользуясь опцией три, я могу рассказать вам, что сейчас Кира спокойно едет отсюда домой. Она отлично помнит всё, что произошло нынче ночью, и эти события грели бы её душу, если бы бедная девушка таковой обладала.
II
. Волшебники для масс и для элиты. Непроваленный концерт пианиста Пирожкова
Гвоздев уже смирился с тем, что старикашка настолько осведомлён о жизни самого студента, его матушки и Киры. Гораздо больше нашего героя волновал другой вопрос:
– И… как долго вы были в теле девчонки?
– Неужели это вас так тревожит? – спросил волшебник. – Поверьте, моё пребывание в теле Киры нисколько не умаляет его поистине впечатляющих достоинств. Вы же не станете отрицать, что эти достоинства вас всё же интересовали?
– Вы Дамблдор2! – вскричал Гвоздев, поняв наконец, кого ему напоминает этот дедуля.
– О что вы! – волшебник оскорбился. – У меня с этим персонажем – вымышленным, кстати, – почти ничего общего. Забудем о том, что он мёртв, а я жив. Во-первых, у меня более совершенные методы творения чудес. Во-вторых, я более избирателен в учениках. В-третьих, я прекрасный семьянин. В прошлом году у меня появился пра-пра-пра-пра… какой-то там внук. Сложно вспомнить, я, видите ли, тоже, как и вы, гуманитарий. Плохо со счётом – даже свой возраст вычислить не могу. О чём я рассказывал? Ах да, правнук… Славный карапуз родился, но способностей к магии у него нет. Так вот… В-четвёртых, у меня более изысканное чувство юмора.
– Это я заметил, – пробормотал Гвоздев.
– В-пятых, я полиглот. В-шестых, я космополит. В-седьмых, я с гораздо большим рвением, чем этот ваш Дамблдор, ухаживаю за собственной бородой. В-восьмых, я озабочен вопросами экологии. В-девятых… Да что уж там! Дамблдор и все прочие выдуманные самозванцы – волшебники для масс, я же – истинно элитарный волшебник.
Гвоздев слегка покраснел: несмотря на весь абсурд ситуации, тщеславие студента приятно щекотал факт присутствия в гостиничном номере не простого волшебника, а истинно элитарного.
– Как же вас зовут? – Гвоздев даже страх позабыл.
– Можете называть меня Дурандарте3.
– Ду… как?
– Ах, это мой итальянский псевдоним! Я и позабыл на пике вдохновения, что нахожусь в России. Если вам так сложно выговорить итальянскую тарабарщину, разрешаю звать меня просто – Дмитрием Евгеньевичем.
– Но это имя-отчество моего научного руководителя!
– Я предупреждал, что у меня изысканное чувство юмора!
– Боже мой! – Гвоздев выпростал из-под одеяла руку и перекрестился.
– Неужели вы относите своего научного руководителя к нечистой силе? – не унимался волшебник. – Что вы, ни он, ни, тем более, я не имеем дела с Воландом и свитой (хотя насчёт этого вашего Дмитрия Евгеньевича я всё-таки немного сомневаюсь). Я, если выражаться современным языком, фрилансер. Работаю независимо от сил тьмы и света. Но – справедливость ценю не меньше. Пожалуй, стоит поведать вам один случай из моей практики, он хорошо иллюстрирует моё представление о справедливости. Однако случай, сразу скажу, не очень удачный. Он изрядно подпортил мою карьеру.
Волшебник уселся поудобнее и пригладил бороду.
– Кхм… Говорит ли вам о чём-нибудь фамилия Пирожков? Не отвечайте, я знаю, что ответ будет отрицательным. Это прославленный пианист.
– Пирожков? – переспросил студент, довольно равнодушно относящийся к пианистам. – Как же! Одна моя однокурсница клялась ему в любви. Говорит, послушала его выступление на открытии новой патриотической выставки и влюбилась с первой ноты.
– Бедная девочка! – покачал головой волшебник. – Не советовал бы вам расстраивать её пересказом моей истории. Так вот, знайте, тщательный анализ показал, что пианист Пирожков абсолютно бездушен, о чём свидетельствует его игра. Отсутствие души нисколько не мешает господину Пирожкову с механической виртуозностью стучать пальцами по клавишам, пытаться быть эпатажным и упиваться плодами своей деятельности, которые заключаются во всеобщем признании и деньгах.
На слове «деньги» Гвоздев неожиданно почувствовал интерес к пианисту Пирожкову и его бездушию. Студент весь превратился в слух, он даже позволил одеялу сползти от подбородка на плечи, приоткрыл рот и устремил внимательный взгляд на волшебника.
– Разузнав всё о пианисте Пирожкове, – продолжал старик, – я понял также и то, что потеря души вовсе не связана с его альтруизмом. Пирожков не отдаёт душу почтительной публике. О нет, его душа застряла много лет назад в каком-то баре. Я её видел. Томится, сиротка неприкаянная, скоро совсем истончится и умрёт. Такое отношение к собственной душе неприемлемо. Он ведь даже не продал её дьяволу, просто бросил, как жестокий возлюбленный: мешала, видимо, жить комфортно. Я решил проучить мерзавца и вселился в него прямо перед концертом. Я надеялся сорвать концерт, барабаня по клавишам как бог на душу положит, играя какофонию, хаос. И что же? Провален концерт не был, это я провалился. К сожалению, я выбрал не самое подходящее время для срыва выступления, потому что приурочено оно было к открытию павильона современного искусства в одном музее. Моя жуткая игра на фоне мусорных инсталляций и красных квадратов слушалась очень гармонично и вконец убедила всех в гениальности Пирожкова. Понимаете! Я был оплёван. Мой план не осуществился, справедливость не восторжествовала, и у меня начался ужасающий творческий кризис. Однако, кажется, теперь он миновал. После сегодняшнего инцидента с Кирой я чувствую прилив сил и вдохновения. Согласны ли вы экспериментировать, господин Гвоздёв?
III
. Древний род Гвоздевых
Услышав фамилию «Гвоздёв», прозвучавшую из уст волшебника, студент чуть не задохнулся от возмущения.
– Я никакой не Гвоздёв! – воскликнул он. – Я Гвоздев. Гвоздев, с ударением на первый слог. Это куда более изысканная, благородная фамилия. Именно так – я сейчас цитирую своего отца – достоин называться отпрыск нашего древнего рода.
– Благородная? – переспросил волшебник. – По вашему лицу, мой юный друг, я вижу, что ваши предки были довольно низкого происхождения.
Гвоздев насупился, но тут же бросился защищать своих предков – снова цитируя Гвоздева-отца: сам студент на такую возвышенную речь не был способен.
– Пусть так. Но у меня необыкновенный род. Он ведёт начало от незаконнорожденного сына самого Марко Поло! Матерью нашего родоначальника была китайская девица лёгкого поведения. Когда он вырос и возмужал, за свой стойкий характер получил прозвище Динцзы – Гвоздь, чем и положил начало нашей фамилии. Переведена на русский язык она была несколькими столетиями позже. После долгих скитаний мои предки осели на территории Российской империи, в городе Благовещенск. Однако они недолго благоденствовали. После обстрела Благовещенска4 случилась резня на Амуре. Одному из моих предков удалось выжить: он спрятался от обезумевших преследователей в помойной яме и просидел там почти сутки, пережидая грозу. После чудесного спасения он крестился, принял русскую фамилию «Гвоздев», стал священником, женился на упитанной матушке. У них было десять детей. Самый младший и приходится мне пра-пра-прадедом. Он был гениальным предпринимателем. Эту черту унаследовали и мы с отцом.
Волшебник внимательно выслушал Гвоздева и заметил:
– Эта тяга к предпринимательству… её можно с первого взгляда различить в вас.
– А то! – воскликнул Гвоздев. – Знали бы вы, как вдохновляет меня история отца. Прежде чем стать издателем – я тогда ещё не родился – отец жил под Москвой и торговал навозом. Потом он женился. Мама считала деятельность отца слишком «низменной», и ему пришлось переквалифицироваться на корм для собак. А затем наступили девяностые, и уж тут-то отец не упустил возможности обогатиться. И вот, скопив приличный капитал, отец открыл издательство, оно росло, приносило всё больше дохода, а в это время мой бедный дядя, брат моей матери… – Гвоздев выдержал театральную паузу. – Занимался спекуляциями с бензином на границе Латвии и России! Неужели он не мог придумать ничего пооригинальнее? Граница Латвии! Бог знает как его туда занесло из Чебоксар!
– Ну, а вы молодой человек? – спросил волшебник. – Видите в себе наследника отцовского дела?
– Знаете, я не люблю наше издательство. Я бы хотел, например, открыть крупный интернет-магазина… Ох, на самом деле у меня столько идей! – воскликнул Гвоздев, потирая руки и совершенно забывая о своём недавнем смущении и страхе.
– Что же, всё это весьма похвально, – заметил волшебник. – Но у вас пока нет собственного бизнеса. Как говорится, лиха беда начало. Предлагаю вам стать моим деловым партнёром. Гарантируется: крупный заработок, частые командировки. Никаких особых умений не нужно. Вы заинтересованы?