Василий Сретенский
Повседневный репертуар «Погорелого театра». Полное собрание сочинений клуба «Клуб». Том VI
© Полушкин А., Сретенский В., Фабр С., 2021
© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2021
Предуведомление
Труппа «Погорелого театра» была создана в первое десятилетие ХХ века специально для гастролей по малым подмосковным городкам. В состав группы входило пять актеров и актрис, что позволяло с легкостью разыгрывать пьесы commedia dell’arte, складывая после представления все костюмы в один чемодан. Кроме того, все пятеро могли спокойно разместиться в салоне одного сколько-нибудь приличного автомобиля, а чемодан с реквизитом сунуть в багажник. И поскольку каждый из актеров исполнял еще и дополнительные роли – директора театра, его режиссера, бухгалтера, рекламного агента и сильно пьющей звезды, – то все они быстро стали официально гастролирующей труппой.
Первое представление актеры «Погорелого театра» дали в ДК «Родина» деревни Погорелово, где и познакомились с членами клуба «Клуб». Тогда же родилось название «Театр Погорелова», трансформировавшееся впоследствии в «Погорелый театр».
Члены клуба «Клуб» предложили создать для «Погорелого театра» собственный репертуар. Каждый из членов клуба взялся написать пьесу. Действительных членов клуба было шестеро, и по мере того, как каждый из них завершал работу над своей пьесой, сложился недельный репертуар: с понедельника по субботу. Еще одну пьесу, под условным названием «Седьмой день», было решено написать вместе. Но, как водится, взявшись за обсуждение сюжета, соавторы немедленно рассорились и начали оскорблять друг друга словами и жестами, потом повызывали друг друга на словесные поединки, после чего месяца три никто ни с кем не разговаривал. Пьеса «седьмого дня» написана не была, что, может быть, и к лучшему. Должен же быть у театра выходной день.
В этой книге представлены три сохранившиеся в архиве клуба пьесы. Остальные три пока не найдены и на данный момент считаются утраченными.
Секретарь клуба «Клуб» Афанасий Полушкин
Василий Сретенский. Поговорим о пустяках
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Баста.
Бес.
Гор.
Шаи.
* * *
Действие происходит в наши дни, в трех московских квартирах. Мужчины Бес, Гор и Шаи – ровесники.
Каждому около 40 лет. Баста на несколько лет моложе.
Имена персонажей взяты из мифологии Древнего Египта.
Имя каждого частично совпадает с характером, внешностью и судьбой.
Баста (Баст, Бастет). Богиня радости, музыки и веселья. Воплощала все главные женские качества. Зооморфный образ – кошка. Изображалась также в виде женщины с головой кошки и музыкальным инструментом – систром – в руках. Считалась всевидящей.
Гор (Хор). Один из солярных богов. Первоначально бог света. В одной из самых известных ипостасей – сын Осириса и Исиды, первый фараон Египта. Олицетворение власти, но одна из его ипостасей – никогда не взрослеющий ребенок. Его зооморфный образ – сокол. Изображался также в виде человека с головой сокола и маленького мальчика на коленях у Исиды.
Бес. Первоначально бог, защищающий людей от змей, скорпионов и сглаза, а также отпугивающий своим безобразным видом любую нечисть. Позже – защитник семьи, дома, особенно женщин и детей. В зооморфном облике соединяются черты льва и свиньи. Изображался также в виде низкорослого толстяка с львиной мордой (или дурашливым добродушным лицом) и символическими предметами, отгонявшими злых духов: петлей Са, музыкальными инструментами, ножами.
Шаи. Первоначально бог винограда и вина, а значит, и веселья, связанного с празднествами. Шаи также стал богом изобилия и богатства. Позже Шаи – докладчик перед советом богов по делам усопших людей. Он лучше всех разбирался в делах людей и точно знал, какой срок жизни отведен каждому. Соответственно, Шаи стал восприниматься как бог судьбы, строгий и равнодушный к людским невзгодам. Зооморфный образ – змея. Но чаще изображался в виде высокого стройного мужчины.
Сцена первая
Поздний вечер. Комната в обычной московской квартире. Гор в кресле или на диване. Лица его не видно. Баста читает.
Баста. Ты храпел.
Гор. Я? Быть того не может. Я вообще не храплю. Да я и не спал. Я просто думал…
Баста. Последнее время по ночам ты много и громко думаешь.
Гор (не слушая). Знаешь, нет. Я сейчас это понял. Я думал во сне. Я видел сон. Тот самый. Ну, ты знаешь.
Баста. Что я знаю?
Гор. Про сон.
Баста. Твой сон?
Гор. Вообще-то мой. Но я тебе рассказывал.
Баста. Когда? Вчера? В прошлом году?
Гор. Рассказывал, рассказывал. В том сне мы живем в большой коммунальной квартире. Там еще две, а может, и три семьи живет. У нас одна комната. Дом очень старый, и квартира запущена: батареи ржавые, обои со стен лоскутами свешиваются. Стекло треснуло в окне. Я вижу этот сон каждую ночь последнее время. И там все время что-то происходит. Недавно пол частями провалился. Потом кран на кухне прорвало. А в этот раз стена упала. Одна стена, но зато вся. И мы все оказались на виду. А на улице дети – мальчики, девочки… Они стали забегать к нам в комнату, хватать наши вещи. А ты спокойно так сидишь. Как сейчас. Как статуя.
Баста. А ты?
Гор. Что я?
Баста. Я сижу как статуя, а ты что делаешь?
Гор. А я, конечно, не могу двинуть ни рукой, ни ногой. Я кричу…
Баста. И храпишь.
Гор. Я вообще не храплю. Может быть, соплю. Верчусь во сне – это да. Могу закашляться и чихнуть. Почесаться. Встать, попить воды. Пройтись по стене с закрытыми глазами. Добавь к этому что-то сама. Но не требуй от меня храпа. Храпеть я не буду никогда.
Баста. Ну конечно, я опять все выдумала. Правило номер один в нашем доме: папа всегда прав. В тех случаях, когда он не прав, смотри правило номер один.
Гор. Баста, ты что, это всерьез? Скажи, что пошутила.
Баста. Как скажешь.
Гор. Ничего себе «как скажешь»! Если я в самом деле храпел, то это трагедия. Ненавижу храп с дет…
Звонит телефон.
…ства. У меня отец знаешь, как храпел. Возьми трубку, пожалуйста.
Баста. Трубка под тобой.
Гор (нащупывая трубку). Ты же знаешь, я не люблю говорить по телефону. И телефон не люблю. Самое вредное изобретение в истории человечества. Уже сто лет кто угодно считает себя вправе ночь-полночь трендеть тебе в ухо.
Телефон перестает звонить.
(Достает трубку и кладет ее на журнальный столик). Это тебе звонили. Кто мне будет звонить без двадцати двенадцать?
Баста. А мне кто будет звонить?
Гор. Сейчас подумаем. Мила. Танька. Петр Исакович. Варвара…
Телефон вновь звонит.
Дмитрий. Дмитрий, с работы. Я, кстати, никак не пойму, это два разных Дмитрия или один такой неугомонный?
Баста (берет трубку). Да. Привет.
Гор. Вот видишь.
Баста (в трубку). Да. Дома. Как всегда. Нет. Конечно. (Гору.) Это Бес.
Гор. Пьяный?
Баста. Не совсем.
Гор. Тогда говори с ним сама.
Баста молча выходит из комнаты, по пути кидая трубку Гору.
(В трубку.) Да, Бес. Привет. Да ты что… Сегодня? У сего дня осталось пятнадцать минут. Ну давай.
Входит Баста с чем-то горячим в керамической чашке.
Баста. Что ему было нужно?
Гор. Как всегда. Поговорить.
Баста. Ну и как, поговорили?
Гор. Он сейчас придет.
Баста. И уйдет.
Гор. Баста, так нельзя. Он наш друг.
Баста. Он ТВОЙ друг.
Гор. Да, друг с детского сада. Я тебе рассказывал, как мы выбрали друг друга?
Баста. Только не это!
Гор. Но и тебе он не чужой. Как-никак он твой муж.
Баста. Бывший.
Гор. Бывших мужей не бывает. Муж – состояние постоянное. Либо ты муж, либо не муж.
Баста. Я была за ним замужем полгода двадцать лет назад. Я была дура. Если это преступление, я давно заслужила амнистию. Господи, Гор, я хочу амнистию. Или хотя бы амнезию.
Гор. Ты что? Здесь же не каторга.
Баста. А что?
Гор. Ну как… дом… семья.
Баста. А в чем разница? Гор, уведи его. Я спать хочу. Ты спал. И храпел. А теперь ты его уведешь, а я лягу спать.
Гор (вскакивает, вытягивается по стойке смирно). Есть командир!
Звонок в дверь. Баста собирается что-то сказать, но ничего не произносит и уходит. Гор плетется открывать дверь и возвращается с веселым толстяком – Бесом.
Бес. Здравствуйте все! А где все?
Гор. Баста устала. Хочет спать. Слушай, может быть…
Бес. А ребенок? Я хочу поздороваться с дитем! Где дитя?
Гор. Где-где. В армии.
Бес. Ну? Слушай, когда я был у вас последний раз, меня встречала девочка пятнадцати лет. Ваш единственный ребенок. Дочь. Это было месяц назад.
Гор. Ты серьезно?
Бес щелкает пальцами перед носом у Гора.
Ну да, да. Это там у меня сын девятнадцати лет. Пошел в армию, мерзавец, лишь бы я его куда-нибудь не поступил. Заявил, что его жизнь – это только его жизнь. И больше ничья.
Бес. Ну вот, все разъяснилось. А я уж начал думать, кто из нас рехнулся: ты, я или родина. Но ты бы так громко перед Бастой не выступал…
Гор. А что такого? Она знает.
Бес. Ну а я почему не знаю? Ты что, чуть не двадцать лет скрывал от меня сына? Я с шести лет рассказываю тебе все, что видел, слышал, понял, подумал и почувствовал. Я не могу написать ни страницы связного текста, потому что все, что мог бы написать, я тебе уже рассказал. А ты скрываешь от меня половину своей жизни?
Гор. Я ничего не скрывал. Я тебе сказать не успел. Дней двадцать… нет, ночей двадцать мне снится сон с продолжением. Каждую ночь. Я там живу в большой коммунальной квартире. В старом, ветхом доме. У меня с Бастой сын. Он в армии. Но главное – комната. Там все время что-нибудь приключается. Одна стена упала. А до этого потолок медленно осыпался большими серыми хлопьями. Очень красиво… Давай поедем к тебе? Баста устала.
Бес. А поздороваться?
Гор. Не сегодня.
Бес. А попрощаться?
Гор. Не сегодня.
Бес. Сегодня уже кончилось. Мы живем в завтра. Мы все давно живем в завтра. Здравствуй, Баста! До свиданья, Баста!
Гор выталкивает Беса за дверь и уходит вместе с ним. В комнату входит Баста в халате и с полотенцем на голове. Она берет трубку, набирает номер.
Баста. Это я. Прости. Нет, он ушел. Какая разница. Пожалей меня. Мне плохо. Можешь. Можешь. Ну ладно. (Кладет трубку.)
Сцена вторая
Захламленная квартира Беса. Бес и Гор сварили себе кофе, завели мягкую музыку. Когда она закончилась, они этого не заметили.
Бес. Где же она у меня? Была же где-то. (Вытаскивает откуда-то из-под груды разнообразных вещей или из-под ножки стула книгу.) Вот. То, что тебе сейчас нужно. «Сонник желтого императора». Автор – китаец У Вэй Синь. Между прочим, пересказал своими словами трактат императора Хуань Ди. Двадцать первый век до нашей эры. Можно верить. (Открывает книгу, читает.) Образ разваливающегося, разрушающегося дома во сне – знак потери внутренней основы жизни, потери движения вперед хозяина дома. Или разрушения семьи. Комнаты запущенные и грязные говорят о духовном застое, лени и потере жизненных ориентиров. Полностью разрушенный дом может предвещать развал дел.
Гор. Спасибо, ты меня успокоил. Всего-то навсего развал дел и потеря внутренней основы жизни. Поищем – найдется, развалилось – соберем.
Бес. Не благодари, рано еще. (Продолжает читать.) Земля к жилищу неблагоприятна, вода проникает в бреши дома. Это значит, нездоровы печень, селезенка, желудок.
Гор. Всё?
Бес. Нет. Еще легкие, толстая кишка, почки.
Гор пытается забрать книгу. Бес не дает.
Мочевой пузырь не в порядке.
Гор (забирая книгу и швыряя ее в сторону). Мочевой пузырь в порядке. Лучше ты мне вот что скажи: ты муж?
Бес. Это я-то? Я трижды муж. Я, можно сказать, заслуженный муж Российской Федерации!
Гор. Но может быть, ты бывший муж?
Бес. Запомни: бывших мужей не бывает!
Гор. Тогда у меня есть к тебе разговор.
Бес. Ну уж нет. Это не по протоколу. Пункт четыре, подпункт бэ. На моей территории темы для разговора выбираю я.
Гор. Протокол составлен во втором классе начальной школы, Бес. Тридцать лет назад! Можно отступить от него хотя бы сегодня?
Бес. Не у меня дома. Так, где ребенка?
Гор. У бабушки, где ей быть. Пропалывает огурцы и счастливо смеется, по версии Басты.
Бес. А по твоей?
Гор. Днем пропалывает огурцы, а ночью пытает домового. Откуда я знаю, что может девица пятнадцати лет делать в городке населением семь с половиной человек? Там воздух, река, овощи-ягоды со своего огорода. Здоровьем веет из каждого дупла. Бабушка искренне верит, что внучке только что исполнилось пять. Баста рада, бабушка счастлива, ребенка пристроена. Все довольны.
Бес. А ты?
Гор. Ты знаешь, мне все время кажется, что мы просто-напросто избавились от собственной дочери. Подкинули ее. Покинули. Причем я не понимаю зачем. Мы ведь ничего, что бы требовало какой-то особой свободы, не делаем. А когда Баста туда уезжает, я вообще ничего не делаю. Я мыкаюсь по квартире, мне ничего не хочется. Я какой-то пустой теперь. Мне не для кого жить. Но это пусть. Лето когда-нибудь кончится. У меня к тебе вопрос.
Бес. Стоп. Сначала я расскажу тебе всю мою жизнь. Ну хотя бы то, что ты еще не знаешь. Потом можешь задавать вопросы.
Гор. Сколько, ты говоришь, мы не виделись?
Бес. Сегодня уже завтра?
Гор. Завтра.
Бес. Тогда тридцать один день.
Гор. В двадцать минут утолкаешь?
Бес. Как пойдет. Ты не переживай, я еще кофе сварю.
Гор. Хорошо, излагай.
Бес. Главное событие моей жизни последних дней – я бросил работу.
Гор. Опять?
Бес. Что значит «опять»? Люди должны время от времени меняться, двигаться куда-то. Уходить, приходить.
Гор. Куда-то, Бес, а не уходить в никуда. И не пять раз в году.
Бес. А я не могу больше редактировать чужие тексты или придумывать их заново за мальчиков и девочек, которые вообразили себя журналистами по той лишь причине, что у них хорошо получается опаздывать на интервью и первыми приходить на презентации. Вспомни, Гор, когда мы двадцать лет назад учились чему-то историко-филологическому, мы все были поэтами, собирались стать знаменитыми писателями или, на худой конец, учеными. И что с нами стало? Баста пишет очерки путешествий в журналы для богатых. И это не самый плохой вариант. Она просто прячет свои стихи в гламурные тексты. Я редактор. Литературный чистильщик обуви. Шаи переводит за деньги с английского на американский. Ты чиновник. Руководишь целыми двумя подчиненными. А ведь когда-то учил детей и говорил, что счастлив.
Гор. Я и теперь вполне доволен.
Бес. А я нет. Я созрел для того, чтобы стать богатым и независимым. Вот мой бизнес-план: два года я зарабатываю деньги на всю оставшуюся жизнь, потом сажусь и пишу роман.
Гор. А потом?
Бес. Потом будет видно. Как роман пойдет. Ну, как тебе план?
Гор. Не хватает двух пунктов: как ты собираешься заработать и на что тратить.
Бес. Со вторым уже все решено. Я решил не пить два года ровно.
Гор. С какого времени?
Бес. С сегодня.
Гор. С-с-с-с-с-с… Вот это новость. Ты ничего не говорил.
Бес. Так вот и говорю. Теперь ты понял, насколько важно выполнять протокол? Я круто изменил свою жизнь, ты об этом узнал, и отступать поздно. Теперь ты гарант моего богатства и успеха. А заработать я смогу очень быстро. Я буду играть на курсах валют. Слышал про Форекс? Сейчас как раз определяюсь с базовой валютой. Мне больше нравится фунт. Ты как думаешь?
Гор. Ну… не знаю я, Бес, я фунтов в руках не держал. Что я могу думать?
Бес. Ладно, думать буду я. Пятьсот евро у меня есть, ты дашь еще пятьсот взаймы на два года… Дашь?
Гор (чуть помедлив). Дам.
Бес. Ну и все. Через два года я из тысячи сделаю сто. Нет сто пятьдесят.
Гор. Евро?
Бес. Тысяч евро. И молчи. С моей жизнью определились, переходим к твоей. Сварить еще кофе?
Гор. Да. Нет. Не знаю. Я ничего не знаю, Бес. Понимаешь, я стал храпеть. Так, по крайней мере, Баста говорит. Ей это мешает. Я ей мешаю, Бес.
Бес. И это все?
Гор. А этого мало?
Бес. Да нет. Просто я это пережил двадцать лет назад. И потом еще один раз.
Гор. Ты и тогда уже храпел?
Бес. Нет, я вообще не храплю. И не в храпе тут дело. Ты чересчур семейный человек, Гор. Ты слишком многого требуешь от всех своих – от Басты, от ребенки.
Гор. Чего такого я требую?
Бес. Ты хочешь жить одной жизнью на всех троих, а так не получится. Я это пережил в двух первых браках. Ты просто-напросто замучил Басту своей заботой: ты покупаешь ей цветы, готовишь завтрак, даришь ей подарки к месту и не к месту.
Гор. Что в этом плохого?
Бес. Пока ничего. Беда в том, чего ты требуешь взамен.
Гор. Да ничего я не требую.
Бес. Ты ничего не требуешь словами. Но ты живешь так, как будто все твои родные и друзья тебе должны.
Гор. Не понимаю.
Бес. И хорошо, и не надо. Просто отстань от семьи. Переключись на работу. Набери побольше взяток, построй дачу, купи машину.
Гор. Машина у меня есть.
Бес. Это вот то, на чем мы полчаса телепались? Ну извини. Если это называть машиной, то почему бы мусорный бак за углом не перестроить под дачу? Ты машину Шаи видел? Стиль, стиль и еще раз стиль! А чего мы ждем от переводчика?
Гор. Бес, очнись, мне взяток не дают.
Бес. Почему?
Гор. Ну, я промежуточное звено в цепи управления. Получаю распоряжения сверху, излагаю их внятным языком и передаю вниз. Получаю отчеты снизу, группирую таким образом, чтобы любой начальник мог понять, в чем дело, за тридцать секунд, и отсылаю наверх. От меня ничего не зависит.
Бес. Не оправдывайся. Отличная работа. Не очень взяткоемкая пока. Но это потому, что ты неправильно организовал свое рабочее место. Свалил все на подчиненных. Отгородился бумажками от живых людей. Надо больше общаться с людьми, вникать в их проблемы – и все взятки твои.
Гор. Да пошел ты…
Бес. Ладно, давай другой вариант. Помнишь, как-то давно Шаи сформулировал свое кредо: «К жизни и ко всему на свете надо относиться легко»?
Гор. Помню, мы очень смеялись тогда.
Бес. Да, и, как выясняется, мы отсмеялись первыми. Еще тогда, в двадцать лет. А что, если он прав? Давай отнесемся к жизни легко. (Берет в руки журнал.) Вот, купил последний очерк Басты. «Май на Корсике». Не читал?
Гор. Нет, я последнее время как-то…
Бес. Зря. Почитай как-нибудь на досуге. А сейчас мы вот куда заглянем. Объявления. Вот послушай: «Красота, обаяние, такт. Студентки-москвички. Выезд двадцать четыре часа».
Гор. И что?
Бес. Нет, ты послушай: «Ангелочки-девочки-ВИП. Модели-индивидуалки». Что особенно приятно, «выезд в любой район». А вот это написано безграмотно: «Сто процентов изысканно, чувственно, доступно. Одного визита всегда мало. Север. Круглосуточно. Приглашаем девушек». Во-первых, где же тут сто процентная доступность, когда Север? Во-вторых, поди разберись, кто кому наносит визит. И кстати, кому будет мало? В-третьих, если они приглашают девушек, то к кому? Нет, это нам не подходит. Это надо переписать.
Гор. Ты что предлагаешь-то? Объявленья сесть редактировать?
Бес. Во-первых, мы и так уже сидим. Во-вторых, я предлагаю откликнуться. Номер набрать. Тебе не нравятся ВИП-ангелочки? Ну правильно, тут написано – дорого. Пойдем по списку: «Три наездницы ждут своих ковбоев, чтоб оседлать их горячих скакунов». У тебя сколько скакунов?
Гор.…
Бес. Ладно, вот еще: «Аппетитные мулатки, негритянки. Выезд по всей Москве. Темпераментные и активные девушки. Ждем вашего звонка». Ты представь: они приехали из Бразилии, из Конго, из Того и ждут НАШЕГО звонка. А мы уже которую ночь им не звоним.
Гор. И это я слышу от человека, трижды женатого? Заслуженного мужа Российской Федерации?
Бес. Да ты пойми, им это тоже нужно.
Гор. Кому это – им?
Бес. Им. Женам. Они же все несчастны. Оставим детей. Есть темы поважнее. У них у каждой по сто семнадцать неизлечимых женских болезней. Они не могут заснуть вечером и не способны подняться утром. Слово «надо» вызывает у них аллергию. Мясо, масло, сладости, мучное, жареное и соленое они есть не могут. Ну, по крайней мере, пока их кто-нибудь видит. Обои, поклеенные вами в прошлом году, вызывают у них аллергию. Запах кофе их убивает. Двадцать три крема от морщин куплены напрасно. Джинсы малы на три размера. Не осталось ни одного неиспробованного цвета волос. Все туфли во всех магазинах перемерены, и ни одни не подошли. Напольные весы вызывают аллергию. Их никак не удается затолкать под диван. Хватит или продолжать?
Гор. Хватит, хватит, но при чем тут…
Бес. А при том, что, когда жена уверяется в измене мужа, у нее начинается новая и, я бы сказал, подлинная жизнь. Она идет прямо в торговый центр и вычищает его с методичностью таджика, метущего двор у меня под окном в пять часов утра. Потом она медленно съедает гору жареной картошки, чипсы и два куска торта, а дома проводит много сладостных часов, обсуждая с подругами по телефону подробности его измен. Она позволяет себе все, чего была лишена раньше, ведь причина всех несчастий в нем и в его измене, а совсем не в ней и не в ее упорной и бестолковой борьбе с тем, что мы с тобой привыкли называть жизнью. И вот этого всего ты лишаешь Басту своей дурацкой верностью. Что же ей остается? Бить тебя локтем в бок и заявлять, что ты храпишь. Хоть какое-то удовольствие.
Гор. Ты все это всерьез?
Бес. Да. Нет. Реши сам. Я твой друг. Ты нуждаешься в утешении. Я утешаю.
