Василий Николаевич Кильгенин
Монополия на успех
После обеда Захаров пошел к себе в лабораторию, а Гаврилов – устраиваться в гостиницу при академии, где был забронирован для него номер. Как правило, в командировке в Новосибирске, которую ему оформлял Левин, совмещая какие-то задачи кафедры в Сибирском отделении, он проводил три дня. В традиции встреч их с Захаровым в Новосибирске была обязательная игра в теннис. На следующий после приезда день они поехали поиграть на грунтовые корты Городского теннисного центра. Захаров заехал за Виктором в гостиницу на своей «семерке», и они поехали на 1-е Мочищенское шоссе, 8, где находился этот центр.
– Ты знаешь, я смотрел предварительные результаты анализа твоих проб, – начал Захаров, когда они тронулись от гостиницы.
– И что? – спросил Виктор.
– Кажется, на этот раз мы обнаружили новое соединение, которого нет ни в одном перечне нефтей мира, – продолжал Захаров.
– Это точно? – спросил Виктор.
– Завтра еще проверим, – ответил Захаров. – Его выделили в очень незначительных количествах. Если это подтвердится, то поздравляю, у вас с Левиным появится возможность продвинуться дальше в ваших исследованиях. Насколько я понял, именно это пока тормозит вас, я имею в виду отсутствие предполагаемого вещества.
– Ты правильно понял, Вадим, – сказал Виктор. – А когда будет окончательный результат?
– Завтра к обеду, – ответил Захаров. – У тебя во сколько самолет?
– В восемнадцать тридцать, – ответил Виктор.
– Успеешь! – успокоил Захаров.
Поиграв в теннис, Виктор почувствовал себя бодрым физически. Мозг его работал четко, он был собран.
– Неужели он нашелся? Этот незнакомец? – думал про себя Виктор, наливая себе чай с лимоном в номере гостиницы. – Ладно, завтра получу результаты анализа и домой, – уже засыпая, подумал Виктор.
На следующий день в 12:00 Гаврилов получил результаты анализа проб нефти, которые привез с собой. Наличие соединения, которого еще никогда не обнаруживали в нефтях, подтвердилось.
– Понимаешь, Вить, какая штука, – начал Захаров. – Это комплексное соединение, в котором, кроме кобальта, никеля, рутения, железа, обнаружен еще один химический элемент, который мы никак не смогли идентифицировать. Выделить его тоже невозможно, так как количество ничтожно. Единственный выход, если ты хочешь его получить в количествах, позволяющих проводить исследование, – это притащить сюда этой нефти побольше, чем твоя проба. Но во-первых, я не знаю количества этого вещества, которое вам необходимо, а во-вторых, степень его распространенности в этой нефти, чтобы рассчитать, сколько его надо припереть.
– Хорошо, Вадим, – сказал Виктор. – Нам нужно все обдумать и посчитать. Я тебя заранее проинформирую о своем очередном приезде. Думаю, скоро.
– Удачи, – пожимая руку Виктору, сказал Захаров. – Тебя отвезут в аэропорт, как обычно. Жди в гостинице, за тобой заедут.
– Спасибо, – сказал Виктор, отвечая на рукопожатие. – До встречи.
Вечером Виктор уже летел в Москву. На руках у него были обнадеживающие результаты анализа нефти, пока еще весьма косвенные доказательства их гипотезы.
11. МОСКВА, 1986 ГОД, ОКТЯБРЬ
Прилетев в Москву, Виктор узнал, что у Семена Марковича Левина умерла жена. Виктор едва успел на ее похороны.
Левин взял отпуск на месяц. Ему надо было самому подлечить больное сердце. Семен Маркович уехал в санаторий «Бузулукский Бор», где были хорошие природные условия для сердечников и уход врачей-кардиологов.
Вернувшись из санатория, профессор Левин вышел на работу. Войдя в курс дел на кафедре, он наконец нашел время для обсуждения с Гавриловым результатов анализа проб казахстанской нефти, которые Виктор привез из Новосибирска. Они закрылись в кабинете Левина, чтобы им никто не мешал.
– Что ты думаешь обо всем этом? – спросил Семен Маркович, показывая на бумаги, в которых были данные анализа проб нефти из отработанной скважины на старейшем месторождении Карашунгул.
– Я думаю, что если это комплексное соединение, следы которого нашли в пробах нефти, то оно поднялось с нефтью с глубин ее образования. Согласно нашей гипотезе, это и есть катализатор, который позволяет протекать реакциям. Нефть в том виде, в котором мы добываем ее на глубинах от одного до шести километров, в основном образовалась на глубинах гораздо больших.
– Сейчас уже обнаруживаются глубины залегания до двенадцати километров, – продолжил общую мысль Левин. – В конце концов, в глубинах, думаю, ближе к мантии земной коры и образуется та первонефть, которая потом, двигаясь по разного рода коллекторам в земной коре и соприкасаясь с веществами, ее составляющими, получается в том виде, в каком мы ее и добываем.
– Следовательно, для доказательства такого рода химических процессов нужно получить катализатор, на котором и проверить возможность химической реакции, в результате которой возможно получение нефти. Исходные вещества будем пробовать методом подбора углеродсодержащих и водородсодержащих веществ. Это в первую очередь уголь, газ, вода.
– Тогда для получения необходимого количества этого соединения из-за того, что мы не знаем один из компонентов, как тебе сказал Захаров, мы должны собрать и привезти к нему в лабораторию нефть из Казахстана, – сказал Левин.
– Да, выхода нет, – ответил Виктор. – Пока сами его воссоздать для опыта не можем.
– Надо привести примерные расчеты с запасом количества этого вещества и собрать его, выделив из той нефти. Другого выхода нет, – подытожил Семен Маркович.
– Хорошо, Семен Маркович, – сказал Виктор. – Я этим немедленно займусь.
Полтора года ушло на то, чтобы было собрано необходимое количество вещества, обнаруженного в нефти на старом месторождении Карашунгул. Теперь все было готово к экспериментальной части с химическими опытами. С этим Гаврилов обратился к Захарову, который устроил ему такую возможность в Сибирском отделении Академии наук.
12. МОСКВА, 1989 ГОД, АВГУСТ
Виктор мчался на своей «девятке» на теннисные корты «Ширяево поле». Там его уже ждал партнер по теннису, и ему не хотелось опаздывать, так как в вечернее время было труднее арендовать корт из-за наплыва желающих поиграть. Теплый солнечный августовский вечер обещал комфортную игру. Наконец, минуя все пробки, он доехал до места назначения, быстро переоделся и без дополнительной разминки выбежал на площадку, где размятый партнер был готов к обмену мячами.
К этому времени Виктор Гаврилов был уже доктором геолого-минералогических наук и старшим преподавателем на кафедре у Семена Марковича Левина. К своей карьере ученого он относился более чем ровно. Его все устраивало в жизни. У него была хорошая трехкомнатная квартира на Ленинском проспекте, недалеко от родного Института нефти и газа им. И. М. Губкина. Жена преподавала физику в МАИ, а сын учился в физико-математической школе – и учился блестяще.
Поиграв в теннис и приняв душ, Виктор прыгнул в машину и поехал домой. Дома его уже ждали к ужину. Оксана по природе своей была очень хорошей домохозяйкой. Она умудрялась успевать и работать в институте, и помогать своим родителям на даче, и дом содержать в полном порядке. Виктор, однако, всегда мечтал, что сможет обеспечить семью, Оксана больше будет уделять времени себе и станет, как это формально ни звучит, домохозяйкой, хотя он это понимал не как сидящая дома на хозяйстве, а позволяющая тратить времени больше на себя, короче, не работать. Несколько попыток поговорить на эту тему ни к чему не привели, и он оставил это на будущее.
Жена встретила Виктора в красивом переднике. Дома пахло тушеными овощами и мясом.
– Набегался? – спросила Оксана.
– Да, сегодня хорошо поиграли, – ответил Виктор и скользнул в спальню переодеться.
– А где Андрюха? – крикнул он из спальни Оксане, которая накрывала на стол в кухне-столовой.
– Он на компьютерных курсах, – ответила Оксана. – Там у них в школе организовали. Ему очень интересно.
Виктор зашел в кухню-столовую уже в домашних любимых шортах и в майке. Из всей домашней одежды он предпочитал эту комбинацию. Сказалось увлечение теннисом всю жизнь. Шорты для любого теннисиста – это самая привычная одежда, если позволяет температура окружающей среды.
– Никак не могу затащить его на теннисный корт, – раздосадовано сказал Виктор. – Ему нужно больше заниматься спортом.
– Ходил же два года, не понравилось, – вздохнула Оксана. – Ему больше компьютеры нравятся. Математикой сильно увлечен. Заставлять? Это неправильно.
– Согласен. Но спорт нужен. Для математики тоже, – задумчиво сказал Виктор.
– Ладно, хватит болтать, садись ешь уже, – улыбаясь и выкладывая вкусно пахнущие тушеные овощи на тарелку, сказала Оксана.
После ужина Виктор ушел в свой рабочий кабинет. Больше по настоянию Оксаны из трех существующих комнат в распоряжении семьи Гавриловых одна была кабинетом, где был уютный письменный стол с удобным креслом и все стены заставлены книгами. Книги были разные. Здесь и научные, и художественные. Кабинетом пользовались все. У каждого было свое время. Андрей был уже крупный мальчик, и ему тоже было удобно делать уроки за этим столом. Вечер был его. Виктор и Оксана пользовались им гораздо реже. Все эти атрибуты научной жизни были у них на работе. Дома хотелось быть либо в спальне, либо в гостиной, если не в кухне-столовой. Андрею вначале хотели оборудовать спальное место в кабинете, но зная, что тогда он будет читать по ночам и не высыпаться, сделали это в гостиной, которую было проще контролировать. Вот такое вот семейное гнездо устроила себе семья Гавриловых.
Виктор сел за письменный стол и достал из портфеля толстую папку. Положил ее перед собой и, медленно развязывая тесемки и открывая ее, произнес странную фразу:
– Если Левин прав, то это изменит мир. Ни больше ни меньше.
Он разложил бумаги на столе и стал внимательно их читать. Так продолжалось два часа, пока его не отвлек робкий стук в дверь кабинета. Сыну необходимо было делать уроки.
– Пап, не помешал? – открывая дверь, спросил Андрей.
– Да нет, что ты, сынок, – поворачиваясь к сыну и улыбаясь, сказал Виктор. – Это ты извини. Садись, делай уроки. Я сейчас эвакуируюсь.
Виктор быстро собрал бумаги в папку, положил ее в портфель и вышел из кабинета.
13. ПОДМОСКОВЬЕ, 1989 ГОД, СЕНТЯБРЬ
Семен Маркович и Виктор любили иногда вдвоем порыбачить на Истре. Вот и сейчас ранним утром на «девятке» Гаврилова они ехали на свое любимое место в район поселка Татищево. Там у Семена Марковича жил приятель, который знал, как организовать рыбалку. Обычно всегда был результат. Он знал, когда и где можно поймать много рыбы. Но сегодня они решили проводника не беспокоить. Поехали вдвоем. То, о чем они хотели поговорить между собой, было бы неинтересно приятелю Семена Марковича, а разговор предстоял долгий и серьезный.
Доехав до места, они расположились в живописном уголке. Наудачу его никто не занял. Стояло теплое осеннее сентябрьское утро. В глади воды отражались красно-желто-зеленые краски осеннего леса, стоявшего вдоль берега Истры.
Семен Маркович стал налаживать снасти для ловли рыбы. Виктор организовывал очаг. У них уже давно сложилась эта специализация. Виктор старался, чтобы Семен Маркович как можно больше проводил времени выуживая добычу, поэтому все остальные вопросы организации отдыха брал на себя. Клев был в этот раз так себе. Порыбачив часок молча, как настоящие рыбаки, Виктор и Семен Маркович сели пить чай у разложенного столика, на котором уже дымился согретый на костре чайник и стояли два стакана в подстаканниках, непременное условие их чаепития, блюдце с нарезанным лимоном и бутерброды с колбасой и сыром, заботливо приготовленные Оксаной.
– Как ты думаешь, та гипотеза, которая нарисовалась у нас с тобой в результате всех этих изысканий, может быть опытным путем подтверждена? – после некоторого молчания произнес Семен Маркович.
– Нет проблем получить температуру и давление. Исходные продукты на поверхности Земли в огромном количестве: вода и уголь, – глядя куда-то вдаль, начал Виктор.
– Я не об этом, – прервал Семен Маркович. – Я говорю о необходимом количестве катализатора, если мы правы, конечно, в нашей теории природного синтеза высокомолекулярных углеводородов.
Семен Маркович, сторонник абиогенной теории образования нефти в природе, уже несколько десятилетий пытался доказать ее, имея свою собственную гипотезу, которая была гибридной для всех предшествующих теорий, но в то же время и новой. Если проще, были сторонники теории образования нефти из живых организмов за десятки и сотни миллионов лет существования Земли, а были сторонники теории, что нефть образуется в результате химических реакций глубоко под Землей и потом выходит ближе к поверхности, где человечество и добывает ее. Такую теорию называют абиогенной. Ее-то и пытался всю жизнь доказать Семен Маркович Левин.
– Судя по всему, это вещество, содержащее пока еще неизвестный элемент, – продолжал Виктор. – Мне удалось его выделить. Это подтверждает отчасти космическую теорию образования нефти. А иначе откуда ему там взяться в недрах Земли? По крайней мере его наличие объясняет, откуда в нефти никель и ванадий. Они тоже входят в состав этого комплексного соединения, которое является катализатором такого судьбоносного природного синтеза черного золота.
– Но ты же сказал, что, кроме доказательства нашей и космической теории, у тебя появилась идея? – спросил Семен Маркович. – Тем более для доказательства тебе, как я понял, нужен этот катализатор в необходимом количестве?
– Вы гениально предсказали наличие неизвестного науке катализатора. Отправили меня его искать в анализах нефти там, где были эти случаи быстрого повторного заполнения старых месторождений. Мы его нашли. В старой нефти нет его маркеров, потому что этот катализатор при тех давлениях и температурах, которые начинаются у поверхности Земли после отметки в шесть километров, распадается. Мне удалось получить химический состав этого комплексного соединения. Но самое главное, что, когда я проводил химические опыты, синтезируя нефть, у меня получилось воссоздать не только основные углеводороды черного золота, но и любой состав нефтепродуктов: бензин, дизтопливо, керосин, масла, причем по заданным параметрам. Отпадает необходимость переработки нефти, ее добычи тоже, по крайней мере со временем. А исходными продуктами являются вода и уголь. Я опытным путем с этим катализатором все высокомолекулярные углеводороды получил.
– Моя задача сводилась к доказательству абиогенной теории. Мы с тобой нашли, думаю, веские аргументы, – задумчиво начал Семен Маркович. – Но то, что в результате поисков получил ты, – это бомба. Ты представляешь, что такое энергетическая независимость? Сколько Рокфеллеров получат по яйцам невозможностью больше диктовать миру свои условия? Это очень похоже на обладание ядерным оружием. Кто будет первым обладать технологией синтеза углеводородов как энергоносителей, у того и козырь. Нефтехимия вся базируется на нефти. Это очень серьезно. Даже не знаю, поздравлять тебя или остановить? Впрочем, глупость. Останавливаться нельзя. Так в чем сейчас проблема?
– О, проблема в количестве катализатора из-за отсутствия в природе элемента, который ключевой в этом комплексном соединении, – ответил Виктор.
– Какие мысли? – как когда-то на семинаре, спросил Семен Маркович.
– У меня есть приятель. Он физик-ядерщик. Работает в Дубне. Хочу с ним посоветоваться. Нужно этот элемент синтезировать и дальше химическим путем создать этот катализатор, – уверенно сказал Виктор.
– Хорошо, Вить. Ты молодец! – Семен Маркович похлопал Виктора по плечу. – Убьем двух зайцев. Докажем абиогенную теорию – дело всей моей жизни – и поможем будущему человечеству не замерзнуть. А теперь пошли рыбачить. Хочу сегодня на костре уху из окуньков.
14. МОСКВА, 1993 ГОД, ДЕКАБРЬ
Виктор стоял в пробке уже почти час. До Медицинского центра сердечно-сосудистой хирургии им. А. Н. Бакулева еще минут двадцать езды. Он заметно нервничал. Утром ему позвонили из института и сказали, что Семена Марковича Левина ночью госпитализировали с инфарктом. Не то чтобы это было неожиданностью, у заведующего кафедрой уже было два инфаркта, однако такие вещи, как правило, никто не ждет, и они всегда застают врасплох родных, знакомых и коллег в том числе.
Виктору позвонили из института первому, так как все знали об их близких, дружеских отношениях с Левиным, и потому тот всегда оставался на кафедре за него в его отсутствие. Их нерушимый тандем на кафедре уже давно стал притчей во языцех. Кто-то думал, что Гаврилов подсиживает Левина, кто-то – что Левину Гаврилов удобен и никогда не бывает против. Поговаривали даже, что Виктор – внебрачный сын Семена Марковича. Все это не имело ничего общего с истиной. А истина заключалась в том, что оба были на своих местах и качественно и профессионально делали свое дело, каким-то внутренним чутьем ощущая, что именно в такой конструкции должностных взаимоотношений их деятельность будет наиболее эффективной. А не стремились к чему-то более пафосному в достижении каких-то иллюзорных амбиций, потому что абсолютно искренне наслаждались той научно-педагогической деятельностью, которую вели.
Виктор еле нашел место на парковке около приемного покоя. Пулей влетел внутрь и стал искать того, кто бы помог ему. За окошком сидела медсестра и что-то писала в журнал.
– Девушка, не могли бы мне помочь? – обратился к ней Виктор.
– Да. Что вы хотели? – ответила девушка в халате.
– Ночью госпитализировали Семена Марковича Левина. Как можно его увидеть? – спросил Виктор.
Девушка в халате посмотрела в журнал.
– Увидеть пока его нельзя. Он в реанимации, – сочувственно сказала она.
Виктор отошел в сторону и опустился на стоящий у стены стул. Так просидел минут пятнадцать. Потом опять подошел к девушке за окошком.
– А как мне узнать о его состоянии? И когда можно будет и где его навестить? – спросил он.
Девушка протянула ему маленькую бумажку, каких, видимо, было много заготовлено, где были написаны контактные телефоны, по которым можно было получить необходимую информацию. Виктор поблагодарил медсестру и вышел на улицу.
С тех пор как Виктор озадачился поиском возможности синтезировать катализатор для получения углеводородов разных гомологических рядов и разной сложности, прошло четыре года. В конце 1990-го, когда он уже был близок к получению этого комплексного соединения, оставался последний шаг в получении нужного изотопа элемента, который синтезировали в ядерном центре в Дубне. Какими-то волшебными путями Левину удалось через знакомого ему академика Евгения Павловича Велихова получить возможность проводить опыты по ядерному синтезу элемента по заданным свойствам. Его приятель, физик-ядерщик, который получил благодаря Левину грант на эти работы от государства, был сильно рад, так как, кроме просто научных амбиций, у него появилась прибавка к зарплате в те нелегкие для ученых времена. Виктор уже ждал из Дубны новостей, как в 1991 году все резко закончилось. Страна разваливалась, финансирование прекратилось, у его знакомого физика-ядерщика, который занимался этой проблемой, почему-то отозвали допуск. Начался всеобщий постперестроечный бардак.
Работы по получению катализатора пришлось остановить. Семен Маркович и Виктор продолжали честно трудиться на своем педагогическом поприще, выпуская специалистов, которые уже будут пополнять ряды будущих ЮКОСов, ЛУКОЙЛов, Сибнефтей, Башнефтей, Роснефтей и так далее. Отрасль начнут приватизировать не имеющие никакого отношения к нефтянке Березовский, Ходорковский, Абрамович и другие. О научных разработках и инвестициях в долгосрочные проекты, научные в том числе, надолго позабудут. Наступит эпоха оголтелого воровства некогда государственных ресурсов страны, как созданных поколениями живущих на этой территории людей, так и природы-матушки. Девиз этих деятелей: только здесь и сейчас.
Виктор приехал в институт и прошел в свой кабинет. Там его уже ждали коллеги, зная, что он был в медицинском центре. Они встретили его молча с единственным вопросом во взгляде.
– Пока не знаю. Он в реанимации. Буду звонить, – хриплым голосом сказал он в толпу. – Надо позвонить дочери в Израиль.
Семен Маркович жил один. Уже семь лет как умерла его жена. К нему ходила домработница, убиралась и готовила еду. Дочь с мужем и внучкой четыре года назад эмигрировали в Израиль.
– Наверно, вы, Виктор Иванович, лучше позвоните. Вы же хорошо знаете Злату, – сказала одна из коллег.
– Да, да. Конечно. Сейчас попробую найти телефон и набрать.
Виктор прошел в кабинет к своему рабочему столу. Потом вернулся к двери и закрыл ее, оставив всех в преподавательской, изолируясь от них.
Немного порывшись в записной книжке, он открыл страницу с буквой «З». Нашел номер телефона в Израиле дочери Левина. «Как странно», – подумал Виктор. Он этот телефон дал ему накануне со словами: «Если что случится, позвони дочери в Израиль».
Он почти сразу дозвонился до Златы в Хайфу, сообщил ей о беде, которая случилась с отцом, и обещал держать в курсе.
Виктор посмотрел в расписание своих лекций и Левина и скоординировал их так, чтобы максимально уменьшить потери от отсутствия Семена Марковича. Потом попил кофе, взял конспекты и пошел на лекцию.
Вечером перед отъездом домой он решил набрать номер медицинского центра. На том конце ответила девушка.
– Добрый вечер! Вы не могли бы сказать про состояние больного, поступившего сегодня ночью с инфарктом? Семен Маркович Левин, – спросил Виктор.
То, что услышал Виктор, повергло его в какой-то ступор. Он машинально повесил трубку, закрыл лицо руками и сидел в такой позе минут десять. Его вывел из этого состояния голос секретарши, которая принесла на подпись расписание зимней сессии. Он посмотрел на бумаги, потом на нее.
– Семен Маркович умер, – только и смог выдавить Виктор.
Секретарша ахнула, потом ее глаза увлажнились.
– Виктор Иванович, может, вам чаю? – спросила она.
– Что? Чаю? Какого чаю? Нет, нет. Спасибо. Я сам, – пробормотал Виктор. – Я потом посмотрю и подпишу.
Секретарша вышла из кабинета, тихо закрыв за собой дверь.
Виктор достал из стола записную книжку и открыл букву «З».
15. МОСКВА, 2006 ГОД, ИЮНЬ
С тех пор как не стало Семена Марковича, прошло уже почти тринадцать лет. Виктор стал заведовать родной ему кафедрой. Жизнь шла своим чередом. Жили Гавриловы по-прежнему в своей трешке на Ленинском проспекте. Виктор ходил на работу, иногда играл в теннис и раз в год ездил с Оксаной отдыхать на море. Андрей закончил физтех и работал программистом на одном из предприятий Москвы. Увлечение компьютерами не прошло даром. Он был женат и имел уже двух сыновей-погодок.
Ранним воскресным утром Виктор сел в свою новенькую «десятку», которую купил в кредит, и поехал в теннисный центр «Ширяево поле», где договорился поиграть в теннис со своим давним партнером. Переодевшись и немного размявшись, он с удовольствием начал разминочную стадию тренировки на корте, мягко перебивая мяч с партнером. Он любил играть именно с этим парнем, который тоже с детства играл в теннис, а теперь работал в какой-то иностранной фирме, как сейчас принято стало говорить, менеджером. К счастью, для него игра в теннис не была просто имиджевой необходимостью, он просто умел и любил играть. Это и нравилось Гаврилову. Они познакомились на одном из любительских турниров и стали иногда играть по воскресеньям. Разница в возрасте в двадцать пять лет не мешала им, так как Виктор был отличный спарринг-партнер.
Наигравшись, приняв душ и с удовольствием попив чай с лимоном, Виктор направился к машине, чтобы поехать домой. Дома его уже ждали обещанные беляши с холодным, непременно магазинным молоком. Такое странное сочетание было любимой едой с детства. Он уже открывал дверь автомобиля, как его окрикнул чей-то голос.
– Виктор, ты, что ли?
Виктор повернулся и увидел мужчину в шортах и майке с ракеткой в руках. Это был тот самый физик-ядерщик, который помогал им с Левиным получить необходимый элемент для синтеза катализатора. Они не виделись с тех пор, как рухнул Союз и все планы вместе с ним. Прошло уже пятнадцать лет.
– Привет, Артем! – подходя и протягивая руку, произнес Виктор. – Сколько лет, сколько зим?!
– Я вот решил научиться играть в теннис, – сказал Артем, – ты-то, я помню, профессионал.
– Ну ты скажешь, – улыбаясь, сказал Виктор. – Профессионалов в СССР не было. Даже те, кто могли бы ими быть, были просто любителями.
– Ну да. Ну да, – усмехнулся Артем. – Ты как? Где работаешь?
– Да все там же. Заведую кафедрой в Губкина. Семена Марковича похоронили в девяносто третьем.
– Я слышал. А что ваша проблема с катализатором? Тогда, в девяносто первом, немного не дожали с этим изотопом.
– Ничего. Как-то все остановилось и легло на полку. Без Семена Марковича руки опустились. Наверно, это он был у нас двоих локомотивом. А я думал, что я. Ошибался. А ты где трудишься?
– Я в Дубне. Занимаюсь тем же. Ты, кстати, уже, как я понял, закончил тренировку?
– Да, уже домой собрался, – ответил Виктор.
– Я тоже. Может, посидим где-нибудь? Есть планы? Воскресенье. Я свободен.
– Нет. Сегодня обещал жене, что весь день буду дома. Мы так редко бываем вместе, извини.
Артем протянул ему свою визитку. Виктор полез в бардачок своего автомобиля, достал из него свою визитную карточку и дал Артему. Они договорились созвониться и обязательно посидеть поужинать. Потом пожали друг другу руки, и Виктор уехал.
Всю дорогу домой Виктор думал об этой встрече с Артемом. Он в последнее время стал верить в знаки. Еще и еще вспоминал, как они были увлечены с Левиным доказательством гипотезы абиогенного происхождения нефти и газа, как пришла вдруг ему идея наземного синтеза углеводородов и создания их смесей по заданным физико-химическим свойствам. В нем опять стал медленно, но неумолимо нарастать азарт ученого, создающего что-то новое, пока только ему известное.
Приехав домой и насладившись уже ждавшим его обедом – любимыми беляшами с молоком, от борща он отказался в пользу большого количества беляшей, Виктор сел за письменный стол, достал три толстые папки из ящика стола, единственного с замком, и стал читать бумаги, вынимая их одну за другой из этих папок.
По каким-то только Виктору и Оксане понятным нюансам поведения и интонациям в разговоре любящей и любимой жене стало ясно, что у мужа сейчас внедомашняя концентрация мысли и он должен быть предоставлен сам себе. Все, что она могла себе позволить в это время, – это занести ему чай с лимоном в кабинет, и непременно в подстаканнике. Этот ритуал закрепился в их семье уже давно. И никогда не было попытки что-то изменить в нем или отменить вовсе.
Виктор сидел над бумагами уже четыре часа. Отложив последний лист формата А4, исписанный мелким убористым почерком Левина, он снял очки, с хрустом в суставах потянулся и уставился на стоящий рядом телефон. В руке он крутил визитку Артема. Набрав номер его мобильного телефона, он услышал вначале музыку, потом голос Артема, пытающегося услышать абонента и докричаться до него. Артем с другом детства был, как оказалось, у того на даче. Они немного развлекались. Виктор договорился с ним о встрече на следующий день в кафе «Восточная кухня» недалеко от РГУ нефти и газа имени И. М. Губкина, так теперь назывался его родной институт. Наудачу Артем задерживался в Москве до среды.
Как и договорились, Виктор в 19:00 уже сидел за столиком у окна, который еще днем предварительно заказал во время обеденного перерыва. Он любил точность. Артем пришел, опоздав на пятнадцать минут.
– Вить, извини, дружище, таксист нерасторопный, да и пробки, – здороваясь, выпалил Артем.
– Без проблем, я так и подумал, – дружелюбно улыбаясь, попытался успокоить Виктор.
Они сели за столик, официант принес меню.
– Ты голоден? – спросил Виктор. – Заказывай. Я пригласил, я угощаю.
– Я бы поел шашлыка, коли мы в «Восточной кухне», и холодного пива. Весь день болит голова. Воскресенье удалось. С утра теннис, вечером культурная программа на даче у одноклассника. У него жена с детьми улетела в Испанию, вот мы и воспользовались дачей без опасений.
– Я присоединюсь к шашлыку, но с чаем. За рулем. Извини.
– Два шашлыка, лаваш, два салата из огурцов и помидоров, чай с лимоном и пиво кружку пока. Чай и пиво побыстрее, – скороговоркой обратился Виктор к официанту.
Им принесли пиво для Артема и чай с лимоном для Виктора.
– Артем, не буду тянуть кота за хвост. Я хочу с тобой поговорить о возможности продолжить работу по синтезу нашего изотопа, – начал Виктор.
– Я почему-то так и подумал, – сказал Артем.
– Я решил продолжить свои изыскания, которые мы вели с Семеном Марковичем, – продолжил Виктор. – Для этого мне нужен этот изотоп. Если ты помнишь, мы получили из дубния-262 новый элемент, а нужен еще и его правильный изотоп. Ты говорил, что это уже вопрос времени.
– Да, конечно, помню. У меня, кстати, и начались проблемы из-за этой полуподпольной работы. Ты знаешь, что такое открыть новый элемент? Его можно обнаружить в природе, как вы с Левиным в своей нефти, а можно синтезировать, как сделал я. И то и другое – это научное открытие. Не знаю, как бы я поступил сейчас, но тогда я был молод и чист душой, которой еще не коснулась эта короста цинизма и прагматизма. Так вот, обещав вам с Левиным, что все эти работы до поры до времени должны быть важной тайной, я так и сделал. В девяносто первом, когда все развалилось, я уже хотел предложить вам доработать наш совместный труд на Западе. Остановило только знание вас с Семеном Марковичем. Вы бы послали меня куда подальше. Я прав?
– Послали бы, – ответил Виктор, крутя в руках чашку с чаем.
– Ну так вот, – продолжил Артем, – я взял паузу! Чем все это закончится, думаю? Ты же помнишь, мы вместе решили подождать, пока нас опять допустят к ресурсам, чтобы получить этот нужный изотоп.
– Ты тогда позвонил через пару месяцев и сказал, что ничего уже не получится и тебя даже лишили допуска, – прервал его Виктор.
– Да, так и было. Лишили. Просто один козел, не знаю, откуда у него была эта информация, предложил мне соавторство на получение этого элемента, который я синтезировал для вас из дубния-262. Я его послал и уничтожил все материалы и образцы. Вот так, Виктор Иванович, вы настолько порядочные ребята, что никак не проявили себя в поисках меня и получении каких-то дивидендов, хотя бы научных, от наших совместных трудов.
– У нас тоже были проблемы на работе. Нам приходилось много делать, чтобы институт не потерял все то, что нарабатывалось годами. Ты помнишь, что тогда было? Поэтому мы тоже забуксовали со всем этим. Потом смерть Семена Марковича. Короче, я все это бросил.
