Василий Львович Попов
Дорогое время

«Это только цветочки, а ягодки впереди?» – он невольно усмехнулся этой мысли.

На увсмешку отреагировал Говард, как отражение эмоционального поведения хозяина – он поддержал игру Мартина.

Демонстрация управлением времени, можно сказать, прошла успешно, и кто бы им ни управлял, надо отдать ему должное – произвел впечатление. Михаил давно перестал удивляться чему-либо: людям, их поведению, событиям, происходящим вокруг. Но это впечатляло. Более того, Михаил с определенного времени не просто исполнитель грязной работы, а бизнесмен, человек, зарабатывающий деньги. А значит – ищущий свою выгоду в любой ситуации. Ему сейчас просто необходимо трезво рассчитать, что может дать возможность управлять временем, или хотя бы покупка драгоценных минут, секунд… Ведь время начало разрушать его бизнес. Значит, оно также может и укрепить его дела.

Раздался лай Мартина, извещающий о проходе чужака на территорию. Михаил пригласил следователя в беседку. Укрылся пледом, предлагая гостю сделать то же самое.

Горячий кофе. Немного алкоголя. Возня Говарда у ног хозяина. Игра Мартина с парнями из охраны. Все располагало к беседе.

Даже явная нерасположенность работника прокуратуры к обстановке во время ведения беседы не портила происходящего. Михаил всегда думал: как эти люди готовятся к дознанию. Они изучают дела, личность человека, его качества и после этого проецируют ход разговора. Ему нравилось ломать то, что они готовили для него.

Но сегодня не было настроения для подобного. Он вспоминал запах полыни. И улыбался произошедшему ночью.

Дознаватель улыбку Михаила расценил иначе. Он втянул голову в клетчатый шарф, по-модному повязанный поверх пальто, блеснул глазами за стеклами роговых очков и, видимо, откинув запрограммированную концепцию ведения разговора в сторону, сказал:

–Ваша управляющая…– он выдохнул воздух из легких. – Такой опыт работы в сомнительных организациях, такой стержень… Явно нацеленная на долгосрочную перспективу. Что случилось? Она стала не нужна?

Михаил потрепал ухо Говарда и, глотнув кофе, произнес:

– Видимо, нет…

Дознаватель, удивившись, поерзал на скамейке.

– Значит, отработанный материал… Она умерла довольно-таки тривиально – сломана шея. И, говорят, Вы были первым у тела. Что-то необычное, дающее какую-то зацепку, было на месте преступления?

– Думаю, да. – Михаил посмотрел на прыгающего Мартина. – Как-то неестественно вывернута шея и растрепаны волосы… Если Вы меня понимаете.

Сидящий напротив с интересом посмотрел на Михаила и рассмеялся, вытаскивая худую шею из шарфа и пальто.

– Не получится разговора?

– Видимо, нет…

– А какие причины?

– Их, видимо, тоже нет…

Михаил провожал взглядом удаляющуюся фигуру в пальто, которую сотрясал нападающий кашель. Взглянув на собак, смотрящих с непониманием на незнакомца, он подумал о Нате.

Его парни выяснили, что к ней дважды приходил человек. Ранее его никто не видел. Управляющая серьезно относилась к подобным посещениям, не пуская персонал клуба в кабинет, мотивируя отказы неимением времени, важностью визита и важностью самого посетителя. В этом не было ничего странного. Ната имела все полномочия принимать людей, полезных клубу. Если бы не одно «но»: после второго посещения она была найдена мертвой.

Никакой точной информации о человеке. Ничего яркого, ничего запоминающегося. Серый костюм, серое пальто. Почти серое лицо. Сплошная серая осенняя обыденность. Но после ее наплыва в его клуб осталась мертвой одна из его лучших подчиненных.

Гулять по побережью он любил. Ему нравился шум волн, разбивающихся о скалы. Шорох камней под ногами. Крик морских птиц. И забавное отношение к морю собак: Говард бродил у самой воды, играя с плеском прибоя, Мартин лежал далеко от берега и наблюдал, словно раздумывая над происходящим. Только море делало собак полярно противоположными самим себе.

Связь между убийством Наты и человеком, промышляющим временем, напрашивалась сама. Но почему он убил Нату? Она отказала ему? Что он хотел? В случае с гонщиком ценою стала мать, ее жизнь. Насколько он знал, у управляющей не было близких, правда, он знал это от нее. Именно этим она всегда объясняла свое рискованное поведение во время работы с другими людьми. Ей нечего было терять. И некого.

Темные тона моря сливались с небом. Серо-зеленая палитра жидкой субстанцией оббегала скалы и прибрежные камни. Серая действительность с заявкой на смертельную игру кружила вокруг Михаила. Он любил игры и был по-спортивному зол в подобных состязаниях. Но возраст и ответственность перед семьей отрезвляли. Михаил все-таки решил сделать шаг и посмотреть, что именно спровоцирует этот ход. Ввяжется он тем самым в игру или нет. Перевесит ли азарт здравый смысл и желание спокойно дожить свой век возле любимых людей.

*

Два наемника. Он не пользовался их услугами уже несколько лет. Но они были в строю, так же быстры и ко всему готовы. Он разделял их всегда. Ставил одну и ту же задачу, начало выполнения которой у каждого было в свое время. Не было работы, которую они не довели до конца. Пусть с опозданием, пусть затирая следы друг за другом, но результат был всегда положительный для Михаила. Пусть не идеально выполнен, но результат.

Между встречами с этими людьми был час разницы. И в течение этого часа принесли журнал со спортивными новостями. Шокирующая новость для поклонников спорта – во время кольцевых заездов разбилась восходящая звезда мото GP.

Не так много времени дал он ему пожить. Быстрая реакция на предательство. Но Михаил ощущал, что его соперник вложил эту ситуацию в сценарий игры. Поэтому он ничего не стал менять – следующий наемник пошел по следу тремя часами позже первого. Те же ориентиры, те же описания. В прошлом, кроме специальной подготовки, они оба сталкивались с оперативной работой и знали, что значит идти по следу.

Эффект не заставил себя ждать: он начал получать сведения от наемника номер два из подвала лавки в старом городе, едва за ним закрылась дверь здания офиса. Тот же, кто первым отправился по следу торговца времени, молчал.

Это породило улыбку на лице Михаила. И только. Он потянулся к трубке телефона, чтобы узнать, как обстоят дела у номера один. Но взгляд упал на мраморную рамку со словами отца, и он решил не звонить, доверив все течению времени.

Но течение натыкалось на подводные камни. Одним из них стал звонок Ольги:

– Милый, я застряла в пробке и не могу выбраться, – она была раздражена. – Набрала продуктов; прошлась бы пешком, бросив машину, но устала после занятий…

Звонок сорвался. Михаил набрал сам. Телефон находился не в зоне действия. Он бросил взгляд на часы. Рука сама сжалась в кулак. Ольга только сейчас должна была начать свою уникальную тренировку.

Но вот вновь звонок от нее.

– Я улучшила свой результат на одну целую и пять сотых! – она явно была в восторге. – Хвали меня!

– Ты молодец, мой призер…

– Все! Могу позволить себе торт, куплю его после занятий, и ни слова о моей фигуре!

Она положила трубку. Вместе с этим Михаила окатила ледяная волна пота. Затем еще одна. И еще. Он был вполне адекватен и вменяем. Просто время крутило кульбиты вокруг него.

Следующим камнем подводного течения времени стало сообщение от близнецов, которые заглянули в комнату.

– Мы идем к соседям кататься на коньках. Маме привет!

Рубашка на теле Михаила намокла от пота. Говард с пониманием лизнул руку. Дело в том, что мальчики заходили пятнадцать минут назад и говорили о прогулке. Все было точно так же, слово в слово. И он так же взглянул на них в зеркало. Только вот он не помнил сейчас, лизнул ли его руку Говард, или это был Мартин.

Михаил вскочил и скинул рубашку. Он твердой походкой пошел в душ. Долго стоял под горячим потоком. Кабинка наполнилась паром, но его бил озноб, его трясло по-настоящему, так, как никогда в жизни. Много прошло времени, прежде чем он согрелся. Он вышел из душа, завернувшись в халат.

Дверь в гостиную открылась. На пороге стояли близнецы. Их фраза отправила Михаила в нокаут.

Гонгом отбивали часы, пока он находился в нокауте. Олег, управляющий боксерским клубом, кричал ему о дистанции и о поднятой левой руке, бил по лицу мокрым полотенцем. Это помогло выйти из нокаута. Мартин лизал лицо теплым собачьим языком. Он оттолкнул огромную морду собаки и приподнялся. В комнате никого. На экране – результаты торгов токийской биржи. На циферблате в полумраке отражалось время ужина.

Михаил снова вошел в душ, разминая мозг мыслями о чистоплотности. Рассмеялся сам себе в зеркало. Переоделся и вышел к ужину. Парни выгоняли собак. Семья усаживалась за столом. Ольга, мило улыбаясь и, как всегда, восхищаясь запахом приготовленных блюд, хвалила повара. Мальчики в своем стиле – гремя стульями и сметая в кучу приборы.

Ничего. Абсолютно ничего. Ни на кого не повлияло искривление времени, только на него. Он улыбнулся своей оригинальности в этом. И слегка погрустнел, когда от первого блюда пахнуло нотами полыни. Аппетит пропал полностью с боем часов. Два бокала сухого красного составили его вечерний рацион.

Ночь прошла без происшествий. Если не считать вздрагиваний при каждом бое часов в соседних комнатах. В спальне он остановил маятник.

Михаил не помнил такого разгула страха в себе. Даже в двух безвыходных положениях, имевших место в жизни. Когда не бояться было невозможно. Тогда он пытался контролировать страх. Чередуя попытки с мольбой и обращениями к Богу. К Богу, в которого он верил, как и каждый – своей верой. Он выбрался из тех ситуаций. Может, с божьей помощью, может, нет. Это только ему, Богу, известно. Пусть с резаной плотью и пулевыми отверстиями, как испытаниями, посланными Богом, но он выбрался. Но тогда так не было страшно. Может, потому, что все было предельно ясно, или не было времени на полное осознание страха.

Сейчас он испытывал страх перед неизвестным. Враг был спрятан за темными закоулками разломов времени. И полностью неизвестен. Как бороться с подобным, Михаил не знал. Кто мог помочь, он тоже не знал. Возможно, люди из прошлого – члены семьи, учителя семьи – сталкивались с подобным и знали способы. Но обращаться, возвращаясь, к семье стало бы унижением собственного достоинства и признание своей несостоятельности. Этого Михаил хотел меньше всего.

Бизнес катился под откос. На всех фронтах деловых отношений Михаил нес потери. Остановить их и что-то исправить он не мог. Его первостепенной задачей стали другие проблемы. Хотя он понимал, что здесь все взаимосвязано.

Он находился в кабинете, когда принесли «радостные» новости. Один из наемников сообщал, что уничтожил цель, играя в русскую рулетку. Второй наемник доложил о выполнении поставленной задачи, остановив дыхание торговца времени, перекрыв доступ кислорода последнему в какой-то ночлежке на окраине города. Подобного бреда Михаил от этих людей не слышал. Несвойственные им методы.

Он уже предвидел следующие новости об этой парочке. Они поступили к вечеру. Один был найден с отверстием в голове в старом городе, второй – бездыханным в ночлежке, соответственно. Михаил выпил бокал крепкого алкоголя и, взглянув на девиз отца, выругавшись, поехал в тир. Там он стрелял до отупения.

*

Боксерский клуб встретил траурной тишиной. Несмотря на разгар тренировочного времени и наличие бойцов в клубе. Они молча смотрели на проходящего мимо Михаила и его охрану. Некоторые кивнули головой в знак приветствия.

Здесь все было не так плачевно. Олег был жив. Лишь сильно напуган. Шептал странные слова, понятные только ему. Но вскоре их смысл стал понятен и Михаилу.

– Нет, нет, нет… так дешево я ее не отдам. Я не для этого столько лет вкладывал в нее себя… – Олег, обхватив голову, раскачивался, как маятник.

Услышав, что речь шла о цене и о предполагаемом товаре, Михаил сконцентрировался и подсел к Олегу. Раскачивающаяся голова оказалась рядом. Михаил увидел шрамы от рассечений, капли пота на залысинах.

– Олег… Он был у тебя?– Михаил был предельно мягок.

Маятник остановился, и Михаил увидел в сантиметрах от себя тяжелый взгляд из-под бровей.

– Да! Это страшный человек! – Олег сжал кулаки и в тот же момент безвольно откинулся на спинку стула. – Он знает все болевые точки на теле… на теле человеческого сознания… – Вся масса Олега содрогнулась, видимо, от воспоминаний.

Михаил протянул ему поданный кем-то стакан с водой.

– Ну-ну, Олег… – Михаил положил руку на плечо управляющего. – Что он предлагал?

– Время…

Мурашки. Нет! Водоворот колющих и холодящих точек раскрутился в нижней точке позвоночника. И распостронился по всему телу Михаила. Он невольно поежился.

– Время?! – прошептал он. – А… в какой форме?

– Он напомнил мне мои лучшие бои, – рассказывал Олег сквозь глотки воды и бой стакана о зубы, – все лучшее, что у меня когда-то было в жизни. Он преподнес это как журналист, освещающий карьеру спортсмена: взлет как звезды и закат – все в подробностях, все именно так, как отражала пресса…

Олег затих, сжимая стакан в крепких руках. Михаил опередил раскачивание маятника.

– Что было дальше, Олег?

– Дальше? – Управляющий поднял на Михаила затуманенный и отрешенный взгляд. – Затем он коснулся личного… – Треснул стакан в руке, и стекло осыпалось на пол. – Он затронул то, что мало кто знал. Мои отношения с женщиной… Это было на взлете, когда я шел к чемпионству, это было так, как не было никогда. Возможно даже, что она и помогла мне дойти до финала. Возможно, именно она и стала моим триумфом, а не тот злосчастный пояс!

Михаил, слегка опешив, отодвинулся назад. Он мало представлял с этой стороны бывшего спортсмена. Но он и не знал его в те годы. Только рассказы. Газетные репортажи и кадры старой спортивной хроники.

– Она пропала тогда из моей жизни внезапно… – Олег смотрел в глаза Михаила, словно ища понимания. – Так же внезапно как появилась… Это было как шторм, который обостряет в Вас в один момент глубоко спрятанные чувства, но это не страх и паника, рефлекторное желание жить… Это другое. Я думаю, вы понимаете?!

Михаил не прерывал рассказа, давая возможность выговориться, зная, что в этом случае он получит более детальный рассказ, чем во время упругой сжатости.

– Я больше не видел ее. Она исчезла, оставив вокруг меня пустоту. – Олег пнул ногой осколки стекла. – Я справился и, возможно, следующая победа была посвящена ей… Я где-то глубоко верил, что она появится вновь. Но нет! Потом все покатилось вниз. Вот такая история, босс…

Михаил в жесте разжал руки.

– Ах да… Он рассказал мне мельчайшие детали знакомства и некоторых волнительных моментов отношений с ней. – Олег собрался весь словно перед боем. – Мне даже показалось в один момент, что это ее знакомый, и сейчас откроется дверь, и она войдет в мой кабинет, – здесь он горько усмехнулся, тронув маску лица. – Но нет, он предложил с ней встретиться. Но так как ее уже давно нет, предложил встретиться в то время, когда мы были вместе, в то самое время – больше двадцати лет назад – и провести эти три месяца вместе с ней.

Михаил рассмеялся, но, встретившись глазами со взглядом, полным пустоты и скорби, затих.

– Моя первая реакция была такая же. – Олег вновь горько усмехнулся. – Хотя мне было совсем не до смеха, мне хотелось разбить голову этому человеку, вытрясти из него все… Узнать, где она, что с ней произошло… Я даже дернулся в его сторону, но… – он помотал головой, – но мой импульс завис в воздухе!

Михаил нервно закурил, словно утомленный рассказом обычно немногословного человека. Отказался от предложенного бокала алкоголя.

– Не знаю, как объяснить, но время остановилось… Я повис в воздухе на подъеме со стула. – Глаза Олега расширились от пережитого недавно ужаса. – Все остановилось: и сигаретный дым, и разгоняющий его вентилятор… Только не замер он. Он говорил со мной и даже рекламировал мне предлагаемый товар: я оказался на балконе одного из отелей, где жил во время восхождения к славе. Мы целовались. Это был наш первый поцелуй. Все было реально. И запах ее волос, и порывы теплого ветра, наполненные запахом ириса. Наваждение, но реальное, как сама жизнь. Он вывел меня из ступора, и я упал, обессиленный, в кресло как после 12-раундового марафона. Он предложил вновь прожить три месяца безвозвратно ушедшей счастливой жизни.

– Так в чем же дело? – рука Михаила сама потянулась к отвергнутому стакану с коньяком.

– Он заломил нереальную цену, – Олег рассмеялся нервно.

– Какую?– нетерпеливо спросил Михаил.

– Он захотел мою птичку – мою Колибри…

Михаил знал о воспитаннице Олега, которая взращивалась в клубе третий год. Девушка, занявшаяся мужским видом спорта, показывала неплохие результаты. Превращаясь из хрупкой сиротки в настырного и техничного бойца. Олег вкладывал в нее всю душу. Понятно, что он не променял бы ее ни на что. Это было святым для него.

– Понятно. Что еще?

– Еще? – Олег опустил голову и вновь заглянул в глаза босса, словно ища в них ответы на все вопросы. – Еще он знал, как я про себя называю девочку именем той, которая безвозвратно исчезла десятки лет назад. Этого не знал никто…

Лопасти вентилятора остановились над головой Михаила. Он допил коньяк и с трудом произнес:

– Как он выглядел?

– Ничего такого… Серое пальто, серый оттенок лица. Сплошная серая масса…

Михаил освобождал шею от душащего платка, сталкиваясь в дверях с выбегающими собаками. А за спиной звучал невменяемый смех Олега. Он душил его так же, как и платок. Михаил отдышался только на улице, сделав глубокие качки, наполняя легкие воздухом. Ему слышался смех и бой часов, чудился запах полыни.

«Вот как?! Он не только может приостановить время или ускорить его. Он может вернуть в прошлое и дать прожить определенные моменты снова! Если это не какой-то долбаный гипноз, то это феномен. И он открывает феноменальные возможности. Но почему все вокруг встречаются с ним – пусть остаются мертвыми или не вполне вменяемыми, – но встречаются? Меня он как-то вкрадчиво, не показываясь, убедил, что время преломляется. И только. Почему нет контакта?»

*

Он вновь отправился к морю. Луна висела над водной гладью – блеклая дыра в темноте. Под ногами шуршали камни, эхом отдаваясь среди скал. Собаки впервые выразили единство – улеглись рядом, наблюдая за движениями хозяина. Михаил швырял камни в воду, размножая и искривляя лунное отражение на поверхности моря.

Он не знал, как найти нужного ему человека. В свое время он находил людей, которые годами числились в розыске, считаясь пропавшими. Их не спасали ни смена имен и фамилий, ни смена мест проживания, ни даже пластика лица. Способности Михаила были уникальны: небольшой штат сотрудников и его чутье помогли разыскать десятки людей для семьи. Это было в начале. Это была работа, это была практика. Но теперь он был бессилен. Его методика устарела вместе с уходом в отрыв технологий.

Но и одно дело – найти простого смертного, а другое – нечто, шныряющее по коридорам времени, как по комнатам старой квартиры. Да еще и открывающего эти коридоры другим.

«А ведь какого успеха можно было добиться, обладая такими способностями!?»

Михаил, несмотря на весь ужас происходящего, думал о прибыли, оставаясь бизнесменом до конца.

Внезапно завыл один из псов. Мартин. Говард с удивлением посмотрел на него и тоже взвыл, гораздо выше, переходя на скуление. Эхо подпевало животным.

Михаил увидел в этом дурной знак и крикнул парням, призывая к сбору. Минутами позже, когда они уже подходили к машинам, за спиной раздалось скуление собак и голос Михаила, раздающего распоряжения. Холод пробежал по спине Михаила. Собаки, оглянувшиеся на эхо, присели на задние лапы. Наваждение длилось секунды. Холодящая кожа кресел автомобиля продлила ощущения страха. Холод. Его знобило. Он мысленно успокаивал себя, натягивая при этом улыбку на лицо.

Он так и добрался до дома – улыбаясь от страха. Улыбка не смогла продержаться долго. В доме он обнаружил несколько шокирующую картину: Ольга на диване в гостиной. Лицо ее было бледным с зеленоватым оттенком. Мальчики сидели за столом и смотрели на нее. Она была невменяема. Терла покрасневший нос рукой.

«Не может быть!»

Мысль потрясла Михаила, и он едва заглушил импульс гнева, зарождающийся в нем. Он стремительно пересек комнату, попросив мальчиков удалиться в детскую. Осмотрел руки Ольги. Они были идеально чисты. Но то, что она была под воздействием, было очевидным. Михаил знал это ее состояние. Все симптомы налицо. Из уголка рта потекла слюна. Михаил встряхнул Ольгу, та на мгновенье открыла глаза, промычала что-то неразборчивое, и зрачки закатились под закрывающиеся веки.

– Приехал доктор, – раздался голос за спиной.

Ольгу увели в спальню. Доктор занялся ею. Михаил слушал человека из охраны.

– Она позвонила, как обычно, с тренировки и сказала, что зайдет в оранжерею, и мне нужно будет забрать ее с площади… – парень слегка волновался. – Я нашел ее, сидевшую полусогнутой возле входа в музей. Привез домой… Вот, собственно, и все.

– С ней был кто-то рядом подозрительный? – Михаил дергал рукой. – Или хотя бы неподалеку?

– В том то и дело, что нет… И, видимо, уже давно.

– В смысле?

– Голуби… Они сидели вокруг нее. А один даже на ее коленях пытался что-то клевать.

Михаил отпустил парня, заметив в проеме дверей врача.

– Ничего страшного, – спокойно произнес тот, – я сделал все что нужно. Она спит, и утром все будет нормально.

– Но док…

– Тест не выявил наличие субстанций в организме, – он опередил интерес Михаила. – Этот тест – один из последних… – доктор развел руками, – хотя все указывает на присутствие опиатов. Ничего не могу сказать. Всегда считал, что в жизни все объяснимо… Дерзайте, молодой человек!

Доктор принял конверт с деньгами, пальто от парней и с кивком головы покинул дом.

– Он стоял возле лотка с черно-белыми фото, – Ольга морщила лоб, вспоминая детали. – Не знаю, почему… Ведь я шла за шпинатом, я шагнула к нему… Глаза – они как магнит, серые, стальные властные… Фотографии разрывали мозг! Это снимки из моего прошлого. Но я точно знаю, что в те моменты меня никто не фотографировал. Я была на них в состоянии… ну ты понимаешь. Я удивленно подняла глаза на него и увидела его зрачки – они били «в точку»! Мир перевернулся, и мне страшно захотелось испытать то… ты знаешь…

Михаил глотнул кофе. Ему оно показалось полынью. Он даже заглянул в напиток, увидев свое отражение.

– …Он сказал: «Я помогу! Да?» Я ответила: «Да». И все качнулось под ногами. Заволновалось морем все окружающее меня. Я сидела в парке с Люси, это было наше начало… Люси больше нет давно, – Ольга всхлипнула. – Но мы были с ней, и я испытала то, что действительно было кайфом. Я не могу это объяснить, но я была там, и все было реальным. Затем голос шофера и тяжесть… – Ольгу передернуло как от чего-то жуткого. – Тяжесть от всего непереносимая…

Михаил тер виски, пытаясь унять вновь появившуюся мигрень – боль пока сносная, но ненужная.

Говард положил морду на колено хозяина, словно прислушиваясь к тиканью наручных часов Михаила и пульсации головной боли.

*

Михаил помнил, как нашли его люди из странного общества и сообщили о плачевном состоянии его отца. Откинув внутренние условности, он переступил порог храма. Странного храма. Ступил на камень мозаики возле одра, на котором лежал отец. Внутренне недоумевая, почему отец, еще живой, подготовлен к поминальному обряду? Сухая рука, гладкая кожа…

Воскресенье. Служба в храме. Он вошел в обитель спустя почти четверть века. Его встретил служитель, мгновенно оставив юродивого. Михаил заметил интерес в глазах подходящего к нему, затем недоумение и отдаленный оттенок страха. Пламя свечи колыхнулось, образуя странные тени на фресках.

– Вам нужна моя помощь!

Это было утверждение.

– Не думаю, – ответил Михаил, с интересом разглядывая образы святых на иконах и стенах.

– Я все-таки думаю, что она нужна! – служащий настаивал.

– Я так не думаю! – повысив голос, развернулся к нему Михаил, жестом одновременно успокаивая парней.

Служитель, смиренно опустив голову, прошептал:

– Вы сюда вернетесь…

Он не слышал его. Он восстанавливал в памяти сюжеты и образы со стен храма, где он присутствовал на прощании с отцом. Впечатления разнились. Здесь лики святых и живописные сцены несли в себе Добро и Зло, обреченное на гибель. В окружающей ритуальный стол отца атмосфере таился подтекст непроходимой однотональной серости с заявкой на вечность. Ни Добра, ни Зла. Ни Света, ни Тьмы. Серость во взглядах собравшихся живых и окружающих образов.

Пульсация боли тикала в голове. Ворот рубахи сдавил горло. Из памяти выплыл образ Распятого, ломающий все каноны веры и представление о ней. Мученик был прикован на разведенных в разные стороны стрелках, закрепленных на полуразвалившемся циферблате. Сейчас над Михаилом возвышался образ Иисуса на кресте с подтеками крови из-под гвоздей, смертельной раны и веток терновника.

Он хватал воздух ртом, повиснув на руках парней возле ворот храма. Стоявшие на паперти отшатнулись в сторону. Выходящие прихожане, крестясь и бормоча, ускорили шаг.

*

Михаил, стоял рядом с Ольгой на презентации фонда, направление которого просто кричало об альтруизме и меценатстве. В данный момент это был минус. Но основа была заложена в период финансового благополучия. Остановить же начатое Михаил считал невозможным.

Дрожь, бьющую Ольгу, он ощущал кожей влажной руки. Ее затрясло внезапно, несмотря на тепло помещения и теплоту пусть даже лицемерных улыбок и взглядов присутствующих. Абсистенция. Бледность ее можно было отнести к благородности кровей, но муку во взгляде, отразившуюся во вспышках камер репортеров, он знал отлично.

– Ты как?

– Я в порядке, – едва проговорила Ольга.

– Уйдем?

Она отрицательно качает головой. Он бросает взгляды на часы, ожидая завершения мероприятия. Смотрит на время, чьи сигналы и чей ход становятся невыносимыми для него.

Снова вспышки фотокамер. Мимолетные вопросы репортеров. Патетика благодарностей. Доброжелательность рукопожатий. Вечная сухость взглядов официальных лиц.

Ольга встретила его снова. Вчера. Несмотря на запрет выхода из дома. Она вышла к воротам встретить мальчиков из школы. На два часа раньше их реального возвращения. Столкнулась с ним. С серым человеком. С человеком, возвращающим в глубину пространства прошедшего и безвозвратного. В недра времени. Там она просидела «уделанная в мясо» на концерте когда-то популярной группы, прожигая джинсы и кожу окурками сигарет, не чувствуя боли и облевывая собственную обувь.

В реальности ее нашел охранник скрюченной возле ворот дома. Врач не обнаружил следов наркотиков в крови после тестирования.

Наконец-то он увез ее, пробираясь сквозь толпу. Ее, буквально повисшую на руке как ненужный плащ в сухую погоду. Их провожали удивленные взгляды и вспышки вездесущих репортеров возле машины. Ее лихорадило.

Следующий день принес очередную встряску: мальчики появились дома очень напуганными. Они оказались в прошлом. Их прошлое оказалось гораздо хуже Ольгиного. Дети оказались в приюте после решения суда. Мальчики подвергались насилию в рамках семьи – избиение родителями-алкоголиками. То, что они пережили, было сущим адом. Михаил приложил массу усилий для того, чтобы убедить официальные лица забрать детей из приюта. Об усилиях, приложенных для того, чтобы мальчики почувствовали уют в новой семье, не рассказать в паре фраз. Но они с Ольгой сделали это.

И вот сегодня дети вернулись в прошлую жизнь. Встретившись на крыльце школы с человеком в сером. Он показал им фокус с исчезновением шариков в руке. И они купились. Дети! Мальчики очутились в подвале дома своих родителей.

Страх. Ужас в глазах. Такими нашел их шофер, забирающий из школы. Школьники, собравшиеся вокруг, удивленно смотрели на близнецов. Кто-то смеялся, тыча пальцем. Кто-то, опасаясь, отходил в сторону. На лицах учителей паника. Элитная школа – нежелательность подобных эксцессов.

Дома они прижались к собакам, все так же дрожа. Лишь устало взглянули в глаза Михаила. Молча. Во взглядах мольба – ни слов, ни касаний! Он оставил их. Благодарные вздохи вслед. Дети так и проспали всю ночь с собаками. А с утра – тоска и остатки страха в глазах.

Михаил, стиснув зубы, поехал на встречу.

Они встречались на нейтральной территории. Тихий ресторан. Отличная кухня. Бирюзовые тона. Мажорные ноты скрипача, высекаемые смычком.

– Ты повзрослел, – сказал человек, сидящий напротив Михаила.

Усталый взгляд карих глаз из-под очков. Шрам через всю щеку. И сила. Исходящая из раскаченного тела, движений и жестов. Сила во взгляде, повороте головы. Сила во всем.

– А ты постарел,– улыбнулся Михаил.

Собеседник ответил улыбкой.

– Время не жалеет нас и… никого.

– Да время…– опустив голову, проговорил Михаил, словно преклоняясь перед культом, который идеализировал, и который его теперь порабощал.

– Самое жадное на свете – это время, потому что оно не дает никому ни одной лишней секунды и никогда ни даст, – собеседник Михаила заправил салфетку и приступил к горячему блюду.

Перед ним сидел его наставник. Человек, преданный семье как цербер – вратам ада. Но он встретился с Михаилом спустя много лет, забыв о запретах. Его всегда волновало, что стало с теми, в кого он вложил столько сил. Тем более, что таких осталось не так и много.

– Ты когда-нибудь слышал, чтобы его продавали? Время… – Михаил разглядывал маслины, выделяющиеся в однородной массе салата.

Наставник лишь на секунду оторвался от блюда, взглянув Михаилу в глаза, затем продолжил есть. Даже в этом Михаил увидел силу. Тщательно вытерев губы, наставник произнес:

– Да, ты знаешь, организация сталкивалась однажды с подобным. – Он пригубил из бокала розового вина и причмокнул от удовольствия. – Странное событие в не менее странный период существования организации…

– Это не разглашаемо, насколько я понимаю? – Михаил нервно дернул край салфетки, что не укрылось от собеседника.

– Знаешь… – наставник взглянул в сторону, словно увидел какой-то странный объект. Михаил поборол чувство, толкающее оглянуться назад. – Это правило по-прежнему действует, но я устал и, как говорят, то, что было – прошло, а раз прошло, значит, не было. Действительно было это или нет, я не знаю.

Михаил сел удобнее в кресле, глядя на раскуривающего сигару собеседника.

– Ты тогда уже делал первые шаги на благо семьи и помнишь, конечно, Марио – он занимался северными землями?

– Который внезапно пропал из собственного офиса?

– Так говорят…– Наставник выпустил кольцо дыма размером с бублик из детства Михаила.– Он пришел однажды к боссу и сказал, что познакомился на бульваре с человеком и он отправил его в прошлое настолько реальное, что в момент пребывания в нем оно казалось настоящим. Над ним рассмеялся высший состав семьи, присутствующий на совете. Тогда он рассказал некоторым из собравшихся их мысли и действия, произведённые от этих мыслей в момент, когда они были в том прошлом. – Он вновь выпустил кольцо дыма, и Михаил увидел, как оно доплыло до открытого окна и развалилось. – Конечно, не всем это понравилось, ведь… – он усмехнулся, – Марио рассказал мысли не всех присутствующих. Но боссу было все равно – его мысли безгрешны. Он спросил, не мог бы новый знакомый Марио отправить его в будущее? – Еще одно кольцо дыма развалилось возле окна. – Тот передал просьбу босса.