Василий Авсеенко
200 лет С.-Петербурга. Исторический очерк

VII. Болѣзнь и кончина Петра I. – Погребеніе его. – Сохранившіеся дворцы Петра I

Неустанные труды, заботы, борьба съ явными и тайными врагами, медленно подтачивали желѣзное здоровье Петра I. Ему шелъ 53-й годъ, но онъ, уже называлъ себя старикомъ, и въ самомъ дѣлѣ; не смотря на его могучую природу, тѣлесныя силы его были расшатаны. Съ лѣта 1725 года болѣзнь, сведшая его въ могилу, стала обнаруживаться угрожающими признаками. Петръ принужденъ былъ слечь въ постель, бранилъ докторовъ, но при облегченіи мало слушался ихъ совѣтовъ. Въ концѣ сентября онъ присутствовалъ при спускѣ новаго фрегата, причемъ говорилъ голландскому посланнику, что чувствуетъ себя слабымъ. Черезъ недѣлю, вопреки предостереженіямъ своего врача Блюментроста, отправился осматривать Ладожскій каналъ, оттуда проѣхалъ на олонецкіе железные заводы, выковалъ тамъ собственными руками полосу желѣза въ три пуда вѣсомъ, смотрѣлъ соловарни въ Старой Русѣ, и на возвратномъ пути въ Петербургъ, близъ Лахты, увидѣлъ, что шедшій изъ Кронштадта ботъ съ солдатами сѣлъ на мель и былъ близокъ къ гибели. Петръ не утерпѣлъ, поѣхалъ къ мѣсту крушенія, и стоя по поясъ въ водѣ, въ холодную погоду, лично помогалъ спасать людей. Припадки болѣзни тотчасъ усилились. Царь вернулся въ Петербургъ больной, и уже не могъ оправиться. Въ январѣ 1725 года болѣзнь усилилась, такъ что Петръ часто страшно кричалъ отъ боли, и крики эти были слышны за стѣнами дворца. Народъ, предчувствуя близкое несчастье, толпился подъ окнами; церкви были полны молящимися. Рядомъ со своей спальней въ Зимнемъ дворцѣ (на мѣстѣ нынѣшняго эрмитажнаго театра) Петръ приказалъ поставить походную церковь, и 22 января исповѣдался и причастился. Съ 26 числа наступилъ полный упадокъ силъ. Утромъ 27-го больной говорилъ съ трудомъ, и потребовавъ грифельную доску, хотѣлъ начертать свою послѣднюю волю, но ослабѣвшая рука не повиновалась. ему; едва могли разобрать слова: «отдайте все…» Тогда онъ позвалъ дочь свою царевну Анну Петровну, обрученную съ герцогомъ голштинскимъ, желая продиктовать ей свои предсмертныя распоряженія; но когда царевна подошла къ нему, съ нимъ уже началась агонія. На разсвѣтѣ 28 января, въ шестомъ часу по полуночи, императоръ Петръ скончался. Императрица Екатерина Алексѣевна, находившаяся при немъ безотлучно, закрыла ему глаза. Собравшіеся въ дворцѣ высшіе государственные сановники и полки преображенскій и семеновскій немедленно присягнули ей.

Затѣмъ озаботились приготовленіемъ торжественныхъ похоронъ скончавшагося царя. Учреждена была особая траурная коммиссія, которой поручено выработать церемоніалъ погребенія по европейскому образцу. Приготовленія тянулись такъ долго, что только на 10 марта назначена была печальная церемонія. Усыпальницей царя избранъ былъ Петропавловскій соборъ въ крѣпости. Отъ Зимняго дворца черезъ Неву наведенъ былъ мостъ, по обѣимъ сторонамъ котораго стали войска. Во второмъ часу пополудни медленно тронулось шествіе. Тѣло Петра вынесли изъ второго этажа дворца черезъ балконъ, по особой лѣстницѣ, пристроенной снаружи. Раздался заунывно-торжественный звонъ всѣхъ петербургскихъ церквей, и пальба съ крѣпости и изъ адмиралтейства. За гробомъ слѣдовали: маршалъ церемоніальныхъ дѣлъ, императрица и всѣ особы царской семьи, поодиночкѣ, съ двумя ассистентами при каждомъ. Войска, при приближеніи траурной колесницы, опускали ружья и примыкали къ шествію. Вмѣстѣ съ Петромъ погребали скончавшуюся за нѣсколько дней передъ тѣмъ дочь его, царевну Наталію. Останки поставили на величественно убранный катафалкъ въ соборѣ, и краснорѣчивый Ѳеофанъ Прокоповичъ произнесъ свое знаменитое слово, сохранившееся въ числѣ образцовъ ораторскаго искусства. Рѣчь начиналась словами: "Что се есть? до чего мы дожили, о россіяне! что видимъ? что дѣлаемъ? – Петра Великаго погребаемъ!" Перечисливъ затѣмъ великія дѣла скончавшагося царя, причемъ въ храмѣ слышались рыданія присутствовавшихъ, проповѣдникъ закончилъ рѣчь словами утѣшенія: "He весьма же, россіяне! изнемогаемъ отъ печали и жалости; не весьма бо и оставилъ насъ сей великій монархъ и отецъ нашъ. Оставилъ насъ, но не нищихъ и убогихъ; безмѣрное богатство силы и славы его, которое вышеименованными его дѣлами означилося, при насъ есть. Какову онъ Россію свою сдѣлалъ, такова и будетъ; сдѣлалъ добрымъ любимою – любима и будетъ; сдѣлалъ врагамъ страшною – страшна и будетъ; сдѣлалъ на весь міръ славною – славная и быти не престанетъ. Оставилъ намъ духовныя, гражданскія и воинскія исправленія. Убо оставляя насъ разрушеніемъ тѣла своего, духъ свои оставилъ намъ". Преданіе землѣ царственныхъ останковъ Петра возвѣщено было столицѣ троекратными залпами изъ пушекъ и ружей.

Такъ проводилъ въ могилу Петербургъ своего великаго создателя.

Дворецъ, гдѣ провелъ послѣдніе годы жизни и скончался Петръ I, нынѣ уже не существуетъ: но для потомства сохранилось его первое жилище, извѣстное подъ названіемъ "домика Петра Великаго" на Петербургской сторонѣ. Домикъ этотъ имѣетъ 9 саженъ длины и 3 сажени ширины; въ немъ 17 оконъ, и всего только двѣ небольшія комнаты, раздѣленныя сѣнями и кухнею. Строили его сардамскіе плотники, по образцу домовъ рабочихъ въ Сардамѣ. Срубъ сдѣланъ изъ обтесанныхъ съ обѣихъ сторонъ бревенъ; крыша изъ дощечекъ въ видѣ черепицы. Первоначально все это было выкрашено подъ кирпичъ въ голландскомъ вкусѣ, и надъ домомъ имѣлось украшеніе изъ деревянной мортиры и двухъ пылающихъ бомбъ. Внутри обѣ комнаты были обтянуы бѣлымъ холстомъ, двери и ставни расписаны букетами розъ и другихъ цвѣтовъ: оконные переплеты были свинцовые. Въ комнатѣ направо отъ входа Петръ принималъ сановниковъ и занимался дѣлами; другая служила столовой и спальной. Въ царствованіе Николая I здѣсь устроена часовня съ образомъ Спасителя. Для предохраненія домика отъ дѣйствія климата, онъ обнесенъ каменной крытой галлереей (въ царствованіе Екатерины II).

Другой дворецъ, сохранившійся отъ петровскихъ временъ до нынѣшнихъ дней, находится въ Лѣтнемъ саду. Онъ тоже называется домикомъ Петра Великаго, но не совсѣмъ правильно, такъ какъ выстроенъ былъ для супруги его Екатерины Алексѣевны, которая и занималась тамъ своимъ собственнымъ хозяйствомъ. Постройка его была начата еще архитекторомъ Леблономъ, но закончена архитекторомъ Микетти. Дворецъ двухъэтажный, въ каждомъ этажѣ по 11 комнатъ. Надъ окнами барельефы, стѣны заканчиваются лѣпнымъ карнизомъ; крыша изъ бѣлаго желѣза. По угламъ крыши стояли прежде четыре дракона, окрашенные бѣлою краскою. Внутренняя отдѣлка стѣнъ изъ бѣлаго холста въ рѣзныхъ деревянныхъ панеляхъ. Потолки лѣпные, росписанные аллегорической живописью. Двери орѣховыя и дубовыя, съ рѣзьбою; на дверяхъ въ спальную сохраняется рѣзное распятіе, сдѣланное собственноручно самимъ Петромъ.

Отъ другого дворца, построеннаго для Екатерины Алексѣевны въ Екатерингофѣ, не входившемъ тогда въ черту города, сохранилось очень мало. Онъ былъ первоначально одноэтажный, но въ царствованіе Елизаветы Петровны перестроенъ въ двухъэтажный; только боковыя стѣны оставлены тѣ же, какія были выстроены при Петрѣ.

Въ дворцахъ этихъ сохраняются еще многіе предметы, служившіе великому основателю Петербурга. Такъ, въ домикѣ на Петербургской сторонѣ можно видѣть яликъ съ веслами и багромъ, работы самого царя. Тамъ же находятся: изорванный парусъ съ его катера, деревянная рюмка, выточенная имъ самимъ и пр.

Во дворцѣ Лѣтняго сада обращаютъ на себя вниманіе часы, купленные Петромъ въ Голландіи. Они показываютъ не только время, но и направленіе вѣтровъ и состояніе атмосферы. Вставлены они въ футляръ орѣховаго дерева, со стеклами. Тамъ же хранится портретъ Петра во весь ростъ, въ латахъ, съ датскимъ орденомъ на цѣпи, и шкафъ орѣховаго дерева, работу котораго приписываютъ Петру. Въ этомъ шкафу царь пряталъ свое бѣлье и ботфорты. Наконецъ, въ этомъ же зданіи хранятся три стула и кресла изъ кабинета Петра, тоже его собственной работы. Они сдѣланы изъ простого дерева и окрашены желтою краской.

Екатерингофскій дворецъ въ XVIII вѣкѣ былъ богаче всѣхъ предметами, относящимися къ домашней обстановкѣ Петра. При перестройкѣ его, по приказанію Елизаветы Петровны, въ нижнемъ этажѣ старались все сохранить въ томъ видѣ, какъ было при великомъ царѣ. Передъ спальней его стоялъ шкафъ, и въ немъ синій кафтанъ съ золотымъ шитьемъ, который Петръ носилъ въ сраженіяхъ. Въ спальнѣ стояла простая сосновая кровать, сколоченная руками царя. На кровати лежали шелковыя зеленыя, сильно выцвѣтшія одѣяло и наволочки, съ вышитыми золотомъ орлами. Въ верхнемъ этажѣ хранились большіе англійскіе часы съ музыкой, игравшіе 12 піесъ; бой и музыку этихъ часовъ Петръ чрезвычайно любилъ. Во дворцѣ стояло также много китайскихъ вещей, привезенныхъ Петру изъ Пекина капитаномъ Измайловымъ.

Большая часть упомянутыхъ предметовъ сохраняется въ екатерингофскомъ дворцѣ и до настоящаго времени.

Добавимъ кстати, что въ петровской галлереѣ Эрмитажа, среди другихъ замѣчательныхъ вещей, напоминающихъ Петра, находится чучело его лошади, бывшей подъ нимъ во время полтавскаго боя, и восковая фигура Петра въ голубомъ шелковомъ кафтанѣ, вышитомъ серебромъ руками Екатерины. Это тотъ самый кафтанъ, который царь надѣвалъ въ день коронованія Екатерины, и о которомъ разсказываютъ, что встряхнувъ его и указывая на осыпавшіяся блестки, бережливый Петръ сказалъ: – "Смотри, Катенька, – слуга смететъ это вмѣстѣ съ соромъ, а вѣдь здѣсь слишкомъ дневное жалованье солдата".

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Отъ Петра Великаго до XIX вѣка.

I. Жители покидаютъ Петербургъ. – Бракосочетаніе царевны Анны Петровны. – Учрежденіе академіи наукъ. – Кончина императрицы Екатерины I.

Нельзя было не предвидѣть, что съ кончиною великаго преобразователя Россіи, быстрый ростъ созданной имъ новой столицы долженъ былъ пріостановиться. Перестала дѣйствовать могучая воля, всему дававшая движеніе, все направлявшая къ завѣтной цѣли. Новая столица еще не пользовалась сочувствіемъ своихъ недавнихъ и по большей части подневольныхъ обитателей. Ни новизна мѣста, ни петербургскій климатъ, ни условія петербургской жизни не привлекали переселенныхъ сюда жителей Москвы и внутреннихъ областей. Даже при Петрѣ большинство изъ нихъ строилось на берегахъ Невы неохотно; только цѣною настойчивыхъ усилій царю удалось достигнуть застройки Васильевскаго острова обывательскими домами, на безплатно розданныхъ земельныхъ участкахъ. Потребовалось наводить справки о состоятельности каждаго лица, о получаемыхъ имъ доходахъ изъ деревень, и на основаніи такихъ справокъ обязывать строить дома опредѣленнаго размѣра. Подобными мѣрами удалось достигнуть, что по набережной Невы на Васильевскомъ островѣ вытянулся рядъ каменныхъ домовъ, производившій пріятное впечатлѣніе. Но дома стояли по большей части неотдѣланными внутри: владѣльцы, повинуясь царскому приказу, возвели требуемые фасады, но устраиваться въ этихъ домахъ на жительство не торопились. На другихъ улицахъ острова возвышались среди пустырей одинокія зданія тоже почти необитаемыя, и о которыхъ современникъ замѣчалъ въ мартѣ 1725 года, что «и они со временемъ большею частью будутъ снесены».

Относящіеся къ городскому строительству строгіе указы Петра не были отмѣнены, потому что ни императрица Екатерина, ни Меншиковъ вовсе не желали ниспровергать дѣло покойнаго царя; но само собою такъ случилось, что указы переставали исполняться, и полиціймейстеръ Девіеръ, поддаваясь общему неопредѣленному настроенію, подъ рукою допускалъ отдѣлываться отъ обязательныхъ построекъ.

Нерасположеніе обывателей къ новой столицѣ сказалось со всею очевидностью тотчасъ послѣ погребенія Петра. Раннею весною началось всеобщее бѣгство изъ Петербурга. Прежде всѣхъ спѣшили покинуть берега Невы лица придворнаго общества, сановники, дворяне. Всѣ они, какъ только почувствовали, что твердая рука не удерживаетъ ихъ въ петровскомъ "парадизѣ", спѣшили выѣхать изъ него съ семьями и имуществомъ – кто въ Москву, кто въ провинцію. За ними потянулись купцы, мелкіе торговцы, мѣщане, ремесленники. Петербургъ въ короткое время опустѣлъ наполовину. Бѣгство это сказалось вскорѣ такими неудобствами для оставшихся жителей города, что въ 1729 году Петръ II, хотя самъ недолюбливавшій новую столицу, принужденъ былъ повелѣть вернуть силою разбѣжавшихся людей торговаго и ремесленнаго званія, съ женами и дѣтьми, при чемъ взять съ нихъ подписку, подъ страхомъ отобранія всего имущества и ссылки на каторгу – впредь безъ особаго указа изъ Петербурга не выѣзжать.

Опустѣніе столицы нѣсколько замедлилось торжествами по случаю бракосочетанія дочери Петра I, царевны Анны Петровны, съ герцогомъ Карломъ-Фридрихомъ голштинскимъ. Бракъ этотъ, имѣвшій огромное значеніе для грядущихъ судебъ Россіи, такъ какъ плодомъ его былъ будущій императоръ Петръ III, супругъ Екатерины Великой, былъ устроенъ еще отцомъ царевны. Онъ и отпразднованъ былъ по церемоніалу, установленному Петромъ сообразно съ обычаями европейскихъ дворовъ. Главную роль въ церемоніи играли оберъ-маршалъ князь Меншиковъ и маршалъ Ягужинскій. Они поѣхали въ парадной каретѣ за женихомъ и привезли его къ невѣстѣ въ Лѣтній дворецъ. Отсюда жениха и невѣсту перевезли въ торжественной процессіи, на двѣнадцати большихъ катерахъ, черезъ Неву въ Троицкій соборъ, гдѣ и совершено вѣнчаніе Ѳеофаномъ Прокоповичемъ, 21 мая. Послѣ вѣнчанія молодымъ былъ предложенъ парадный обѣдъ въ "церемоніальной залѣ", нарочно построенной въ выходящей на Неву сторонѣ Лѣтняго сада, гдѣ теперь его рѣшетка и часовня. Постройка эта состояла изъ громадной залы съ параллельными рядами оконъ на Неву и въ садъ, и примыкавшихъ къ ней крытыхъ галлерей. Обѣдъ отличался пышностью. Послѣ тостовъ палили изъ пушекъ, въ громадныхъ паштетахъ поданы были карлики, танцовавшіе по столамъ, и пр. Вставъ изъ за стола, новобрачные и все общество прошли черезъ садъ на лугъ, гдѣ были выстроены оба гвардейскіе полка. Полки дали три ружейныхъ залпа. Кругомъ толпился и ликовалъ народъ, для котораго на лугу были устроены фонтаны, бившіе виномъ, и стояли жареные быки. Императрица и новобрачные любовались народнымъ весельемъ до 10 часовъ вечера. Затѣмъ молодую чету отвезли въ парадной каретѣ государыни, запряженной восемью лошадьми, въ домъ адмирала Апраксина (на мѣстѣ нынѣшняго Зимняго дворца) занимаемый герцогомъ.

Въ дѣлахъ правленія кончина Петра Великаго вызвала неизбѣжное затишье. Тѣмъ не менѣе, нѣкоторые планы его приводились въ исполненіе. Такъ, въ кратковременное царствованіе Екатерины I осуществилось учрежденіе академіи наукъ, занимавшее Петра въ послѣдніе годы его жизни. Великій преобразователь сознавалъ необходимость для Россіи высшаго ученаго учрежденія, но долго обдумывалъ этотъ предметъ, такъ какъ, въ виду слабыхъ зачатковъ образованности въ странѣ, не считалъ возможнымъ остановиться на европейскихъ образцахъ академій и университетовъ. За границею онъ совѣщался объ этомъ съ знаменитымъ ученымъ Лейбницемъ, и предположилъ основать въ Петербургѣ такое учрежденіе, которое удовлетворяло бы до извѣстной степени двоякому назначенію: было бы собраніемъ ученыхъ людей, разрабатывающихъ науку, и въ тоже время учебнымъ заведеніемъ для молодыхъ людей, порученныхъ академикамъ и при нихъ обучающимся и занимающимся переводами иностранныхъ книгъ на русскій языкъ. На содержаніе такой академіи Петръ соглашался назначить значительную для того времени сумму – до 25 тысячъ рублей. Все было уже подготовлено, и Екатерина, открывая въ декабрѣ 1725 г. академію наукъ, только приводила въ дѣйствіе одобренный Петромъ уставъ ея.

Президентомъ академіи былъ избранъ ученый лейбъ-медикъ Блументростъ; въ числѣ первыхъ академиковъ встрѣчаемъ болѣе или менѣе извѣстныхъ въ Европѣ спеціалистовъ: братьевъ Бернулли, Гольдбаха, Мартини, Байера и др. Но при скудномъ уровнѣ просвѣщенія въ странѣ и равнодушіи общества къ научнымъ интересамъ, академія вначалѣ мало преуспѣвала въ своихъ ученыхъ трудахъ, и вызовъ иностранныхъ академиковъ не всегда могъ назваться удачнымъ.

По взглядамъ того времени, все рѣдкостное, диковинное принадлежало къ области науки, и потому въ академическій музей перенесли разные странные предметы изъ заведенной Петромъ кунсткамеры, и сюда же доставляли всякія рѣдкости: ребенка съ рыбьимъ хвостомъ, разныхъ уродцевъ, тѣло павшаго слона или льва для набивки чучелъ, и т. п. Гораздо важнѣе были заботы объ устройствѣ академической библіотеки, куда поступили книги изъ нѣкоторыхъ частныхъ хранилищъ: Шафирова, архіерея Ѳеодосія, и др. Позднѣе, при Петрѣ II, сюда передана была и бывшая библіотека царевича Алексѣя. Въ академію наукъ перевезли также знаменитый готторнскій глобусъ, подаренный Петру въ 1713 году голштинскимъ герцогомъ. Глобусъ этотъ мѣдный, имѣетъ 11 футъ въ діаметрѣ и болѣе 200 пудовъ вѣсу. Наружная поверхность его представляетъ изображеніе земного шара, а внутренняя – небеснаго свода, со всѣми созвѣздіями. Въ центрѣ глобуса находится столъ со скамейками, на которыхъ могутъ размѣститься 12 человѣкъ. Весь шаръ вращается вокругъ своей оси. Доставка этого глобуса въ Россію была сопряжена съ огромными трудностями. До Ревеля его везли моремъ, а затѣмъ двигали сухимъ путемъ съ помощью особыхъ приспособленій. Въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ приходилось прокладывать для него дорогу, вырубая просѣки въ лѣсахъ и наводя мосты.

Въ Петербургѣ обнаружены были случаи поджоговъ, и необходимо было усилить надзоръ за порядкомъ въ городѣ. Поэтому въ первые мѣсяцы царствованія Екатерины наряжались военные патрули и разъѣзды, охранявшіе спокойствіе на улицахъ, устроенъ былъ караульный домъ у Аничкова моста, а затѣмъ увеличенъ личный составъ полиціи. При этомъ всѣмъ полицейскимъ чинамъ дана была новая, довольно затѣйливая форма: кафтаны и брюки васильковаго цвѣта, зеленые камзолы, лосинныя перевязи, сумки для патроновъ и шпаги съ мѣднымъ эфесомъ.

Ради поддержанія порядка въ городѣ, запрещены были кулачные бои, составлявшіе любимую потѣху обывателей. Для устройства этихъ боевъ впредь требовалось каждый разъ разрѣшеніе полиціи.

Весной 1727 года императрица Екатерина опасно занемогла горячкою, усложнившеюся воспаленіемъ легкихъ. 6 мая она скончалась, и верховному совѣту представлено было ея завѣщаніе, которымъ преемникомъ ея объявлялся внукъ Петра Великаго, одиннадцатилѣтній Петръ Алексѣевичъ. За малолѣтствомъ его, управленіе дѣлами предоставлялось верховному совѣту изъ девяти лицъ, въ числѣ которыхъ названы были обѣ цесаревны (Анна Петровна и Елизавета Петровна) и герцогь голштинскій.