Василий Головачёв
На струне

– Нарушая при этом все правила, – добавил Верник.

– Майор владеет фойлбордом профессионально, – заступилась за Дениса Аурика. – Это я любитель.

– Что ж, хорошее начало для успешного выполнения миссии, – иронически проворчал Стогов. – Идёмте, товарищи.

Все направились к лестнице на второй этаж.

Аурика кивнула Денису и присоединилась вместе с Ильёй к компании генерала. Погоны на плечах её спутника утверждали, что он является капитаном ВКС первого космокласса.

Лейтенант Костин нагнулся к уху Дениса:

– А ничего себе капитанша, товарищ майор! Познакомите?

Денис молча показал ему кулак.

Иллюстрация 4

«Ниагара» была совершенна и красива. На фоне стартовых вышек полувековой давности, ангаров космодрома «Бока Чика», некогда принадлежащего компании SpaceX, корабль выглядел просто потрясающе – как крейсер из фильма «Звёздные войны», и министр космических сил США Рональд Штуцер невольно остановился в сотне метров от него, заворожённый видимой воинственной мощью гиганта: длина этого многосложного «утюга» достигала двухсот тридцати метров, высота – восемьдесят четыре.

– Нравится? – спросил стоящий рядом в мундире со всеми регалиями директор НАСА Уильям Берджесс.

– Впечатляет, – подтвердил Штуцер.

– У него очень продуманный дизайн.

– Мне кажется, много лишних деталей, нет?

– Это необходимые функциональные детали – антенны, эффекторы, шлюзы и прочее. Интерьер внутри командного поста вообще достоин высших похвал. Хотите посмотреть?

Штуцер заколебался. Он не был по натуре ни дизайнером, ни эстетом, ни ценителем искусства и не испытывал особого желания любоваться геометрическим совершенством изделия, пусть и весьма необычным. Но сделал над собой усилие и сдался.

– Показывайте.

Подъёмник доставил их к незаметному со стороны люку в кормовой части корабля, напоминающей очертаниями бак парусного фрегата времён владычества Великобритании на морях Земли.

Экипаж «Ниагары» уже занял свои места в рубке управления, и делегацию встретил лишь сервис-кибер, контролирующий работу периферийной автоматики. Он был похож на механическую мартышку размером с дога и произвёл на Штуцера не слишком приятное впечатление. Министр с детства не любил обезьян.

– Лифт? – оглянулся проводник.

– Пройдёмся, – грубовато проворчал министр.

Углубились в коридор, напоминавший членистую кишку диаметром в два метра, освещённую кольцами люминесцентов, идущих друг за другом с шагом в один метр. Включилась бегущая дорожка, вынесла гостей к центральному, особо защищённому ядру корабля, в котором умещались каюты жилого сектора, пост управления, сектор обслуживания и системы связи.

Здесь уже не было люков, через которые надо было протискиваться, согнувшись в три погибели. С виду это были стандартные двери овальной формы, рассчитанные на любого, в том числе и крупногабаритного человека, хотя на самом деле они представляли собой целые защитные комплексы, способные раздвигаться за доли секунды и выдерживающие выстрел из плазмера.

Штуцер вошёл в рубку первым и остановился.

Конечно, он был знаком с внутренними интерьерами военных и специальных бортов, имеющихся на балансе министерства космических сил, однако внутри новейшего корабля, использующего совсем иные, по сравнению со стандартными создателями реактивной тяги, двигатели, находился впервые.

Централь управления «Ниагары», называемая астронавтами компостом, имела форму кольца диаметром восемнадцать метров и высотой четыре, обнимавшим осевую колонну информационного обеспечения, составленную из тысяч тонких светящихся трубок и похожую на ствол дерева, утыкавшийся в световой щит на потолке. К этой колонне, мерцающей, как вычурный светильник, подстыковывались через чешуйчатые патрубки не кресла, а настоящие саркофаги с прозрачными крышками, на бортах которых светились голубые и зелёные окошки контроля и лючки манипуляторов. В них и должны были находиться члены экипажа во время полёта и маневрирования.

Всего саркофагов, напоминающих реанимационные камеры (астронавты называли их «носиками»^[11]), было семь. Их крышки в настоящий момент были подняты, и возле каждого «носика» стояли астронавты – пятеро, одетые в «кокосы» (компенсационные костюмы), и пассажиры – двое (тоже в «кокосах», но оранжевого цвета). Это были эксперты из института стратегической физики министерства обороны США, которые должны были разобраться в тайнах Бича Божьего.

Один из астронавтов, крупного сложения афроамериканец, но с волосами соломенного цвета, с витыми погонами спейс-коммандера первого класса, шагнул вперёд, держась с небрежной грацией космена, не раз бывавшего в космосе. На него было приятно смотреть.

– Сэр, спейсшип номер ноль один готов…

– Вольно, капитан, – остановил его министр, изобразив на гладком румяном лице нечто вроде отеческой улыбки. – Как самочувствие?

– Прекрасно, сэр!

– Отлично, капитан. Я гляжу, вы уже освоились. Не боитесь какого-нибудь форс-мажора? Всё-таки это первый ваш полёт на таком аппарате?

– Никак нет, сэр! «Ниагара» – отличный корабль! Мы доберёмся на нём до Бича Божьего за пару минут.

– Ну, не стоит так торопиться, – усмехнулся директор НАСА. – За вами никто не гонится. Главное – выполнить задание командования и вернуться с победой. Действовать чётко и по инструкции.

– Слушаюсь, сэр!

– На всякий случай зарегистрируйте объект как собственность Штатов, – сказал Штуцер голосом федерального судьи. – Если убедитесь в его полезности. Впрочем, – он пожевал губами, – зарегистрируйте в любом случае.

– Будет исполнено, господин спейс-генерал!

– Желаю удачи.

Через несколько минут министр и группа сопровождающих его лиц спустились на поле космодрома, и их отвезли в бункер центра управления инфраструктурой космодрома. Министр устроился в кресле инспектора безопасности полётов, рядом с креслом начальника центра, поблагодарил кивком за принесённый стаканчик американо и стал ждать старта.

В принципе, меры безопасности были излишними, космические корабли давно не взрывались при старте, перестав использовать жидкостные реактивные двигатели, но порядок сотрудники космодрома соблюдали неукоснительно вот уже шестьдесят лет.

Наконец наступил ответственный момент.

– Разрешите старт, сэр? – корректно обратился к министру директор НАСА.

– Выпускайте птичку, – благожелательно кивнул Штуцер.

– Напутственное слово?

– Я уже всё сказал.

– Отсчёт! – скомандовал начальник космодрома.

В зале раздались звуки метронома.

На десятой секунде «Ниагара» без шума, огня и грохота начала плавно подниматься в небо.

– Что так… осторожно? – поднял брови Штуцер.

– Они идут на эгране, – подобострастно склонился к министру директор НАСА. – Крякген включится, когда корабль выйдет за пределы атмосферы. Во избежание, так сказать, непредвиденных сюрпризов.

– Его заметят.

– Разумеется, наши партнёры и союзники…

– И русские.

– Так же, как и мы знаем о запуске их кораблей. К сожалению, в наше время невозможно скрыть что-либо от кого бы то ни было. Но мы объявили об испытаниях нового прогулочного космического лайнера, а вот русские, по данным разведки, вовсю испытывают свой крейсер с крякгеном, не уведомляя об этом ООН и военные комиссии.

Штуцер помолчал. Он точно знал, что в недрах американских военных лабораторий запрятаны многие разработки, способные послужить настоящим «бичом божьим» и уничтожить человечество, о которых никто и нигде не говорит вслух.

Вслед за величественно всплывающей «Ниагарой» (а ведь хорошо придумали – обычный прогулочный лайнер, идут испытания; знал бы кто, что имеет на борту этот «лайнер»!) воробьями вспорхнули два корвета сопровождения, похожие, опять-таки, на истребители из культового фильма «Звёздные войны». Примерно на таких летали в космосе служители Империи. Фантазия создателей фильма удивительным образом воплощалась в реальности даже в деталях, хотя никто из руководителей США, в том числе и министр космических сил, об этом не задумывался.

Корабль растаял в сияющем декабрьском небе как призрак.

Система визуального контроля ЦУПа переключилась на передачу с борта одного из корветов. «Ниагара» стала видна во всей своей красе на фоне удаляющейся Земли, окружённой роем искр и огоньков спутников. Левее и ниже проявился серебряный шар Луны.

Корабль начал разгон.

Поскольку он вышел за пределы атмосферы, никаких особых эффектов при этом видно не было, просто гигант буквально за несколько секунд превратился в пылинку и исчез.

Подождав минуту, Штуцер посмотрел на руководителей полёта.

– Это всё?

– Можем следить и дальше, – торопливо сказал директор НАСА, – однако он перейдёт на «трещину» не раньше, чем пересечёт орбиту Луны. Здесь слишком много летающей техники. Будете ждать?

Министр помолчал, разглядывая сверкающий огнями экран.

– Пожалуй, подожду. Будет видно, как он ускоряется на кряк… э-э… генераторе?

– Работа генератора не связана с ускорением, сэр, крякген создаёт тоннель в пространстве, так сказать, своеобразную трещину…

– Будет видно?

– Нет, к сожалению.

– В таком случае жду сообщений о полёте. – Министр решительно встал и направился к выходу из ЦУПа.

* * *

Первый индийский космодром Шрихарикота был построен на одноимённом острове в Бенгальском заливе Индийского океана ещё в конце двадцатого века. Он успешно запускал ракеты и выводил на орбиту вокруг Земли спутники в течение полувека, пока не был построен ещё один космодром, на юге штата Андхра-Прадеш, там же, где все эти годы располагался космический центр Сатиша Дхавана, имеющий в наличии пусковой комплекс центрального Агентства космических исследований Индийской республики.

К этому времени индийский космический флот располагал десятком кораблей разных классов, а когда появились эграны – электрогравитационные двигатели Леонова, обзавёлся ещё полусотней аппаратов, способных легко выводить на орбиту спутники и вообще бороздить Солнечную систему во всех направлениях.

Благодаря кооперации с Россией, Индия начала строить не только военные корабли, но и космические яхты, и орбитальные отели, и даже создала свой лайнер для путешествий внутри Солнечной системы, вмещавший до тысячи пассажиров.

Разработали индийские конструкторы и свой первый crack-движитель, позаботившись о том, чтобы работа над ним велась в строжайшей тайне. К моменту появления у границ Солнечной системы Бича Божьего корабль с крякгеном был уже готов к ходовым испытаниям, и руководство Агентства космических исследований сочло возможным в качестве таковых направить созданный корабль к поясу Койпера. Имя он получил знаковое – «Ганг»^[12].

Двадцать девятого декабря в центре Сатиша Дхавана состоялось заседание Государственного совета по космическим делам, председательствовал на котором заместитель военного министра генерал Рамакришна. Говорили больше о возможных препятствиях на пути к Койперу, нежели о Биче Божьем, который пока что казался чем-то вроде мифического инструмента предсказаний лживых астрологов о скором конце света. Тем не менее учёные мужи из Академии наук и Агентства исследований доказали военным реальность угрозы, и те после непродолжительных споров согласились на снабжение экспедиции оружием. Хотя никто из них не верил в какие-то не менее мифические контакты с инопланетянами. После чего похожий на лемура с коричневым морщинистым лицом в обрамлении седых волос Рамакришна объявил волю президента: лететь!

Тридцатого декабря «Ганг», похожий на тушу кита и на старинный ледокол одновременно, геометрически зализанный по законам преодоления не только безвоздушных пространств, но и агрессивных сред, стартовал с космодрома Андхра, сопровождаемый эскортом из десятка малых катеров. Индийские средства массовой информации объявили об испытаниях «космического круизного лайнера за орбитой Марса», и таким образом цель миссии «Ганга» осталась для общественности скрытой.

На борту корабля находился экипаж в составе пяти опытных астронавтов и группа учёных, на которых возложили обязанность дать ответ о величине угрозы для человеческой цивилизации, и можно ли использовать Бич Божий для нужд Индии.

Командовал кораблём и экспедицией тридцатитрёхлетний майор военно-космических сил Индии Рамвилас Сингх.

* * *

К концу двадцать первого века Китай имел десять космодромов, один из которых располагался на искусственно насыпанном мысу острова Хайнань в двадцати километрах от береговой материковой линии, в Тонкинском заливе.

Три из них – Цзюцуань, Сичан и Тайюань давно стали космопортами и принимали до сотни аэробусов, катеров и космических судов в день, в основном – гражданского назначения. Кроме них два из десяти числились как сугубо грузовые, четыре – как военные и один – как испытательный полигон. Им и был космодром на острове Хайнань, служащий для анализа работы секретных аппаратов и запуска новейших судов и модулей, обеспечивающих креативность китайских технологий.

Именно отсюда тридцатого декабря должен был стартовать новейший корабль, созданный по технологии «стеллс», с генератором хода, который во всём мире начали называть крякгеном. По-китайски же этот генератор звучал как лифенг.

Провожать корабль, получивший от создателей название «Янгуанг Шангуо», что означало – «Солнце Китая», собрались не только военные из китайских ВКС, но и высшие чиновники Поднебесной, эксперты и советники Кормчего. Главным из них являлся личный представитель президента Пинь Сицзин.

Космодром Хайнань представлял собой комплекс сооружений, сгруппированных вокруг центрального стартового поля диаметром в два километра, покрытого высокопрочными керамическими плитами. А так как он предназначался для рискованных экспериментов с летающей космотехникой, все здания вокруг строились как хорошо защищённые купола высотой от десяти до двадцати метров. В одном из куполов находился центр управления полётами, зал контроля которого был упрятан под землю на глубину более тридцати метров, что позволяло ему не бояться даже атомных взрывов.

Полюбовавшись на корабль, стоящий в центре поля, со смотровой площадки ЦУПа, Пинь Сицзин спустился со своей немалой свитой в зал и так же, как его коллеги в Индии и Америке, занял кресло инспектирующего рядом с местом руководителя полётов, перед огромным десятиметровым экраном.

В отличие от кораблей, создаваемых в Соединённых Штатах, в Индии и Европе, новый корабль Китая походил на оплывшую к корме тройную ракету времён начала космоплавания высотой в сто пятьдесят метров. У него даже треугольные крылышки были, похожие на стабилизаторы, на всех трёх корпусах, хотя эти «стабилизаторы» на самом деле являлись антеннами разного рода генераторов и устройств. Кроме этих «крылышек» корабль был обвешан сотней выступов и видимых деталей и смотрелся внушительно, как стратегическая ракета с ядерной начинкой.

Впрочем, ни китайских конструкторов, ни руководителей космических служб Китая это не беспокоило. Главным для них было, чтобы этот аппарат летал в космосе с немыслимой прежде скоростью и мог постоять за себя.

В центральном экране появилось отдельное окно, озарилось синеватым светом, и внутри него возникло лицо тайконавта, сидевшего в кресле, в защитном скафандре, но без шлема. Это был капитан корабля шансяо^[13] Гочжу Юйдай.

– Господин Пинь, космический крейсер «Янгуанг Шангуо» к полёту готов! – затараторил он. – Разрешите от имени экипажа заверить родную партию, родное правительство и лично президента в нашей непоколебимой преданности делу Поднебесной и её народа! Мы выполним задание, чего бы нам это ни стоило!

– Верю, полковник, – кивнул Пинь Сицзин; у него было благодушное доброе лицо воспитателя детского сада, и он был очень похож на нынешнего президента Китая. – Докладывайте о любых препятствиях на пути нашего «Солнца», мы постараемся помочь.

Лицо капитана корабля не дрогнуло, хотя он наверняка подумал, что прийти на помощь коллеги не смогут, тем более – за миллиарды километров от Земли.

– Будем стараться, генерал!

Куратор старта повернул голову к начальнику полётов:

– Начинайте, генерал Ку.

По залу пронёсся ветерок лихорадочного возбуждения, заставляя операторов запуска вглядеться в приборные панели.

Окошко внутри экрана с капитаном исчезло.

Над космодромом взвыла сирена.

Пузатая «ракета» «Янгуанга Шангуо» беззвучно пошла в небо, словно это был надутый гелием шарик в форме корабля. В данный момент тягу создавал эгран космолёта, который не производил ни огня, ни грохота.

Вслед поднялись в воздух и корветы сопровождения, похожие издали на бескрылых птиц.

Через минуту корабль скрылся в ночном небе, свободном от облаков благодаря работе климатических корректоров.

Пинь Сицзин выкарабкался из кресла.

– Надеюсь, они справятся.

– Должны, господин Пинь! – торопливо сказал начальник космодрома.

Иллюстрация 5

Космодром Плесецка, обслуживающий большинство военных космических линий России, ни в чём не уступал аналогичным сооружениям других стран. А по воздушно-космической обороне превосходил даже знаменитые американские Канаверал и Бока Чика, так как был прикрыт зенитно-космическими комплексами «С-2000», способными сбивать любые ракеты и аппараты на любых скоростях вплоть до орбиты Луны. Однако никаких заведений для приятного времяпрепровождения экипажей космических челноков и военных судов он не имел. Для отдыха надо было добираться до Плесецка, где имелось всё необходимое для вернувшихся с космических вахт. И хотя транспортное сообщение космодрома с городом было великолепное и путь от ЦУПа до любого отеля не превышал шести-семи минут, Денис долго мучился, решая, не пригласить ли Аурику в ближайший ресторан. Но так и не решился на это. Тем более что Верник перед отлётом приказал ему слетать в Мурманск к деду и разузнать подробности контакта старшего Молодцова с Космической Китайской Стеной.

Скрепя сердце Денис отказался от намерения, взял с собой капитана Толю Тихонова, своего зама и помощника по работе в космосе, и полетел с ним в Мурманск, воспользовавшись «зелёным коридором», который ему предоставило командование. В распоряжение майора дали тот же военный суперджет «семьдесят первый», на котором он летел из Крыма с Плесецк, и уже через час после вылета он выходил из штатного мобила МЧС на окраине Мурманска, у здания «Зелёный Арктик», в котором жил дед.

Были опасения, что самый старший Молодцов ещё не прилетел из Техаса, где довольно часто гостил с супругой Кэтрин, бабушкой Дениса. Но майор попросил информационную службу ВКС негласно найти местонахождение бывшего спасателя, и ему сообщили, что Денис Андреевич Молодцов находится на родине.

Оставили антиграв на парковке возле дома, двинулись к двухэтажному стилобату здания, возносящегося на высоту более ста метров. Пользуясь тем, что компьютер умного дома знал гостя в лицо и открыл дверь, не спрашивая, к кому он идёт, так как Денис не раз навещал деда, предупреждать хозяина четырёхкомнатного жилого модуля не стали, поднялись на семнадцатый этаж.

Денис прервал спутника, делившегося впечатлениями от путешествия по Антарктиде, на треть освободившейся от льдов, приблизил лицо к двери, когда они вышли из галереи с лифтами.

– Открывай, Хаски.

Неизвестно, чем руководствовался старший Молодцов, называя домового Хаски, но к этому имени привыкли.

Дверь открылась. Гости вошли. Навстречу им из гостиной вышел седой крепкий старикан, одетый в зеленоватый узорчатый узбекский халат. Брови хозяина полезли на лоб.

– Боже ты мой! Денис! Вот уж не ждал.

Они обнялись.

Тихонов с любопытством понаблюдал за родственниками, покачал головой:

– Каждый раз поражаюсь, насколько вы похожи! За версту узнать можно.

– Каждый раз мы узнаём себя в наших детях и внуках, – хмыкнул старик, – но уже поздно об этом сожалеть.

Денис рассмеялся. Он любил шутливую манеру деда разговаривать.

– Уверен, ты не жалеешь, что я на тебя похож.

– Мог бы выбрать другую профессию.

– У меня был хороший пример.

Старший Молодцов отстранил младшего, посмотрел на капитана.

– По-моему, мы встречались.

– Год назад. Анатолий, можно просто Толя.

Они пожали друг другу руки.

– Проходите, я переоденусь.

Гости сняли обувь, прошли в просторную гостиную, по стенам которой были развешаны витейры – объёмные фотографии мест, посещённых Денисом Андреевичем. Это были в основном пейзажи, хотя изредка на фоне природы можно было увидеть и красивую молодую женщину – Кэтрин Бьюти-Джонс, жену хозяина квартиры.

Он появился через минуту, поменяв халат на домашний уник, напоминающий старинный охотничий костюм.

– Я здесь один, Катя прилетит послезавтра, поэтому угостить могу только чаем или кофе. Есть молдавское вино.

– Кофе, – сказал Денис, опускаясь на косматый белый диван, который он помнил ещё с юного возраста. – Вино побереги для другого случая. Ты мой вкус знаешь.

– С малескитом и лунлаймом.

– Чай, – сказал Анатолий, осторожно примащиваясь рядом, разглядывая «окна» витейров. – С чабрецом, если можно.

– Хаски.

– Понял, хозяин, – с достоинством ответил домовой.

– Вы были на Меркурии? – кивнул капитан на один из снимков, показывающих купол солнца с протуберанцами над горизонтом планеты.

– Где я только не был, – махнул рукой Денис Андреевич. – Разве что внутри самого Солнца. Да ещё, пожалуй, в поясе Койпера, откуда выперся Бич Божий.

– Вы уже знаете?

– Об этом все соцсети гудят.

– Мы как раз по данному поводу и заявились, – признался Денис. – Готовится экспедиция в Койпер, и, скорее всего, полетит моя группа. Ну и я, само собой.

Лицо старшего Молодцова осталось задумчиво-рассеянным.

– Я почему-то не сомневался в этом.

– История, как известно, периодически повторяется.

– История повторяется трижды, – проворчал старик. – Один раз как трагедия, и ещё пару раз – для тупых.

Тихонов фыркнул:

– Очень оптимистично, Денис Андреевич.

Денис снова засмеялся:

– Бывший спасатель знает, что говорит.

– Бывшими спасатели не бывают.

– Согласен.

В комнату бесшумно влетели два киба-антиграва, выглядевшие как ожившие тарелки с манипуляторами, расставили по столу кофейные и чайный приборы. Кибам было лет за пятнадцать, аппараты таких конфигураций давно не выпускали, Денис помнил их ещё с юности, но старший Молодцов не менял их принципиально. Хотя ретроградом себя не считал.

Начали смаковать напитки.

– Не хватает шоколада, – сказал Денис. – Бабушка обожает горький.

– Нету, внучек, доставкой я ещё не успел озаботиться.

– У меня знакомая – известный шоколатье, – сказал Анатолий. – Хотите, позвоню, нам пришлют.

– Нет времени.

Посидели с минуту.

– Хороший чай, – со знанием дела проговорил Анатолий: его родители жили в Абхазии и выращивали чай не менее качественный, чем индийские или китайские чаеводы. – Стимулирует не хуже электрического тока.

Денис Андреевич посмотрел на него с интересом:

– Ты стимулируешь себя электрическим током?

– Он непробиваем, как изолятор, – ухмыльнулся Денис. – Из всей моей команды Толя единственный, кто выдерживает до миллиона вольт.

– Да ладно. Что значит – выдерживает? Вас пытают напряжением? Или вы сами прикалываетесь?

– Токовые испытания входят в программу подготовки космических спасателей. Очень часто приходится сталкиваться с коронным электричеством в условиях утечек в космосе. А вас разве не тренировали на сопротивляемость?

– Нас – нет.

– Не повезло, – засмеялся Денис. – Хотя приятного в этих тренингах, надо признаться, мало.

– Ладно, слушаю вас. Что вы хотите узнать от меня?

– Во-первых, что такое Бич Божий.

– С Бичом я не встречался.

– Ну, что такое Китайская Стена.

– Вам не дали всей информации?

– Просмотрели все сохранившиеся записи, но так и не поняли, что это за объект. Учёные общаются на своём тарабарском языке, им всё понятно. Утверждают, что Космическая Китайская Стена и Бич Божий – одно и то же.

– Тогда я вас огорчу, я тоже не знаю.

– Но ведь ты летал к этой штуковине.

– Прошу отнестись к «этой штуковине» со всей серьёзностью. Нам едва удалось избежать падения на неё. Массой она обладает большей, чем Земля, так что сила гравитации запросто может сыграть с вами злую шутку.

– Вы летали на первых эгранах, нынче их тяга намного больше. Да и основной движок – не жидкостный ракетный двигатель, нечто невероятное по словам создателей.

– Ну, если есть время, слушайте. Стена, естественно, стеной не является. Это такая длинная макаронина диаметром с атом и длиной с диаметр Марса, на которую налипла масса всякой пыли и грязи.

– Мы видели снимки.

– Вы видели записи, а мы чувствовали воздействие Стены на своей шкуре, как говорится. Мало того что эта макаронина притягивает любой объект не слабее планеты, так ещё вблизи неё проявляются странные эффекты.

– Нелинейная гравитация, – сказал Тихонов.

Денис Андреевич посмотрел на него, прищурясь:

– Так вы всё знаете, чего мне языком чесать.

– Извините, – сконфузился капитан.

– Что вы успели разглядеть? – поспешил на выручку помощника Денис. – Чего нет в записях?

Старик допил свой кофе, проследил, как кибы уносят чашки и блюдца.

– Жаль, что у нас не было возможности сопровождать Стену, она летела слишком быстро для наших машин. Что успели, то и записали. Но это очень необычный объект, со всех точек зрения, поверьте мне. Для учёных – как подтверждение их теоретических построений, хотя никто из физиков так и не смог объяснить, почему кольцевые суперструны, или суперстринги, как их называют чаще, начали разворачиваться во время инфляционного расширения Вселенной, превращаясь в длинные сверхмассивные нити. Для коммуникаторов – как возможная база для контакта с инопланетными исследователями струн. Для практиков, особенно военных, как кладбище.

– Как что? – удивился Анатолий.

– Кладбище погибших кораблей. Старые романы наших классиков не читаете? В двадцатом веке жил такой писатель – Александр Беляев, написавший роман «Остров погибших кораблей». Он имел в виду парусные суда, заплывшие в Саргассово море и оставшиеся там навечно. Но аналогия прямая. Стена путешествовала в космосе тринадцать с лишним миллиардов лет и пролетела через множество галактик, обитатели которых наверняка попытались изучить сей феномен. Их корабли могли не справиться с силой тяготения струны и разбиться. К тому же струна могла при той скорости разнести вдрабадан не одну попавшуюся на пути планету, обломки которой тоже осели на макаронину. Мы в своё время спаслись чудом, объединив усилия двух кораблей. Представляете, что можно обнаружить, прогулявшись вдоль струны?

Денис и Анатолий переглянулись.

– Если дело обстоит таким образом, – сказал капитан, – то я уверен, что к Бичу отправимся не только мы.

Денис кивнул, обдумывая слова деда. Вспомнил глаза Аурики, в которых сквозил некий странный интерес к нему, словно командир корабля, предназначенного открыть тайны Бича Божьего, сомневалась в компетенции Молодцова. Снова пришло на ум: история повторяется. Дед нашёл свою суженую за пределами Земли, и его внуку дали шанс. Грех будет не воспользоваться?

– Американцы уже не те, что были раньше, – понял по-своему его задумчивость Молодцов-старший, – с ними можно дружить, а вот наши соседи, потомки драконов, после того как вышли в лидеры и поменяли клан президента, словно с цепи сорвались. С ними надо держать ухо востро.

– Ничего, мы уже сталкивались с ними в ближнем космосе, – сказал Денис, – они неплохие ребята, хотя стоит зазеваться – норовят присвоить всё, что плохо лежит.

– Самое главное, что они никогда не лягут грудью на амбразуру, – сказал Анатолий, – чтобы спасти своих же товарищей. А мы можем.

– Вот грудью на амбразуру не надо, – поморщился Денис Андреевич. – Не хватало ещё с китайцами соревноваться в этом отношении. Просто оглядывайтесь, если будете иметь с ними дело. Они стопроцентно пошлют к Бичу свою команду. Всем хочется заиметь суперструну в качестве трофея. Только если, как кричат СМИ, Бич действительно настолько велик, бед он может наделать в Системе неисчислимое количество.

– Узнаем, для того и летим. Подскажи, если есть идеи, как к нему пристыковаться.

– Думаю, в этом проблем не будет, если у вас имеются классные драйверы и соответствующие мощности. Но сюрпризов опасайтесь, не рискуйте понапрасну. Ещё кофе?

– Нет, спасибо, – отказался Денис. – Обещаю не рисковать. Мне тоже кажется, что главное начнётся, когда Бич вторгнется в пределы Системы. Ещё нет точных данных, наткнётся он на какую-нибудь планету или нет.

– Главное, чтобы прошёл мимо Земли, – сказал Анатолий.

Денис встал:

– Уходим, Толя, нет времени рассиживаться. Дед, благодарим за консультацию, я тебя понял.

Денис Андреевич проводил гостей до двери, задержал внука, понизил голос:

– Ты перестал делиться со мной новостями личной жизни.

– Прости, дед, – смутился Денис. – Разберусь с Бичом и подъеду, поговорим обо всём.

– Часом, не женился? Никого не осчастливил?

– Не тороплюсь, – расплылся в улыбке майор. – Кого хочу я осчастливить, тому уже спасенья нет.

– Но хоть кандидатура имеется?

Перед глазами засияли глаза Аурики, полные света… и сомнений, вспомнилось, как её руки обнимали его талию, когда они плыли на доске фойлборда к берегу.

– Она ещё не знает.

– Кто, если не секрет?

– Аурика Ветрова, – неожиданно признался он. – Полковник. Испытатель космотехники первого класса.

Помолчав пару мгновений, добавил:

– Капитан нашего фрегата «Енисей», на котором мы пойдём к Койперу.

Брови Молодцова-старшего сошлись.

Денис не выдержал, засмеялся, прижал старика к себе и поспешил к лифту, крикнув на прощанье:

– До встречи, дед.

* * *

Командующий ВКС, прибывший на космодром перед стартом, был краток:

– По нашим данным, партнёры уже опередили нас, выслав экспедиции к Бичу Божьему. За орбитой Луны зафиксированы «судороги» пространства, означающие применение crack-технологий. В глубокий космос отправлены машины американцев, китайцев и индийцев.

– Индийцев? – недоверчиво спросил начальник НЦЭОК.

– Почему это вас удивляет, Семён Сергеевич? Индия имеет прекрасную технологическую базу… благодаря кооперации с нами. Об американцах говорить не приходится, их военный бюджет позволяет покупать любые технологии и любых специалистов. В их космических корпорациях работают десятки наших учёных и инженеров. Китайцы же просто…

– Воруют, – тихо подсказал кто-то.

Совещание экипажа «Енисея», научной группы и команды Дениса происходило в здании ЦУПа, и кроме членов экспедиции и командующего ВКС на нём присутствовали только высокопоставленные руководители космической обороны: генералы Стогов, Каминский и Сароян и полковник Верник.

Бояринов пожевал губами, отыскивая глазами шутника, оглядел всех косменов тёмными запавшими глазами, но комментировать реплику не стал.

– Обстановку вы знаете. Натиск на Россию со стороны США ослаб, но конкурентов меньше не стало. Хорошо ещё, террористы не завладели кряк-технологиями. Помните, что вы служите России. Вопросы есть?