Ваня Кирпичиков
Чёрный треугольник
Кто-то пустил сплетню, что Квазимир сошел с ума и поэтому нарисовал свой феерический бред на полотне. От него даже стали шарахаться завсегдатаи аллейки, с кем он был давно знаком и с кем была выпита не одна бутылка дешевого вина. Но Квазя был непоколебимо стоек и не взирал на то, что от него пятился местный народец. Он созерцал свой внутренний космос с воодушевлением и надеждой на всё. И последняя принесла плоды…
Некто Яков Абрамович, меценат и любитель всего неординарного, прогуливаясь по известной аллейке, наткнулся своим телескопом-взором на чудо-взрыв-картину Большевича. Немного настроив еврейскую резкость и включив правильно настроенный в свою сторону калькулятор, Яша предложил Квазику небольшую сумму денег за его шедевр-гранату, от количества которой Большевичу стало безысходно весело. Положив в карман звонкую монету в виде хрустящих купюр, Квазимир потусторонне улыбался и представлял собой мальчика-болванчика-одуванчика. Его одурманенный вид озарил всю окружающую ошарашенную публику светом детской неподдельной радости и искреннего счастья.
На вырученные деньги были куплены краски и холсты. Большевич ваял кисточкой в мастерской, обустроенной на деньги Якова, в том же парадоксальном для общества стиле, перемешивая линии и квадраты по собственному закону. Чувство собственной бесполезности растворялось с каждой геометрической фигурой, нарисованной на полотне. Оптимизм и воодушевление были спутниками Квазика, а его взгляд внутрь себя вырвался наружу.
Стоя на аллее художеств в парке, он рыскал глазами по телам людей в надежде уловить нужный силуэт Абрамовича. Квазик выставил новые шедевры в мир и ждал прибытия Христа в лице Якова, который опять купит у него картину или даже картины за хорошие деньги.
Но спаситель искусств растворился в дорогих ресторанах – он кутил на деньги, вырученные за полотно Большевича на дорогущем аукционе. Яков выставил ”Композицию №1” на торги, продвинув и разрекламировав ее в кругах любителей-авангардистов непостижимым способом, и не ошибся – её купил престарелый богатенький любитель авангарда-кубизма Анатоль Франс.
А пока Абрамович находился в длительном полете-запое в Париже, Квазик до боли в глазах искал его среди толпы в своем провинциальном городишке. Но сумма была достаточна, чтобы долго, много поить и угощать себя, друзей, незнакомцев, незнакомок. Посему Яша ушел в крутое пике и возвратился оттуда лишь через пару месяцев. Все это время бедный Большевич страдал от избытка страстей и метался, как белка в колесе.
Все же Яша-искусствовед возвратился на аллею славы имени Квазика, чем вызвал неподдельный восторг последнего. Большевич кланялся своему властелину в ноги, но Абрамович, приглядевшись к вновь созданным кубокартинам под ”удивительными” названиями ”Композиция №2” и ”Композиция №3”, неожиданно для Квази их не оценил, сказав, что данные работы однотипны, невыразительны, безэмоциональны, без “изюминки”. Большевич был расстроен, несмотря на то, что меценат оставил ему небольшую, но все же сумму денег на развитие производства. Абрамович покинул художника растерянным и опустошенным, но и сам был недоволен – ведь он лишился источника гуляний по барам и порочным местам манящего Парижа. При этом Яков пообещал вернуться в провинциальную дыру еще раз в надежде увидеть нечто лучшее, чем ”Композиция №2” и ”Композиция №3”. Он благословил Квазю на работы в стиле шедевральной ”Композиции №1” и умчался утирать слезы в дешевых пабах Чехии.
