Валерий Столыпин
Прививка от любви
Господи, осталось столько вопросов.
Алексей принял душ, гладко выбрил лицо, нагладил рубашку, брюки и приступил к репетиции перед зеркалом.
С деньгами у него было не густо, но на цветы и шампанское хватало.
– Ника, девочка моя, я тебя люблю, – как молитву повторял Алексей, поднимаясь на третий этаж в подъезде любимой.
Остановившись перед дверью с закрытыми глазами, мужчина протянул руку к звонку.
– Лёшка, миленький, я такая глупая… ты пришёл. Я не спала всю ночь. Сама не понимаю, что со мной было. Хотела вены вскрыть… потом подумала, как же ты без меня…
– Я тебя так люблю.
– Знаю.
– Я тоже.
Недели две Алексей ходил по городу, читая все подряд объявления.
Того, сделавшего его счастливым, нигде не было.
Лёшка обнимал любимую, закрывал глаза и силился вспомнить номер того телефона.
На четвёртой цифре память давала сбой.
Мужчина понимал, даже знал, что за всё в жизни нужно платить.
Несколько лет его мучил вопрос – кому и сколько он должен.
Поверить в то, что разговор с целителем, реставрирующим за так воздушные замки, состоялся во сне, Алексей никак не мог. Так не бывает.
Дочку назвали Ариадна, по-домашнему и среди своих – Рада.
А любовь…
Прививка от любви
Настроение было ни к чёрту, так бывает.
Обломы тянулись чередой или клином, как стая перелётных пернатых.
Сначала Анюта, Витькина девушка с завидным любовным стажем, к которой он успел прикипеть по причине её скромных притязаний, восхитительного бесстыдства в постели и податливости, начала вдруг выносить мозг глупыми монологами о том, что пора подумать о будущем.
О чём речь, о свадьбе? Да кто мы такие, чтобы совершать опрометчивые поступки? Можно подумать, ей подарков и секса не хватает.
– Оглянись вокруг: семейная жизнь, это проблемы, скандалы и разводы.
Ладно бы только это. На фирме сокращение, а у него два выговора, прогулы и ипотека. Шефиня, с…, смотрит маслеными глазками, намекая полуулыбкой, вульгарными жестами и недвусмысленными коммерческими предложениями на интим, словно он шлюха какая.
Ей сорок пять, ему двадцать шесть. Затеяла зараза игру в кошки мышки.
Анька тоже не подарок, но в сексе бесподобна, потому и встречается с ней скоро год.
А свобода?
В принципе таких баб не бросают, но ведь известно, что лучшее враг хорошего. Вдруг повезёт найти такую девчоночку – кровь с молоком. Чтобы мурашки по телу, чтобы от одного взгляда даже волосы столбом стояли, чтобы…
Нет наверно таких. Но выводы делать рано.
Да, не нагулялся ещё наверно.
Короче, наговорил Аньке всякого.
Самому стыдно.
Работу другую искать нужно.
Или всё же жениться? От добра добрав не ищт.
Ещё эта рыжая какого-то лешего уставилась. Скоро дырку глазами бесстыжими просверлит.
Села с подругой за соседний столик вполоборота, ногу на ногу закинула, обнажив шикарную ножку в возбуждающе игривых чулочках.
Дым пускает, манипулируя сигаретой так, словно не её, а нечто более соблазнительное в рот берёт. Пальчиком по ножке бокала чувственно водит, позы соблазнительные демонстрирует.
Впрочем, выглядит девочка неплохо, хотя года на три старше.
“Да на кой хрен она мне сдалась? В себе бы разобраться. Куда ни кинь – везде клин.
Что Анюта с матримониальными замашками, что извращенка Эльвира с бордельными намёками. Не-сво-бо-да!”
Эта, что напротив, напряглась, приосанилась, как манекенщица на подиуме. Попку отклячила, соски протыкают тонкую ткань полупрозрачной струящейся материи под которой нет бюстика.
Поцелуйные губки, ямочки на щеках, зелёные глаза.
Ресничками хлоп-хлоп. Вроде как недотрога застенчивая.
Тьфу ты, дура! Да хоть наружу свои сиськи вывали, хоть стриптиз станцуй – мне плевать.
Тоже мне – королева Шантеклера, Лёля-пора – сексуальная забавница.
Господи, чего себя накручиваю, словно связали меня и насилуют? Этой, в лабутенах, до меня наверняка дела нет.
Вот возьму и закадрю. Назло, чтобы неповадно было порядочных мужиков соблазнять. Подойду и…
Интересно: даст или продинамит?
Такую запросто не раскрутишь: дорого, со вкусом одета, ведёт себя непринуждённо, довольно скромно, хотя кое что в ней раздражает. Например, привлекающие излишнее внимание чулки, распущенные по плечам огненно рыжие волосы чуть не до пояса, яркая помада, зелёные глаза.
И минетная, намекающая на податливость сигарета.
Странное сочетание благочестия и похоти в одном флаконе.
Вот и опустел графинчик вискаря. Придётся идти к бармену.
Собственно, почему придётся? Очень даже кстати. Пройду мимо, уроню зажигалку или купюру, попытаюсь дотронуться. Любопытно, чем она пахнет.
Наверняка что-то необычное. В ней всё какое-то не такое, с изюминкой.
Витька картинно раскрыл портмоне, вытащил из него сотню баксов и “уронил” на колени незнакомки.
– В воздухе кружила бриллиантовая пыль, – сказала, мило улыбаясь и хлопая пушистыми ресничками прелестница.
– Осень жизни? Тоска по утраченной молодости, ссора с любимой, пикап? Ваша зелень?
– Извините, синьорина. Как я неловок. Придётся реабилитироваться за неуклюжесть. Вино, шампанское, ликёр, вермут?
– Сегодня предпочитаю Бейлис. У меня игриво-карамельное настроение. Удачный ход, юноша, аплодирую. Домашняя заготовка или экспромт?
– Вы о чём?
– Ну-ну, проказник, я не так наивна, как может показаться. Прощаю. Софочка, как ты отнесёшься к тому, что молодой человек за нами поухаживает?
– Если обещает не приставать.
– Что вы, леди. Только беседа. Рад познакомиться. Виктор Игоревич Сурайкин, логист, маркетолог и немного программист.
– А я подумала – коварный сердцеед, ветреный повеса и охотник за неосторожными девушками. И какими же мыслями мы будем обмениваться?
– У каждого свои предпочтения, своё хобби. Тема диалога за вами. Можно поговорить о любви. Относительно моего легкомыслия вы ошибаетесь, милейшая. Предпочитаю постоянство.
– Даже так! Не важно. Если вы не искатель приключений, то кто?
– Философ, мечтатель, романтик.
– Любите размышлять на тему – даст или не даст?
Витькины мысли немедленно выдали красные уши, хотя в остальном он был почти спокоен.
– Ясно, юноша. Об этом позже. Несите обещанные напитки. Вы меня заинтриговали. Да, меня зовут Эва. Не Ева, а Эва. Так захотел папа.
Разговаривать с новой подружкой было легко, если не обращать внимания на острый язычок и весьма оригинальное мировосприятие.
Она была умна, проницательна, иронична и шаловлива, что было интересно само по себе.
Спустя час за Софией заехал приятель.
Ещё через половину часа непринуждённой беседы, когда закончился и вискарь и Бейлис, Витька запросто обнимал опьяневшую Эву за тонкую талию, что рождало в пробуждало желание действовать.
– Да, Виктор Игоревич, кажется, мы дошли до нужной кондиции. Теперь самое время поговорить о любви и дружбе. Как порядочный мужчина поле всего того, что между нами было вы просто обязаны проводить меня до дома. И не только. Кстати, ужасно боюсь одиночества, особенно в пятницу ночью.
– Простите, Эва Леонидовна, уточните регламент. Не люблю грубо пересекать пределы охраняемых добродетелью территорий: целомудренность, скромность и всё такое.
– Экспромт, мистер. Вдохновение, романтическое воображение, азарт, творческий поиск и экстаз познания. Не люблю людей, которые всё планируют. Вызывай такси. Нас ждут приключения и открытия.
– Если на романтику и авантюры хватит сил. Кажется, мы здорово напились.
– Самую малость. У меня открылось второе дыхание. Я готова… рвать и метать, так мне хорошо. А ты ничего! Вот что значит интуиция. Мне сразу показалось, что ты именно то, что нужно. И совсем не наглый.
Они шли, шатаясь. Виктор уронил телефоны, Эва сумочку.
Импровизация, вдохновение. Да, да, да, как же я её трахну!
В такси Витькины руки не знали покоя. Сначала он изучил от щиколоток до подола платья и оборки трусиков чулки, затем непроизвольно, так вышло, залез под платье, облизал оголённые декольте основания грудей.
Как же Эва была горяча, как мягка, как прекрасна.
От её сладковато-терпкого запаха кружилась голова.
Тело и волосы Эвы пахли чёрной смородиной, экзотическими цветами, фруктами и сексом.
Не всем сразу.
Ароматы странным образом появлялись и исчезали, смешивались в разных пропорциях, возбуждали и манили, завораживали, лишали способности думать.
Разомкнув языком её чувственные губы, вкусив капельку эликсира удивительного любовного нектара, Витька уже не был способен остановиться.
Он хотел Эву здесь и сейчас.
Если бы не водитель, кто знает, как далеко и быстро он начал бы экспериментировать.
Следующие несколько часов молодые люди предавались безудержной похоти, устроив безумные скачки. Они без слов понимали малейшие импульсы и желания, исходящие друг от друга.
В каких только позах не совокуплялись любовники. Менялась интенсивность и глубина проникновения, сила и ритм слияния, нарастала страстность объятий и поцелуев. Желание не иссякало.
С Эвой можно было всё, не то, что с Анютой.
Даже минет.
Она была податлива, энергична и щедра.
Обоюдные оргазмы следовали один за другим.
Эва стонала, извивалась, изредка вскрикивала, билась в конвульсиях, чем ещё сильнее заводила озверевшего от первобытной сексуальной агрессии партнёра.
Таким сильным и умелым любовником Витька никогда прежде себя не чувствовал.
Он ликовал, упивался триумфом и благодарил небеса за то, что в нужное время оказался в нужном месте; за то, что сумел побороть обычную застенчивость; за то, что вдохновенно, именно так, как нравилось Эве, импровизировал, чем доставил себе и ей несказанное наслаждения.
В минуту кратковременного отдыха, когда оба бесстыдно раскинув ноги, не стесняясь интимных подробностей анатомии и липких любовных соков лежали на спине в облаке насыщенного мускусного тумана, когда Эва прикрыв глаза закурила ментоловую сигарету, Витька так расчувствовался, что невольно объединил переживания до и после секса.
Он готов был заплатить чем угодно за состояние невесомости и безграничного счастья девушке, которая неожиданно и вдруг стала ему так дорога.
– Слушай, Эвочка, а давай поженимся. Ты и я, мы такая замечательная пара. Ты невероятная, нереальная, сказочная, волшебная. Ты лучшая.
– А давай, не давай. Встал, оделся! Три минуты на сборы.
– Это шутка, импровизация, розыгрыш?
– Имеешь в виду секс? Нормально потрахались, мне даже понравилось местами. Спасибо! Вижу, что всерьёз увлекаешься этим видом спорта, но секс для жизни не самое главное. Ты не в моём вкусе. Если честно – разочаровал своим сентиментальным предложением, просто взял и опустил с небес на землю. Я ждала от тебя несколько иной реакции, а ты сразу поплыл.
– Ты мне понравилась. И вообще…
– Сознайся, что врал насчёт предложения жениться, себе врал, мне. Зачем? Ну, же… Потом клял бы себя и меня, бегал бы, поджав хвост, прятался. Я таких как ты, кто готов за острые ощущения чего угодно наобещать, издалека чую. А могли бы ещё пару часиков покувыркаться и расстаться друзьями. Разве я давала повод думать, что могу связать жизнь с бесхребетным жиголо?
– Прости, как? Хочешь сказать… будто ты меня технично и нагло развела на секс дешёвыми трюками? Намекаешь, что я обыкновенная шлюшка, что меня любая и каждая может заманить в постель чулками, губами и аппетитными сиськами?
– Обрати внимание, юноша, это не я сказала, ты сам догадался. Только не заплачь. Жалеть не стану. Меня от таких, как ты, мальчиков сунул-вынул, тошнит. Теперь меньше. Иммунитет наработала.
– Ошибаешься. Я не такой.
– Знал бы ты, чего мне стоила прививка от любви. Я ведь на, прости господи – подобных мальчиков, с некоторых пор каждую пятницу охочусь. Поначалу, когда увидела раздражение и задумчивость, подумала, что ты настоящий мужик: поссорился с любимой и маешься, что незаслуженно обидел.
– Ты что – экстрасенс? Какое это имеет значение? Я же тебе, не ей, жениться предлагал.
– Большое, важное, мальчик. Тебе-то по барабану, кому голову морочить, лишь бы без последствий для себя любимого. Потом я увидела похотливый блеск в твоих глазах… и дрожь в коленках, поняла, что кобель и предатель, что взять тебя можно голыми руками, только помани. Решила не отступать.
– Я поверил в твою искренность, в то, что понравился, что разбил твоё сердечко..
–Ещё бы. Я старалась играть реалистично. Не один ты хотел получить удовольствие. Сперму для убедительности проглотила, оргазмы имитировала по Станиславскому. А ведь ты так себе мужичонка: ведомый, с весьма слабой потенцией, но гипертрофированным эго. Как я уздечку на твою похоть ловко надела, как лихо узелок на яйцах завязала, а потом вела как бычка на верёвочке. Любо-дорого. Теперь живи с этим знанием и мучайся. Не удивляйся, если в следующий раз у тебя в постели осечка произойдёт. Теперь всех баб бояться будешь.
– Почему ты со мной так?
– Сам догадайся. Такого же лицемера и паскудника любила, наизнанку перед ним выворачивалась, угодить старалась… а он. Впрочем, это совсем другая история, тебя не касается. Будь здоров, донжуан из Хаципетовки.
– Эва, ты неправильно меня поняла. Я серьёзно готов взять тебя в жёны.
– Правильно поняла. Взять он готов, ишь ты, а мои желания тебе интересны? Проваливай!
– Какая же ты стерва, Эва.
– Верно подмечено. Что выросло, то выросло. Если честно, горжусь, что не сломалась, что выкарабкалась. Боже, зачем я тебе всё это говорю, кому! Вот, полюбуйся на этот шрам. Вены резала, идиотка, жизни хотела себя лишить. Мой милёночек так же как ты каждую упругую задницу, каждую тугую грудь взглядом облизывал, мастурбировал виртуально. И мне в вечной любви клялся. Верила, глупая.
– Давай хотя бы попробуем. Я обещаю…
– Обещать, не значит жениться. Ха-ха! Он тоже сулил небо в алмазах и море в Гаграх, а подарил унижение и боль. Когда забеременела, испарился: как сон, как утренний туман. Знаешь, что такое женская интуиция? Она мне подсказывает, что ты Троянский конь, ёмкость с двойным дном. Скажи, скольким дурёхам ты честное комсомольское слово дал, чтобы получить халявную дозу адреналина, лишая наивных прелестниц девственности? Не скажешь, потому, что кобель и лгун.
– Мужчина от природы полигамен, это не патология – физиологическая норма. И потом, никому я ничего не обещал. В любви признавался, было дело. По глупости. Откуда мне было знать, что такое настоящая любовь. Я и сам верил в то, о чём говорил.
– Пока не проверил. Уходи, я для себя всё решила… ещё тогда, когда меня бросили, как ссаную тряпку с плодом любви в животе. Как же я истерила, как страдала… довела себя до хронической депрессии. Элениум, реланиум, нозепам, тазепам. А ребёночек так и не родился, выкинула. Наверно испугался появляться на свет с такой мамкой. Впрочем, об этом я не жалею. Как и том, что меня бросили.
– Анюта не беременна, просто замуж хочет.
– А я о чём? Почему ты не её, а меня замуж зовёшь? Потому, юноша, что нет в тебе мужского стержня. Ответственности боишься.
– Да нет, торопиться не хочу, ошибиться. В мире столько всего интересного.
– Всех девочек трахнуть невозможно, но стремиться к этому нужно, так? Пусть уж они ошибаются. Нет, мальчик, второй раз меня никому облапошить не удастся. Я с судьбой, реальностью и счастьем договориться сумела. Я их не трогаю – они меня. Если тебя имеют, пусть даже в грубой форме, стоит попытаться испытать кайф, получить толику наслаждения, тогда можно убедить самого себя, что было это не насилие, а альтернативный опыт. Мы оба получили, чего хотели: вполне качественный секс. Обидно, что не ты, а тебя, мужика, поимели? Так бывает. Это взрослая жизнь, сынок.
– Ты реально извращенка. Я про любовь говорю.
– Вовсе нет, скорее реалистка с опытом цинизма и скепсиса. Секс мне нравится. Не могу отказать себе в удовольствии покувыркаться в постели с пользой для здоровья. Разве не это тебе нужно от своей, как её, Анюты, а?
– Причём здесь она?
– Вот и я говорю, какого лешего ты ко мне привязался? Продолжения банкета не будет. Ты плохой мальчик.
– Да пошла ты!
– И тебе доброго здоровья, Витенька. Адью. Не зхабудь утереть сопельки.
Витька брёл домой и матерился про себя, рисуя в воображении сцены мести.
А впрочем, Эва всё правильно делает. Ну, женился бы я на ней, что дальше? Через месяц или год она бы мне осточертела, наскучила. Одни и те же глаза, сиськи, задница, пусть даже самые сладкие.
От добра добра не ищут. Эта милфа преподала мне добрый урок. Реально, какого чёрта себя накручивать, переживать по поводу и без него, если можно не грызть себя, а воспользоваться ситуацией, превратить маленькие минусы в большие плюсы?
У меня есть Анюта: замечательная, доступная, удобная девочка. Почему бы не сделать ей приятно?
Хочешь замуж – пожалуйста. Весь мир к твоим ногам, дорогая!
Но не сегодня – завтра.
Приму душ, оденусь как на парад, куплю букет, шампанское, надену на лицо самую искреннюю улыбку и вперёд – мириться.
Самый волшебный секс бывает после ссоры.
Трахну Анюту так, что у неё мозг превратится в эмульсию веры в любовь.
Обещать – не значит жениться. Вся жизнь впереди – надейся и жди.
Говорила же мамка – ласковое дитяти двух маток сосёт. Почему раньше не догнал?
Пусть даже второй маткой, точнее киской, будет старуха Эльвира. Если хорошенько подумать, она ещё ого-го, причём с деньгами и возможностями, что совсем не маловажно.
Не насилие же, чёрт возьми – альтернативный опыт.
Может и она чему доброму научит.
Зато сколько плюсов.
И работу искать не нужно.
В конце концов, можно тёлку на ночь снять и отыметь со вкусом, если тошно станет. Анька, опять же, всегда под рукой.
Эва – ты гений!
Без тебя, без тебя, без тебя
Я останусь слезою на мокром стекле,
Если сдавит виски в ожидании вздоха…
Это я наконец осознала, что мне
Без тебя и с тобой – одинаково плохо…
Жюли Вёрс
Мама Эрики была натурой сентиментальной, чувствительной и романтичной, хотя жизнь совсем не баловала её. Муж был человек циничный, скупой и грубый, болезненно ревновал к каждому столбу и требовал тотального подчинения.
Однако со стороны женщина выглядела вполне счастливой.
Она создавала сказки из любой ситуации, заселяла их выдуманными персонажами, декорациями и событиями, в которых жила, не обращая внимания на будничные реалии.
Приблизительно так Азалия Леонтьевна воспитала и любимую девочку, пробудив в ней склонность к фантазиям и выдумкам.
Читала Эрика много: в детстве сказки, позже любовные и приключенческие романы. Её любимым занятием были прогулки в сумерках и грёзы с закрытыми глазами в плотно зашторенной комнате с выключенным светом.
Девушка умела создавать в мечтах объёмные цветные миры с выдуманными друзьями, преданными подругами и конечно с любимыми, образ которых менялся с возрастом.
Оскар в её жизни появился внезапно, но не случайно, как считала Эрика.
Она не верила в совпадения.
Юноша, появившийся в их выпускном классе почти в середине учебного года, был именно таким, кого она видела в воображаемых приключениях, разве что одет был несколько иначе, но ведь это совсем не важно.
Эрика опознала суженого развитым за годы скитаний по иллюзорным мирам внутренним чутьём моментально.
Как же давно она любила этого удивительного человечка: наверно всегда.
Улыбка, жесты, взгляд, голос – всё было родное, до боли знакомое.
Сигналов и индикаторов, свидетельствующих о том, что юноша создан провидением исключительно для неё в поведении Оскара было так много, что невозможно было поверить в иное.
Чем больше Эрика наблюдала за новым одноклассником, тем сильнее убеждалась в некой таинственной связи, в духовном и физическом родстве, в симпатии.
Он был воплощённым идеалом, практически совершенством.
В мечтах девушка вела бесконечные диалоги со своим новым другом, задавала ему тысячи вопросов и получала на них ответы; прогуливалась по тенистой набережной, залитой закатными красками, по расцвеченным огнями сумеречным аллеям городского парка, по солнечным полянам и склонам живописных холмов.
Оскар держал девушку под руку, с вожделением и любовью смотрел на Эрику.
Она с наслаждением вдыхала терпкий запах мужского тела, слушала биение его неравнодушного сердца, сбивчивого от волнения дыхания.
Так девушка представляла себе совместные прогулки. И конечно ей нечего было стыдиться. Ведь она по-настоящему влюблена.
В эти часы и минуты они были так близки, практически одно целое.
Единственное, в чём Эрика никак не могла себе признаться, что с замиранием сердца ждёт ответной активности от реального Оскара, который ни сном, ни духом не ведал о её романтических фантазиях, разве что иногда чувствовал проницательно заинтересованный взгляд.
Оскар не был избалован вниманием девушек, не был знаком с азбукой обольщения и флирта, понятия не имел о том, почему, зачем и как нужно отвечать на интимные сигналы.
Девушке казалось, что только слепой может не заметить, как она старается привлечь интерес к своей персоне, как из кожи вон лезет, посылая на чувствительные антенны его сенсоров секретные сообщения и любовные шифровки, прочитать которые обязан каждый уважающий себя персонаж из мира сказочных грёз.
Эрика страдала, изводя себя трансформацией желаний в сновидения и мечты. Она была влюблена и в то же время злилась на несообразительность Оскара, на его слепоту.
События в обители грёз развивались куда быстрее и романтичнее, чем на самом деле. Спустя месяц Эрика не могла уже скрывать свои пламенные чувства.
Девушка была слишком откровенна в проявлении симпатии или юноша наконец поймал эфирные флюиды чувственного любовного нектара, щедро источаемого всем её существом: сначала между ними проскочила слабая ментальная искра, затем молодые люди обменялись вербальными, визуальными и сенсорными сигналами интереса, после чего события понеслись вскачь.
Мир вокруг них стремительно вертелся, как кабинки качелей и каруселей в парке аттракционов.
Молодые люди не успели пристегнуться, когда испытали последовательно и переменно череду гравитационных перегрузок, начиная от ускорения и кругового вращения вокруг незакреплённой оси в противоположных направлениях, виражей, петлей и непредсказуемых поворотов до головокружительных подъёмов, скоростных спусков, а также свободного падения, сопоставимого по ощущениям с полётом в реактивном самолёте.
Они не понимали и не желали знать, где верх, где низ, когда и куда необходимо приземлиться, сколько времени будет длиться полёт на сверхвысоких скоростях, останутся ли после всего этого живыми.
Друзьям было настолько хорошо, что прелесть новых ощущений не могли испортить никакие отрицательные эмоции. Мозг отметал негатив, превращая события в яркий мультсериал без конца и начала.
Полёт безостановочно длился чуть больше года.
За это время в полуобморочном состоянии влюблённые окончили школу, успешно провалили экзамены в институты, устроились на работу.
Эрика и Оскар всегда и везде были вместе.
Им не было дела до мнения родителей, до шепотков и сплетен. Сознание фильтровало информацию, оставляя для моделирования поведения и планов на будущую жизнь исключительно спектр радужных эмоций.
Сколько раз молодые люди прокручивали в мечтах как рука об руку идут по жизни, как…
Тем не менее, долгожданное признание в любви застало Эрику врасплох, оказалось шокирующим, оглушительно неожиданным для обоих.
В пылком публичном акте предложения руки наверно не было необходимости: всё и без того было ясно как божий день. Когда-то это событие должно было случиться, как наступление весны, как закат и рассвет.
Ведь они родились друг для друга.
Теперь Оскар был в этом уверен.
Однако что-то пошло не так, как обычно бывает в сказках со счастливым концом.
То ли интонация признания была выбрана неправильно, то ли ситуация неподходящая, то ли сказаны главные слова не так и не вовремя…
В любом случае импульс, направленный на взлёт, по неведомой причине включил функцию падения.
Такой перегрузки Эрика и Оскар ещё никогда не испытывали.
Реакцией на коленопреклонённую речь Оскара была безобразная истерика с водопадом слёз и выброшенное в тёмную стремнину полноводной реки обручальное колечко с большим изумрудом, купленное в кредит.
Происходящее не было похоже на счастливое единение двух любящих сердец.
– Как же это было давно, – думала Эрика спустя пару месяцев после скандального расставания, – будто и не со мной. Почему я не могу с уверенностью сказать, что любовь была на самом деле? Что меня насторожило, что испугало?
Она сама не поняла, что тогда произошло. Была яркая вспышка в голове, вызвавшая боль. Всего несколько секунд.
Потом всё поплыло перед глазами…
Тысячи раз девушка прокручивала в уме тот день по минутам и секундам. И предыдущий день, и месяц до него.
Нет, ничего, что могло фатально разрушить отношения, Эрика не обнаружила.
Она с ностальгией, сентиментальностью и грустью вспоминала историю любви, превращая мельчайшие детали встреч и сюжеты свиданий в сказочные фантомные спектакли, которые день ото дня обрастали всё новыми пикантными событиями.
О реальном женихе не вспоминала. Теперь она знала точно, что не хочет с ним жить, чувствовала интуитивно – истерика и отказ стать женой Оскара не были напрасным и случайным событием.
Причина была, но скрытая, обнаружить которую по какой-то причине пока невозможно.
Оскар несколько раз пытался встретиться, выяснить отношения: плакал, стоял на коленях, извинялся.
Интересно, за что?
Эрика не могла, не хотела его видеть, хотя для возобновления отношений была весьма веская причина – беременность, которую девушка тщательно скрывала от всех, в том числе от мамы.
Иногда девушка подолгу держала в руках телефон, порываясь набрать заветный номер, смаковала, с нежностью и грустью произнося про себя имя любимого.
Он был так нужен Эрике, так нужен, тем более теперь, когда необходимо было принять судьбоносное решение: быть или не быть малышу, к существованию которого почти привыкла, с кем уже вела долгие виртуальные беседы.
На аборт Эрика так и не решилась.
В один из дней она собрала сумку с вещами и уехала.
Без плана, без цели, в никуда.
Оставила родителям записку, попросила у них прощения и исчезла.
Растворилась на необъятных просторах страны на долгие три года, по истечении которых приехала повидаться с родителями.
С ней был муж, обыкновенный – не из сказки, но любящий и верный, и две девочки погодки: старшей два с половиной года, младшей полтора.
А Оскар…
У него тоже оказалось двое детишек.
Точнее у их мам.
Старшему сыну было два с половиной года.
Вот только в графе “отец” у того и другого стоял прочерк.
Сам он был холост и считал свободу от любых обязательств – главной ценностью жизни.
