Валерий Михайлович Морозов
Крымские дневники

Крымские дневники. Рассказ 1. Батюшка и сливы

 Несколько дней, перед отъездом в санаторий, в Крым, мы буквально валились с ног, столько вдруг образовалось неотложных дел. Хотя этот день  и был нам известен за месяц. Как то всё собралось в кучу. Возможно это нервы, давно не уезжали из дома, так надолго. Но всё когда то заканчивается и начинается. Время! Посидели на дорожку и в путь.

– Дайте, я вас поцелую.– Дочь, привезла нас на автовокзал. – Как приедете, сразу позвоните.

 Короткие поцелуи и мы, (я и моя жена), катим к автовокзалу ручную тележку на колёсиках,  загрузив и привязав к ней, тяжеленный чемодан и сумку.  Перед нами высокий красно-белый автобус. Поедем с комфортом и наконец, отдохнём. Но нет. На табличке маршрута, в автобусе,  указан другой город. А где же наш?  Неужели этот маленький, обшарпанный, серого цвета. Стоит в сторонке. Точно, он. С трудом затаскиваю свой "агрегат"  внутрь. Нахожу, глазами, свои места указанные в билетах, а они заняты. – Да садись на свободные!– Убеждают меня, занявшие наши места. –  Тут можно.

Вижу свободные в конце автобусика, целый ряд последних кресел. За исключением, одного, крайнего.  На нём мужчина в шляпе. – Проходите – пригласил он, нас, вежливо. Это было и, кстати, так как наш "агрегат" перекрыл проход следующим пассажирам.

Жена, немного притормозив, увидела что серое кресло в каких- то пятнах, помявшись, а что делать, всё таки заняла его.

 Я  разобрал "агрегат" на составные части и рассовал их, тележку под ноги, чемодан взгромоздил  на свободное  кресло перед собой.

Пока я занимался обустройством. В автобус поднялась женщина бальзаковского возраста, с нарисованной  на лице маской японской гейши. в белой блузке и чёрной униформе врезавшейся в её телеса.  Проверила у всех билеты.  Зачем то надорвала их, тем самым предотвратив в корне наши преступные намерения, воспользоваться ими ещё раз. Пожелала всем счастливого пути.

 Автобусик жалобно заскрипел и тронулся. Любезность занявших наши места пассажиров, я ощутил через несколько метров пути. Ощутил своей пятой точкой, по которой меня ударила, через кресло, дорожная выбоина. Затем вторая, третья. Казалось, что у автобуса совсем нет рессор.

На ум приходит высказывание, «Пляска святого Витта". Вы знаете, что это такое? Я не знаю, но выражение красивое и как то связанное с сильной тряской. Я не Витте и  не святой и деваться не куда. Сиденья у кресел, маленькие, узкие. Автобусик, то ли китайский, то ли корейский. А может наш, российский, нового "эрзац" образца.

Жена, как то сразу, заняла полтора сиденья. Справа от меня, как я уже говорил, сидел мужчина в шляпе. А между ним и мной, в последний  момент, автобус уже тронулся,  втиснулся парень. Он пробрался по салону, спереди, думая, что есть свободное место, увидел, что оно занято моим огромным чемоданом, постеснялся  поскандалить и вынужденно, вдавился между мной и человеком в шляпе.

Зажатый телами жены и парня. Я оказался, нижней частью,  на железных рёбрах сидений, с позвоночником, вдавленным между железными рёбрами спинок.

И вот, с учётом отсутствия рессор, присутствия в большом количестве колдобин и невольно обретённых, "железных вериг".  Стал страдать. Мученически принимая, железные удары, пардон, по заду и железный массаж, вдоль позвоночника.

В попытке справиться с возникшими неудобствами. Попробовал свыкнуться с ними и даже понять, какое из двух зол лучше?  Сосредоточился на своих ощущениях.  Конечно, массаж позвоночника. Он предсказуемо постоянный, в отличие от внезапных, колдобины пинков.

Но, дорога была длинная и мои физические страдания, по правилу, в котором количество со временем всегда переходит в качество, то же стали приобретать нравственную окраску, всё возрастающую с каждым пинком в заднюю точку.  И вот, наконец, случилось то, что и должно было случиться. Достигнув пика терпения, я стал творить добро. Может Вит стал святым по той же причине?

– А чего Вам, тесниться? – Участливо обратился я к парню, сросшемуся с моим правым боком.– Впереди место  свободное, я только чемодан сниму. Я стащил чемодан с сиденья и опустил его на пол.

Парень возрадовался – Да, конечно! – Отвечал он – спасибо! Выбрался из моего бока  и, балансируя, от качки, упал в освободившееся кресло.

– А тебе, удобно? – повернулся я к жене, одновременно своим левым бедром отжимая её  упругий, теплый, бок от себя и удерживая её  на узком сиденье, не позволяя с него расплываться.

– Удобно и ты, то же, садись поудобней – отозвалась жена.

И добро, сотворило добро. Мой зад и позвоночник слезли с железных вериг и с блаженством, разместились на крошечном кресле. Вот тебе и  жизненная мудрость, "Без зла, нет добра".  Пинки перестали пробивать меня насквозь.  Так, мягкие шлепки, почти не ощутимые.

 Тем временем, автобусик, по козлиному взблеивая при каждой включаемой водителем передаче, трясся вперед.

 Освободившись от созерцания собственных мучений, я огляделся.

 Автобусик, серый снаружи, был таким же и внутри. Обивка серая, кресла серые в пятнах,  окна мутные.

– Похоже, его не мыли с момента создания – резюмировала мои мысли, жена. Она за тридцать пять лет, нашей совместной жизни, стала моей второй половинкой, реально. И излагала мои мысли, своими словами безо всяких усилий. Я давно к этому привык. И мог отвечать ей тем же.

 Пассажиры, впереди меня, за спинками кресел были  почти не видны.  Только мужчина лет сорока, с рыжими волосами и в коричневой куртке. Он сидел на одиночном боковом месте чуть впереди и наискосок, то же с огромной сумкой, которую бросил  на пол в проходе рядом с собой. В сумке при падении,  звякнуло, что то тяжелое.

 И мой сосед, в шляпе, сидящий справа от меня у окна. Конечно, рассматривать его в упор, я себе позволить не мог. Но мимолетно взглянув, сразу понял, передо мной священник.

 И вот теперь искоса поглядывая в его сторону, пытаясь не быть навязчивым. Я всё больше убеждался в своём первом выводе.

 Да, священник.  Возрастом. Какого же он возраста?  Пятьдесят? Старше? Моложе? Я затруднялся определить его возраст.  Виден только его профиль. Сверху, голову прикрывала  небольшая, тёмная, помятая шляпа. Она скрывала половину бледного лба.  Видимая часть лба без морщин. Нос прямой, с небольшой горбинкой. Лицо белое, ничуть не загорелое, даже кажется мне чуть розовым. Глаз не видно. Снизу, подбородок скрывала  длинная, остроконечная, козлиная бородка. Волосы в ней светлые, с сединой, скорее рыжие и мелко вьющиеся. Владелец бороды время от времени проводил по ней рукой сверху вниз, как бы оглаживая. Был виден немного затылок, вернее косичка из рыжих волос.

 Я, почему то подумал. – Мужик, с железом в сумке, рыжий. Поп, то же, рыжий. Я сижу между двумя рыжими, впору загадывать желание.

 Повторюсь. Мне виден был только, профиль батюшки. Ведь так, на Руси, у нас принято  называть священников.

Ему могло быть и тридцать лет и шестьдесят. Шляпу я уже описал. Одет в короткое пальто чёрного цвета, с большим карманом на животе прикрываемом клапаном. Этот карман меня удивил. Как сумка у кенгуру. Сразу представилось, что батюшка хранит в нём свой большой крест, свечку, ну и что там может быть ещё, разные церковные причиндалы. Пальтишко было демисезонным. Из под него выглядывали чёрные брюки, с блестящими, от многочисленных встреч с утюгом, залысинами и намертво отстроченными спереди кантами-стрелками.  Такой фокус я встречал у военных. Вечные стрелки.  И даже не глаженные, мятые штаны, теперь, издали, казались отутюженными брюками.  Эту батюшкину униформу, завершали чёрные, с потёртостями, или может испачканные в грязи ботинки. С высокими голенищами и стёртыми каблуками, похоже зимние, хотя на дворе сентябрь. Одну ногу батюшка выставил прямо перед собой, твёрдо упёршись в пол. Второй полусогнутой, прижимал к стенке автобусика, стоявший на полу большой полиэтиленовый пакет красного цвета и  с многообещающей рекламой.  Из которого выглядывал краешек  пластмассового, синего ведёрка, доверху заполненного крупными тёмно лиловыми сливами. Рядом с пакетом, лежала  небольшая сумка непонятного цвета.

 Меня тронул вид батюшки. Привыкший видеть по телевизору, попов в красивых рясах с огромными золотыми крестами чуть ниже живота, на толстых, золотых цепях. Разъезжающих на дорогих автомобилях. Этот батюшка ничем не походил на них.

 Мне виделось, что он в любое время суток и любую погоду, ходит в своих стоптанных ботинках, к жаждущим его священного благословения. И сейчас возвращается, откуда то, может от больного, а может,  уже умершего. И везде его помощи, просят и получают простые люди, которые и отблагодарили его, чем могли, сливами которые батюшка и везёт матушке.

 Батюшка сидел и смотрел в окно. Сложенные накрест руки покоились на груди. В такой позе, он, похоже, готов просидеть всю дорогу.

– А Вы, куда, едете? – Я, было, попытался вывести его на беседу.

– До Новочека – кратко, ответил он.

В салоне, было, шумно и я  не разобрал, куда он едет. Хорошо знал все остановки по пути, но такой не было.

И лишь через несколько минут, до меня дошло, что Новочеком, батюшка назвал Новочеркасск.

Дело было давно, я жил, несколько лет, в этом городе и вспомнил, что местные жители, особенно таксисты, частенько так коротко называли свой город.

Батюшка, к беседе был не расположен. И я не стал его донимать. Изредка поглядывая в его сторону, я, понемногу, задремал.

И в этой тряской дрёме, мне привиделась, моя давно умершая бабушка.

Запах её передника к которому она прижимала мою голову,  пропахшего дымом от печки возле которой она постоянно возилась. Запах чего то вкусного. И ещё, чего то сладковатого,  давно забытого.

Тряская дремота, то сон то явь, то бабушка, то батюшка.

Какая- то давняя, изначальная детская нежность пробудилась во мне.

Я взглядывал, сквозь сонные веки, в светлеющее, абсолютно спокойное лицо сидящего, рядом со мной, человека, от которого видимо и пахло, то ли ладаном, то ли ещё чем то церковным.

И в моём сне, из глубин памяти, возникал давно исчезнувший мир. Мир людей, которые, как этот батюшка, или моя бабушка, были абсолютно не склонны к мирскому стяжательству. Были простыми и спокойными, светлыми лицами и добрыми душой. Далёкий, канувший в вечности мир, к краешку которого я успел прикоснуться своей детской душой.

Он всплывал теперь, в моём сне, огромным, всё заполняющим собой континентом, опорой несущей наши суетные душонки.

Автобус остановился. И я проснулся.

Батюшка, по молодецки, подхватил свою поклажу и скоренько, двинулся к выходу, исчез в толпе людей, на перроне автовокзала, в основном студентов.

Новочек, город студенческий, а сегодня пятница, студенты стремятся домой на выходные.

Молодая, разномастная, ну вы и сами знаете, описывать не буду, толпа, поглотив батюшку и не заметив этого, весело ринулась в автобус.

Крымские дневники. Рассказ 2. Автобус МАН

Автобус МАН. Белоснежный красавец, с высокими бортами. Все стекла, затемнены. Огромное лобовое стекло, почти во всю высоту автобуса Затемнено наполовину. Белое с черным. Впереди, по бокам, у лобового стекла, как усы у жука, выступают зеркала заднего вида, то же белого цвета. Две высокие двери, бесшумно открываются вперед и вбок. Передняя дверь со стеклом, в неё, пассажиров не пускают, она для водителей. Пассажиры заходят в салон, через вторую дверь, посередине автобуса. Узкий высокий проем, с лесничными ступенями, как и весь салон покрыт ковролином серого цвета. Подниматься по ступеням вверх в салон несколько не удобно. Он узок, а ступени высокие, но выручает поручень. Попав в салон, автобуса, оказываешься в салоне небольшого самолета. Дизайн похож. По обе стороны от узкого прохода, два человека могут разминутся только боком, ряды кресел, по два кресла, в ряду. Кресла смонтированы на невысоком возвышении. Над креслами по всему автобусу, подвесной, длинный пластмассовый ящик, желоб, для легких вещей. Внизу желоба в сторону пассажиров вмонтированы сопла климатической системы, она регулируется расположенными рядом с соплами, круглыми ручками регуляторами. Подсветка, в углублениях потолка, внизу подсвечивается узкий проход, везде, где можно предусмотреть подсветку, она есть. Особо поражает подсветка водительского места. О нем особо. Водительское место, располагается ниже ряда кресел и находится на уровне примерно, легкового автомобиля. Доска приборов длинная, полукругом. На ней кроме привычных дисплеев, масса всевозможных кнопок, переключателей и еще бог весть, знает, что. От чего, место водителя, напоминает место летчика за штурвалом самолета. Особенно в ночное время, когда включается подсветка всех этих многочисленных приборов.

В пути, двигатель автобуса работал не выключаясь. Как завелся во время отправления, так и тарабанил всю дорогу, в том числе и на остановках. Исключение, керченская паромная переправа. На пароме двигатель заглушили.

Водители, два мужика. Похожие друг на друга. Оба лысые, или бритые, с одинаковым выражением угрюмости на лицах, в одинаковых темно-синего цвета, форменных полуверах. И разговаривали они с пассажирами одинаково, коротко, грубовато. В дискуссии, не вдавались. -Сидеть!, Остановка 10 мин! -И тому подобное. Но один, был повыше, поплотнее и помордастее. Я сидел в четвертом ряду кресел от водительского места. И так как всю дорогу делать мне было нечего, а рейс, большую свою часть, проходил вечером и ночью. У меня было много времени, наблюдать за их работой.

Это я, забежал вперёд. Вернусь и начну своё повествование, по порядку, "от печки."

Я уже рассказывал, как мы добирались, на маленьком раздолбанном, грязном автобусике, в Ростов (который на Дону). Так вот, несмотря на все перечисленные выше, недостатки автобусика. Доставил он, нас, в точку назначения, а именно на центральный автовокзал Ростова, во время. Даже на сорок минут раньше. Хотя нам пришлось немного поволноваться, когда проделав весь путь, без особых проблем. Автобусик вдруг застрял, в "глухой" пробке, в самом Ростове, не доехав несколько, километров, до автовокзала. Как говорится, ни туда ни сюда. Выручило то,что у нас был запас по времени. Не то, что бы мы, его, специально запланировали. Расписание движения автобусов, само подыграло нам, заставив выехать довольно рано, чему, вначале, огорчились, а попав в пробку, порадовались.

Выгрузив, из автобусика свою поклажу. Собрали ее опять в один, агрегат, погрузив чемодан, и сумку, на колесики с ручкой, двинулись к зданию автовокзала. Как говорится в одной, известной рекламе, "смеркалось". Небо, напрочь затянуло тучами. Теплый, немного сырой вечер, быстро заполнял собой, всё вокруг. У нас на юге, ночи темные и наступают рано. Для примера. Общаемся по скайпу, с друзьями москвичами. У них, за спинами, окно, а за окном светло, день. А у нас уже ночь, темно, "хоть глаз выколи." Хотя часовые пояса одинаковые. Пока я написал эту фразу. Теплый, чуть влажный, темный вечер, сменился ночью. Вокруг уже во всю светили фонари. Стада автомобилей, сгрудившиеся на ограниченном пространстве, включив огни, натуженно мычали в очередном заторе. Рядом с автовокзалом, находится и центральный железнодорожный вокзал. А может наоборот, возле железнодорожного вокзала, находится автовокзал. Так вроде бы по рангу правильнее. Но совсем не меняет сути. Между двумя вокзалами, расстояние небольшое. А людей и соответственно автотранспорта тьма тьмущая. Автобусы, тролейбусы, такси. легковые грузовые, ну что я перечисляю, вроде бы, вы, не были на вокзалах. Вобщем движуха. А места мало. Большая часть площади занята под платные стоянки. Народ, чтобы не платить, оставляет машины на любом свободном месте. А этим местом является, довольно узкая, максимум в три полосы, проезжая часть. На крайней полосе стоят тролейбусы. На второй остановливаются высадить и взять пассажиров маршрутки. Притом идут они, друг за другом, беспрерывно. Для остального транспорта остается одна полоса. Ну а если на эту дорогу, еще поставить не один десяток автомобилей. Да ещё, кое как. Затор обеспечен, почти круглосуточный.

На высоком шпиле железнодорожного вокзала, зажглись огромные часы, показывающие нам, что до отправления в Крым, остается пол часа. Мы пошагали к сияющему, изнутри, неоновыми огнями, автовокзалу, тихонько громыхая и пересчитывая колесами своего "агрегата", привокзальную брусчатку. Людей, возле вокзала, не особо и много. Тёмными групками, они сгрудились в местах отправления, ожидая посадки на свои автобусы. Тихо переговаривались. Немногочисленные лавочки, заняты.

Пройдя через, не широкие, входные двери, сходу упираемся в рамку металлоискателя. Справа от неё, движется плотная резиновая лента, уплывая в черный короб, просвечивающий багаж. За ними, на стуле, контролёр в тёмной униформе. Пришлось разбирать наш "агрегат" и грузить, по частям, на ленту. А это время. Мы мешкаем, сзади начинает подпирать народ. А тут ещё рамка затрезвонила, когда я через неё проходил. На мой вопросительный взгляд, что делать? Контролёр, лениво махнул рукой, проходи. И вот мы в зале автовокзала, опять собираем свой "агрегат" и чуть щурясь от яркого, с темноты, освещения, катим поклажу к центру, чтобы оглядеться. Навстречу нам, преграждают дорогу, "трое из ларца, одинаковых с лица", Один впереди, двое по бокам, на два шага сзади. Все чернявые, в одинаковых желто-лимонных жилетках. На указательном пальце, первого, кольцо с ключами зажигания от авто. -Такси, такси, – заучено, в унисон загундосили они, – недорого. Вам куда? – не пропускают, они, нас. -Спасибо, не надо -Но, с дороги не уходят. Приходится их огибать. -Такси, такси недорого,– гундосят за спиной. Останавливаемся и оглядываемся по сторонам. В центре зала, людей мало. Всё больше, по бокам. В очередях у касс, возле киосков с газетами журналами, товарами в дорогу. Заглянули до ветру, в туалеты и оценив по достоинству их чистоту, удобство и особо цену. Решили пройти в вокзальное кафе и подкрепиться перед дорогой. Снеди, жена приготовила, целую отдельную сумку, надо было её, начинать особождать. Да и кушать уже хотелось. У столиков, все места, стоячие, сесть негде. Да и столики заняты. Зато свободно место, у столика, в виде длинного, широкого, подоконника, у огромного чёрного окна. У этого столика мы и разместились. Достав припасы в дорогу, приступили к трапезе. Сквозь окно, хорошо были видны, освещенная фонарями, привокзальная площадь, медленно тянущиеся в плотном потоке автомобили и через дорогу в глубине, черный, в сером ещё небе, железнодорожный шпиль и на нем, светящиеся часы. Очень удобно, контролировать время и одновременно наблюдать за всем, что происходит за окном. Мы, скоренько, покушали. И поспешили наружу, к месту посадки. Часы, на шпиле, подгоняли.

Стоим, в числе первых, в очереди, на посадку. Очередь, молчаливо, привычно по жизни, без каких либо вопросов, типа, я первый, вытянулась, в короткую, толстую кишку и ожидает прихода автобуса. Часы на шпиле, зашкалили в режиме опоздания. Но автобуса не было. Вернее автобусов, было много, все они стояли вдали от нас, на стоянке. Мы начали гадать, который из них, наш. Я упирал на один, жена настаивала, указывая на другой. В темноте, на автобусах не было видно, вывесок направлений. Не угадал, ни кто. Когда часы на шпиле, вышли из зоны, бессовестного опоздания, в зону, а хрен его знает? Неожиданно, из темноты, бесшумно, приплыл наш красавец. Описание читай выше. Он мягко, заехал в свой загон и стих. Молчаливо наблюдая, за толпой, которая в свою очередь, оживилась и даже качнулась в его сторону, но смущнная и молчанием и наглухо закрытыми дверьми, нерешительно замерла. Как спортсмен, в напряжении, ожидая выстрела стартового пистолета. Но, время шло, а выстрела, или команды на посадку, никто не давал. Автобус, молчал, не подавая признаков жизни. Молчали пассажиры. Молчали стрелки часов на шпиле. Сверху, из тёмного ночного неба, стал накрапывать дождик. Кап, кап. Кап, кап. Капля по капле, вроде бы и не на что обращать внимание. Но если это кап, продолжается уже несколько минут и вместо того, чтобы отойти под навес вокзала, ты вынужден стоять, ожидая непонятно чего. Немая кишка, стала оживать. В ней, зародился робкий ропот.-Ну чего стоим?-тихо вопрошал кто то, кого то. – Не знаю. Безобразие, какое то! – Повышал ноту, отвечающий. -Бу-бу-бу – робко бубнила кишка, стоя под моросящим дождиком.