Валентина Вануйто
Из плена тьмы. Если ты долго смотришь в бездну, то тьма поглощает тебя

– Где нет боли, там нет жизни! – печально улыбнулась ангел Боли. – Вы за своей болью не чувствуете чужой боли. Это очень больно для меня, – она провела рукой по лбу, словно снимала с себя груз. Я к каждому из вас прихожу под разными масками, и каждый это ощущает по-своему.

– Но что чувствуем мы? Для нас боль – это когда нет никого рядом и ты один во Вселенной, и некому тебе помочь, протянуть тебе руку, чтобы вырвать из небытия. Боль – это пустота, которая разрывает тебя изнутри. И понимаешь, что вместе с болью приходит ненависть, – мой голос звенел, проносясь над водой, и теряясь где-то вдали. – Ненависть к миру, к жизни. Ждешь минуты смерти. Но смерть не приходит к тебе. Если ты это знаешь, – обратилась я к ней, – зачем ты причиняешь боль?

– Я не причиняю вам боль, вы сами себе причиняете, – стала оправдываться ангел.

– Понимаешь? – я посмотрела прямо в ее глаза, где плескалась вся людская боль. – Боль, когда тебя предает друг. Боль, когда тебя обманули. Боль – это безысходность. Ты слышишь?! Слышишь?! Можно много приводить примеров, чтобы объяснить, что такое боль для нас, людей.

– Я еще раз говорю, что я не даю вам боли, я ее забираю.

– Когда мне причиняют боль, я стараюсь ответить тем же, – тихо сказала я и отвернулась, чтобы не видеть всплеск волнующей боли в ее глазах.

– Зачем?

– Чтобы почувствовать как больно тому, кто меня обижает. – И добавила: – Я надеюсь, что человек, который причинил мне боль, – поймет. Понимаешь, когда нам пятнадцать-двадцать лет, мир светел, жизнь прекрасна, это легко. Не видишь страданий или не желаешь их видеть. – Я посмотрела на ангела: – Все вокруг кажется божественным, такое впечатление, что нет на земле ни зла, ни тьмы, ни боли. Но все меняется, когда сталкиваешься с действительностью.

– Я понимаю вас! Но, самое страшное для меня – это то, что вы не чувствуете боли детей. Им больно! Больно, когда взрослый не хочет замечать, что травмирует детскую чистую душу. Вы же отталкиваете их. Не желаете прислушаться к их боли. Вы словно несете эстафету своей детской боли. Вам причинили ее в детстве, вы стараетесь причинить ее другим.

– Поэтому вы наказываете нас, чтобы мы стали чуть-чуть добрее? Каждый из нас индивидуален. Я не причинила боли ни одному ребенку.

– Ты уверена?

– Ну, раз задала вопрос, значит, кому-то причинила. И если честно, то мне бы не хотелось вспоминать. Дети иногда сами виноваты. Многие бывают такими жестокими, что лучше с ними не иметь никаких отношений. И в этом виноваты сами родители.

– Возможно, – согласилась ангел Боли. – Это страх перед болью!

– Это страх сознания того, что исправлять сделанное, уже поздно. Если бы ты снимала эту боль, чтобы мы не чувствовали ее.

– Я снимаю каждую минуту, секунду с вас эту боль, и в то же время даю вам эту боль, чтобы вы боролись. Я всегда чувствую боль мира. Я пытаюсь помочь, но не в силах даже взять ее в себя. Я вижу страдания людей, ими же порожденное, которое съедает их изнутри. Я помогаю, как могу, но люди бывают такими слепыми и глухими.

– Не все! Мы ощущаем эту боль!

– Прислушайся, что я хочу сказать. Вы всю свою боль носите в себе. Вы в это время так любите меня, что не хотите расставаться со мной. Укутываетесь болью, как одеялом, и лелеете ее. И ты тоже стараешься окутаться моим покрывалом боли, как и миллиарды людей. Хотя вы меня и пытаетесь прогнать, но в то же время удерживаете возле себя. «Кто тебя просит, – говорите вы тем, кто пытается вам помочь, – кому нужна твоя помощь? Если хочешь помочь, убей моего врага, ведь все беды из-за него». Вы в обиде на мир, обвиняете других, но не себя, и не свое больное воображение. Не понимаете, что мир только отражение ваших душ. Ваша боль – это ничто по сравнению с моей болью. Больно видеть, как погибает планета, люди, и окутывает страх и безмолвие. И вокруг тебя сверкают холодные и немые звезды.

– Значит, ты болеешь за Вселенную, где погибают планеты?

– Моя боль безгранична. Но, согласись, что боль бывает сладостной и приятной! В ней ты как в теплой шали, – голос был мягким и успокаивающим.

– Это редко бывает!

– Возможно. Пошли со мной. Перед тобой океан слез и боли. Здесь смоешь всю боль, страдания и обиды свои.

– Все, все? Я пойду, потому что другого пути нет. Так или эдак, идти нужно!

– Нет, не все. Все равно ты пригласишь меня, когда тебе станет больно.

Я сделала еще шаг, и вдруг меня словно приподняли над поверхностью воды. Океан глухо вздохнул. Я вздрогнула и посмотрела на Боль, которая посмотрела на меня. Я шла медленно, словно боялась, что могу оступится и провалиться в океан. Великий океан Слез и Боли! Он словно принимал меня в свои объятия, слегка ворча. И вот мы с ним, стали одним целым. Я чувствовала его каждой клеточкой себя. Ему невозможно было солгать, так же как и себе. Океан знал обо мне все. Он живой! Он чувствовал мою радость и боль! Прохлада стала подниматься от ног все выше, тело словно покрылось мурашками. Воды нежно гладили, очищая от скорби мои мысли. Я чувствовала, как дыхание становилось свободным, как расправлялись плечи, избавляясь от тяжести. Пока шла, вспоминала людей, которых обидела, и просила прощения у них. Прощала тех, кто причинил мне боль. А океан благородно пил мою боль.

– Не бойся! – прошептала ангел Боли, и ее губы дотронулись до лба и губ нежно и осторожно. – Все позади!

– Я всю боль и обиды здесь оставила?

– Нет! Только часть!

Вокруг нее были слышны стоны, плач, и завывания от всплесков воды и, казалось, что плачет сам океан. Сколько же в тебе людской боли, сколько слез обид и бессилия? Дно как будто бы дымилось седой пеной, еле поспевающей за волнами, которые наполняли пространство стадами гривастых фантастических существ, несущихся в разнузданном свирепом отчаянии к далекому утешению. Мне показалось, что волны только и ждали счастливого для них момента моего бессилия и страха, чтобы наброситься на меня с яростью и выпить меня без остатка. Вскоре мы достигли берега.

– Вот мы и пришли. Теперь тебе идти одной. Боль немного утихла. Старайся не углубляться в дебри, где находятся пороки пострашнее.

– Как ты думаешь, долго ли я здесь пробуду?

– Это зависит от тебя.

Губы ангела были прохладны и свежи, со вкусом соленой воды. Волосы ее окутали мою голову и плечи. Заструились как легкие прохладные ручьи по щекам и телу. Отступила боль, все просветлело внутри; они омывали, очищали от грязи людских пороков. Девушка-женщина посмотрела с печалью на меня и, развернувшись, пошла назад. Ее глаза! Они были необыкновенные, они манили, поглощали, успокаивали. Они переливались от ярко-синего до темно-зеленого цвета. Вода перед ней разошлась, образуя проход куда-то в глубину. Я стояла и провожала ее, любуясь плавными изгибами фигуры, любуясь неземной красотой, и думая, почему боги не дают такой красоты, такого совершенства людям. Я завидовала ей, и мне хотелось быть такой же красивой, грациозной.

– Да-а-а! – протянула я. – Почему мы не можем оставаться такими же до самой старости? Почему наше тело быстро дряхлеет? – задала вопрос в пустоту, а может, это было обращение к тем, кто следил за мной.

В ответ была тишина, но я и не ждала ответа. Потому что знала, что никто не ответит. Зависть плохой попутчик, поэтому я отбросила мысли о красоте и медленно двинулась вперед. Потихоньку брела во тьме, чтобы не оступиться, вглядывалась вдаль, надеясь, что-нибудь увидеть. Пока шла, я вслух рассуждала о смерти, развлекая себя, чтобы не кричать от страха. Я чувствовала, ощущала, что рядом кто-то есть и он слушает меня внимательно. Холод все усиливался. Кожа, как показалось, покрывалась мурашками, ледяные порывы ветра пробирали до самых костей. И ужас, холодный липкий ужас подбирался к горлу.

 
Жизнь уходит из рук, надвигается мгла,
Смерть терзает сердца и кромсает тела,
Возвратившихся нет из загробного мира,
У кого бы мне справиться: как там дела?
 

– Что такое смерть? – стала говорить вполголоса. – Смерть! Наверное, самый первый и самый главный из всех человеческих страхов – это страх смерти. И почему я начала думать о смерти? Ну, да! Я сейчас одна во тьме, где только холод и одиноко. А вы молчите, чтобы мне было еще страшнее, да?! Да, я не отрицаю, что боюсь, но и пугать меня не нужно. Я убедилась, что ваш мир не такой красивый, как мы пытаемся представить. Здесь одиноко. Здесь нет даже солнца.

 
О смерть! твое именованье
Нам в суеверную боязнь:
Ты в нашей мысли тьмы созданье,
Паденьем вызванная казнь!
…Непонимаемая светом,
Рисуешься в его глазах
Ты отвратительным скелетом
С косой уродливой в руках.
 

Неужели смерть – это непреложный закон, который нельзя обойти? А может быть, все это самовнушение? Может быть, мы с детства просто слепо верим в то, что смерть неизбежна, и поэтому умираем? Вы знаете, что такое смерть? Именно ваша смерть. Мы видим, как умирают в кино, смотрим криминальные хроники, хороним родственников. Но каждый из нас уверен, что с ним такое произойти не может. Точно определить грань между тем, где заканчивается жизнь и начинается смерть, не может никто. Ведь смерть – это процесс, причем медленный. Я уже начала ощущать, как ко мне потянулись холодные пальцы смерти, понемногу отнимающей у меня жизнь. О! Нет! Нет! Я просто так тебе не отдамся. Откуда взялись эти вопросы? Почему они меня интересуют? Похоже, что я не способна найти ответы, я не могу найти ничего. Мне так хотелось побыстрее выбраться из этой тьмы в обычный мир. Земля словно уходит из-под ног. Но чьи-то руки не дают мне потерять равновесие. У меня какое-то плохое предчувствие. А может быть, и нет. Я давно разучилась управлять своими чувствами. Я была бы рада научиться этому вновь. Но не могу себя заставить что-то делать, если я делаю что-то, то только из-за состояния своей души. Я не могу заставить делать себя то, что не в моих принципах. Иногда это освобождает, но чаще это не так.

– Все, хватит! – воскликнула я. – Нужно выбросить дурное из головы и идти дальше. Смерть! Смерть! Да, достала ты меня своим тупизмом. Смерть! Ха-ха-ха! Она с любовью раскрывает свои руки, а мы прямо, – протянула сарказмом я, – с великой радостью падаем в ее объятия. Махаем ей ручкой и приветствуем: «Ах! Ах! Привет! Смертушка! И где ты гуляешь? И где тебя носит? Мы тут, видите ли, заждались тебя». Улыбка счастья прямо не сходит с нашего скошенного от страха лица. И весело щебечем смертушке: «Я-я-я так счастлив или счастлива с тобою встретиться». А смерть от счастья забывает или роняет от радости и нашей любви к ней свою косу. Не буду я о тебе думать. Кто ты вообще такая, чтобы думать о тебе? А для кого эта коса, не знаешь? – задала я вопрос пустоте, тьме, которая меня окружала. – Я так думаю, что коса предназначена для тех, кто старается избежать ее и оттянуть время. А я-я-я! – протянула я, – как раз из тех, кто занимает очередь в самых последних рядах.

 
Второе существо, – когда назвать
Возможно так бесформенное нечто,
Тенеподобный призрак; ни лица,
Ни членов у него не различить;
Он глубочайшей ночи был черней,
Как десять фурий злобен, словно ад,
Неумолим и мощно потрясал
Огромным, устрашающим копьем.
То, что ему служило головой,
Украшено подобием венца монаршего.
Навстречу Сатане,
Что той порою ближе подошел,
Вскочив мгновенно, грозные шаги
Направил призрак с той же быстротой.
Ад содрогается под гнетом стоп
Тяжелых…
…Так молвил жуткий призрак, становясь
Гнусней десятикратно и страшней
По мере возглашения угроз…
…а он, мое отродье, лютый враг,
Едва покинув лоно, вмиг занес
Убийственный, неотвратимый дрот.
Я прочь бежала, восклицая: «Смерть!»
При этом слове страшном вздрогнул ад,
И тяжким вздохом отозвался гул
По всем пещерам и ущельям: «Смерть!»
 

– Потерянный рай! Интересно Мильтон нашел потерянный рай? Возможно. Может, и я ищу этот потерянный рай?

 
«Я жить хочу! – кричит он, дерзновенный.-
Пускай обман! О, дайте мне обман!»
И в мыслях нет, что это лед мгновенный,
А там, под ним, – бездонный океан.
Бежать? Куда? Где правда, где ошибка?
Опора где, чтоб руки к ней простерть?
Что ни расцвет живой, что ни улыбка, —
Уже под ними торжествует смерть.
Слепцы напрасно ищут, где дорога,
Доверясь чувств слепым поводырям.
Но если жизнь – базар крикливый Бога,
То только смерть – его бессмертный храм.
 

– Не спеши, смертный, врата сии открыть, ибо они – в прошлое. Бред! Бред! – бормотала я себе под нос. – Я сама себе это стала внушать! Так что будем двигаться дальше, пока чувствую биение своего сердца.

Я шла, и темнота вокруг меня сгущалась. Тени в серой дымке удлинялись, дрожали и передразнивали то, что породило их. Я замерла, не в силах даже наполнить воздухом легкие, которые жутко саднило, будто что-то или кто-то стиснул их в тисках. Запястья словно перерезало тонкой нитью, впивающейся в кожу, и мне казалось, что еще вот-вот и кожа лопнет, из вен хлынет кровь, и кости сломаются. Густой липкий туман обволакивал меня, плотной стеной повиснув вокруг. Я с трудом стала различать предметы. Тягостное состояние усугублялось с каждым шагом. Я беспомощно огляделась вокруг и решилась позвать на помощь, но из внезапно онемевшего горла удалось выдавить только невнятное сипение.

– Ну, вот довела себя до истерики, – просипела я. В голове пролетела мысль о том, как может выглядеть смерть здесь. В моей памяти промелькнули все образы, которые создали художники, церковь и люди. – А правда как выглядит сама смерть? – остановилась я и вновь задала вслух вопрос. Но мне никто не ответил. – После встречи такой страшной смерти, которую создали люди, вряд ли захочется покинуть этот мир, пусть и не такой уж райский, но зато реальный по сравнению с вашим темным миром, – я покрутилась вокруг, чтобы найти того, кто скрывался в темноте.

Я чувствовала его взгляд, который прожигал меня. Я начала слышать шепот. Сперва тихий и невнятный, но потом он начал усиливаться. Вскоре, слова стали понятны.

– Тебе нужно посмотреть правде в глаза, Анджелайн, – услышала я, а может, это были чьи-то мысли, – Тебе надо воспринимать собственные чувства такими, какие они есть. А правда заключается в одном: тебе страшно и одиноко, печально и больно. В жизни часто бывает больно и страшно, а смерть – это частица жизни. Смерть – это возврат домой! Это хорошо, когда смерть придет за тобой. А вот потерять свой разум и находиться между реальностью и иллюзиями – это страшно. Потому что только смерть может освободить тебя от кошмаров.

– Кто здесь? Ну, вот дофилософствовалась! Мне страшно! На свою голову накликала беду. Моей душе больно! Что ты можешь знать о боли, о страхе, когда находишься тут? Что такое в твоем понятии смерть? И что я встретилась со смертью?

– Пока нет! Но, возможно встреча может и состояться, если будешь идти на ее волне. Если во мраке мыслей пребывать, это значит, на свет возврата нет!

– Да, что ты такое говоришь? – возмутилась я, – Как не смогу вернуться? Это что? Сумасшествие? Или мне предлагают умереть? – я чуть не закричала от страха, съежившись от своих неприятных мыслей. – Да, иди ты! Я все равно найду выход. А насчет смерти рассуждаю, чтобы успокоить себя, – стала оправдываться. – Я знаю, что все стараются очередь к смерти занять в последних рядах, но почему-то получается, – вздохнула я, – что мы все ближе к ней. Но, надеюсь, что смерть за мной придет, когда я стану старой и дряхлой. А я так не хочу встречаться с ней. – уныло проговорила. – Я из тех, кто бежит в конец очереди, чтобы снова и снова занимать, когда приближаюсь близко к смертушке. И так без конца, пока действительно не настанет время встретиться с ней лицом к лицу. И тебе не запугать меня. – уже громко крикнула во тьму.

Со всех сторон подступала вязкая темнота. Через секунду за спиной раздался веселый смех и ржание коня, от которого у меня замерло сердце. Я повернулась на голос и, подняв голову, невольно вскрикнула. Я не в силах была отвести взгляд от призрачной туманной фигуры, которая, как показалось, не могла быть человеком. Но, это была человеческая фигура в черной одежде, сидящей на черной лошади. Я с ужасом наблюдала за ней, не в силах пошевелиться. Она смотрел мне прямо в глаза, словно пыталась проникнуть в глубину моей души. В этих глазах был виден весь ад человеческий.

– Смерть?! – прохрипела я, и мои ноги подкосились. – Я так и знала, что стоит подумать о смерти, и она тут как тут. Ну почему именно сейчас?!

– Нет. Пока тебе рано думать об этом. Твоя миссия еще не закончилась. Я для своих родителей Дитя Тьмы! Для других я Призрак Преисподней.

Я в ужасе была от такой встречи, и хотела убежать, но ноги словно приросли к земле. Фтгура, удерживая за узды коня, спросила.

– Ты ищешь выход отсюда? Но, не лучше ли остаться здесь? Ведь это ваш дом! Здесь мы всегда рады вам!

– Мой дом? Здесь так неуютно, что лучше я свой дом построю на земле, – прошептала я, пытаясь придти в себя. – Это не ты со мной только что мило беседовал? – прокашлявшись, спросила у ангела Тьмы.

– Нет, – улыбнулся он, обнажив ряд ровных, красивых зубов. – Это не я. Но, знаю, кто это!

– И кто?

– Не скажу. Ты сейчас странница во тьме и значит, ты мой гость. И я хочу показать свои владения, чтобы привести тебя к твоему земному дому.

– То, что я твой гость, – поняла, а почему странница? И ты поможешь найти мой путь?

– Потому что вы странствуете здесь в поиске выхода отсюда. И все норовите покинуть этот мир как можно быстрее. Но, вы вечные странники бытия мира. Скажи мне, что там прекрасного на земле, что вы желаете вернуться?

– Вам никогда не понять этого! Это прекрасно! Там светло! Тепло! Вы там не были и не ощутили той прелести, что так нравится нам, людям.

– Нет, ты ошибаешься. Я бываю у вас на земле. Но, ничего интересного там не нахожу. Все там пресно одинаково. Одни и те же проблемы. Вы все одинаково мыслите, думаете, говорите. У вас всегда одни и те же извечные вопросы, словно, все они написаны под копирку. И каждый раз вы не можете на них найти ответа.

– И какие же посещают нас вопросы? – поинтересовалась я, немного осмелев от того, что он не причинит мне боли.

– Хорошо. Я отвечу на некоторые вопросы. Каждый раз, приходя в этот мир, вы спрашиваете себя, зачем я здесь? Может, не случайно!? Что же от меня ожидается? Что я могу сделать? Что останется после меня? Для чего дано мне все, что меня окружает? Где то, что я ищу? Куда я иду? Что поможет мне стать более гармоничным и наполненным, облегчит мою боль, страдания, одиночество? – стал перечислять ангел Тьмы. – Ты сейчас хочешь пофилософствовать, вместо того, чтобы найти дорогу?

– Нет, я не хочу философствовать. Но, приятно поддержать беседу. А то брести во тьме одной очень страшно.

 
Смешались, в страхе, мысли, мненья,
Но стал я к ощущеньям глух,
Отбросив все свои сомненья,
И лишь напряг свой взор и слух.
 

– Ты боишься меня? Ты боишься, как и многие, столкнувшись со мной. Но ты не бойся! Я не причиню тебе боли, так же как и другим. А страх, боль, радость – все эти чувства выражаются вами иногда беззвучно. Но, мы их чувствуем.

– Ну, это всем известно, что мы через боль поражений и ошибок идем к самосовершенствованию. Это не новое для нас открытие.

– Да, это все старо как Вселенная.

– Спасибо, призрак Тьмы! – чуть подумав, добавила: – Дитя или ангел Тьмы? Как тебя величать-то? Ты когда посещаешь землю, то не в оболочке человека бываешь. И не чувствуешь того, что ощущают люди. Поэтому тебе не понять нас.

– Ангел Тьмы! – подчеркнул он свой статус. – Но, я бы не хотел бывать там, в облике человека. Слишком скучно, и вы все предсказуемы. Вами можно манипулировать, угрожать, подкупать. Вы такие смешные на земле, беззащитные и уязвимые. Мы даем право выбора.

– Право выбора? Какого выбора?

– Право выбора, либо искать ответы на земле, либо вернуться сюда. Извечный круг жизни и смерти вращается совершенно бесшумно. Вы даже не понимаете, что никогда не умрете, а просто перейдете в другое измерение.

– Лучше я буду искать ответ на земле.

– Твое право! Значит, тебе нужно еще многому учиться и пройти этот путь. До встречи.

– Лучше не встречаться. Ты же хотел показать дорогу к дому. А сам исчезаешь.

– Рано или поздно мы встретимся. Тебе покажет твой поводырь, идущий рядом.

– Кто?

– Сама увидишь.

Всадник исчез в темноте. Я стала двигаться медленно и осторожно, будто выпила, чаще оглядываясь, боясь, что вновь кто-нибудь резко появится из темноты. Особенно, я боялась того, кто не показывается мне на глаза.

III

Оставь меня в своем кругу, шаман.

Нам таинств не хватает на планете.

Хочу (покуда я на этом свете)

Услышать бубен, что под черный ветер

В иных мирах рождает ураган,

В наитье сокрушая призрак смерти.

И. Близнец

– Вот, так вот! Во мраке ужасы витают и соблазнительно манят, для тех, кто слаб душой и телом. Если впустишь в свой мозг страшные мысли, то ответы придется находить здесь.

– Снова ты? – вздрогнула я. – Почему ты не появился, когда здесь был всадник Тьмы?

– Я был рядом с тобой, и он видел меня, – почувствовала я улыбку собеседника.

– Но, ты не вступил в дискуссию, – я глубоко вздохнула.

– Зачем? Мы знаем все ваши вопросы, и на них ответы. А дискутировать с ним мы можем и дома.

– Вы нас встречаете, чтобы немного попугать, да? – ухмыльнулась я.

– Да, нет! Если душа потерялась, то мы немного помогаем. Показываем дорогу, чтобы она не попала в сети других представителей темного мира.

– Хорошая помощь! – рассмеялась я. – Появляетесь резко, артистично и тут же исчезаете, довольные собой. И что за представители темного мира?

– Ловцы душ.

– И что им нужно?

– Коллекционируют.

– Че-е-го-о? Они коллекционируют? – удивилась я, остановившись. – Что за игры тут у вас?

– Долго объяснять вам.

– Кому вам? Я ведь тут одна.

– Вас много, блуждающих во тьме. И ты не одна задаешь этот вопрос. Здесь таких как ты много в поисках света. И я должен не дать ловцам схватить вас раньше времени. Думаю, что мне пока с тобой нужно распрощаться. Ты немного освоилась, так что за тебя можно уже не бояться.

– Спасибо за помощь. А ты можешь мне сказать, что сейчас меня ждет?

– Нет, не могу сказать. Главное – не подавайся своим эмоциям, когда будешь встречать много темного в этом мире. Верь в себя, и ты выйдешь отсюда в мир людей очищенной и осветленной.

– Темного? Да, тут всегда темно! Ну, и на этом спасибо.

Вдали заметила слабое свечение, которое проходило сквозь туман. Такое чувство, что туман был нужен для того, чтобы сгустить и без того черные краски тьмы. В середине тумана виднелся неясный силуэт. Слышались монотонные бессмысленные звуки. Я насторожилась. Переборов появившийся страх, сделала шаг, и увидела расплывчатый силуэт человека. Боязнь неизвестности, боязнь шелохнуться и почувствовать боль. Все вокруг наполнялось звуками. Пока не враждебными. А потом? Я не знала, что будет потом. Нужно шагнуть в этот круг и попросить помощи. Но сердце билось все быстрее и быстрее, потому что это был единственный раз, когда сомневалась в правильности своего решения. Силуэт за туманом колыхался как на ветру. Да, именно человеческий силуэт. Это как-то успокаивало. Он был словно дымка, стелющийся туманом. Я сразу поняла по очертанию, что это шаман. Его сидящая поза, движение и взмахи обруча, покачивания головы в такт ударов, всполохи костра, говорили, что человек камлает. Я много слышала легенд, сказок о шаманах, способных на опасные черные проделки. Поэтому я решила, прежде чем заговорить, выяснить, кто он. Я медленно стала двигаться в сторону костра. Прозрачный силуэт сидел ко мне спиной, его голова в такт полупения-полувытья медленно качалась из стороны в сторону, а бубен поднимался то верх, то вниз.

 
– Над священным огнем вьется бархатный дым.
Старый мудрый шаман в бубен бьет…
Сколько дней утечет, а сколько воды
превратится в холодный лед…
Расскажи мне, шаман, что там духи поют?
За незримой чертой – Другой Мир… —
 

чьи стихи не знаю, но помню, что кто-то пел под гитару.

Желтое пламя костра освещало пространство вокруг шамана. Было такое чувство, что там жарко. Но, я не чувствовала тепла. Между костром и мной извивался в причудливом танце шаман, в ритуальном одеянии, которое колыхалось в такт его движениям. Лицо шамана прикрывала зловеще ухмыляющаяся маска. Из горла рвался не то хриплый стон, не то короткий плач, не то рык. Я стояла и смотрела, как колышется силуэт шамана под звуки пения и ударов в бубен. Он размеренно бил в бубен колотушкой, извлекая из натянутой кожи мерный рокот. Мысли мои бегали, как кролики в клетке, ударяясь друг о друга, и разбегаясь в страхе по углам. Сердце, казалось, бешено застучало, а где-то в груди защемило запоздалое чувство какой-то боли. А может, это был просто страх, который сковал меня? Я боялась, что если войду в освещенный круг, то уйти оттуда уже не смогу. По спине потек ледяной ручеек пота.

 
– Рокочет бубен. Дух шамана
Умчался вихрем в мир иной.
Душа раскрыта, словно рана,
Сменяет темень свет дневной.
Там, где-то на небесных тропах
Витают тени Высших Сил,
И души странствуют усопших,
Кто на Земле уже прожил.
Шамана дух в небесных сферах
Земли грядущее прозрит.
Древна, как мир, в шаманов вера.
Рокочет бубен. Разум спит, —
 

прочитала пришедшие стихи малоизвестного современного поэта Л. Зазерского

– Что стоишь? Присаживайся к огню. – опустив свой бубен, шаман повернулся ко мне. – Я тебя не съем. Ты отдохнешь. Поговорим. А потом пойдешь дальше.

– Знаю, – прошелестела я, – что не скушаешь! То, что ты шаман, я поняла, а какого ты звания или категории?

– Я небесный шаман! Проводник душ, – прошептал он, а звук разнесся по поляне как гром, так что я вздрогнула.

Я вошла в круг и присела напротив шамана. Когда опускалась, то обратила внимания на свое тело, которое колыхалось, словно под ветерком. Получается, что если я сяду или буду стоять, то от этого ничего не изменится. Я не почувствую то, что сижу либо только что присела. Осмотрев себя внимательно, я уже свыклась, что мое тело нематериально, но, не могла смириться с тем, что душу будет сопровождать шаман в мир мертвых. Думать о смерти каждый раз было больно.

– Полагаю, ты готова ответить? – с усмешкой произнес голос сзади. Я обернулась, стараясь ничем не выказывать своего волнения. – Не обращай внимание! Это духи балуются. Пытаются тебя напугать.

– Они всегда такие негостеприимные?

– Всегда. Ты в мире потерянных душ, – и дымка шамана стала более плотной. – Я должен помочь тебе.

– Значит, я умерла, – и всхлипнула. Мне так не хотелось оставаться здесь.

– Нет, – спокойно ответил небесный шаман. – Твое сердце еще бьется. Тебе рано завершать свой земной путь.

– А я что, тут в поисках утраченных иллюзий?

– Ну, можно и так сказать, – то ли ухмыльнулся, то ли улыбнулся шаман.

– Ага, ищу потерянный Мильтоном рай, – улыбнулась я.

– Мильтоном? – переспросил он. – Возрожденный из пепла.

– Он возрожден? Как? Он живой?

– Память.

– А-а, понятно.

– Ты расслабься. Я начну камлать, чтобы успокоить твою мятущуюся душу.

– Дорогу тоже покажете?

– Душа поведет.

– Вы говорите загадками.

– Ответ всегда перед тобой, и увидеть его ты должна сама.

Пространство расплылось перед глазами. Мир вокруг стал подвижным и гибким, он мягко менял формы. Шаман сидел, словно, в ореоле неяркого пламени, которое служило ему и опорой, и защитой. Огонь, точно живой, переплетался и изгибался, свиваясь в причудливые узоры искр. Лицо шамана было строгим. Глаза засветились зеленым светом, который плавно переходил в синий, извергая фонтан синего огня. Казалось, что бубен стучит внутри моей головы, а пение заставляло вибрировать все тело.

 
Бубен взлетает к планетам и звездам,
Песня его на гортань порвалась.
Голос шамана долями был роздан
Дымом костра, песня ввысь поднялась.
…Бубен шамана танцует и пляшет,
Тихо колдуя, упорно зовя,
Он позовет, тебе птица помашет
Синим крылом, за собою маня.
 

– Здесь кто-то еще присутствует?! – спросила я, осматриваясь.

– Не обращай внимания. Это твой ангел-хранитель!

– А почему до этого я его не чувствовала? И почему он мне не помогал?

– Ему нельзя тебе помогать. Вибрации бубна позволили раскрыть его..

– И зачем он тогда рядом?

– Правила здесь такие, чтобы ангелы-хранители не скрашивали ваше одиночество. И не помогали справляться с возникшими проблемами на вашем пути. Я думаю, что вы должны это знать.

– Понятно, что совсем непонятно.

– Смотри в огонь! – шаман приложил палец к губам, чтобы я не задавала много вопросов, на которые он не стал бы отвечать.

Я посмотрела в пламя костра. Огоньки переплетались друг с другом, отталкивались друг от друга, обнимались и исчезали, чтобы тут же появиться. Это был странный танец, он завораживал и не отпускал взгляд. Шаман поднялся. Раскинул в стороны руки, тряхнул бубном и гортанным голосом прокричал что-то на непонятном языке. Потом повернулся вбок и повторил то ли заклинание, то ли просьбу. Резкий звон бубна, монотонное пение начали завораживать и втягивать в странный танец.

 
– Заслышав бубен, заслышав бубен,
Запляшут духи у огня
И лгать мне будут, и лгать мне будут,
Что живой буду я всегда, —
 

заменила я слова песни.

Удары бубна были четкими, резкими, сильными, заполоняя собой все пространство вокруг. Словно в мире не осталось ничего, кроме настойчивого голоса и звука бубна, и глубокого провала, затягивавшего все сильнее и сильнее. Шаман то поднимал бубен к небу, словно призывая добрых духов, то опускал к земле, прося не гневаться злых. Словно неведомые силы заставили его закружиться в ритуальном танце, убыстряя вращение, чтобы отворить двери в бездну, позволив могущественному духу преодолеть границы чужой реальности. Я зачарованно следила за древним танцем, и хлопала в ладоши в такт бубну. При каждом его движении все металлические предметы костюма сильно гремели, создавая непрерывный шум.

 
А бубен желтый и рябой
Плыть будет, как луна в тумане,
И сердце, полное тобой,
И сердце, полное тобой,
Хоть ненадолго, он обманет, —
 

в голове в такт бубну лилась песня, в исполнении Аллы Пугачевой.

Звуки бубна были слышны с разных сторон, то удаляясь, то приближаясь, и было такое чувство, что они были где-то внутри моей головы. Рядом со мной что-то летало. Я слышала то писки, то хлопанье, то совиный хохот и другие непонятные шумы, появляющиеся сразу с разных сторон и сливающиеся в какую-то какофонию. Иногда мне казалось, что шаман летает, подхваченный неведомой силой.

 
Гулкое эхо поет в небесах,
Племя танцует под бубны в лесах.
Вторя ночным завываниям выпи,
Старый шаман заклинаньями сыплет.
 

Я видела, как лицо шамана искажалось, казалось, оно ежесекундно меняло маски, одна сменялась другой. Лицо шамана приобретало зловещий вид, красное пламя выплеснулось из его глаз. Вокруг все вибрировало в такт ударам в бубен и пению шамана, это отзывалось во всем теле, словно земля качалась подо мной. Голова раскалывалась от внутренней пульсации.