Валентина Третьякова
Любовь и лошади
Приезд Бэста. Свадьба? Занавес!
“Задержка коневоза – обычное дело” – сказала им Елена Сергеевна и ушла спать.
В конюшне раздавался умиротворяющий хруст сена и редкое фырканье. Агрипина зевнула. Борис покосился на мигающие огоньки видеокамер. Директор объяснила, что ночью за лошадьми обязательно нужно присматривать:
“Знаете ли вы, что лошадь, которая легла поваляться и попала ногами на что-то высокое, например стену денника или высокий сугроб, или провалилась спиной в ямку на земле, подняться самостоятельно уже не может? Так устроен большой конский организм.
А дальше включаются природные механизмы самоликвидации. Не можешь встать? Ты – чей-то вкусный обед. И «добрая» природа решила, что если лошадка долго лежит, в ней надо срочно включать кнопку «выкл». Все процессы замирают, кишечник останавливается, легкие затекают и прощай, друг. Поэтому на конюшне всегда должен быть дежурный. Что делать, если такое увидели? Зовите подмогу, если вы новичок, или смело оттаскивайте за хвост. Не бойтесь, не оторвете! Каких-то полметра и лошадь встанет самостоятельно.”
В первом часу ночи из кармана дремавшей на диване Агрипины раздался “Полет валькирий”.
– Мама? Что случилось? – Агрипина вскочила на ноги. – Загранпаспорт есть. Да, погоди ты, какая Турция, ты почему не спишь в это время? Ростислав Романович, вы у мамы? Точно все хорошо? Да, да, я слушаю. Турция, отель с лошадьми. На свадьбу… Мама, в смысле на мою? Ты что, опять за старое? Антоша твой что ли в Казахстане не прижился? – Агрипина раздула ноздри, но через пару секунд ее брови удивленно поползли вверх, а глаза округлились. – В смысле с…? Ха-ха-ха, мама, не смешно. Ты не пробовала для начала у него спросить? Все. Не смешно. Кладу трубку, спокойной ночи.
Агрипина прошла к окну. Во дворе белел снег, на небе мерцали звезды, коневоза не было, покоя в душе тоже. Зачем она ляпнула тогда про свадьбу? Ведь и в мыслях не было. Встречались и встречались, никаких серьезных намерений. Но почему-то стало очень обидно, когда после той неудачной шутки Борис стал избегать ее… Даже мама заметила это. С чего же она сейчас заговорила об их свадьбе? Странно…
Пока Агрипина общалась с мамой, Борис прочитал сообщение от Ростислава Романовича: “Боря держись! Все что ни случается всегда к лучшему”. Рука сама потянулась к лицу. Что тут может быть к лучшему? Надо было по телефону предложение делать, все лучше, чем вот так… Или не молчать про ветстанцию… Что же делать, что же делать? Как все исправить? Мысли в голове метались, как вырвавшийся на свободу текинец Доран. Поражение нужно было срочно превратить в победу.
Агрипина повернулась и чуть не споткнулась о стоящего на одном колене Бориса.
– Солнце мое, – сказал он, взяв ее за руки. – Я хотел как лучше, и у меня получилось. Зоя Васильевна одобряет, свадьбы не будет… то есть будет, но такая, как ты хотела, а не “как у людей”. – Он поднялся и взял Агрипину за плечи. – Я молодец?
Агрипина молчала. Ее накрыло чувство нереальности происходящего. Ночь, тишина, запах сена и кофе. Какие-то странные разговоры…
Загудел виброзвонок.
– Это перевозчик, – сказал Борис растерянной Агрипине и включил на смартфоне громкую связь. – Да, мы ждем. В три утра? Хорошо. Да, вы уж постарайтесь.
Агрипина покосилась на чайник, потом на сковородку. Посмотрела на Бориса.
– Нет-нет-нет, Агрипина Евсеевна. Даже не думайте. – Борис потащил ее на диван, подальше от тяжелых и острых предметов. – Рука у вас тяжелая, так и без мужа недолго остаться. А я, между прочим, не только веселый, но и полезный. На днях научился шишечки заплетать. Так что коневед, то есть коновод из меня ого-го! Бесценный, можно сказать, кадр. Ты какие кольца хочешь? – Борис заправил Агрипине прядку волос за ухо и нежно провел пальцами по щеке. Он изо всех сил старался не выдать своего волнения. – Что, если на заказ сделать? С гравировкой скачущей лошади?
Агрипина плюхнулась на диван и потерла лицо руками. Ущипнула себя за щеки. Вроде не спит. Хотелось есть. Нет, не есть. Жрать.
– Схомячить бы чего-нибудь, – сказала она вслух, а про себя подумала: “Значит, не сон, значит, правда.”
Борис нырнул в телефон. “Заказ еды Егорьевск круглосуточно…”
– Пицца или роллы?
– Пицца! – Агрипина сглотнула слюну и стала любоваться, как ее мужчина добывал мамонта. То есть, не мамонта, а восхитительную, ароматную лепешку с сыром, грибами, колбасой и помидорами.
Быстренько сделав заказ, Борис продолжил ковать железо.
– В знак серьезности моих намерений, пока ждем еду, расскажу тебе, почему два раза на встречи не приехал. Прошу отметить, что за это я уже огреб от Зои Васильевны по полной, так что ругаться не надо.
Агрипина фыркнула и воодушевленный небольшим успехом Борис, поведал о своих похождениях в процессе получения ветсправки для перевозки Бэста.
– Не мог мне сказать? Я же в отпуске, сама бы съездила, – возмутилась Агрипина. – Теперь объясни мне звонок мамы.
Борис объяснил.
– Ну, а что. Ростислав Романович сделал все, что смог. По крайней мере теперь Зоя Васильевна будет готовить путешествие, а не вот это все с фатой и “горько, горько”.
Агрипина молчала. Борис вспотел. Сейчас как скажет: “А меня кто-нибудь спросил?”
– А меня кто-нибудь спросил? Что ты ржешь? Что смешного? Борис, в конце-концов… – Агрипина шипела рассерженным кошкой. Очень хотелось поорать, но не пугать же лошадей в конюшне. – Я была замужем. У меня дети. У тебя родители, мы с ними даже не знакомы…
– Солнце мое, это наша свадьба, и наша жизнь. Причем тут дети и родители? Разве они имеют право вмешиваться нашу в личную жизнь? Слушай только себя. Между прочим, это ты мне предложила жениться на тебе. Теперь, как честный человек, ты обязана выйти за меня замуж. О, пиццу привезли. Заваривай чай, я мигом.
Агрипина кипела не хуже чайника. Как они посмели решать за ее спиной? Вернулся Борис, но высказать она ничего не успела: от аппетитных запахов из коробок, закружилась голова. Она умяла половину огромной пиццы, откинулась на спинку дивана полежать пару секунд перед тем, как отстаивать свои права, и мгновенно уснула.
Борис выдохнул. Разборки откладывались. Но, когда приехал коневоз, он решил разбудить Агрипину. И так слишком много всего произошло за ее спиной.
– Всадники, по коням! – зашептал он ей на ухо и потряс за плечо. – Подарок приехал, Агрипин, вставай. Мы тут все уронили.
Агрипина потянулась обниматься, но вовремя вспомнила, что обиделась. На ходу натягивая шапку и застегивая куртку, она рванула во двор. В открытой створке коневоза виднелась восхитительная вороная попа. Затаив дыхание, Агрипина ждала, когда ее прелесть окажется у нее в руках. Но шли секунды, потом минуты, Бэст перетаптывался внутри, но не выходил. Из глубины коневоза стали доносится удивленные возгласы перевозчика. Агрипина встревожилась. Потом впала в панику.
– Впервые в жизни такое, – развел руками водитель коневоза. – Ладно погрузка, там бывает по нескольку часов зайти уговариваешь. Но, чтобы наружу не выходили – такого я еще не видел.
Агрипина тоже не видела, зато слышала от Елены Сергеевны, что Систер час выгружали. Пришлось вывести из коневоза всех остальных пассажиров и накормить кобылку пастой Домоседан. Неужели и Бэст такой же? Она ходила вокруг коневоза и жалобно звала Бэста. Мелькнула мысль позвать на помощь Елену Сергеевну, но будить рано встающего человека и много работающего человека ей было стыдно. Надо учиться справляться самой.
Прошло полчаса. Перевозчик от легкого изумления перешел к полному шоку и нецензурной лексике, но конь отказывался сдавать позиции. Как раз в этот момент Борис куда-то убежал.
– Так. Забирайте его быстрее, или платите мне за задержку, – заявил перевозчик Агрипине.
– Д-да, сейчас попробую.
Но подойти к коневозу ей не дали. Вернулся Борис, накинул на нее одну из попон Систер. Закутал поплотнее. Она невольно потянулась к нему. К человеку, который поддерживал ее все эти долгие месяцы. Рядом с которым ей всегда было хорошо и весело. Который купил ей Бэста. Который добыл ветсправку. Благодаря которому наладились ее отношения с мамой… Она вспомнила разговор про свадебное путешествие. Даже это он предусмотрел!
– Борис. Я дура. Я согласна, – еле выговорила она замерзшими губами и тут же оказалась приподнята над землей и даже слегка подброшена в воздух. – Ай! Ты что творишь?
– Я говорю, платите мне за задержку, – повысил голос перевозчик. – Если щас же не заберете…
Борис опустил Агрипину на землю. Посмотрел на наглую черную жо… красивый вороной круп. Приподнял одну бровь, набычился и пошел на возмущавшегося мужчину.
– Вы бы его еще дольше везли. Конь со вчерашнего дня едет. Чего ему выходить, он там уже обжился, обои поклеил, корни пустил…
Борис толкнул перевозчика плечом и полез в коневоз. В жизни были дела поважнее и поприятнее, чем толочься во дворе ночью, ожидая, пока кое-кто соизволит пройти в денник.
– Так, кто тут у нас сильно умный? Ну-ка быстро пошли. Я тебе это припомню, рожа наглая, – возмущался Борис, выпихивая Бэста наружу. – Давай, давай, шевели лапами, не позорься перед хозяйкой.
По трапу коневоза застучали копыта. Агрипина запрыгала на месте и захлопала в ладоши – под напором Бориса Бэст покинул насиженное место и прошествовал в конюшню, как величественный парусник, выходящий из порта в открытое море.
Впереди их ждало увлекательное путешествие в мир выездки и конного спорта.
КОНЕЦ!
