Валентина Гордова
Мечта сурового дракона

– Чего он хочет? – ещё один мой вопрос уже на лестнице.

Ренед глянул предостерегающе, но всё же ответил тут же, в присутствии посторонних:

– Власти, Катарина. Власть в моих руках. Следовательно…

Не договорил, позволяя додумать самой, и мои мысли действительно заметались мухами по ту сторону глаз.

Представим, что один герцог хочет власти, но имеет только дочь. Он выдаёт её замуж, а дальше её руками собирается подчинить себе дона. Одного брака оказалось недостаточно, и спустя год герцог решается на серьёзные действия и подсовывает зятю приворотное зелье. К слову:

– Какой эффект у любовного зелья? – спросила тихо.

Ренед Энейх посмотрел на меня с одобрением, но вместо ответа сказал:

– Дома поговорим.

И повёл меня наверх. Значительно выше этажа, на котором расположилась наша спальня.

– Куда мы? – спросила, уже основательно устав от подъёма в этой одежде.

Мужчина тормознул, помедлил миг, а затем попросту подхватил меня на руки и понёсся вверх по лестнице значительно быстрее.

Через пару минут мы оказались на открытой площадке на крыше. Рядом расположились башни и стены, далеко внизу простирался город, а прямо над нами было бескрайнее ярко-голубое небо.

– Ух ты! – крикнула восторженно, силясь перекричать ударивший со всех сторон ветер.

Как красиво! Весь мир словно на ладони! Светлеющие на горизонте леса, ровные зелёные луга, а прямо под нами город!

– Не боишься высоты? – прозвучал низкий мужской голос прямо у меня за спиной.

– До ужаса! – отозвалась восторженно.

И запоздало встревожилась, рывком обернулась и не поняла:

– Ты что удумал?

Вместо ответа Ренед улыбнулся, тонко, коварно и предвкушающе.

И шагнул ко мне.

– Вот давай без этого! – потребовала предостерегающе, выставляя руку в безотчётной попытке остановить наступление кого-то большого, сильного и намеренного воплотить задуманное в жизнь.

Я сделала три торопливых шага назад, он – один плавный вперёд, но почему-то всё равно оказался значительно ближе.

– Убийство – не выход! – изрекла… пыталась философски, но вышло скорее истерично.

– М, полагаешь? – тёмная бровь вопросительно изогнулась, взгляд стал насмешливым, но я отчётливо разглядела мелькнувшую в глазах мужчины искорку, которая так и крикнула ему: «Точно! Убить же можно!».

– Т-точно говорю! – голос дрогнул, об отступающей спиной вперёд мне нечего было и говорить. – Это вообще грех. Для кармы вредно… Вот ты кто, скорпион?

Мужик на миг оторопел и сбился с шага, удивлённо моргнул и посмотрел на меня с искренними сомнениями в моих умственных способностях.

– Дракон, – ответил он осторожно, приглядываясь ко мне, словно кроме глупостей уже вообще ничего не ждал.

– Мда? – ещё два безотчётных шага назад. – А так и не скажешь… Наверно, у тебя асцендент в скорпионе.

Оторопь Ренеда стала значительно сильнее, брови метнулись вверх, лицо аж посветлело от недоумения. Встав ровнее, он честно попытался понять:

– Что у меня… в чём?!

– Асцендент, – продолжая пятиться, повторила послушно, – в скорпионе. Но это лишь предположение, точно я смогу сказать, если узнаю твою дату рождения и получу доступ к интернету… Однако, я уверена, будь у меня карты, они бы сказали, что ты-а-а!..

Незаметнее песца может подкрасться только край дворцовой крыши! Споткнувшись о каменный выступ, я вскрикнула, взмахнула руками в бесполезной попытке поймать равновесие и… полетела вниз! Вот прямо вниз! Вот просто ниже некуда!

Последним, что увидела, прежде чем ветер начал бить по лицу, было озадаченное лицо даже не попытавшегося меня поймать… мужа, мать его! Он даже не дёрнулся, как стоял, обдумывая мои слова, так и остался. Как будто у него жена каждый день с крыш падает. А может и каждый, откуда мне знать? Однако самого Ренеда Энейха я уже успела хорошо узнать, так что суицидальным наклонностям Катарины вот вообще не удивилась бы. Попробуй, сохрани здравый ум, когда живёшь вот… с этим!

Гадство! Ну просто гадство!

И вдруг – тень! Где-то там, наверху – огромная, чёрная, быстрая тень.

Почему-то мой страх значительно усилился. Хотя, казалось бы, что может быть страшнее падения с крыши?

Подумать о чём-либо ещё я не успела – тень настигла. Меня!

– А-а-а! – заверещал кто-то, задыхаясь от ужаса и бьющего в лицо ветра.

Крылатая громадная тень проигнорировала крик и схватила… рывок! Полёт, куда медленнее и почему-то снизу вверх, а затем – удар!

– О-о-ох, – застонала приложившаяся всем телом я.

И куда-то поползла… оно неосознанно вышло, я просто как на животе лежала, не чувствуя всего тела, так вниз сползать и начала. Сила притяжения, ничего не поделаешь.

И вот сползаю я себе, пытаясь определить, в какой части тела болит сильнее, а далеко-далеко внизу проносится город… Домики, крошечные люди, другие крылатые тени…

Внезапно поняла, что это драконы.

Следом за этим осознанием накрыло другое: я на драконе. Вот прямо… верхом. Но это ненадолго, потому что сползание всё продолжалось, я как раз проскальзывала мимо громадных кожаных крыльев, мощными рывками с гулом рассекающих воздух и поднимающих дракона всё выше в небеса.

– О-о, твою мать! – простонала обречённо, зашарив дрожащими руками вокруг себя в попытках отыскать хоть что-то, что могло остановить соскальзывание и уберечь меня от смертельного падения.

Рука зацепилась за торчащий из хребта шип… я очень постаралась не думать о том, что было бы, урони меня монстрятина прямиком на него, но картинки моего пронзённого насквозь тела сами лезли в голову. Сама же пришла и мысль: зато хоть не соскальзывала бы… Вот оно, позитивное мышление в действии.

Вцепившись в несчастные шипы руками и ногами, я сжималась всем телом и просто молилась о том, чтобы всё это побыстрее закончилось. Мне не было страшно – я находилась в ужасе. В ледяном, сковывающем изнутри ужасе.

Лететь стало чуть легче, когда дракон набрал нужную ему высоту. Больше не было рывком, полёт стал плавнее. Даже холод не терзал – исходящий от покрытого толстой чёрной кожей дракона жар не позволял замёрзнуть. Правда, меня всё равно трясло – от ужаса, да.

Всё это продолжалось довольно долго. По моим ощущениям, мы летели половину дня точно, а я даже оглядеться не могла, скованная страхом и вжимающаяся в шипы монстра.

Когда его громадная туша пошла на снижение, я едва не разрыдалась от облегчения, но сдержалась и ухватилась ещё сильнее, хотя руки уже занемели.

Посадка вышла… сложной. Для начала, снижающийся монстр резко изогнулся. Не сумев удержаться, несчастная я оказалась в состоянии свободного падения… секунд на пять, затем был рывок, а после – размеренные шаги.

Сжавшись, я всё ждала удара о землю, но ничего такого не было.

Сглотнув, с трудом разлепила мокрые от слёз ресницы, поняла, что, похоже, уже давно плакала, потому что всё лицо было мокрое и холодное. Подняв взгляд, натолкнулась на хмурое, почти мрачное лицо Ренеда.

Мужчина не глядел на меня, устремив тяжёлый взгляд вперёд и удерживая крепко и легко, словно я ничего не весила.

– Ренед, – позвала тихо и глухо.

У мужчины дёрнулась щека, но на меня он всё же посмотрел.

Сделав ещё одну попытку проглотить противный вязкий ком в горле, разлепила пересохшие губы и прошептала:

– Пожалуйста… больше никогда так не делай. Я… буду ходить пешком и пересекать моря вплавь, если понадобится, но больше никогда и никуда вот так не полечу…

С каждым моим словом он мрачнел всё сильнее и становился всё злее, а в итоге сказал хмурое и холодное:

– Ты устала.

Я сжималась и продолжала находиться в ужасе, а ещё казалось жизненно важным добиться кое-чего.

– Пообещай, – потребовала тихо и слабо, заглядывая в его тёмные глаза. – Пообещай, что я с тобой больше не полечу.

Ренед Энейх поджал губы… и упрямо промолчал.

– Ты не скорпион, – вздохнула ничуть не расслабляющаяся я, – ты телец. Упрямый, как баран.

Мужчина раздражённо вздохнул, тяжело выдохнул, но вместо каких-либо слов вдруг спросил:

– Какие букеты тебе нравятся?

– Только не венерических заболеваний, – отозвалась искренне, устраивая голову на его груди.

Ренед решил, что лучшая тактика в общении с оказавшейся в теле его жены девушкой – молчание. Полное и абсолютное. В молчании мы пересекли несколько коридоров и лестницу, спустились на три этажа ниже, миновали ещё один коридор, бежево-розовенький такой.

У одной из дверей мужчина вдруг тормознул, крайне странно покосился на меня, а в итоге повернулся и пошёл дальше. Свернул в десятую дверь, уверенно пересёк богато, но бездушно обставленное пространство, осторожно опустил меня на постель и, выпрямляясь, сухо сообщил:

– Поживёшь пока здесь, а не у се… кхм. Поживёшь здесь. Отдохни, а затем нам надо решить, как действовать дальше.

Я так понимаю, та дверь, у которой он тормознул, вела в спальню Катарины, а эта принадлежала кому-то другому. Может быть, и ему самому. Меня спрятали от прислуги и нежеланных гостей? Если так, то:

– Помоги с платьем, – попросила, садясь на постели, что было не очень легко, – сама я его не сниму.

– Тьма! – выдохнул… похоже, в самом деле самый настоящий дракон.

Это осознание оказалось каким-то запоздалым и крайне внезапным. Я так и замерла, остекленевшим взором уставившись в простое тёмно-серое покрывало, помявшееся от моей возни.

Дракон. Мама, я летела на драконе. Который появился из человека, а потом обратно в него ужался…

– Ката?.. – позвал Ренед и осёкся, помедлил миг, затем коснулся моего плеча, словно прося повернуться к нему.

Практически не ощущая себя от шока и страха, я медленно развернулась в ворохе тканей, во все глаза снизу вверх заглянула в глаза чуть встревоженного мужчины…

Как мог тот огромный монстр стать вот им? Нет, Ренед тоже был весьма большим, высоким и крепким, но по человеческим меркам, с размером того дракона он и рядом не стоял. Как же так?

– Тебе нехорошо? – мужчина вглядывался в моё лицо, не убирая руки с плеча, и всё больше уверялся в том, что мне определённо нужна помощь.

– У тебя такие красивые глаза, – прошептала восторженно совершенно искренняя я, когда в черноте вновь разлились алые всполохи.

Как лава в ночи, как угли на ветру… Очень необычно и невероятно красиво.

Ренед опешил, заметно напрягшись.

– А твой дракон, – продолжила я, поднимаясь на постели на коленях, но и близко не дотягивая до роста мужчины. – Честно говоря, я его плохо разглядела, но… это удивительно. Странно и ненормально, и страшно до ужаса, но удивительно!

– Бред, – убеждённо изрёк Энейх. – Что ж, так даже лучше. Озвучу прислуге запрет тревожить тебя.

Сообщив это, мужчина наклонился, скользнул руками мне за спину и с треском разорвал корсет вместе с верхней жилеткой и, кажется, нижней рубашкой.

Придержав сползающую ткань у груди, я только моргнула, даже не вздрогнув от резкого громкого треска ткани. Кажется, весь мой страх закончился на полёте, и на другое его попросту не осталось.

– Я принесу домашнее платье, – задумчиво решил даже не отступивший мужчина, – оно без корсета, должно быть легче.

– Спасибо, – других слов не нашлось, и мой шепот звенящим облаком опустился на комнату, окружив нас двоих, так и продолжающих вглядываться в глаза друг другу.

Какой-то очень странное ощущение… Чем сильнее всматривалась, тем глубже меня затягивало в чуть укачивающий чёрно-алый омут. В уголках глаз начал собираться мрак, по телу попеременно холодными и горячими волнами разливалась усталость, и когда перед глазами всё окончательно расплылось, а я полетела куда-то в сторону – не сумела сделать ничего. Ни замедлить падение, ни осознать происходящее.

Меня поглотила тьма.

Глава 5

Сквозь вязкую пелену беспокойного сна до меня донёсся глухой женский голос:

– Дон Энейх… покинул замок?

С большим трудом между прозвучавшим «дон Энейх» и «Ренед Энейх» вырос знак равенства. Мне вспомнился властный мужчина, называющий себя моим супругом, огромный дракон, наш полёт… всё остальное вспомнилось тоже, но осталось где-то там, на дне сознания, а вся я сконцентрировалась на воспоминаниях полёта, который желала бы никогда в жизни больше не повторять.

– Да, – спустя долгую паузу подтвердил малость виноватый голос. – Он отправился к Селим.

– Ну, конечно! – зло усмехнулась первая женщина. – Чего ещё можно было ожидать от дракона? Его жена при смерти, а он гуляет по любовницам!

Любовницам? Надо же, у нас и такое имеется. И, вы посмотрите, ничуть не устыдился уехать к ней после того, как едва не убил меня. Потрясающий мужчина. В самом плохом смысле.

– Катарина, – не знаю, как там поняли, что я не сплю, но лба коснулась прохладная мокрая ткань с резким травяным запахом, а у меня с неподдельной заботой спросили, – как ты, девочка?

Не видя смысла и дальше изображать сон, я чуть повернула голову, разлепила почему-то мокрые ресницы, облизнула сухие губы и с трудом сфокусировала расплывающийся взгляд на сидящей у постели женщине.

Она не была мне знакома, но имела доброе, как у бабушки, лицо, светлые тёплые глаза и очень нежные морщинистые руки, которыми и вытирала тряпочкой мой лоб. На вид ей было лет семьдесят, но незнакомка казалась вполне бодрой, даже взгляд был ясным.

– Жива, – постановил резкий, не очень приятный голос, и я увидела вторую женщину – высокую, болезненно худую, с впалыми щеками, пристальным взглядом чёрных глаз, зачёсанными высоко наверх в тугой пучок чёрными волосами и тоже совсем немолодую. Сложив руки на груди, женщина в угольно-чёрном платье смотрела на меня с неожиданным осуждением, а через несколько мгновений добавила. – Что ж, Энейху повезло избежать конфликта с герцогом Кьетом, но о произошедшем, без сомнений, будет доложено отцу Катарины. Герцог отдавал дочь замуж, а не на убой.

Её слова поразили даже меня.

– Что ты такое говоришь, Болир? – у старушки рядом со мной даже возмущение вышло каким-то мягким. – Ты была здесь? Видела своими глазами, что случилось? Прекрати делать поспешные выводы и строчить доносы герцогу. Не забывай, кто твой настоящий господин. Думаешь, Ренед ещё долго будет терпеть ваши представления?

Болир развернулась к женщине разъярённым коршуном, обожгла гневным взором и бросила, чётко разделяя каждое слово:

– Почему ты всегда так ревностно защищаешь его?

– А почему ты всегда с такой уверенностью вешаешь на него все грехи? – парировала тоже верно теряющая самообладание старушка.

Я решила, что только конфликта мне здесь сейчас не хватает.

Сев на постели, подхватила упавший со лба белый платочек, поглядела на обеих гостий и негромко, но уверенно сообщила:

– Мне стало дурно после возвращения из императорского дворца. Ренед донёс меня до спальни и оставил отдыхать.

Та, имени которой я не знала, тут же повернулась к Болир и глянула на неё с видом «Схавала?». Женщина в ответ раздосадованно поджала губы, неодобрительно посмотрела на меня и с ощутимым нажимом уточнила:

– Ты уверена в этом, Катарина?

Её вид, взгляд и голос настойчиво требовали, чтобы я изменила показания, но пока всё происходящее не было ясно до конца, я буду придерживаться ранее выбранной во дворце тактики поведения. В смысле, останусь на стороне Ренеда.

– Абсолютно, – подтвердила ровно и не отвела взгляда, даже когда вид Болир на несколько мгновений сделался почти угрожающим.

К счастью, дальнейшего конфликта удалось избежать, потому что старушка рядом со мной мягко приказала:

– Ступай на кухню, распорядись, чтобы для донны приготовили куриный бульон с гренками.

Бросив злой взгляд сначала на неё, потом на меня, Болир развернулась и ушла, держа спину ровной, ни разу не обернувшись и негромко прикрыв за собой дверь. Это показалось мне странным. Она явно была на эмоциях, но дверь придержала, не стала хлопать. Не знаю, почему меня это зацепило, но… вот зацепило почему-то.

– Как ты себя чувствуешь? – спросили у меня, когда мы остались одни.

Под тёплым, искренне заботливым взглядом хотелось наивно расслабиться и выложить всё, что было на душе. Я такое в последний раз только с бабушкой чувствовала. Эту женскую мудрую заботу и бесконечную нежную любовь. Даже забыла, что это такое.

– Девочка моя, – встревожилась женщина, – Ренед обидел тебя?

Поняла, что сижу и безмолвно плачу… надо же, а я и не заметила. И того сосущего изнутри одиночества, появившегося после смерти бабушки, не замечала тоже. Но… я ведь одна. Из родных и близких у меня только мать, да и та такая, что уж лучше не было бы. Любви я от неё никогда не получала и не получу, только беды и проблемы. К ней возвращаться не хотелось до зубного скрежета, а вот к бабушке… За ещё одну встречу с бабулей я бы многое отдала. Всё, что у меня было.

– Нет, что вы, – заверила поспешно, принимая протягиваемый мне платочек и промакивая глаза, – мне просто вспомнилось…

– Кто? – печально уточнила старушка, тем самым выдавая в себе весьма проницательную особу. Она не спросила «что».

– Кое-кто светлый и добрый, – я вымученно улыбнулась, шмыгнула сопливым носом и поспешила сменить тему. – Ренед уехал?

На меня посмотрели как-то крайне странно, но всё же ответили.

– Да, к Селим. Помнишь её? Она гостила у нас прошлой зимой.

– Да-да, конечно, – отозвалась растерянно и попросила, не желая заострять на этом внимание, – можно мне воды?

– Угу, – несколько отрешённо мыкнула женщина и поднялась из кресла, чтобы отойти в сторону, к столику у окна, подхватить графин и начать с журчанием наполнять стакан.

– М-м, а как долго я спала? – поинтересовалась осторожно, ощущая себя, как на минном поле.

Любое неверное слово, любой неосторожным вопрос – и я подорвусь, а меня разоблачат.

– Пару часов, – старушка вернулась, вручила мне стакан, а сама не села, осталась стоять, задумчиво рассматривая меня с высоты своего роста.

Она была плотнее, чем Болир, и тем самым казалась мягче и приятнее. Но мне всё равно было ужасно неуютно. Судя по взгляду, меня уже в чём-то заподозрили. Или она всегда так смотрит? Чёртов Энейх, уехал и бросил меня, а я как хочешь, так и пляши. Если он в самом деле свалил к любовнице… устрою ему скандал. От имени Катарины. От своего собственного я ему по морде тресну, гаду.

Негодяй. Чёрт!

– Катарина, – позвала женщина, а едва я подняла на неё взгляд, не стала бегать вокруг да около, а озвучила все свои подозрения в простом: – а ответь-ка мне, девочка, как меня зовут?

Вот и приплыли.

Я подавила вздох, опустила голову, ковырнула белоснежное одеяло. Врать мне было нечего, да и не хотелось, если честно. Не этой женщине. Она казалась такой доброй и заботливой, мне не хотелось ранить её своей ложью, пусть мы и не знакомы даже.

– К сожалению, я вижу вас впервые в жизни и не знаю вашего имени, – призналась тихо и печально, кусая губы и думая о том, какая Ренед Энейх зараза. Редкостная.

– М-м, – ответила незнакомка нечто неопределённое.

Вскинув голову, взглянула на неё и по одному-единственному взгляду поняла, что мне не очень-то верят.

– Я не вру, – добавила торопливо. – Ренед знает, что я не Катарина. Мы… проснулись утром уже вместе. Он сказал, что нужно во всём разобраться, а пока придётся делать вид, что всё в порядке.

И тут я просто не удержалась.

– Он правда уехал к любовнице? – спросила хмуро и недовольно, сжимая одеяло в кулаке и представляя, что под моими пальцами мужская шея.

Незнакомка покосилась на мою ладонь, вновь посмотрела в глаза, причём в её собственных недоверия теперь было чуть меньше, а вот удивления значительно больше.

– Правда, – подтвердила чуть дрогнувшим голосом.

– Невероятно! – я ушам своим не верила. – Вот знаете, не хочу плохо говорить о мало знакомом человеке, но с таким отношением не удивлюсь, если Катарина сама свалила.

И старушка обратно в своё кресло опустилась, повернулась ко мне всем телом, вздохнула и начала просительно:

– Не наговаривай на него, Ката… – осеклась, вздрогнула, тут же нахмурилась и неуверенно спросила: – А тебя как зовут?

– Катерина, – представилась, упростив форму имени для привычной им, – можете звать Катей.

– Катя, – повторила бабушка, – Катя… А ты кто, Катя? Как вообще такое случиться могло?

Радуясь довольно адекватной реакции, я была готова с огромным удовольствием выложить этой приятной искренней женщине всё, что знала и думала, но не успела.

Спальню наполнило громкое просительное урчание.

– Ой, – смутилась я.

А бабушка поступила как любая истинная бабушка:

– Голодная! – постановила возмущённо.

Слова прозвучали приговором, но я совсем не была против всего, что за ним последовало.

Меня проводили в ванную, помогли умыться, после принесли одежду. Тёмно-фиолетовое длинное платье простого, но в то же время элегантного кроя закрывало шею, руки до запястий и ноги до пола. Корсета не было, как Ренед и обещал, но это не уменьшило моего желания отыскать где-нибудь штаны.

– Так как вас зовут? – спросила я у старушки, вернувшись в спальню уже в мягких домашних туфельках на небольшом каблуке.

Она вскинула руки, возмущаясь на себя за забывчивость, и поспешно представилась:

– Госпожа Наэ Альвис, – тут же насторожилась, пригляделась ко мне и значительно тише добавила: – А ты Катарина Энейх.

– Мне известно, – благодарно улыбнулась её заботе, – однако это практически всё, что я знаю.

Госпожа Альвис кивнула, и по одному её взгляду я поняла: старушка в деле. Полностью. Она даже пустую спальню оглядела с видом «кругом враги, не доверяем даже стенам, а цветочным горшкам особенно».

– Идём в кухню, – меня вороватым движением сцапали за локоть, в который женщина тут же вцепилась так, словно боялась, что меня могут украсть прямо у неё из-под носа, – там все свои, сможем поговорить открыто.

– Мне бы не хотелось, – начала я, не желая открывать секрет пропажи Катарины ещё большему количеству людей, но меня перебили уверенным:

– Наши не выдадут. А вот с людьми герцога Кьета, отца Катарины, будь настороже. Ты и сама слышала, они готовы бежать с доносами по каждому поводу.

– Много их здесь? – я понизила голос до шепота, теперь тоже разделяя настороженность ко всему вокруг.

– Все, кто приехали с тобой… то есть, с Катариной после свадьбы. Три камеристки и две личные служанки. Телохранителей Ренед не пустил, это породило бы слухи о том, что дон Энейх не способен оказать защиту супруги в собственном доме. Так что пятеро.

– Две сейчас во дворце, – вспомнила я, – Ренед без них улетел.

– И правильно сделал, – мне одобрительно кивнули. – Здесь остались Клара, Иши и Рейс.

С этими словами госпожа Альвис попыталась направиться к двери, но я не сдвинулась с места, вынуждая остановиться и её, и торопливо спросила:

– Кто вы?

Метнув взгляд на мои глаза, женщина согласно кивнула, одобряя мой порыв узнать как можно больше, и тем же заговорщическим поспешным голосом ответила:

– Няня, я знаю Ренеда с пелёнок.

Тогда не удивляет её желание защищать его.

– Почему так быстро поверили мне? – это радовало, но всё же несколько настораживало.

Улыбнувшись снисходительно, старушка покровительственно произнесла:

– Мы прожили с Катариной год, моя дорогая. Боюсь, тебе придётся сильно постараться, чтобы заставить кого-нибудь поверить, что ты – это она.

Нахмурившись, я судорожно обдумывала поступающую информацию. На фоне всего этого показался крайне логичным вопрос:

– Какая она?

Я вопросительно посмотрела на женщину в ожидании её ответа.

Поправив мой воротник свободной рукой, госпожа Альвис неопределенно качнула головой, поджала губы, но всё же ответила.

– Капризная, требовательная, к окружающим пренебрежительная и холодная. Даже по отношению к собственному супругу. Она не называет его по имени, исключительно дон Энейх и всегда на «вы». Этот брак для неё наказание, а Ренед – мучение. Она даже из замка сбегала при любом случае, то гостила у родителей, то молилась в родовом храме.

Ничего себе. Судя по тому, что я успела узнать и понять, Ренед действительно не был подарком. Если он с самого начала вёл себя с супругой так, как со мной, то отношение Катарины неудивительно. Я бы на её месте тоже попыталась его убить.

А вот кстати:

– Почему они не разведутся, если им так плохо вместе?

На меня посмотрели, как на душевнобольную, но после бабушка вспомнила о том, что перед ней не Катарина, смягчилась и сказала:

– Развод невозможен, моя дорогая. Таковы законы. Доны берут в жёны человеческих женщин из знатных родов и живут вместе до самой смерти. Если умирает дракон, вслед за ним этот мир покидает и его супруга. Таковы законы.