Валентин Осипович Осипов
Из России в Индию. Пешком, под парусами и в седле: о 103-х путешественниках и 4-х великих навигаторах
Раздел 2. С благословения тронных
Как видим, Россия после царя Петра не распрощалась с мыслями познавать Индию. Так или иначе его наследницы унаследовали интерес с этой стране.
Что же наиболее яркого происходит в правление царицы Анны Иоановны (на троне 1730–1740).
1831. Доклад для Правительствующего Сената. Ну и характеры у вологодских! Былой купец, а ныне ученый и даже академик, Петр Рычков (1712–1777) примыслил, что уже налаженная торговля с Бухарой позволит, если расстараться, дотянутся до Индии. И отправил свой доклад-проект в Правительствующий Сенат. К тому же предложил выращивать в жарких летом степях хлопок. Это узнал он, что знойная Индия – родина хлопка. Кстати сказать, Пушкин читал записки Рычкова, правда с иной темой: «О яицких казаках и об осаде Пугачевым Оренбурга».
1740. Не успела подписать? Царице в последний год ее царствования подготовили проект Указа об учреждении в России компании по торговле с Индией, но он так проектом и остался.
Судьба любимца царя Петра. Жаль, что никто не сообщил новой царице Елизавете Петровне (на троне 1741–1761), что верный ее отцу по индийским замыслам Федор Соймонов за год до ее восхождения на престол был приговорен к наказанию кнутом и к вечной каторге. За что же такая позорная кара? Был-де заговорщиком против Анны Иоановны и Бирона.
Одновременно отмечу: по-прежнему верны своей индийской доле странствовать и торговать русские купцы. Они в эти годы ввозят из этой страны с неплохими прибылями шелк-сырец и хлопок, но вот поток драгоценных каменьев стал почему-то пересыхать.
1741. Выбор дорог в Индию. Василий Татищев, будущий знатный историк, назначен астраханским губернатором. И вослед Ломоносову становится радетелем открытия пути в далёкую Индию. Но – через близкие среднеазиатские земли. Да, видать, строптив был, ибо сорвал уж совсем было подготовленную экспедицию купца из Индии Марвари Бараева – своенравно бросил его в тюрьму. Разгневался, что победил не его, Татищева, проект выбора пути в Индию, а появился столичный указ организовать экспедицию из Оренбурга.
Когда он стал историком, то не забыл Индию, и пополнил сведениям об этой стране свой труд «История российская». Дополню: он уловил духовную потребность сограждан в знакомстве с литературой Индии и затребовал побольше переводов.
1751. Эхо повелений Елизаветы. Собрался в дальнюю дорогу купец-татарин Абдулла Хаялитов: из Оренбурга в Бухару. И вдруг невероятное для купца: «Прибыл приказ, чтобы мы поехали послами в Индию».
Увы, почти все караванщики в этой одиссее погибли в схватках с разбойниками. Вернулся Хаялитов домой спустя четверть века.
Тот же год. Не сбылось! Коллегия иностранных дел распорядилась по ходатайству орербургского губернатора создать компанию из русских купцов для торговли с Индией. Жаль, что не удалось собрать должного капитала.
1752.Снова неудача. Сенат одобрил идею все того же астраханского губернатора все-таки проложить караванный путь в Индию через Среднюю Азию и Афганистан. Но, однако, снова не свершилось.
1757. Еще один план. На доброе «индийское» деяние решилась царица. Она освобождает из заточения любимца Петра I Федора Соймонова и назначает Тобольским губернатором. Он остался верен былой настроенности искать дорогу в Индию. Вместе с уроженцем Великого Устюга Никитой Шалауровым, опытным морским путешественником, не просто взялись разрабатывать план «Открыть путь через Северный океан в Индию». Они снарядили в плавание корабль «Вера, Надежда, Любовь». С командой в 75 человек. Под началами Шалаурова и его сподвижника Бахова. Но неудача – почему-то далеко не уплыли.
В этом году Ост-Индская компания полностью овладевает Бенгалией.
1760. Странствия Николая Челобитчикова. О нем я узнал из книг уже не раз помянутого писателя С. Маркова. Переложу прочитанное наикратко. В середине века жил в Нежине один купец – и вошел он в дело с купцом из греков Дмитрием Цыпоевым. Беда пришла: не вернулся компаньон из дальней поездки за товаром в Персию: умер. И вдруг появилась его сестра с некими указами-приказами из Петербурга ехать кому-либо в Индию за вызволением братова капитала. Ну, русская натура! Челобитчиков дал-таки согласие. Путь ему лежал через Турцию, Ирак и, как потом писал: «Персидским заливом в Большой океан в Бангальское владение, до назначенного мне города Кальката». Здесь подтвердилась смерть компаньона при подробности – случилась эта беда в дни восстания индийцев против англичан.
Путешественник остался в Индии еще на три года в этой стране, конечно же, навидавшмсь всякого и многого.
Великие заветы Екатерины Великой (на троне 1762–1796). Один из её заветов – это ничуть не стареющий и к тому же превеликой историко-стратегической значимости: «Направить торговлю Китая и Ост-Индии – это значило бы возвысить империю на степень могущества выше всех остальных империй…»
Замечу: она знала что повелевала – была начитана в географических науках. В числе книг, которые были для неё закуплены в Париже (библиотеки Вольтера и Дидро) были и такая авторства Петера Колбена «Путешествие и приключения Франсуа Лега и его компаьонов на некторых пустынных островах Ост-Индии».:
В Индию на кораблях Британии. И такое удивительное произошло с 1762 года по воле царицы. Догадалась: пока маловато сугубо государственных возможностей для познания Индию. Приказала учить своих морских офицеров в стране старинных морских традиций, в Британии. Две страны договорились о как бы стажерской службе на английских судах.
Но главное в такой учебе не только научение морским знаниями. Читаем, к примеру, один из наказов «стажерам» Посла России в Лондоне: «По приезде их (русских моряков. – В. О.) в разные города Ост-Индии, где корабль остановляться станет, должны гг. офицеры быть побуждаемы стараться сознать состояние тех городов».
Кто же был удостоен такого задания? Историкам А. Давидсону и В. Макрушину удалось выписать из «Материалов для истории русского флота» имена этих моряков. То мичманы Никифор Полубояринов, Иван Корсаков, Иван Салманов, Тимофей Козляинов, Прохор Алисов, Федор Дубасов, Николай Тулубьев. Замечу, все они со временем стали офицерами в высоких чинах, а один даже конт-адмиралом.
Отчеты мичманов оказались чрезвычайно полезны для Российского Адмиралтейства. В них сведения особой важности для морской державы: об особенностях на пути в Индию океанских штормов, о прибрежных мелях и фарватерах, о погоде.
Выделялось, что в Индии властвует «Остындская англицкая кампания», отмечено, что, к примеру, в Мадрасе, англичане содержат 300 солдат.
Отчеты могли быть полезны и купеческому люду, ибо в них во множестве о ввозимых и вывозимых товарах и о ценах на них.
Отважный оренбуржец. В 1751 году купец невеликих богатств Исмал Бекмухамедов уговорил 3-х своих друзей и слугу отправиться в Индию. Захотелось открыть для себя возможности торговли с этой страной. И вот наитруднейший маршрут: станица Каргалинская-город Дели.
Непросто было странствовать. Пришлось даже сменять верблюдов на корабль в Персидском заливе.
Драматическим оказалось путешествие. В дороге погибают спутники Бекмухамедова.
Он выжил и отправился в священную для мусульман Медину. Обратный путь оказался еще сложнее. Он возвращался на родину через Дамаск и Стамбул. Деньги иссякли. Когда Россия оказалась совсем рядом, абсолютно нечем было заплатить за плавание через Черное море.
Только через 34 года смог вернуться Исмаил на родину.
Главный для истории итог поездки – его Записки. Они писаны на татарском языке. Я не смог выяснить есть ли перевод.
1764. От императрицы пришел запрос – были ли посылаемы в Индию купеческие караваны.
1768. Повелела – высочайше – одобрить идеи губернатора Оренбурга искать торговую дорогу в Индию: «Оная могла (бы) простираться до Индии».
Затем сибирские воеводы получили наказ «расспрашивать про Индийское море». Была обозначена цель – торговля: золотая руда, жемчуг, каменья и «всякие узорочья», но также – выделю – олово, свинец и железо.
Царицу подстрекали поощрять торговать с Индией заманчивыми подношениями: индийской парчей и зачем-то индийской саблей, может потому, что была в бриллиантах ценою 19 тысяч рублей.
Екатерина Великая оказалась разборчивой «хозяйкой земли русской». Она отказывает «за несостоятельностью» заманчивое предложение одного голландца учредить российскую Ост-Индскую компанию. Разглядела в его письме, что русским уготовано быть здесь всего-то для проформы, ибо реального влияния не предусмотрено: «голландцы контору тамо содержат». Было еще несколько подобных предложений от иностранцев, но тоже оставила без внимания.
Лейтенант фон-Сиверс. И он побывал в Индии на английском корабле в качестве практиканта-стажёра. Знать, полезным для родного Адмиралтейства оказалось его это путешествие – был произведен в новом воинском звании.
1785. Индия узнала о Герасиме Лебедеве (1749–1817). В тот год его первое путешествие в эту страну. Кто и что он – быть в подробностях в следующей главе.
1792. Астраханский генерал-губернатор П. Скарятин обнародовал свой проект создать компанию для торговли с Индией и всеми промежуточными странами.
План Ивана Крузенштерна (1770–1846). Этот будущий прославленный адмирал, начальник 1-й русской экспедиции вокруг света ещё в молодости, в 1793 году разработал наиважную для России навигацию: «План проложить путь для русских судов в Ост-Индию».
Вот как: мичман, тоже пройдя учебу на корабле Ост-Индской компании, мечтает однако не о колонизации Индии, но о развитии торговли! Явно сказывается наказ императрицы Екатерины, тот, что я цитировал ранее.
Итак, он, 23-летний, прожил 2 месяца в Индии. И оставил отчет. Этот документ был изучен новым императором Александром 1. Об этом его просило Правление Российско-американской компании; оно хотело развивать торговые связи с Индией.
Царь читал чрезвычайно важное – Россию могло миновать враждебное отношение индийского народа к английским колонизаторам. Молоденький мичман проявил себя истинно стратегом – писал: «Калькутте, Бангалах, Батавии и прочих местах, все порты и народы нас благосклонно принять готовы».
Добавлю наиважное: в те годы был у него добрый приятель будущий наизнаменитый капитан-кругосветчик Юрий Лисянский (1773–1837). Так и он побывал в Индии. Об этом в главе 8.
Глава 6. Подвиг унтер-офицера Филиппа Ефремова
Этот младший чин достоин вечных генеральских почестей.
Из писем автору книги.
22 сюжета:
Побеги из двух пленов* Дорога через Китай в Индию* Отказ служить британцам * Живописные краски в обширной книге * И другое
Действующие лица:
Пугачевцы. Милосердный армянин. Простые люди и знать Индии. Английский комендант.
В 1786-м в Петербурге вышла книга с пространно-заманивающим по моде того времени заголовком «Российского унтер-офицера Ефремова, ныне Коллежского Ассесора десятилетнее странствование и приключения в Бухарии, Хиве, Персии и Индии и вовращение оттуда чрез Англию в Россию».
Началы суровых испытаний. Лебедев, этот служилый Нижегородского пехотного полка был схвачен в 1774 году пугачевцами, а затем среднеазиатскими кочевниками и продан в Бухару.
В своей книге он рассказывает каково пришлось в неволе. В отместку за то, что отказался принимать мусульманство – пытки: немало дней насильно кормили размоченной солью и избивали палками.
Талантлив он оказался на изучение азиатских языков. Это пригодилось в новой 6-летней подневольной жизни. Был даже назначен начальником охраны гарема своего властителя; замечу, что в числе стражников было 20 русских тоже из пленных.
Побег! Почему-то рискнул бежать в далёкую Индию. Сперва путь пролегал через по землям Средней Азии. Для этого прикинулся ногайцем. Нелёгко далось это странствие, в горах Киргизии умерли два спутника. В книге Ефремова можно прочитать, что их похоронили по православному обряду и в тайне от аборигенов.
Заметки о Китае – научный приоритет. День за днём и вот Ефремов у восточных границ Китайской Империи. В его книге признания, что пришлось обмануть местные власти: надо продолжать странствие к Индии, но европейцам путь был закрыт.
Стоит заметить, что описание жизни китайцев на этом пути стали приоритетными в трудах европейских китаеведов.
Индия. Он миновал – часто пешком – Пенджаб с городами Амритсаар и Пиллаур. Затем Дели. Здесь он в одиночестве. Пришло отчаяние. Но вот однажды в некоем городке набрёл на многолюдную площадь и запросил помощи – на персидском языке. И вдруг кто-то откликнулся.
То был некий армянский купец из Турции. Он узнает, что несчастный бродяга – русский. Тут же приглашение приюта в армянской семье. (Забегая впёред рассаажу, что этот сердобольный человек помог Ефремову вернуться на родину. Сперва добраться до Калькутты, чтобы плыть в Англию. Оттуда Россия близка). Из Дели путь лежал к реке Ганг, затем плавание в Аллахабад, оттуда добирался в Калькутту.
Всякого навидался. Случилось даже такое: английский в одном городе комендант из колонизаторов возжелал насильно зачислить его в свои войска. Еле отбился. Его такие вот странствия завершились в 1782
году. Замечу: в этих странствиях, начиная с Бухары, он догадался вести некое подобие дневника. Он и стал упомянутой выше книгой с тремя изданиями: успех! Он был неминуем, ибо Ефремов обеспечил преинтересное знакомство с далёкой страной. Далее некоторые из неё извлечения.
Приобщение к географии. Ефремов внёс в свои записки: «Большую часть года воздух здесь умеренный, летом жары чрезвычайны. Поверхность земли ровная, гор весьма мало или почти совсем нет; почва сероватая, песков не находится; только в некоторых местах земля удобряется; впрочем, она весьма плодородна и почти везде возделана; пустых мест очень немного.
Земля производит все необходимо нужное, служащее для пользы и удовольствия; немалое количество собирается сорочинского пшена (рис. – В. О.), проса, лимонов, померанцев, винных ягод, гранатов, кокосовых орехов, шелку, сахару-леденцу и хлопчатой бумаги; находятся также рудокопные заводы, золотые и серебряные, жемчуг, алмазы и другие дорогие каменья. Весьма много слонов, дромадеров, львов, тигров и барсов; лесу мало.
Впечатления от реки Ганг. Пишет: «По обе стороны реки Ганг лежащей, воздух весьма жаркий; народ цветом черен, росту среднего; земля изобилует различными произведениями, также жемчугом и алмазами, особливо к берегам Коромандельским. Сахарного тростнику, называемого здесь найшакар, находится в большом количестве; из него делают сахар и сидят вино для себя и на продажу. Жители нрава грубого, не столь разумны, ленивы, работу отправляют невольниками.
Кое-что о людях Индии. Выразителен под пером нашего путешественника как бы коллективный портрет: «Люди, по причине больших жаров черны… Мужеской пол ходит наг.
Головы обвертывают кушаками, на ногах имеют туфли, а на плечи накидывают широкие кушаки; чресла свои и гораздо ниже их опоясывают кашемирскими кушаками, называемыми у нас шали. Достаточные люди в одежде отличаются тем, что на шее носят золотое ожерелье наподобие жемчужного и в одном ухе кольцо, а на руке перстень. Женщины накидывают на головы платки; рубашки имеют весьма короткие с рукавами в два вершка и покрывают почти одну грудь; юбки длинны; на ногах носят башмаки, у достаточных же в ушах, ноздрях и на руках кольцы и перстни с бриллиантами.
О знати. Наш бедняк-скиталец подметил некоторые особенности жизни богатых: «Во всей Индии знатные ездят по большей части на слонах, на коих кладут с зонтиками ящики, а в ящики ковер и подушку, первые обиты сукном, подзор же у зонтиков вышит шелком с золотою, серебряною или шелковою бахромою, смотря по достатку хозяина. Другие вместо езды на слонах употребляют носилки, то есть ящики вышиною в четверть, длиною в два, а шириною в полтора аршина, с зонтиками; их обивают различными сукнами с подзорами и бахромами. Впереди у ящика утверждено выгнутое дерево, а сзади прямое выкрашенное. Если сядет в оный человек довольно тяжелый, то спереди и сзади по четыре и по пяти человек несут его на себе попеременно, а впереди один идет с тростью для очищения дороги. Иные делают четвероугольную будку шириною и длиною в полтора, а вышиною без малого в два аршина со стеклянными дверьми по двум сторонам и обивают кожею. Таковые носилки называются палки. Лошадей же имели там весьма мало; их приводят туда для торговли из других земель и продают очень дорого; в корму терпят также большой недостаток: от сего сходнее иметь двадцать человек, нежели содержать одну лошадь.
Заметки о религиях. Как я уже подметил, он истовый христианин, но не покушается хаять то, что вызнал здесь: «Многие из индейцев веры магометанской или идолопоклоннической, отчасти же и христианской. Весьма знатная часть боготворит солнце, месяц, звезды, коров, болванов и другие творения и приносит им жертвы. Поклоняющиеся солнцу при восхождении оного входят в реку по колена и глядят на него, читают молитву, плещут к нему вверх раза три в месяц воду; иногда также глядят на него, читают и бросают землю вверх три раза. Почитающие корову не убивают ее и вовсе не едят говядины, а держат скотину только для молока и масла; когда она издохнет, то снимают кожу и делают из нее сапоги, если кто из иноверцев вознамерится оную убить, то покупают, не имея же достатку на что купить, плачут. Чтящие болванов или истуканов ставят их по большей части на перекрестках; очертив у реки для своего семейства круглое место, вымазывают его коровьим, разведенным в воде калом, на средину ставят котел; как скоро место сие высохнет, то все они садятся в черту и тем же навозом вместо дров варят для себя пищу, сваривши оную, едят и потом приходят к болванам и маслом или разведенною в воде краскою, а иногда и водою обливают им головы. Заметим при сем, что варение пищи в домах происходит таким же образом; если кто во время варения придет чего-либо просить, тогда им своя пища соделывается уже поганою, ее отдают пришедшему с требованием за сие денег, во что самим хозяевам стоит; в случае неплатежа оных самый суд приказывает заплатить, однако ж если пришедший знает сии обряды. Тела умерших сожигают у реки и потом пепел с костями сметают в оную. Случается, что больного, не имеющего почти движения и языка, приносят к реке, близ воды сажают на землю; старый человек, а буде есть, то жена, сын или родственник берет больного за голову и окунывает дотоле, пока он захлебнется, после чего совсем сталкивает его в воду. Когда вода прибывает от морского прилива, то тела, носящиеся на поверхности оной, при отливе вместе с течением воды уплывают в море.
Заметки о Калькутте. И здесь Ефремов проявляет себя как настоящий географ: «Калькутта, или и Калькатта, стоит на правой стороне Ганга, местоположение имеет ровное, таковые же и окрестности, улицы здешние прямы и широки, домы по большей части каменные и часто довольно огромны.
Город в окружности менее Дели вдвое; в нем находятся греческий монастырь, многие английские церкви, несколько магометанских мечетей и большое количество индейских капищ. Жители суть англичане, греки и многие роды индейцев.
Город Калькутта есть главное место для всех английских владений в Индии. Садов здесь, так же как и в прочих индейских городах, весьма много. Не в дальнем расстоянии находится море; река же при Калькутте довольно велика, шириною с полверсты и очень глубока, так что суда свободно могут ездить к самому городу почти во всякое время; берега не круты, однако ж левый берег гораздо выше правого.
Расстояние от города до моря, простирающееся верст на тридцать, наполнено, так сказать, селениями индейскими. В Калькутте находится небольшая крепость, окруженная каменными стенами и башнями и заключающая в себе здания для солдат и сохранения военных снарядов. В предместиях есть два весьма обширные каменные караван-сараи…»
* * *
При имени Филиппа Ефремова мне всегда приходит в память народная погооворка: «Отвага города берет».
Глава 7. Двенадцать индийских лет Герасима Лебедева
Мое ревностное содействие услугою в такое время, в кое паче протекших веков возникает между Россиею и Индией вящее сношение…
Из письма Г. Лебедева государственному канцлеру графу Румянцеву.
31 сюжет:
Ярославль-Лондон-Мадрас*Особый талант на языки* Мелодрама в театре и трагедия в суде * Англичане против русского * Санскрит: шрифт для типографии* Отчет с 7-ю позициями и при капитальном труде* Тюк ценою в 271 рупию.* И другое.
Действующие лица кроме главного героя:
Канцлер Румянцев. Генерал-губернатор Джон Шор. Мореход Ю. Лиснянский. Историк К. Антонова. И другие.
Славу и беды – нем+алые – нажил герой этой главы, своими 12-ю годами пребывания в Индии. Что привез в Россию? Звание нашего первого из самоучек отменного знатока Индии по многих – подивимся – ипостасях: от знатока языков и фольклора до приобщения купцов к коммерц-делам.
Могила его в Петербурге на Георгиевском кладбище Большой Охты не сохранилась, но известны поэтические строки на надгробии – в том числе такие:
Он первым из Сынов Российских
Восточну Индию проник.
И, списки нравов сняв индийских,
В Россию их принес язык…
1785. Герасим Лебедев (1749–1817), самонаученный индолог, он единтвенны из русских учёных прожил в Индии 12 лет, но – заранее замечу – неоедко в незвгодах.
С чего начиналось? Две даты:
– 1782. Лебедев получает одобрение на путешествие в Индию от самого цесаревича, будущего императора Павла! Но без никакакого воспомоществования: увы!
– «12 февраля 1785 г. я отплыл из Грэвсенда на корабле Ост-Индской компания “Родней”» – это строчки самого Лебедева.
Сам он родом из Ярославля. Пожил с одним русским сановником в Лондоне. Об Афанасии Никитине ничего не знал – само собой родилось возмечтание побывать в Индии.
С чего начиналась индийская жизнь? Начнем с того он становится свидетелем жуткого здесь голода с миллионными жертвами. Явно его не минуло и то, что как раз в это время наблюдал начальник английских колонизаторов в чине генерал-губернатора: «В настоящее время население этих провинций (Бенгалия, Бихар, Орисса) быстро идет навстречу всеобщей бедности и разорению».
Два года – первые – жил Лебедев в Мадрасе. Чтобы обеспечить себе занятия индологией давал уроки музыки (ещё в России был научен играть на виолончели и считался классным исполнителем). Не случайна такая запись в его бумагах: «В прожитии мое я был за музыкальное моё искусство особенно снабжаем».
Но если бы только наука для себя и России и музыкальное просвещение для индийцев и Индии. Придумал необычное, когда перебрался Калькутту: открыл в этой стране первый театр европейской школы, но на местном языке. Явно сказалось, что его родной Ярославль основал первый в стране театр – детище знаменитого земляка-театрала Федора Волкова.
Театр в блеске славы и в приговоре суда. Сколько же одолел Лебедев ступеней – крутых – на пути к успеху. Сам пьесы подобрал и перевел на бенгали. Потом: «Горящий нетерпением представлять пьесы, я построил по собственному плану, вместительный театр на улице Доутулла в центре Калькутты». Новая ступень: «Успел также научить комедиальному действию бенгальцов: трех женщин и десятерых мущин. И такое же число научил петь гиндостанскими словами и играть музыку, сочиненную мною на тот случай их любимыми инструментами». Выделю: отдал театру свой ёще один ранее дремавший талант композитора.
И вот наконец развешены в городе афиши – завлекающие: «С разрешения достопочтенного генерал-губернатора сэра Джона Шора. В первый раз была представлена. Господина Лебедева новый театр на улице Доутулла. Украшенный в бенгальской манере. Откроется завтра в пятницу, 27-го числа сего месяца 1795 г. пьесой под названием «ПРИТВОРСТВО». В ролях выступают актеры и актрисы. Начинается с вокальной и инструментальной музыки называемой ИНДИЙСКАЯ СЕРЕНАДА. К инструментам, почитаемым бенгальцами, будут добавлены европейские. На музыку положены слова знаменитого поэта Шри Бхарат Чандра Рая. Ложи и партер 8 сикка рупий. Галереи – 4.Билеты продаются в театре. Начинается ровно в 8 часов вечера».
О чем пьеса? В архиве разыскали содержание. Истинно нынешний фильм из Болливуда. Хорошо познал Герасимов душевные запросы зрителей. Об этом уже 1-й акт: «Входит Шук Мой (переодетая как Мохан Чанд Бабу) с разными музыкантами и, следуя своему плану разъединить Шуки Муки и Бхолонаута Бабу, дает ей серенаду. Музыканты играют. Когда они кончают, Шук Мой сообщает им, что дама довольна и отпускает их, а затем уходит сама. Затем входит Рамшонтош и рассуждает о том, как процветают в Калькутте любовные интриги. Затем входит Бхаггьо Бути, его жена, прикрывшая лицо покрывалом. Она делает вид, что она дама, влюбленная в него, и дает ему подарки, которые он должен положить в комнату его хозяина (посланные ее хозяйкой). Он ухаживает за ней, и она подает ему надежду. Он хочет увидеть ее лицо, но она не позволяет, дает ему пощечину и уходит…»
Успех! «Собрание было столь многолюдно, что если бы театр мой был трижды больше, конечно, был бы наполнен».
«Утеснения без вины». Такова одна из собственноручно выведенных записх о нагрянувшем суде. То итог, что у Лебедева нашлись конкуренты-ревнивцы. Поподличали. Вчинили иск будто бы за неуплату денег за ремонт снимаемой квартиры. Лебедев одинок и беден. Адвокаты от него шарахаются. Еще бы: этот русский не в чести у чиновных англичан, да и торчали уши неприязни к нему Ост-Индской компании; Лебедев называл ее «компанейские сосуны».
О колониальных судьях остался от Лебедева впечатляюще-обобщающий портрет: «Суды, во главе которых стоит только так называемый “гражданский мэр”, который как-то, томясь от единственного кушания – плова наваба (набоба), улучшил свой стол, как бы по вдохновению, некоторыми блестящими лакомствами на золотых блюдах и сам позаботился о себе, что, конечно, нужно признать, было наиболее верным путем показать миру свою действительную ценность».
Приговор был таким, что Лебедев потом излил в своем дневнике: «Обманутый во всех ожиданиях, я был вынужден прибегнуть к унизительной необходимости разрушить свой театр и продать все свои материалы на случайном аукционе за гораздо более низкую сумму, чем я заплатил рабочим за возведение театра, и уступить моим счастливым конкурентам как славу, так и доходы». Еще запись: «Я догола почти разорен».
Надо было возвращаться домой.
О дорожном багаже. Что же вывозил Лебедев итогом своих 12 лет жизни в Индии. Никаких драгоценных каменьев. Чем же наполнил дорожный сундук? Читаем «Приказ Торговой палаты капитану корабля Ост-Индской компании “Лорд Европу”: «Два куска простого муслина… Один кусок муслина, затканного золотыми и серебрянными цветами… Два куска муслина ньянсук… Один кусок муслина чаркона… Десять кусков муслина буттадар… Шестнадцать муслиновых носовых платков с каймой… Восемнадцать носовых платков Шандернагорских… Один кусок полосатой ткани, один кусок капа… Один кусок черного атласа 14 ярдов…» И итоговая сумма в рупиях: «271». Выходит, его нажиток в год из 12-ти прожитых в Индии – 22 с половиной рупии!
Странно, что таможенники не отметили ну, ладно коллекцию перламутровых раковин, и засушенных морских коньков: пустячки в понимании колониальных чиновников.
Зато Лебедев знал своему багажу особую цену – писал: «Духонетленный товар словесных наук, для выгоды соотечественников и славы государя, индийские книги и рукописи». В их числе выделялсь словари хинди, бенгальского и сансакрита и об этом будет ещё важный сказ через три абзаца.
Сейчас же о том, что этот интеллектуальный багаж по возвращении Лебедева домой поразили знатока Индии директора Императорской публичной библиотеки А. Оленина.
И еще вывез две драгоценности. Первая: собранный в Индии материал к книге «Грамматика чистых и смешанных Ост-Индских диалектов». Он её написал и издал в Лондоне, по дороге домой.
О второй можно узнать по отчету-реестру, писанного по возвращении на родину на имя графа Румянцева. Это некое пособие для тех, кому предстоит иметь финансовые или торговые дела с Индией. Напрмер,7-м пунктом значилось: «Ключ от начальных оснований индийской арифметики, расположенных в пяти отделениях, в каждом особенно сто числам, для вычисления разных весов и мер, твердых и жидких тел и четвероякого рода денег, как-то: раковок, вместо денег употребляемых, чеканенных медных, серебреных и золотых».
В подверстку Лнбедев включил свое особое пожелание – выпросить два корабля, чтобы попытаться наладить для торговли путь от Ганга в Неву. И стал к тому же советовать: российские купцы обязаны перекрыть Англии возможность обогащаться в Индии «за счет России». И доказал это: «Привозят в Индию по большей части из России таковые товары: мачтовые деревья, пильные доски, пенька, лен, парусное полотно, юфть, деготь, сало, гвозди, икра, клюква и брусника». Концовка с горьким выводом, но и с явно с надеждою быть услышанным: «Из чего нетрудно усмотреть можете, любезные соотчичи, коликих мы лишается выгод».
Житейские беды шли нога в ногу с Лебедевым. Он мечтал использовать вывозимые ткани в качестве подаров-сувениров, да замысел не удался. Он с превеликим сожалением писал: «Все пятьдесят кусков перепорчены морской водой».
1805. Выдающееся исследование. Когда вернулся домой, в Петербург, то написал и издал «Беспристрастное созерцание систем Восточной Индии брамгенов, обрядов их и народных обычаев». Серьезнейший научных труд. Здесь и о древнеин индийском календаре, и о религиях страны, и ее философии.
И – выделю! – записи о местных жителях. Да так писал, что понималось – он явно вел спор с теми в Европе, кто восслед колонизаторам считал индийский народ отсталым: «Индийцы ни мало не похожи на диких и более имеют справедливости приписывать сию укоризну тем, кто жесточайше с ними обходится… Удерживают они достойную подражания непреклонность во благочестии».
А как уважительно отозвался об одном своем новом знакомце – поэте: «Написал так сладкоречиво, приятно, ясно и справедливо, что многия вытверживают наизусть».
Не всё однако принимал в полюбившейся стране. Есть и такое: «В сей день, в разрезанной коже с продетыми веревками на боках и железными прутьями проткнутыми сквозь язык, ходят стадами по городам и в других селениях, при барабанном, колокольном, побрякушек и раковин разном стуке и звуке пляшут вприсятку».
В книге эхо отношения индийцев к России: «В Индии носится молва о могущественной северной державе, которая бросает бури на соседние страны».
Чудо-талант на языки. Когда вернулся домой, удивлял ученый люд феноменальным знанием нескольких языков Индии. С чего начинал? Пишет о своем учителе из бенгальцев: «Хорошо знал одинаково бенгальский язык и смешанные индустанские наречия (жаргон) грамматически… Он усердно советует мне заняться санскритской азбукой, поскольку это золотой, все открывающий ключ к неоценимым сокровищам восточных наук».