Валентин Одоевский
По приколу
– А сколько ты зарабатываешь и на чём?
– Ну, явно не на музыке я зарабатываю много. Я с музыки имею совершенно ничтожную сумму. Я не хочу говорить прям сколько я зарабатываю, потому что зарабатываю немного – скромно. Но, тем не менее, мне хватает и на оплату образования, и на музыку, и на себя мне хватает, и на отложить мне хватает. Я недавно, вот, ездил оплачивать автошколу. Смог сдать на права, наконец-то. Лишние средства остаются – я их трачу на полезные дела, так сказать. Сколько я зарабатываю, наверное, не смогу сказать, потому что для меня это, что-то вроде интимного вопроса. Но вполне достаточно, чтобы поделиться с дорогими мне людьми. Например, купить отцу хороший подарок – не за пятьсот рублей, а подороже, чтоб настроение поднять. То же и своей сестре, своему брату и так далее. Достаточно, чтобы чувствовать себя хорошо.
– А пробовал ли ты себя в ещё каких-то сферах искусства?
– Однозначно пробовал. Когда был карантин, для меня это был повод что-то новое узнать. Я очень хотел заниматься видеомейкингом. И, собственно, мне очень понравилось направление, называется AMV. Там ребята, короче, берут кадры из всяких аниме, из всяких сериалов, из всяких фильмов и скрепляют их красиво. Знаешь, не просто скрепить, чтобы был какой-то видеоряд – они скрепляют это максимально красиво. То есть, там музыка соответствующая лежит, какой-нибудь рэп жёсткий. И там под ритм всё меняется. Я такой, Господи, я должен это попробовать! Я учил. Я смотрел кучу видосов по освоению Adobe Premier. Я научился чему-то однозначно. Однако дальше я, наверное, этим заниматься не буду, а просто, как базовый навык, пускай будет. Если что, я как-то смогу записать видео и как-то свести его и вывести. Этим занимался. Чем ещё? Рисованием в детстве занимался очень углублённо. У меня бабушка – художник, и я подумал, почему бы и нет? У меня получалось хорошо, но я, наверное, не чувствовал себя в рисовании, как в своей тарелке. Мне казалось, что вот рисую, ну, нарисовал я что-то неплохо, но на целую картину меня не хватило. Когда я начал записывать музыку, я прям чувствую, что вот мой голос, то, как я его меняю, какие слова я произношу, какие мысли я раскрываю, какой движ я подаю. Я сижу и думаю, Господи, я однозначно тут свой. Я однозначно занимаюсь тем, что я люблю. Это прям на все сто. Поэтому, наверное, потому что я и там, и там, как-то не чувствовал себя в своей тарелке я и начал заниматься чем-то другим – музыкой и китайским. Я, вот, учу китайский и чувствую себя отлично! Я обожаю этот язык, он меня вообще, ни секунды не истощает. Я занимаюсь музыкой, и она меня тоже не истощает. Мне нравится слушать мою музыку, мне нравится её писать и слушать, что о ней говорят другие люди. Конечно, очень часто говорят что-то плохое. Но если критика, предположим, подкреплена аргументами – я с удовольствием отвечу, и, возможно, что-то исправлю.
– О каких музыкальных достижениях ты мечтаешь?
– Возможно, как и многие артисты – какое-то признание со стороны публики. Но, опять же, я занимаюсь творчеством для себя. Я бы хотел выйти на новый уровень. Я хочу постоянно развиваться в музыке. Я не хочу достигать идеала, потому что идеал – это остановка в развитии – это стогнация. Я бы хотел что-то новое познавать и постоянно себя совершенствовать. Моё творчество – это то, как я себя вижу, это то, как я себя познаю. Я развиваюсь – и моё творчество развивается. Я, вот, предположим, когда только начинал писать тексты – у меня ни слова изо рта не лезло. Я не понимал, что мне писать. Вот я такой сижу, думаю, ну, напишу, короче, про деньги. Да, отлично, как у меня их много, а у меня их не было (смеётся). Напишу про девок, как у меня их много – у меня их не было.
– До слёз…
– (смеётся) И такой думаю, а чё писать? Как писать? Как я это напишу? Потом я понял, в чём была, всё-таки, проблема – я этого не пережил. Я не могу написать о том, чего не видел (смеётся). И потом я начал писать, всё-таки, что-то о любви, всё-таки, любовный опыт грустный у меня был. Получало это изначально плохо. Очень плохо. Согласись, никто не становится Пушкиным с первого текста. Это очень много упорной работы над собой и своим умением, поэтому я очень много работал и с текстов о какой-то банальной любви я вышел на свой последний альбом «Gray world» – насущные вопросы, я так красиво там всё расписал! Ты не поверишь, я там переписывал второй куплет в песне «Ненависть короля» раз, наверное, восемь! Первый куплет раз пять переписывал. То есть я сейчас к этому стал подходить очень ответственно, для меня это имеет огромное значение, и я смог передать эти темы очень хорошо. Сейчас мы пишем рецензии. Уже на одну песню написали – на «Городскую тайгу». Там Никита разобрал, прям, всё как надо: где основной посыл, привёл цитаты, привёл аналогии отличные, написал, что, в принципе, имел в виду артист, то бишь, я. Я очень рад, что мой скилл в этом повысился, я рад, что не стою на месте и познаю себя через своё творчество, и, возможно, своим творчеством помогаю другим людям познать себя. Знаешь, типа, человек послушал песню и думает, блин, а ведь у меня такое было. Тот вопрос, который я там поставил, предположим, вопрос замкнутости, вопрос попасть в неловкую ситуацию, как это в современности называется – «кринж». У меня есть песня «Человек-кринж», посвящённая этому, и человек это слышит, и я стараюсь как-то красиво описать, как из этой ситуации можно выйти. Безусловно, для каждого ответ свой. Я поясняю, как я из этих ситуаций выхожу. Возможно людям, которые меня слушают, возможно, это им поможет. Моя первоначальная цель – это познать себя и, так же, помочь другим людям познать себя. Поэтому, я надеюсь, что, может, кому-то я помог, значит цель моего творчества себя оправдывает.
– Раз ты упомянул про горький любовный опыт, насколько я помню, у тебя недавно произошла довольно драматичная и, в то же время, романтичная история на личном фронте. При нашей последней личной встрече мы её обсуждали. И, насколько я помню, ты решил поступить достаточно необычно и мило, расставив в этой ситуации все точки над «i» письмом. Обычным бумажным письмом. Откуда такой романтизм?
– Всё весьма просто. Я, короче, жёсткий романтик. Я не знаю, говорил об этом или нет – вроде, ещё нет. Я вижу романтику даже в маленьких деталях. Я в детстве очень любил французскую романтику и люблю по сей день. Предположим, тот же Бродский «Питер, чай, не Франция», если слышал.
– Конечно.
– Для меня романтика Франции… она очень сильно меня задела. Я имею в виду, коснулась. Я и по сей день её исследую. Предположим, раньше, вот, письмо – это было что-то очень красивое, что-то очень романтичное. Конечно, люди лукавили. Люди лукавили всегда – это с нами с рождения. Однако в этом было гораздо больше романтики, чем сейчас. То есть, человек знал, что письмо будет идти, минимум, месяц, а может и больше. И он хотел изложить абсолютно всё – как чувствует, как видит. В письме пространство ограничено, а ждать придётся долго. Люди относились к этому с большой серьёзностью. Это не как сейчас, ты такой подумал, блин, хочу признаться любви во «ВКонтакте»! И такой пишешь: «А ты мне нравишься!», а она такая: «И что?» (смеётся). А там ты ждал этого. Сам момент ожидания, как ты сидишь, ждёшь его. Сам момент написания, как ты подбираешь слова, ходишь весь день, думаешь, что там написать, чтобы человек тебя понял. Любого человека надо выслушать. Вопрос в том, что человек, которого ты выслушиваешь, скажет. Он спросит, предположим, возьмём какого-нибудь антагониста из аниме: «Почему ты хочешь захватить мир?», и он скажет тебе: «Потому что хочу стать сильнее!»? Ясен-красен, ты, скорее всего, ему скажешь: «Ну и?». Типа, зачем? Однако, когда человек может расписать. Взять, например, какого-нибудь героя из «Наруто» известного. Например, там главный злодей хотел, чтобы весь мир уснул, чтобы больше не было боли. Когда ты такое слышишь – это имеет место быть. Просто это не должно воплотиться, потому что, когда ты один так считаешь – это красиво звучит. И поэтому, письма, в своё время, играли очень большое значение для людей. Сейчас, к сожалению, эта романтика… тогда ж, к слову, ещё была голубиная почта… сейчас это всё пропало, к сожалению. Только небольшой процент людей продолжил в это как-то верить и как-то следовать пути этой романтики. Опять же, я просто подумал, что так будет наиболее красиво и гораздо лучше, чем сказать это, например, в личном разговоре или, не знаю, во «ВКонтакте» том же. Это всё надо расписать в письме, чтобы у человека это осталось, сохранилось, чтобы человек это мог перечитать в будущем и, возможно, открыть для себя что-то новое. Возможно, как-то связался со мной потом. Тем не менее, я считаю, что письмо не удалишь. Его только сжечь можно. Пускай обо мне останется хоть что-то, как о человеке, как о личности.
– Ты родился и вырос в Москве, какие в этом городе для тебя самые значимые места?
– Да, это правда, я – коренной москвич. Скажу так, я Москву до четырнадцати лет вообще не видел. Да, я в ней жил, но для меня Москва была: школа-дом. И парк рядом. И потом бассейн рядом со школой. Потом в четырнадцать лет мне мои друзья говорят: «Матвей, тут такое дело, пойдём гулять». Мои родители меня никогда не отпускали одного, потому что я был очень маленьким и тощим, поэтому боялись, что, если ко мне подойдёт какой-то взрослый мужик, которому лет сорок, а тут маленький, тощий чувак, которому лет одиннадцать или десять – вряд ли что-то ему сделает. Гулять мне не разрешали. Но потом там сложилась некая ситуация в моей семье, я не буду о ней говорить – немного сокровенное, – тем не менее, я немного подрос и мне дали гулять с моими друзьями. Мои друзья, на тот момент, они были авантюристами своего рода. То есть, знаешь, это тот момент, когда ты хочешь пойти куда-то вперёд – не знаю куда, но в итоге прийти к какой-нибудь крутой точке. И таким образом, в своё время, я исследовал всю Москву. Это невероятный город! Это один из любимейших моих городов в принципе. Если любимые места выделять, если возвращаться к вопросу, наверное, я бы выделил, в общем-то, Курскую – это станция метро такая, абсолютно всё, что там есть – это куча моих воспоминаний. Наверное, места запоминались мне по воспоминаниям, то есть у меня там что-то произошло красивое, грустное, смешное, не знаю, там просто какой-то новый опыт появился – это место со мной уже чем-то связано, в общем. На Курской произошло очень много вещей, что были у меня в жизни. Ещё что? Возможно, Парк Победы. Сейчас это Новослободская – я там учусь в РГГУ, и там абсолютная куча вещей, которые произошли со мной за такой короткий промежуток времени. Ещё Воробьёвы горы. Я там был кучу раз со своими ребятами, но там и проходила моя недавняя романтика своего рода. Грустная, однако, проходила, и это место связано с ней. Когда я прихожу туда, когда я стою на этом месте, я вспоминаю, что раньше я стоял на этом же месте с человеком, который мне очень нравился, а сейчас стою один. Или прихожу на Курскую и думаю, что, вот, раньше я был здесь со своими, так скажем, единомышленниками, а сейчас я тут стою один. Тем не менее, это место сохранилось, и воспоминания, связанные с ним, тоже сохранились. Я этими воспоминаниями вдохновляюсь и пишу свою музыку. Я как-то чувствую себя комфортно, благодаря им.
– О чём ты мечтаешь?
– Интересный и сложный вопрос. Возможно, чтобы у моих ребят у моей семьи всё было хорошо. Чтобы они чувствовали себя отлично, чтобы могли развиваться, чтобы не испытывали особой грусти какой-то. Чтобы чувствовали себя лучше, чем, предположим, чувствовали раньше. У каждого человека своя история и, к сожалению, многие люди считают, что их история – это то, что не даёт им быть счастливыми. Но это, ведь, на самом деле, не так. Твоя история – это твоя история. Ручка, которой ты пишешь свою историю у тебя находится. В любой момент ты можешь перевернуть страницу и начать писать что-то новое, начать открывать что-то новое для себя. Просто многие люди считают, что они так не могут. Но жизнь одна, и я верю, что все мои друзья, мои близкие, мои родные смогут, кто-то закрыть эту историю – открыть новую и как-то развиваться в целом. Про себя скажу, что я хотел бы всю жизнь развиваться, познавать что-то новое, постигать мир, развивать себя и познавать других людей. Вот, считай, ты общаешься с людьми, и каждый человек может тебе что-то новое сказать. Предположим, ты со мной общаешься – мы с тобой только познакомились, ты мне столько вещей рассказал про армию, я не знал столько, если честно. Я тебе рассказал что-то про музыку, про свою жизнь и сейчас рассказываю. Каждый человек для человека, что-то вроде преподавателя, возможно, который немного поведает тебе о себе, а ты ему о себе, и вы друг для друга, считайте, какой-то урок.
– Наше интервью уже подходит к концу, к моему удивлению. И наш традиционный вопрос – что бы ты хотел пожелать нашим зрителям?
– Ну, во-первых, я бы хотел пожелать нашим зрителям не придавать большого значения незначительным вещам, которые происходят в нашей жизни. Предположим, многие люди говорят, что они перегорают, но, мне кажется, перегорания, в чистом виде, не существует, и люди придумали это, мне кажется, для самовнушения. Перегорание – это что? Вот, возьмём физику. Есть огонь. Огонь что-то постоянно жжёт. Когда огню нечего жечь, он сжигает сам себя. Это называется перегоранием. Также с людьми работает. В душе каждого человека есть огонь. Пока он знает, чего он хочет – он будет это жечь, его огонь будет становиться больше. Когда что-то заканчивается, предположим, цель, и ты понимаешь, что ты делаешь что-либо напрасно, то огонь начинает жечь сам себя – это и называется перегоранием. Я бы хотел, чтобы люди не уделяли этому значения, чтобы они могли познать себя через искусство – через моё, через других ребят, которые пишут книги, пишут стихи, пишут что-то ещё. В общем, развиваться и познавать себя, постигать мир и всегда находить что-то новое для себя. Мне кажется, находить что-то новое в этой жизни – это главное и без этого никак, скажем так.
– Что ж, я благодарю тебя за такое глубокое, откровенное и одно из самых больших интервью за мою маленькую карьеру интервьюера. Думаю, мы ещё встретимся, когда у тебя будут какие-то новые достижения, новые альбомы, новые коллабы – мы всего этого ждём. Поэтому, не пропадай. Продолжай радовать нас своими творениями – очень ждём!
– Бро, я невероятно рад был пообщаться! Невероятно рад был рассказать что-то о себе и, собственно, конечно, встретимся ещё – это однозначно! Иначе и быть не может. Впереди так много. Надо много ещё чего обсудить, много чего сказать. Поэтому однозначно встретимся и спасибо тебе!
ЛАРИРИ (ИЛАРИЯ ШЕНЕР)
Имя, музыка, вся правда о коллабе с BILLY, секс с Артуром Пирожковым
18 июля 2022
– Ларири, я тебя приветствую! Большое тебе спасибо, за то, что ты согласилась на это интервью! Мы к нему шли аж два месяца! Что ж, начнём. Когда мы только готовили это интервью, ты говорила о том, что ездишь на какие-то раскопки и, скажу больше, после этого интервью ты отправишься, если мне память не изменяет, в Смоленск. У меня только один вопрос – что это и куда ты ездишь, и зачем?
– (смеётся) Ну, на самом деле, я уже в Смоленске.
– Даже так?
– Да. Это не для кого не секрет, наверное, для тех, кто следит за мной, я учусь на истфаке, и эта фраза звучала в одной из моих песен. Раскопки. Ну, это археологическая практика. Я ездила на археологическую практику от своего университета, так скажем. Поэтому, да. Я сама не ожидала, что окажусь в Смоленске.
– Необычный вопрос, касаемо твоего реального имени – кто решил тебя так назвать и знаешь ли ты, что означает твоё имя?
– (смеётся) Ну, это было решение папы. Мама хотела назвать меня Соней, потому я постоянно спала (смеётся). А потом меня назвали, всё-таки, Иларией, в честь моей, по-моему, прабабушки или прапрабабушки, но это не столь важно. А корни у него? Я, честно, не помню какие у него [у имени] корни. То ли греческие какие-то, то ли древнерусские… что-то такое.
– Раз уж мы заговорили о корнях, что ты можешь сказать о своём детстве? Какой ты была?
– Ну, очень активной (смеётся). По крайней мере, мне так говорят родители. Говорят, что я была очень весёлой, активной, доброй девчулей. Постоянно бегала, чё-то суетилась. Ну, до определённого момента, конечно. Подростковый период – там мы все ломаемся, всё-таки. Но я остаюсь всё той же девчонкой, просто я более… сдержанна.
– Короче говоря, в душе ты – всё тот же суетолог.
– Ну, я бы не сказала, что я – суетолог, я поспорю с этим (усмехается). Я не могу сказать, что я прям суечусь (смеётся), если есть такое слово. Я более сдержанная, чем я была в детстве. Я сейчас не всегда могу выразить свои эмоции, иногда я их сдерживаю. А в детстве, мама говорила, я показывала прям всё, что я чувствую.
– С чего начался твой путь в творчество?
– Это была очень банальная история. Меня очень трясли тогда мои… уже бывшие отношения, и… меня очень сильно обидел один человек… Я тогда просто ночью не могла заснуть, я написала первые свои стихи. Утром я их переложила на музыку, под укулеле. Собственно, так я писала песни буквально «в стол». Потом меня заметил один лейбл, он был не очень известный, набирал молодых артистов, а у меня уже тогда был паблик с каверами. Там уже были эти мои песенки авторские. Мне сказали, давай попробуем поработать. Я выпустила свою первую песню на [музыкальных] площадках, и, я думаю, с этого момента начался мой творческий путь.
– Когда ты записала свою первую песню, что ты чувствовала?
– Я, честно, не могу сказать прям до точности, но я помню, что мне тогда было тоже так же обидно, как осенью. Мне нужно было куда-то выплеснуть эмоции. Я решила, что вот, у меня есть диктофон, у меня есть шкаф, пожалуй, я сейчас запишу песню. Мне нужно было что-то выпустить. Я тогда не понимала, что те песни, которые я пишу «в стол» и выкладываю в паблик, их тоже можно выпустить на всех площадках, поэтому я написала новую песню.
– Что это была за песня? Она сейчас доступна?
– «Апатичное безмолвие». Она не такая культовая, как «Герой», но она… это моя первая работа, которую я показывала реально всем, то есть, не только тем людям, что у меня в паблике, а реально всем. «Смотрите – у меня первая песня!». Там звук, конечно, такой себе, но в плане текста она мне очень близка до сих пор. И в плане мелодии. Она очень душевная.
– А почему ты отдала предпочтение именно этому направлению в музыке?
– Ну, изначально, меня характеризовали, как пост-бард. Это логично, потому я играла под укулеле. Позже я выпустила свой первый альбом «Тебе, мой август», и мне начали говорить, что – это не пост-бард, это инди. И дальше я уже развивалась, как инди-исполнительница, и я до сих пор думаю, что это, действительно, инди, просто, где-то инди-поп, где-то инди-рок. Инди тебя не сковывает. То, что по мнению других может тебя сковывать, в инди звучит очень даже, и поэтому мне очень нравится этот жанр – там нет определённых рамок.
– Кстати, а какой жанр в музыке и каких исполнителей ты сама предпочитаешь?
– (смеётся) Я – меломан. Я слушаю всё, что мне нравится. Причём, по настроению, чаще всего, направление – тоже инди – это естественно, или какой-нибудь лёгкий рок. Поп-музыку. А исполнители… очень хороший вопрос, если честно. Ну, наверное… а можно ТОП-3? Мне очень сложно…
– Конечно.
– Первый, я думаю, это Просто Лера. Мне очень близко её направление. Она очень клёвая! У неё очень глубокие тексты, мне это нравится, и очень интересные музыкальные решения. Второе, ну это культовое, уже все об этом знают, это Nirvana, конечно. Образ такой панкухи у меня, иногда проскальзывает. А третье, ну, пожалуй, «Дайте танк (!)». Клёвые ребята, мне очень нравятся! Опять же, я смотрю сначала больше на текст, а потом уже на звучание. Если мне и то, и то нравится, я уже вникаю полностью в песню. Я не могу послушать песню целиком сразу. Мне обязательно нужен смысл текста хоть какой-то.
– А пробовала ли ты себя в каких-то других сферах творчества и искусства?
– Конечно, пробовала. Ну, музыка – она уже с детства меня преследует. Я восемь лет по скрипке закончила. Я пробовала себя, как дизайнер. Я училась на дизайнера два года в школе. Не знаю, справедливо ли это говорить, как искусствовед, в какой-то степени, но просто был такой период, когда я читала эти книжки умные, ходила, «ой, там такая-то церковь», и так далее. Ну, разные сферы… имеется же в виду, что я – певица, а другие же сферы музыки можно говорить? Потому что я много кем для себя являюсь. Я для себя являлась аранжировщиком. Я для себя являюсь «сводилой». В какой-то мере, дизайнером, потому что я делаю обложки. В каком-то плане, менеджером для себя. Фотографом. То есть моя роль певицы – она включает в себя множество сфер.
– Короче говоря, творческий разнорабочий.
– Да-да, это я (смеётся).
– А что для тебя музыка?
– Моя жизнь. Я не могу без музыки. Это правда. То есть, я сейчас буду говорить, не как певица, а как автор каких-то песен, как человек. Я действительно не могу. У меня есть какое-то настроение с утра, и, если мне хочется погрустить, поплакать – я буду слушать грустные песни. Если мне хочется как-то сделать себе лучше, а это, в большинстве случаев, оказывается так, я начинаю каждый день с музыки. И заканчиваю каждый день тоже музыкой. Я не могу её не слушать. Бывает, что я слушаю одну и ту же песню на репите пару часов, потому что у меня такое настроение – хочется всё прочувствовать. Это же выражается в плане того, что я – певица, потому что, опять же, эмоции, настроение, какие-то чувства. Мне сразу нужны «заметки» в телефоне или моя тетрадка, чтобы я написала всё, что я чувствую – написала стихи.
– Довольно каверзный вопрос. В связи с последними событиями, искусство и политика – совместимые вещи или нет?
– Нет. Я помню тот день, когда меня забулили за моё мнение, что искусство и политика, как бы, не могут существовать вместе. Я действительно считаю, что в искусстве политика не должна отображаться. Это, как бы, факт для меня. Я помню, как меня забулили, вот, мол, ты свои песни пишешь, когда столько происходит. Ну, come on, ребят, если б у нас не было музыки, я думаю, мы бы уже все померли (смеётся), откровенно говоря. Я думаю, что, если бы фотографы, дизайнеры, я, например, как певица, прекратили бы заниматься своим творчеством – мы бы жили просто в сером мире и слушали бы только новости, у нас не было бы просто причин, на которые можно отвлечься. Цель этого высказывания – эта фраза не просто так возникла в моей голове – меня очень взбесило то, что мои любимые исполнители стали агрессивно высказываться, прости Господи, в сторону ни в чём не повинных людей. В том числе, меня взбесило, что, вот, мол, мы прекращаем давать концерты на всей территории вашей страны! Потом меня взбесило то, что мы договаривались с одной девушкой, что она мне передаст официальные права на её музыку, чтобы я записала кавер и выложила его, и в тот же день она пишет, типа, ты из России, соррян, но нет. Только потому что я живу здесь… Я не понимаю этого, честно, не понимаю…
– Коллаба с BILLY – как это было?
– О, BILLY! Очень клёвый чувак! Начнём с того, что мы с ним просто в одной школе учились. И, как-то, я с ним познакомилась, а он такой, мол, я рэпчик пишу. Я такая думаю, блин, фу! Это была первая моя мысль. Потом я послушала… ну, у него очень клёвые песни! Последняя ЕР, которую он выпускал – это бомба просто, она мне очень нравится. Мы, на самом деле, ещё с десятого класса договаривались о фите, но, как мы все видим, вышел-то он намного позже. Мы забыли об этом, насколько я помню. А потом мы встретились, записали. Мы писали вместе текст, я написала музыку, написала нам аранжировку, и мы записали первую нашу, надеюсь, не последнюю песню. Это было очень здорово! Он поёт. То есть, он реально умеет петь! Для меня это было очень важно.
– Кстати говоря, ты упоминала про то, что училась в музыкальной школе, а училась ли ты конкретно вокалу?
– Нет. В моей музыкальной школе, по крайней мере, было так, что до определённого класса мы были в хоре, но нас не учили, по сути, вокалу. Все пели, как могли. После того, как хор заканчивается, мы уже больше не пели. Мы играли в оркестре. Единственное, что, наверное, с вокалом, я была, то ли первым, то ли вторым сопрано в «музыкалке», а потом я пошла в театральную студию, и там мы ставили мюзикл, и я там тоже частенько пела в групповых, так скажем, песнях, не как солистка. То есть, вокалу меня никто не учил. Видимо, мне это было как-то дано свыше…
– Строго говоря, на твой собственный взгляд, у тебя есть голос или его нет?
– Ну, по крайней мере, сейчас есть (смеётся). Раньше… ну, как раньше? – до тринадцати он тоже был, просто потом я потеряла голос – я не пела вообще. Потом я очень долгое время не могла петь, потому что у меня были очень слабые связки. Опять же, вот, девятнадцатый год, почему он для меня лучший, потому что это, прям, начало моих начал. Я тогда купила себе укулеле и начал наигрывать какие-то песенки. Соответственно, чем больше я пела, тем больше у меня разогревались связки и, по сути, я училась заново петь. И сейчас, да, я думаю, что я могу спеть не только свои песни, но и чужие. Значит, есть.
– Какую самую высокую ноту за всю свою вокальную карьеру ты брала?
– Я не знаю (смеётся). Я, честно, не знаю. Для меня сейчас все ноты высокие (смеётся). Ну, кроме, вот, тембра моего голоса. То есть, то, что выше – для меня это высоко, но я их беру. То есть, я не знаю, я не считала…
– Хорошо-хорошо, вопрос немного попроще, ноту «фа» ты брала?
– (смеётся) Я не помню. Наверное, да… но мне кажется, скорее всего нет, но я пыталась, по крайней мере…
– Возвращаясь к коллабу с BILLY, на твой взгляд, кто кого очаровал?
– (смеётся) В каком плане?
– В творческом, разумеется! А может, и не только…
– Ну, вообще, он очень мило высказывался о моих песнях, мне это очень понравилось (смеётся), но мне кажется… мне кажется, я его всё-таки.
– Да ты что?
– Ну, мне кажется, да, потому что, по-моему, это его была идея. Да-да! Он такой, вот, ты так классно поёшь, а может быть… Я такая, ну, да, давай!
– Когда вы записали коллабу, вас с ним начали шипперить?
– Да! (смеётся) Мои подписчики шипперят. Причём это было, мы выпустили «Любовь – когда два», тогда уже проскальзывают эти комментарии, типа, «М, песня про любовь…». Там у нас ещё обложка – мы вдвоём изображены. А потом я выпустила трек «Кто мы друг другу?» – этот силуэт [на обложке], на самом деле, это было сделано случайно, так не планировалось, но этот силуэт напомнил всем парня, изображённого на нашем с ним треке. Мне очень много людей в личку писало, типа, «а что там у вас, а?». Поэтому, да, определённо, да.
– Так всё-таки, писали тебе… или вам?..
– Нет, писали мне (усмехается).
– Точно?
– Это точно! Я не знаю, он мне не рассказывал просто. Я-то ему рассказывала, что мне пишут люди, спрашивают, чё да как.
– А зачем же тогда разочаровывать людей?
– Ну, соррян, просто, ребят, я не хочу, у меня очень чёткая позиция насчёт этого. То есть, не светить именами, даже если что-то есть. Я не хочу, чтобы у моих людей, которые слушают мои песни, был в голове какой-то определённый образ, который я им задала, потому что, в большинстве случаев, мои песни про любовь и, судя по содержанию текстов, я пишу их не просто так. То есть, у меня там что-то происходит. Поэтому, я стараюсь не раскрывать личности, чтобы люди могли представить своё что-то. То есть, чтобы у них не было моего представления.
– Судя по твоим сторис в «ВК», да и не только в «ВК», ты, то и дело, где-то выступаешь и даёшь такие мини-концерты, я б сказал. Что это, как туда попасть и как это происходит?
– А, ну, это различные фестивали, квартирники. Бывает так, что, чаще всего, меня приглашают. Иногда просто сама организация, иногда про меня говорят другие какие-то музыканты и меня приглашают. Ну и бывает такое, что я вижу объявление о каком-нибудь фестивале, о наборе музыкантов, подаю заявку, меня приглашают, и я там выступаю. Как попасть? Опять же, скорее всего, и это наиболее верный способ, – это самому отправлять заявки.
– Сколько ты зарабатываешь на творчестве?
– Хороший вопрос. Я не знаю (смеётся). У меня же был маленький перерыв музыкальный, скажем так, с конца последнего альбома. Я не следила, если честно. Правда, не следила. Я и сейчас как-то… мне не важно сколько я зарабатываю, скажем так. Какой смысл мне за этим следить? У меня сейчас основная цель – не много зарабатывать, а делать лучшую музыку – совершенствоваться.
– С кем бы ещё ты хотела записать коллабу?
– О, хороший вопрос! Ну, есть исполнитель «Ночью в парке», он сидит сейчас на лейбле «Родные звуки». Вот с ним очень хотела бы. У меня есть сейчас такая возможность. Но я просто ему ещё не написала, поэтому, если ты это слушаешь, «Ночью в парке», давай фитак! Кто ещё? Ну, как бы иронично не звучало, с Алёной Швец (смеётся). Просто говорят, что наши голоса очень похожи. Когда я пела сугубо каверы на Алёну Швец, мне постоянно говорили, что наши голоса очень похожи, поэтому было бы интересно с ней поработать. А так, правда, я хотела бы второй фит, наверное, с BILLY, может быть, как-то продолжить эту историю. С кем бы я хотела, я так понимаю, это уже про какие-то мечты, но у меня сейчас уже готовится несколько фитов, поэтому я не буду раскрывать этих имён, пусть останется такое сохранение интриги…
– Раз уж мы заговорили про мечты, давай обобщим, о чём ты мечтаешь?
– В целом о чём я мечтаю?.. Сложно… Во-первых, наверное, если связано с карьерой – это дать свой первый большой сольный концерт. Очень хочу дать первый сольный концерт, чтобы в огромном зале, не на квартирнике, а чтобы была афиша со мной. Это первое. Второе. Хм-м… даже не знаю… ну это, такая, прям основная сейчас для меня мечта. Прям очень хочется! И я делаю всё, чтобы её достигнуть – это моя цель на ближайшее время. А если по-человечески, ну, я не знаю… уник закончить (смеётся). Любовь найти. Ну, прям не влюблённую любовь какую-то, лёгкую, беззаботную, а прям любовь-любовь.
– Ну а сейчас у тебя любовь есть?
– Сейчас? (смеётся) Как удачно ты спросил! Можно не говорить?
– Можно, конечно… но лучше говорить…
– Ну, я уже сказала в своём Telegram-канале – мы расстались. Это были не самые худшие отношения в моей жизни, то есть, там было много хорошего, но просто не по пути с человеком нам…
– Из всех тех песен, что ты уже спела, записала и официально выпустила, какая твоя самая любимая и какая самая нелюбимая?
