Вадим Панов
Тёмные церемонии

– Мара – моя супруга, Лиссет – моя дочь.

– Дориан Машар.

– Вы к нам по делу?

– Нет нужды волноваться.

– Я спрашивал о другом.

– А я просто прошу вас вести себя чуть спокойнее.

Показалось, что сдавившее гостиную напряжение можно резать на куски и продавать, что оно вот-вот придавит всех присутствующих – и Кумаров, и центура – или взорвётся визгливым скандалом, что визит закончится, не начавшись… Но Лиссет вдруг сказала:

– Вы – наш гость, центур, и мы даём слово, что выпустим вас живым и здоровым.

И вызвала сначала паузу – очень короткую, а затем – смех. Пусть короткий, зато разрядивший обстановку. Смех центура, потому что родители смотрели на дочь с ужасом.

– Поражаюсь вашему самообладанию, – склонил голову Машар.

– В Тёмном Дворе без него никуда, – парировала девушка.

– Я это запомню.

– Сделайте одолжение.

– И я ненадолго.

– Очень мило с вашей стороны.

– И чем скорее я перейду к делам, тем будет… спокойнее для всех.

– Даже для вас?

– Мне не доставляют удовольствия ваши взгляды.

– В этом вы должны винить не нас, а репутацию Внутренней Агемы, – проворчал Фахир. Почувствовал недовольство жены, но взгляда не отвёл.

Впрочем, Дориан не обиделся.

– Репутация Внутренней Агемы вызывает неприязнь только у преступников.

– Инакомыслие является преступлением? – мгновенно спросила девушка.

И получила мгновенный ответ:

– Во всех культурах, государствах и цивилизациях. Без исключений.

И чуть смутилась:

– Неужели?

– Попробуйте опровергнуть мои слова, – бесстрастно предложил Дориан и повернулся к Фахиру: – Я прошу не рассматривать мой визит как враждебный. И прошу прощения, что явился поздно – к сожалению, меня задержали неотложные дела.

– Могли бы явиться завтра, – заметила Мара, которой передался дерзкий настрой дочери.

– К сожалению, завтра дел не станет меньше.

– О чём вы хотели поговорить? – Фахир откашлялся. Он по-прежнему стоял, но теперь заметно расслабился. – Поймите меня правильно: я бы не хотел затягивать нашу встречу.

– Возможно, мой вопрос покажется странным, но поверьте: он много больше, чем вы услышите с первого раза.

– Я слушаю. – Фахир насторожился.

– Почему вы не покинули Город?

– Э-э… – Глава семейства растерянно посмотрел на жену, потом на дочь, потом вновь перевёл взгляд на центура. – Вы заявились ко мне поздно вечером, чтобы спросить об этом?

– Именно так, – подтвердил Дориан. – Почему после известных событий вы не покинули Тайный Город, несмотря на то что у вас была такая возможность?

– У всех была такая возможность.

– Не у всех, – мягко уточнил Машар. – Существует список лиц, которым запрещено покидать Город. Во всяком случае – без одобрения Внутренней Агемы. Вы в списке не значитесь. Но не уехали.

– Уехали все, кого нет в списке? – Фахир сумел справиться с удивлением и заговорил чуть более уверенно.

– Нет, конечно же.

– Вот и ответ на ваш вопрос. – Глава семейства рассчитывал отделаться короткой репликой, однако не получилось: центур поднял брови, показывая, что хотел бы услышать развёрнутый ответ, и Кумар нехотя продолжил: – Мы с женой не обладаем способностями к магии, а значит, не представляем угрозы для Альянса.

– Чтобы представлять угрозу для Альянса, нужно что-то собой представлять.

Фахир проглотил высокомерное замечание, сделав вид, что не услышал его. Жена и дочь последовали его примеру.

– Вы довольны своей работой? – неожиданно поинтересовался Дориан.

И вновь сбил собеседника с толку.

– Вполне, – растерянно ответил глава семейства. И посмотрел на жену.

– Нет желания что-нибудь улучшить?

– Агема занялась поиском талантов? – подала голос Мара.

– В том числе, – не стал скрывать Машар. – В силу определённых обстоятельств Альянс испытывает временные трудности с квалифицированным персоналом в самых разных сферах. Мы можем предложить хорошую, весьма перспективную должность.

– Насколько перспективную?

– Учитывая наши нынешние сложности, тот, кто поддержит Альянс, получит и деньги, и блестящие карьерные перспективы. Тем более когда мы говорим о вас – весьма грамотном юристе, имеющем большие связи в человском обществе.

Эти слова Фахир оспаривать не собирался, поскольку умом и талантом заработал себе блестящую профессиональную репутацию. Его интересовало другое:

– А каковы перспективы самого Альянса?

– Вы в них не верите?

– Мы не знаем, во что верить, – улыбнулся Кумар. – Великие Дома казались незыблемыми.

– Но ведь когда-то и они переживали период становления, – напомнил Машар. – Всё на свете имеет начало, уважаемый Фахир, всё было хрупким, прежде чем стать незыблемым. Подумайте над моим предложением.

– Обязательно.

– Уверен, вы примете правильное решение.

– Я постараюсь не ошибиться.

– Искренне на это рассчитываю. – Дориан помолчал. – Если не ошибаюсь, в отличие от вас ваша дочь обладает способностями к магии?

И вновь – неожиданная смена темы. Фахир сбился, Лиссет нахмурилась, и первой ответила побледневшая Мара:

– У нашей дочери есть магические способности, но не такие сильные, как нам всем хотелось… Когда-то.

– Когда-то? – поднял брови Машар.

– Лиссет далека от боевой магии, – вставил своё слово глава семейства.

– Да, я читал досье. – Центур пошевелил пальцами и вдруг посмотрел на девушку: – Ничего не изменилось?

Лисс очень хотелось сказать, что изменилось, что теперь она сожалеет о том, что боевая магия далека от неё так же, как Альфа Центавра, но промолчала. Хотела улыбнуться, но не получилось. Кивнула:

– Не изменилось, – и отвернулась.

– Вы закончили? – холодно спросил Кумар. Ему не понравилось, что Внутренняя Агема проявила интерес к его дочери, а самое печальное, он понимал, откуда интерес взялся: Альянс действительно испытывал кадровый голод и старался привлечь на свою сторону любых магов, даже молодых и неопытных. Даже слабых.

– Ещё пара вопросов, если вы не против.

– А если против? – дерзко спросила девушка.

– Значит, просто – пара вопросов.

Дориан чуть улыбнулся.

И Фахиру неожиданно показалось, что центур улыбнулся его дочери не высокомерно, как, наверное, должен был, демонстрируя отношение к юношеской горячности, а с большой симпатией. Как мужчина улыбается понравившейся женщине. Это было настолько неожиданное ощущение, что Кумар вздрогнул, нахмурился, вперившись в центура взглядом, несколько мгновений пристально рассматривал лицо Машара, но, поскольку центур сохранил абсолютное спокойствие, решил, что ошибся.

Впрочем, даже прояви Машар симпатию, никто бы не удивился – Лисс была хорошенькой. Не записной красавицей, но весьма привлекательной девушкой, обещающей превратиться – без всякой магии – в восхитительную женщину.

Невысокая, худенькая, обладающая совсем не женственной, мальчишеской фигурой, она могла показаться незаметной мышкой, остаться невидимкой в любой компании, но не казалась и не оказывалась – для этого у неё был слишком живой характер и весёлый нрав. Пылающий внутри Лисс огонёк притягивал окружающих, но не сжигал, а грел, одаривал дружеским теплом. Прямые чёрные волосы, чёрные глаза, узкое лицо – внешне Лисс удалась в маму, чему никогда не считавшийся красавцем папа был безмерно рад.

Лисс не могла не нравиться, однако Дориан смотрел на неё абсолютно равнодушно.

– Уважаемый Фахир, в том, что ваша дочь несколько более агрессивна ко мне, чем вы, нет ничего неожиданного. Молодость радикальна, склонна к импульсивным поступкам, вызванным желанием изменить всё и сразу.

– Меня вполне устраивало то, что было раньше! До Альянса.

– Лиссет!

– Как раньше не будет, – обронил центур.

Кумар судорожно вздохнул, ожидая, что дочь поддастся на провокацию, но девушка сумела остановиться. Пожала плечами, показав, что не уверена в словах сотрудника Внутренней Агемы, но промолчала.

Дориан подождал, вновь улыбнулся и продолжил:

– Признаться, я нахожу некоторую странность в том, что молодёжь не принимает новшества.

– Мы принимаем! Только не надо нам их навязывать!

– Лиссет! – теперь не выдержала Мара.

– Не забывай, с кем говоришь, – буркнул отец.

– Новшества широко открывают двери, о которых раньше нельзя было мечтать, – дружески произнёс Дориан. – Молодым это должно быть особенно интересно.

Девушка посмотрела на родителей, вздохнула, показав, что успокоилась, и тихо ответила:

– Двери можно открыть всегда.

– Тоже верно, – кивнул центур. – А что твои друзья говорят об Альянсе?

– Предпочитают молчать.

– Почему?

– Навязанные новшества вызывают некоторые опасения.

– Лиссет, пожалуйста, – умоляюще прошептала Мара.

– Ваша дочь не говорит ничего нового, госпожа Кумар, – вздохнул Дориан. – Поверьте, мы прекрасно осведомлены о царящих в Тайном Городе настроениях, и если станем преследовать всех, кто с некоторым опасением воспринимает Альянс, то очень скоро окажемся в пустыне. Консул это прекрасно понимает, поэтому наша цель – найти точки соприкосновения и наладить сотрудничество со всеми жителями Города. Взаимовыгодное сотрудничество.

Кумары промолчали.

– Лисс, ещё один вопрос… – Машар улыбнулся. – Источник Тёмного Двора не заглушен, а значит, ты можешь колдовать.

– В отличие от тебя.

– Почему ты говоришь центуру «ты»? – удивился Фахир.

Однако ответа не получил.

– Так вот, я прошу не забывать, что, если соберёшься использовать магическую энергию, ты обязана получить лицензию.

– Она у меня есть.

– Лицензию Альянса, – уточнил Машар. – Прежние потеряли силу.

– Я должна получить новую лицензию и докладывать, на что я трачу магическую энергию?

– Не обязательно, – качнул головой центур. – Но все действующие маги обязаны пройти перерегистрацию. Таковы правила.

– Они мне не нравятся.

– Правила не должны нравиться, они должны соблюдаться.

– Моя дочь не станет колдовать без лицензии Альянса, – твёрдо сказал Фахир. – Она понимает, чем это грозит всей семье.

И жёстко посмотрел на Лисс.

– Я понимаю, папа, – кивнула девушка. – Я тебя не подведу.

– Очень хорошо.

– И ещё один вопрос, на этот раз – действительно последний… – Центур выдержал паузу. – Вы носите одежду?

– Догадайтесь.

– Центур? – удивилась Мара.

– Госпожа Кумар, уверен, вы прекрасно понимаете, какую именно одежду я имею в виду, – мягко улыбнулся Дориан. – Лиссет, у вас есть одежда марки «MG»?

– Не знала, что Альянс запрещает торговые марки.

– Только нежелательные торговые марки, – уточнил Машар. И поднял брови, показывая, что ждёт ответа.

– Есть, – после короткой паузы призналась девушка. И посмотрела на вздрогнувшую мать: – Извини.

– Что у вас есть?

– Футболка. – Лисс тоже подняла брови. – Принести?

– Не обязательно. Наличие одежды марки «MG» не является поводом для каких-либо санкций. Она просто нежелательна, и будет хорошо, если вы её уничтожите.

– Для кого хорошо?

– Здесь уже звучал ответ: для всей семьи.

– Лисс, пожалуйста.

– Всё в порядке, мама.

Лиссет ненадолго покинула гостиную и вернулась с чёрной футболкой в руках. Молча протянула её центуру, а тот так же молча взял её. И не стал разворачивать.

– Это всё? – с вызовом поинтересовалась девушка.

– Не покупайте больше такую одежду. Возможно, официальное отношение к этой марке в скором времени изменится и её действительно запретят.

– Спасибо за предупреждение.

– Это мой долг.

– Неужели?

– Вопреки широко распространённому мнению, Внутренняя Агема призвана предупреждать противоправные действия, а не карать за них.

– То есть вы не караете? – прищурилась девушка.

– Караем, – спокойно ответил центур. – Но в первую очередь стараемся убедить жителей Города не нарушать новые правила. И подробно их объясняем.

– Я запомню ваши слова, центур.

– Надеюсь, Лисс. С вашего позволения, я заберу футболку с собой.

– Конечно.

– Я могу за неё заплатить.

Фахир удивлённо посмотрел на Дориана, однако, прежде чем отец потребовал от Внутренней Агемы компенсации, девушка щедро предложила:

– Будем считать, что я вам её подарила.

– Спасибо. – Машар покосился на родителей. – Господин Фахир, пожалуйста, подумайте над моими словами. Двери действительно широко открыты.

– Поверьте, центур, мы взвесим каждое услышанное слово.

– Надеюсь.

– Обещаю.

– До свидания, господин Кумар. – Дориан перевёл взгляд на женщин: – Дамы.

Дамы промолчали.

– Всего хорошего, – натянуто улыбнулся Фахир и закрыл за центуром дверь.

И почти сразу услышал:

– Как ты могла? – Мара хрустнула пальцами. – Лиссет, зачем?

– Что именно зачем, мама? – Девушка сделала вид, что не понимает возмущения родителей.

– Откуда у тебя футболка? – спросил Фахир.

– Купила специально.

– Специально? – Это слово родители произнесли хором и с абсолютно одинаковой интонацией.

– Конечно, специально, – пожала плечами Лисс. – Такие шмотки есть у всех моих сверстников, и Дориан ни за что бы не поверил, скажи я, что не ношу «MG». И наверняка устроил бы тут обыск.

– Зачем устраивать у нас обыск? – растерялся Кумар.

– Потому что может, – развела руками Лисс. – Папа, тебе нужен обыск в нашем доме?

– Нет.

– Поэтому я купила футболку «MG» и держала её в шкафу на такой вот случай.

– Умница, – поразмыслив, резюмировал Фахир. – Мара, у нас получилась замечательная девочка.

– Согласна, дорогой.

– Спасибо, папа. Спасибо, мама. – Лисс мило улыбнулась родителям и направилась в прихожую. – А теперь мне пора.

– Уходишь?

– Прогуляюсь, – ответила девушка, натягивая кроссовки. – Хочу выветрить из головы эту встречу.

– Не слишком ли поздно? – заволновалась Мара.

– К счастью, в Городе ещё не ввели комендантский час, – съязвила Лисс.

– Типун тебе на язык, – пробормотал Фахир. И привычно поинтересовался: – Деньги есть?

* * *

«Слово прозвучало: только что пресс-секретарь Внутренней Агемы официально обвинил Держену Ясную, известную под псевдонимом Джира, в убийстве. Шутки закончились, теперь на Джире кровь, и ей придётся ответить за свои преступления по всей строгости закона. Нам, безусловно, жаль, что молодая и талантливая ведьма так распорядилась своим будущим, но…»

(«Тиградком»)

«Странное происшествие на севере Москвы! Что в действительности произошло и почему молчит полиция? Как уверяют жители Широкой улицы, в одной из квартир их дома были обнаружены трупы нескольких – точное число неизвестно – мужчин с явными признаками насильственной смерти. Дверь в квартиру была приоткрыта, соседи увидели тела и вызвали полицию. Однако вскоре на место происшествия прибыли сотрудники некой спецслужбы, которые запретили полиции входить в квартиру…»

(«М24»)

* * *

Муниципальный жилой дом

Москва, улица Широкая

«Теперь я убийца…»

Неведомый журналист «Тиградком» абсолютно прав – слово произнесено. Слово прозвучало на весь Город, а что может быть важнее слова? Сильнее слова?

«Теперь я убийца…»

Кто-то из друзей поверит, кто-то – нет, но слово «убийца» отныне связано с её именем и пачкает её имя. Теперь на неё будут смотреть совсем другими глазами. Теперь её поступки будут оценивать, исходя из того, что на её руках кровь. Кровь, которую она не хотела и не желала, но кого это волнует? Кого теперь заинтересует, что она желала свободы и кровь стала платой за это неистовое и такое естественное желание. Пока – чужая кровь, но она всё поменяет, и преследователи, которые ещё вчера относились к молодой ведьме как к взбалмошной девчонке, упрямо не желающей подчиниться новым правилам, теперь увидят в ней хладнокровную убийцу. И будут атаковать жёстко, на поражение. Ей придётся по-настоящему защищать свою жизнь, а значит – убивать.

Снова.

У крови есть неприятная особенность: она не проливается однажды.

Но сейчас ничего не изменить: игра началась, и если хочешь выжить – нужно оставаться за столом. Джира это поняла и приняла. Сейчас она была спокойна и сосредоточена, немного расстроена – а кто бы не расстроился на её месте? – но держалась на удивление хладнокровно.

Сейчас…

А тогда, лёжа на полу, она не испытывала ничего, кроме растерянности и страха, готова была разрыдаться и всей собой ощущала приближение большой беды.

///

Руки стянуты за спиной, рот стянут липкой лентой, перед глазами – подошвы ботинок. Не грубых, элегантных, но немного старомодных – с пряжками. Рыжим рыцарям нравятся такие – с пряжками, напоминающими любимые кавалерийские сапоги. Перед глазами две пары ботинок, они разные, но обе – с пряжками, потому что взяли её рыцари. Правда, сейчас они были не столько рыцарями, сколько факторами – агентами Внутренней Агемы.

– Ты уверен, что это та самая ведьма? – Короткая схватка закончилась только что, однако голос спокойный, запыхаться фактор не успел.

– Абсолютно.

Однако первый не поверил твёрдому ответу, легонько ткнул пленницу в бок носком ботинка и осведомился:

– Скажи, красавица, ты правда та самая Держена? Из домена Измайлово?

И Джире захотелось крепко выругаться в ответ.

– У неё рот заклеен, – напомнил второй.

– А… точно.

– Всегда восхищался твоей внимательностью.

– И правильно делал. Напомнить, кто у кого списывал?

– Напомнить, что это ты заклеил ведьме рот?

– Сейчас я просто отвлёкся.

– На что?

– На то, что она симпатичная, – ответил первый, и Джира похолодела.

«Только этого не хватало!»

– Ты серьёзно? – изумился второй.

– Вполне.

– Как ты можешь об этом думать?

– Я всегда об этом думаю, когда вижу красивую женщину, – медленно ответил первый. – Таким уродился.

«Уродился от слова «урод»…»

– Она – наша пленница.

– И по закону войны мы можем делать с ней всё что угодно.

– Ты идиот?

– Здесь только ты, я и она, – после короткой паузы продолжил первый.

– Я позвоню центуру и доложу, что птичка в клетке.

– Не надо. – Первый шагнул к напарнику и положил руку на экран смартфона. – Ещё раз: здесь только ты, я и она. Причём она – преступница в бегах. И если мы скажем, что убили её во время захвата, никто не станет проверять. Погоди звонить, я сказал!

– Роб, опомнись!

Однако второй видел, что идея изнасиловать симпатичную пленницу до крайности возбудила напарника. Изнасиловать и, возможно, убить, чтобы скрыть преступление. Причём неизвестно, чего ему хотелось больше: изнасиловать или убить – Роберт всего три месяца назад стал рыцарем-узурпатором, обретённая мощь туманила голову, требуя острых, яростных эмоций, и у молодого воина не всегда хватало сил держать себя в узде.

– Сам посмотри. – Первый присел на корточки и провёл рукой по светлым волосам пленницы. – Настоящая зелёная красавица. Эталонная.

Девушка и впрямь привлекала внимание, причём даже сейчас – связанная, избитая, яростно сверкающая зелёными глазами. И, возможно, именно сочетание красоты и злой резкости возбудило Роберта настолько, что он задумался о насилии. Узурпаторы, особенно молодые, очень остро реагируют на эмоции, а их у Джиры было хоть отбавляй.

– Нам сказали её не трогать, – напомнил второй.

Напомнил растерянно, поскольку абсолютно не представлял, что нужно делать: не лезть же в драку с лучшим другом, который к тому же сильный маг? Но и убивать девчонку, вся вина которой заключалась в нежелании получать лицензию Внутренней Агемы, второй фактор не хотел. И уж тем более – насиловать беззащитную пленницу.

– Нам не говорили её не трогать, – чуть злее продолжил узурпатор. – Нас отправили в засаду на случай, если сучка сюда явится. Она явилась, и она – опасный преступник, боевой маг, отказывающийся встать на учёт. Я это рассказываю на тот случай, если ты вдруг позабыл.

– Я помню…

– Вот и хорошо, что помнишь. А я всегда мечтал попробовать опасную зелёную дрянь. – Роберт медленно расстегнул ремень.

Второй отвернулся. Его ботинки отдалились от лица Джиры на пару шагов.

Девушка застонала.

От злости.

От злости на себя. От того, что на мгновение, всего на мгновение расслабилась – и тут же угодила в примитивную ловушку. Знала ведь, что нужно тщательно проверить квартиру, в которой ночевала неделю назад. Знала, но не проверила, задумалась по дороге, в подъезде вспомнила, но махнула рукой, решив, что неделя вполне достаточный срок, чтобы следы пребывания выветрились и её перестали здесь ждать. Стоя на площадке, небрежно просканировала комнаты, никого не увидела. А когда вошла – началась драка.

Ну, как драка…

В квартире Джиру поджидали знающие своё дело профессионалы. Почувствовали её приближение, умело закрылись от магического сканирования, а когда девушка вошла – мгновенно набросили на неё «рыбацкую сеть», намертво заблокировав магическую энергию – ни ударить, ни сбежать, – сдавили руки, не позволяя выхватить артефакты, запечатали рот – уже на всякий случай. Джира без боя не сдалась, ухитрилась освободить руку, ударить, разбив кому-то из факторов губу, но на этом сопротивление завершилось: в простой рукопашной схватке против двух крепких мужчин без магии никак. А разбитая губа лишь разозлила первого, который не отказал себе в удовольствии жестоко избить ведьму, но не удовлетворился и решил продолжить издевательства.

Но Джира не жалела, что ответила. И с удовольствием ударила бы снова.

Не жалела даже сейчас, увидев, как первый наклоняется к ней.

– Почему женщинам нравятся узкие джинсы?

– Подчёркивают ножки, – с деланым равнодушием ответил второй.

– Снимать неудобно.

– Удобно… когда женщина не против.

– Заткнись! – С джинсами получалось плохо, что приводило возбуждённого узурпатора в неистовство. – Идиотские штаны!

– Тихо! – подал голос второй.

– Что?

– Кто-то идёт.

– Сюда?

Пара мгновений тишины, видимо, второй просчитывал вероятности, после чего последовал ответ:

– Да. Сейчас к нам явятся.

В дверь позвонили.

– Кто там?

– Кажется, сосед, – неуверенно протянул второй, сканируя стоящего на площадке посетителя.

– Почему кажется? – В обычном случае магическое сканирование осечек не давало.

– Вроде сосед, но отклик немного странный… – Второй направился в прихожую. – Сейчас проверю.

– Отведи ему глаза, и пусть проваливает, – распорядился Роберт.

– Ты приготовься на всякий случай.

– Ладно. – Узурпатор с видимым сожалением перестал стягивать с Джиры джинсы. – Перетащу её на кровать.

– Верни джинсы на место – вдруг это проверка, – бросил второй.

– Тогда они просто к нам присоединятся.

– Не будь дураком! Среди центуров есть зелёные ведьмы.

– Ладно, ладно…

Звонок повторился. На этот раз он получился длинным и требовательным. Соседи так редко звонят, разве что чем-то разозлённые соседи.

– Кто там? – негромко спросил второй, продолжая сканировать посетителя. И не чувствуя исходящей от него угрозы.

– А кто здесь? – грубовато ответили из-за двери.

– Какая тебе разница, кто здесь?

– Это моя квартира, и мне интересно, почему я не знаю, кто в ней находится?

Ответ получился, мягко говоря, неожиданным.

– Твоя квартира? – растерялся второй.

– Дверь открой, пока я её не выломал.

– Кто ты такой?

– Дверь открой – увидишь.

Поскольку чувства опасности так и не возникло, фактор принял решение подчиниться, а распахнув дверь, коротко выругался:

– Хван!

– Можешь называть меня Тыц, – хмыкнул в ответ четырёхрукий.

И сделал шаг вперёд.

– Меня зовут… – Второй хотел встать на пути незваного гостя, но не преуспел: хван двигался слишком быстро. И вёл себя слишком нагло.

– Плевать, как тебя зовут. – Он прошёл совсем рядом с обескураженным фактором, но не коснулся его. – Что здесь происходит?

Формально четырёхрукие считались вассалами Ордена, однако главным бизнесом этой небольшой, но весьма сплочённой семьи были заказные убийства, в которых они преуспели необычайно. Это обстоятельство и тот факт, что Тыц, как вспомнил второй, занимал весомое положение в запутанной иерархии хванов, заставляли фактора вести себя с визитёром осторожно.

– Это твоя квартира?

– Семьи, – через плечо бросил четырёхрукий, уверенно двигаясь к гостиной. – Я за ней приглядываю.

– Плохо приглядываешь.

– А что не так?

– В твоей квартире скрывался опасный преступник.

– Ты, что ли?

– Не смешно. – Второму надоело дерзкое поведение Тыца, и он добавил в голос металл: – Внутренняя Агема.

Однако особенного впечатления не произвёл.

– Я догадался.

Смутить плотного убийцу не было никакой возможности.

– Здесь проводится расследование.

– Ага.

В гостиной никого не оказалось – Роберт всё-таки перенёс девушку в спальню, и хван вошёл в неё в то самое мгновение, когда узурпатор застёгивал на пленнице ремень. Вошёл, остановился в дверях и скривился:

– Что вы с ней расследовали, Агема? – Голос прозвучал презрительно.

– Не твоё дело, – грубо ответил Роберт.

– Это моя квартира.

– И тебе придётся объяснить, как в ней оказалась зелёная ведьма.

– Я нравлюсь женщинам, – пожал плечами Тыц. – Но мне не приходится их избивать и связывать, чтобы получить желаемое.

– Что ты сказал?

– То, что ты услышал. – Хван прошёл в спальню и остановился, внимательно разглядывая Джиру. И оказался меж двух противников: лицом к узурпатору и спиной ко второму. Но не было похоже, чтобы это его беспокоило. И враждебности факторы по-прежнему не чувствовали.

– Никто ни на кого не орёт, – громко произнёс второй, стараясь погасить назревающий скандал. – Никто никого ни в чём не обвиняет.

– Это не просто зелёная ведьма. – Роберт кивнул на девушку. – Её разыскивает Агема. И тебе, Тыц, придётся объяснить, что она делала в твоей квартире.

– А если я не захочу?

– Тогда мы тебя заставим.

Лишившийся «развлечения» узурпатор напрочь позабыл о вежливости, чем свёл на нет дипломатические усилия напарника. Второй вздохнул и в последний раз попытался сгладить острые углы:

– Видишь ли, в чём дело…

– Видишь ли, в чём дело, – перебил его хван. – В действительности моё желание никому ничего не объяснять очень легко исполнить: достаточно, чтобы никто не узнал, что я здесь был, и меня никто ни о чём не будет спрашивать.

– Хочешь предложить нам взятку? – изумился второй.

– Даже в мыслях не было.

И прежде чем факторы сообразили, что имеет в виду Тыц, четырёхрукий нанёс первый удар. Стремительный и не единственный.

Хваны быстры, в скорости они на равных соперничают с навами и масанами, и уж если хван решил тебя убить – он тебя убьёт. А самое неприятное заключалось в том, что хваны абсолютно равнодушны к жертвам, не испытывают ни жалости, ни злости, убивают без всяких эмоций, и именно поэтому факторы не сумели понять, что будут атакованы. На уловки четырёхруких попадались и командоры войны, и жрицы, и, случалось, тёмные, поэтому убийство двух факторов, которые не сумели разглядеть приготовленные клинки, не стало для Тыца сколь-нибудь серьёзной задачей.

Первый удар – узурпатору. Острый чёрный клинок режет фактору шею слева направо, а второй клинок наносит точно такую же рану, но дюймом ниже. Два удара сливаются в один, и оба – смертельные. Роберт замирает, не осознав происходящего, не понимая, как он смог так быстро превратиться в жертву. Роберт подносит к ранам руки в глупой, но естественной попытке зажать их, чтобы остановить хлещущую кровь. Но прежде чем руки узурпатора достигают шеи, Тыц убивает его напарника. Первый клинок вонзается в сердце, второй – в шею. С ним хван не церемонится – толкает в грудь, а когда фактор оказывается на полу, присаживается на корточки и неспешно вытирает оба клинка – по очереди – об одежду мертвеца. И не смотрит на всё ещё стоящего Роберта. И даже не морщится, когда узурпатор с грохотом валится на пол.

– Как ты здесь оказалась, идиотка?

В ответ – тишина.

– Я знаю, что они заклеили тебе рот, иначе бы ты уже орала, а не освобождаю, чтобы чуть-чуть посидеть в тишине. – Тыц придирчиво осмотрел клинки и убрал их в спрятанные под пиджаком ножны. – Тебе крупно повезло, что мой «жучок» тебя опознал и вовремя доложил, что ты притащилась в «засвеченную» квартиру. И второй раз повезло, что я оказался поблизости.

Хван поднялся, подошёл к девушке и освободил от пут. Скотч с лица Джира сорвала сама.

– Спасибо.

– Дура.

– Я знаю. – Ведьма выдержала короткую паузу. – Прости.

– Нужно сделать так, чтобы о моём участии никто не узнал, – спокойно продолжил четырёхрукий, глядя Джире в глаза. – Не хочу портить репутацию. Всё-таки я вассал Ордена.

– Я тебя понимаю.

– Ещё бы. – Тыц убил не просто факторов Внутренней Агемы – он убил двух рыцарей, не сомневался, что родственники сделают всё, чтобы отыскать убийцу, и не хотел с ними разбираться. – Ты возьмёшь на себя их кровь.

– Будем считать, что убийца – я, – твёрдо сказала ведьма.

Такой была плата за свободу.

– Тебе есть куда пойти?

– Да.

– Тогда уходи.

– Оставь здесь это. – Джира сняла одно из колец и протянула хвану.

Теперь она ничего не должна Тыцу.

– Договорились, – кивнул хван. – Удачи.

* * *

Муниципальный жилой дом

Москва, улица Плющиха

Отыскать эту маленькую аптеку, скромно затерявшуюся в сплетении кривых московских переулков, было не то чтобы непросто… Скорее, ненужно. Москвичи привыкли к заведениям больших сетей, которых появилось так много, что они и в самом деле оказались в шаговой доступности: выйди из подъезда – и наткнёшься на зелёный крест; привыкли к провизорам в белых халатах и стеклянным витринам, в которых яркими пятнами расставлены упаковки таблеток со странными названиями; привыкли, что им с равной вероятностью могут предложить и дорогие оригиналы, и дорогие подделки, и дешёвые дженерики. Москвичи знают, что, под какой бы зелёный крест они ни зашли, они найдут абсолютно одинаковый набор абсолютно одинакового товара, способного снять боль или «устранить симптомы», и не видят принципиальной разницы в названиях аптек. И проходят мимо едва заметной витрины со скромной вывеской: «Рецептурный отдел» – именно так называлась небольшая, не имеющая рекламной известности сеть столичных аптек, предназначенная только для тех, кому нужны особые лекарства. Разумеется, обычные москвичи в «Рецептурные отделы» тоже заходили, расспрашивали о каких-нибудь редкостях, справедливо полагая, что уж здесь-то они обязательно отыщутся, разглядывали разноцветные пилюли и порошки, которые аптекари смешивали на тончайших весах, удивлялись, что так до сих пор работают, но покупать предпочитали привычные препараты, расфасованные на фабриках и «снимающие симптомы». Аптекари из «Рецептурного отдела» такому выбору не удивлялись, на расспросы о своей работе отвечали охотно, однако самодельные лекарства предпочитали продавать только жителям Тайного Города.

И чаще всего – тем, с кем были знакомы лично.

– Лисс, рад тебя видеть!

– Добрый вечер, брат Шитус.

– Добрый вечер, красавица, соскучилась по пилюлям?

Это была его традиционная «встречающая» шутка, на которую девушка давно придумала собственный ответ:

– По порошкам.

– Осторожнее с ними.

– Я стараюсь. – Лисс улыбнулась и облокотилась на прилавок. – Как дела?

– Ты сейчас о чём? – Аптекарь был высок и худ, стар, но не слишком, всего-то разменял восьмой десяток, что по эрлийским меркам считалось возрастом расцвета, и всегда пребывал в абсолютном спокойствии.

– Только о бизнесе, брат Шитус, только о нём, – негромко ответила девушка, продолжая улыбаться. – Ни о чём больше.