Вадим Панов
ДокШок
* * *
Пьер отыскал русского около фургона. Сергей распахнул задние дверцы и упаковывал анализатор в штатный кофр, с толстыми стенками и проложенными мягким материалом ячейками – чтобы ни в коем случае не повредить при перевозке тонкий аппарат. Очень медленно упаковывал, будто в первый раз, не обращая внимания на окружающих и не болтая, как обычно, с парнями. Не отвлекаясь. Пьер жестом велел своим отойти, помолчал, стоя справа от русского, и тихо спросил:
– Savais-tu que ce serait le cas[7]?
– J'avais deviné[8], – коротко ответил Шлыков.
– Dans la deuxième chambre, nous avons trouvé ses deux enfants. Deux garçons. Morts depuis vingt-quatre heures, pas moins[9].
– Курить хочу, – сказал Сергей, закрывая крышку кофра. И по-прежнему не глядя на Пьера.
Сказал по-русски, но бельгиец уже знал смысл этой фразы – Шлыков всегда говорил её в подобных случаях. Хотя в обычной жизни к сигаретам не притрагивался.
– Курить хочу тоже, – выговорил Пьер заученный ответ, после чего перешёл на французский: – Retournons à la caserne – allons fumer[10], – потому что как курить в костюме полной биологической защиты ещё не придумали.
И пошёл подгонять своих.
Карантинный отряд № 29/273 смену закончил.
* * *
– Сергей Андреевич! Сергей Андреевич!
Шлыков открыл глаза и недоумённо посмотрел на водителя.
– Подъезжаем, – сообщил тот, убедившись, что пассажир его слышит, а главное, понимает. – Будем в Кремле через десять минут.
– Хорошо… – Шлыков потер глаза, выдохнул, потянулся, взял маленькую бутылочку негазированной воды и в два глотка выпил всю. Бросил на диван, раскрыл тонкую папку и пробежал взглядом по лежащим внутри документам: перед встречей с президентом имело смысл освежить в памяти основные тезисы.
Первоочерёдные карантинные меры… Рекомендация: несмотря на снижение числа заболевших COVID-23UK… сохранить существующие ограничения на выполнение международных пассажирских авиарейсов… рекомендовать губернаторам…
Шлыков повернулся к окну, посмотрел на московские улицы, может, не такие шумные и оживлённые, как пять лет назад, но и не пустынные, как в Брюсселе, по которым проезжали только чёрные фургоны карантинных отрядов. Сейчас в столице действовал «зеленый» уровень биологической опасности, маски не требовалось надевать даже в общественном транспорте, и благодаря этому Сергей видел не скрытые лица москвичей: весёлые и хмурые, сосредоточенные и задумчивые, чересчур деловые и расслабленные, живые… Главное – живые. Сергей видел лица, а не застывшие маски лежащих на земле покойников, видел людей, кожу которых «поджарило» первое весеннее солнце, улыбающихся людей, занимающихся повседневными делами, привыкших проверять по утрам публикуемый ФКС уровень биологической опасности, но не нервничающих даже когда он становился «оранжевым». А «красным» с тех пор, как Службу возглавил Шлыков, уровень не был ни разу.
Машина мчалась по улице нормального города.
Сергей взял вторую бутылочку с водой – после сна пересохло в горле, – открыл её, но пить не стал, негромко спросил:
– Палыч, откуда мы едем?
Водитель вновь повернулся и удивлённо посмотрел на Шлыкова:
– Из дома, Сергей Андреевич. Вы, задремали, я не стал будить.
– Спасибо. – Шлыков закрыл папку и с улыбкой провёл по ней рукой. – Хорошо, что это был сон…
– Кошмар?
– Приснилось, будто я принимал участие в ток-шоу и битых два часа доказывал очень странным людям необходимость карантинных мер. Как будто вернулся в двадцатый год.
– Ток-шоу? – усмехнулся шофёр. – Откуда у вас на это время, Сергей Андреевич?
– И то верно, – Шлыков потёр глаза, закрыл бутылку и вернул её в держатель. – Приснится же…
И вновь повернулся к окну, получая огромное удовольствие от простого созерцания обыкновенной жизни гигантского города.
