Урс Кузнецов
Восхождение

***

В темноте моросящего дождя, вдруг возникший проём освещённой двери, перечёркиваемый серебристыми линиями, падающих капель неподвижный силуэт стройной фигурки, стоящей в ней, которая неподвижно и стояла, пока их бот не скрылся из вида за водяной завесой, уходя в облака. Матвей ещё мог наблюдать за ней на экране, но вот Сэцуко опустила голову, потом протянула руку и закрыла дверь, отсекая свет от темноты колодца двора.

За её безопасность Матвей не переживал. В доме проживал десяток ветеранов из старослужащих унтеров и казаков, потерявших своих близких родных, на дальневосточной границе. Не говоря о дронах и Васе, сейчас подключённом к Михайло, ИИ- бота, совместно отслеживающих за всеми подозрительными ситуациями вокруг дома.

Бота пробил верхний слой облачности и под ними развернулись ветви спирали, набирающего силы шторма над Балтикой, уходящего в Атлантику. Сверху рассыпались мерцающие огнями звёзды в черноте бездны. Бот уверенно шёл по линии, оканчивающейся у шлюза лунной базы. Рядом, в ложементе второго пилота сидел Гилири в накинутом с капюшоном плаще.

– «Давно мы не видели чистого блеска звёзд». – Пришло по виру* от Гилири. (4* вир канал – канал интеллектуально-информационный между двумя личностями).

– «Сейчас выйдем за пределы атмосферы и увидишь». – Матвей больше любил игру мерцания света звёзд в атмосфере. Безжалостность неизмеримых пространств, наполненных чудовищными энергиями и звёздными катастрофами, с блуждающими останками планет и астероидов его всегда наполняло чувствами: величием неохватываемой разумом, видимой бесконечности и настороженностью перед чудовищными силами и внезапностью изменений.

– Вот, с нами связались, затребовали и получили идентификацию. – Матвей продублировал показания прибора голосом для Гила. Ему интересно было смотреть в этом облачении на Гила. Он и так относился к нему как к родному человеку, но сейчас был совсем другой образ. Мрачной силы, ограниченной силуэтом, таинственного величия, действующей тайны, на пути которой лучше не становиться. Учитывая, что бот был на прямой связи с диспетчерским блоком базы и там наверняка был переполох от прибытия на Базу с субимперскими полномочиями «неизвестного», Матвей сказал:

– Бот вызывает Базу.

В пространстве кабины тут же раздалось:

– База вас слушает.

– Цель посещения: прохождение высшей метаморфозы, в кабине подтверждения благополучного достижения самости седьмого уровня. Для сопровождения и подтверждения факта со мной присутствует аудитор шестого уровня самости. От базы требуется начальник Базы или лицо, его подменяющее, со всеми допусками к кабинету имперской диагностики и полагающимся оборудованием. Посторонних лиц с пути следования прошу удалить. Сообщение окончено.

– Сообщение принято.

«Диспетчер в шоке», – подумал Матвей. Усмехнулся. – «И ещё неизвестно, какого ранга этот диспетчер, а ведь прикоснулся к информации для шестого уровня».

От Гилири пришла поддержка в виде волны тепла, образа тёплой, морской волны, омывающей тело, нежной мелодии надежды и веры струнных инструментов и флейты. Сам он сидел без единого движения.

– Вас примут в ворота первого дока. Линия вхождения передана навигатору вашего бота.

Действительно, по курсу бота засветилась в навигационном голокубе жёлтая линия, упирающаяся в склон кратера. Это место было хорошо когда-то известно Матвею, как вход в столицу Русского Дома.

Ощущение от тотальности потери всего своего прошлого, что было его жизнью, прошло волной, оставив сознание холодным, бесстрастным, заледеневшим. Он знал, на что шёл, более того, ради чего с ним пошёл на то же самое ещё один разумный. Матвей взглянул на Гилири. Но тот сидел неподвижно, и, если бы не дыхательные движения и телеметрия собственных глиип* от Гилири, того можно было бы принять за памятник на могиле его девушки, ведь он потерял свою любимую и наказал врагов. А такой памятник был бы полностью подходящ: печаль, таинственность и вне временности чувства в образе настоящего, всё понимающего друга, разделяющего его чувства. Тогда и ещё официально молодой Гил из Дома Гилири с ним подружился, был рядом и всегда оказывался в нужное время в нужном месте, чтобы поддержать.

Огромный склон сдвинулся, оказавшийся створкой гигантских ворот и перед ботом открылось пространство для пролёта к платформам причаливания. Сразу же, место для опор бота подсветилось, и рядом с этим местом уже стоял человек. Только один человек.

«Да уж, в империи Ари служба была поставлена безупречно!» – с тоскливой грустью подумалось, знающем будущее, Матвеем. – «Но надеюсь, наша миссия спасёт эту благородную цивилизацию».

Разблокировав ложементы, они с Гилири выбрались в коридор бота, и спустились по опущенному пандусу. Гилири шёл, отставая на один шаг, сзади, сбоку за левым плечом Матвея.

Матвей спокойно, мерным шагом подошёл к встречающему их администратору. По глиф определялся ранг пятого уровня и должность начальника базы.

– Приветствую Вас. Неожиданно начались изменения в моём гомеостазе, и диагностика на полевом оборудовании потребовала пройти стабилизацию и фиксацию достигнутых изменений развития в официальном режиме. Что возможно только на вашей Базе.

Умные, проницательные глаза встречающего, главного администратора Базы без смущения и волнения смотрели на незнакомого юношу, о котором он слышал от начальника планетарной экспедиции. Юноше, уже имеющем субимператорский статус. Он понимал, что такого статуса, вряд ли можно было достигнуть, выполняя поручение императора только в столице. К тому же, сопровождающий, с глифой аудитора шестого уровня на груди, и больше никакой информации. Что говорило о том, что он видит исполнителей, участвующих в высоком, специальном, полностью закрытом проекте, не доступном ему ни по каким рычагам власти и управления, находящимся в его руках. «Ну и слава всем силам!», – в глубине души он вздохнул, такая информация очень много «весит», и может перевесить все планы, утверждённые в Империи для Базы, во всяком случае, так было до этой встречи. Сугубо официальный протокол, затребованный этим молодчиком из отдельного дворцового подразделения, в данном случае, его устраивал больше всего.

– Всё готово! Мы можем сейчас же отправиться в кабинет. – Просто «кабинет», подумал Вэн Рэгт. Из которого выходят в здравии только императорской сущности лица или ментальные уроды, потерявшие все свои профессиональные навыки, решившие рискнуть, удовлетворить свои амбиции при не чётко расшифрованных спектрах ментального развития самости. Но этот не похож на гордеца и жаждущего ещё большей власти страстного карьериста.

– Тогда не будем задерживаться! – вытянув вежливо руку, Матвей уступил место впереди себя начальнику лунной Базы империи Ари.

Тот провёл их к кабинке пассажирской платформы, подождал, когда гости примут положение, заняв удобные им места, сам сел впереди и аккуратно повёл тихо шелестящую платформу в коридор, затем завёл в лифт, затем новый коридор, так они достигли нужного уровня, не встретив ни одного человека. Строгий приказ ни один из служащих не нарушил. Остановившись около панели тупика коридора, Вэн первым поднялся и вышел. Затем достал малый жезл управления, впервые им применённый за всё время пребывания на Базе, и коснулся им круга на панели, которая тут же ушла в стену.

Теперь склониться в приглашающем поклоне пришлось Вэну. Этикет данного ритуала был прописан точно и детально. Хорошо, что занимал очень мало места даже в поле виртуального визора личного интерфейса.

Вэн вошёл последним. К этому времени, сохраняющий свою анонимность, планетарный резидент уже снял комбез пилота и, не смущаясь, без видимого волнения открыл крышку капсулы, которая подчинилась команде, что ещё раз убедительно показало правомочия данного актора – Вэну. Сопровождающий резидента, сложив руки на груди, которые были сокрыты рукавами странного плаща, свешивающимися до середины бёдер аудитора, застыл у края закрывшейся капсулы.

Вэн занял место у закрывшегося портала выхода. Из стены выдвинулся пульт, который предоставил управление всеми энергетическими и информационными ресурсами Базы. Включилась медицинская секция Базы, чтобы предоставить любую необходимую помощь для этого кабинета «рождения императоров», как называли, по-простому, посвящённые в её роль немногие разумные.

Аудитор встал у капсулы, перед ним возникла виртуальная пульт-панель, которой тот управлял ментально. Нарастающий гул капсулы, мощный, но относительно ослабленный, как у среднего реактора корабля, набрав мощность, продолжался около получаса. Что уже было странно. Обычно это занимало или минуты, или практически с полминуты, при не годных кандидатах, как следовало из хроник. Аудитор стоял, не шелохнувшись, ни одно движение не выдавало его интенсивной работы с пультом, действий, мыслей, капюшон полностью скрывал его голову, ничего невозможно было разобрать. О необычном отклонении в процедуре можно было судить только по телеметрии. Потоки информации отображались на общем пульте перед Вэном, из обычных графов и таблиц с информацией, которые быстро превратились в водопад данных, и как в этом потоке информации разбирался аудитор, было не понятно. А тот разбирался, судя по требованиям, поступающим на пульт Рэгта.

Рэгт, без единого мгновения задержки обеспечивал все запросы, как возросшее поступление энергии, как будто это была не капсула, а пульсар крейсера, затем линия поставки картриджей, как будто восстанавливал свои тела три полностью их потерявшие десантника.

Шок от понимания происходящего, от понимания, при каком событии он присутствует, у Рэгта венчало появление в стене синей светящейся линии образующегося периметра небольшого портала, о назначении которого он же, конечно, знал, их тех хроник.

Затем появился, плавно вылетая, из наконец образовавшегося этого портала – плащ-мантия. Но в отличие от прописи в этикете ритуала, мантия, возникнув из портала, сбоку от капсулы, не улеглась на подставку, а взлетела и развернулась над капсулой. И, как будто только её появления и ожидалось, капсула стала раскрываться. Если «истаивание» крышки капсулы можно обозначить как её – раскрытие. Обнажённое тело юноши, вытянутое в горизонтальной плоскости, как будто лежало на доске, излучало блики света из кожи, вдоль тела бежали световые волны, на ходу меняя цвета и оттеки этих цветов. Мантия, полностью развернувшись над юношей, пульсировала адекватным, гармоничными световыми цветами, при этом как бы приглушая излучения, идущие от тела юноши, по всей видимости, находящегося в спокойном сне. Поразил Рэгта, впервые им увиденный широкий браслет на правой руке юноши. По его поверхности бежали огненные узоры, срываясь с браслета по направлению кисти и уходя в пространство, между телом юноши, аудитором и мантией. В том месте, на сколько помнил Рэгт, стена соприкасалась с массивом тела спутника. Только его глаза, казалось, подводили его. Когда пучок странных узоров касался стены та «протаивала» прозрачностью, и Вэн видел то скалистые структуры, ставшие прозрачными, то игру каких-то световых пучков тьмы в свете, то эти пучки упирались в такие же не осязаемые преграды, за которыми преобразовывались в полотнища или линии самых фантастических очертаний и структур. Внезапно потребляемая энергия капсулой стало уменьшаться, узоры на широком браслете юноши стали гаснуть, а по его телу прекратили перетекать волны цветного света. Мантия скользнула вокруг правого плеча и, подхватив снизу, закрепилась на левом плече, скрыв обнажённость тела, которое опустилось на дно капсулы, полностью завёрнутое в мантию.

Аудитор выдохнул. Вэн это ясно услышал, что и ему дало понять, не о такой уж и полной безмятежности у присутствующего помощника, при проходившем ритуал загадочном официале.

Показатели телеметрии фиксировали, что отключались линии снабжения капсулы, а сама капсула, заполнив свои картриджи, переходила в режим ожидания, опять в режим ожидания, и как надеялся Вэн, что кому-то понадобится её следующая активация, уже после его окончания контракта в этом забытом – Всеми Силами, уголке космоса. У примитивной планеты зародышевой цивилизации, обычной звёздной системы рукава их галактики.

Юноша открыл глаза. Осмотрелся, оценивающе и узнавая, кабинет имперского ритуала. На мгновение его взгляд остановился на лице, скрытом под капюшоном.

Капюшон качнулся в безмолвном ответе, а потом лёгкий, непринуждённый жест, скрытой свисающим рукавом кисти, указал на грудь юноши.

Юноша опустил голову и увидел, покрывающую его грудь мантию, он улыбнулся с теплом, видя её, что преобразило мантию, она наполнилась своим цветом, приняв тёмно-синюю окраску и «облила» эксклюзивным, уникальным комбинезоном всё тело юноши, образовав на шее воротник стойку.

Юноша, медленно, опираясь на край капсулы – приподнялся, сел, затем опустил ноги через край, не касаясь ими пола. Аудитор и Вэн застыли. Оба понимали, что присутствуют при редчайшем событии цивилизованного космоса. Во всяком случае, правящая династия императоров, до этого случая, выбиралась советом аристократов присоединённых систем Ари, и никто из них не получал такое свидетельство своей компетенции.

Юноша встал ровно. Его ступни уже облегал мех мантии, как и всё тело. Император Ари вызвал зеркало на стене кабинета. Наблюдая в его поверхность, сначала образовал лёгкие, элегантного силуэта чёрные туфли. Выше них образовались, слегка свободные брюки, свободные, чтобы не облегать мышц голени и бёдер, а давать свободу перемещения для ног. Сюртук был строгий, такого же тёмно-синего цвета, как и брюки, без карманов с воротником стойкой.

Как заметил Вэн, рукава сюртука полностью закрывали странный браслет.

– «Странный руководитель для специального проекта в таком захолустье! Как бы и мне не исчезнуть по несчастному случаю, который случиться и с этим проектом, как только сведения о Абсолютном подтверждении личности императора Ари дойдёт до Коалиции, или до имперской службы информации!», – печальные мысли наполняли тоской сердце Вэна Рэгта. Но он не отрывал взгляда от императора, императора, имени которого никто на Базе не знал.

Император ещё раз осмотрел свой костюм. Улыбнулся. Появилась малиновая окантовка у сюртука и по шву брюк. Появилась глифа на груди, всё о том же субимператорском статусе её владельца. Только в её директориях для окружающих появилось обозначение чрезвычайных и полномочных возможностей носителя. Другими словами, его указания мог отменить, только, лично император.

– «Казус, однако»! – мелькнула мысль Вэна.

Юноша впервые после выхода из капсулы заговорил:

– Дорогой Вэн! Всё, что произошло на ваших глазах, закрывается грифом «высшей и чрезвычайной секретности». Протоколу проведённого ритуала присвоен статус: ААА ААА ААА 0.

Император, только что скрывший от Коалиции, своё возникновение и восшествие в высший социальный слой Коалиции, посмотрел в глаза Вэна. Убедившись, что растерянность, смущение, сменились пониманием и твёрдостью в готовности всё исполнить. Император продолжил.

– Сейчас, на ваших глазах, – он протянул правую руку к пульту управления, так ещё и выступающего из своей ниши хранения, – я зафиксировал этот статус проведённой процедуры и её результат.

Император повернулся к аудитору и жестом попросил того к пульту.

– Прошу подтвердить моё распоряжение и запечатать своей властью протокол.

Рэгт сделал несколько шагов, сместившись к капсуле, отключённой, и самой обычной по виду, как будто ничего не произошло, только что, в этом кабинете.

Аудитор, следуя за ним так же сделал несколько шагов, при этом только края его плаща у пола колебались от шагов. При всём желании Вэн не смог увидеть, как тот наложил свой коммуникатор, передавая «слепок» аудитора шестого ранга для фиксации в протоколе. Но регистрация произошла, и документ ушёл на потайное дно архива Базы. А затем руки Аудитора оказались всё в том же положении, скрещены чуть выше живота, а концы рукавов опускаются до бёдер.

– Теперь, точно так же доставьте нас до бота, чтобы ни одна живая душа не встретилась на маршруте. Протокол взаимодействия с нашим проектом, отработанный начальником планетарной экспедиции, утверждённый Вами пусть остаётся в действии и не пересматривается. Если что-нибудь надо изменить в поставках по срокам или наименованию вы получите сообщение с моим знаком. Больше никто его не увидит. На этом Ваши обязанности полностью будут выполнены.

Вэн получил сигнал о пришедшем сообщении. Развернув его в виртуальном интерфейсе, он увидел знак – символическое огненное кольцо, в котором удобно расположился местный, с этой планеты рыжий зверёк. Он был известен служащим Базы. Они смотрели за развлечениями местной элиты власти, а те любили устраивать – охоту. Для многих это было и признаком варварства планеты – убийство ради развлечения живых, осознающих мир слабо разумных.

«На такого зверя, на острове планеты, любили охотиться, дикари, считающие себя аристократами. Только, именно, этот улыбающийся на рисунке, со своими зубками… будет явно им не по зубам, а скорее, вся охотничья кавалькада „на зубок“ этому лису», – вспомнил название зверька Вэн.

– Да. Именно этим знаком будут помечены сообщения от руководства моего Проекта. – Подтвердил Император, тихим голосом, твёрдым тоном, при этом слегка расслаблено, склонив к плечу голову.

После этого пульт из рук Вэна, отключившись, ушёл в хранилище, портал для выхода открылся, и пассажирская платформа стояла в шаге от тротуара, ожидая их в коридоре. Первым прошёл император, за ним – аудитор, и только потом начальник Базы занял место впереди и повёл плату, контролируя, чтобы никто из служащих Базы, случайно не нарушил приказ и не появился в коридоре по маршруту их движения.

Они, по коридорам Базы, бесшумно пролетев, достигли платформы РД Бота, сопровождаемые только наблюдением сенсоров, это было неизбежно и легко корректировалось.

Прощание прошло по укороченному, урезанному ритуалу. Начальник Базы отдал честь жестом правой руки, а император, сохраняющий инкогнито, ответным жестом принял знак уважения и подчинения. Стоящий за ним аудитор, так и изображал непоколебимую статую, не шелохнув ни одной складки от капюшона до пол плаща. Первым, сразу же после обмена ритуальными жестами, император развернулся и пошел по пандусу в РД Бот, подождав дистанцию в три шага императора, за ним пристроился аудитор, а затем их обоих скрыл поднявшийся пандус. Через минуту РД Бот покинул лунную Базу.

Рэгт ещё долго стоял в опустевшем ангаре номер один, смотря на платформу, с которой улетел бот, приписанный к его Базе, и унёсший Тайну, которую во всей Коалиции знал только он один.

***

Матвей впервые почувствовал тот дискомфорт, который знаком был его приятелем по военному училищу, ну, вы понимаете, после удачно проведённых увольнительных. Только этот дискомфорт, в отличие от тех приятелей, ни с чем приятным ему предшествующим, не был связан, а только тотальной болью «перестыковки» во всём теле, на внутриклеточно-межклеточном уровне и становлением нового обмена веществ для выдачи мощностей поддержания его ментально-волевых действий. Чтобы не рассказывать Гилири, звуковые волны от тихих слов вибрировали в голове болевым сотрясением, казалось, для каждой клеточки мозга, он просто протянул руку другу и открыл ладонь. Гилири протянул свою руку и его когти слегка царапнули пальцы Матвея, когда тот вложил и сжал свою кисть.

– Понятно. Да, за каждым нервным тиком есть своя история твоего улучшения. Но есть один вопрос. Если для тебя «браслет» инструмент, а при необходимости оружие, то, что он – есть, для туземной девушки, от которой ты его получил?

– Пока, сомнительное украшение. Полностью в этом уверен. Исходя из того, что мы знаем, а знаем мы не всё. Но мы с тобой теперь обязаны это выяснить. – Матвей вздохнул, более из-за понимания, что у него в суточном ресурсе 24 часа, прокалиброванных по делам, а дела имеют свой рейтинг от масштаба последствий их результата, а теперь ему надо поместить ещё одну цель высшего приоритета. И это, к его сожалению, не красота и очарование молодой дворянки, хотя, чего от себя скрывать, его к ней тянуло, просто он откладывал из-за дел встречу с ней.

Гилири, освободившийся от плаща, свободно раскинулся в кресле штурмана. Его вопрос полностью опровергал видимую расслабленность позы.

– Я понимаю, что сейчас идёт работа со всей твоей генетической системой, включились в работу «молчащие хромосомы», вовлекаемые для обеспечения возможностями тела работы исполнительно блока мозга. – Гилири прикрыл глаза, а потом, раскрыв их, продолжил, фактически и блок мозга «выявления значения» и блок «пассивного режима осмысления» тоже обеспечиваются подключаемыми хромосомами всего тела. Успокаивает только то, что активность твоей мантии, практически не отличается от режима работы в норме. И, прогнозируя данные, на это уйдёт два месяца. Причём более всего настройки идут на «блок пассивного режима осмысления», если не ошибаюсь, ну на пять процентов максимум, ты будешь иметь полностью изменённый блок «про».

Обратив внимание на затвердевшие скулы друга, добавил:

– Болезненные ощущения продлятся не более семи дней. Уже сейчас активность РибоНуклеиновыхКислот, участвующих в перезаписи и переносе генетических участков хромосом и белковых комплексов внутриклеточных, снизили свою активность на тридцать процентов от пиковой.

Матвей, не показывая, насколько для него это болезненно, просто повернуть слегка голову, спросил:

– Может, тогда, посетим одно место?

Посмотрев на озадаченную лисью морду друга, Матвей непроизвольно улыбнулся на озадаченность всегда всё предчувствующего друга, и охнул от «взрыва» в голове, так поплатившись за работу лицевых мышц.

– Помнишь любимое место отдыха Ивана Кузнецова на утёсе, над рекой в сибирской тайге. Думаю, что ему было бы приятно, что мы отдадим должное доброй памяти и посетим это место.

Гилири заложил вираж и перенаправил вектор снижения бота от западной Европы в Восточную Сибирь.

Бесшумный полёт не отвлекал от волшебства пространства световой россыпи из светил Млечного Пути. Где-то там, в центре, в месте соединения их рукава, в пространстве угла находился и Дом Гилири. Вхождение в атмосферу перевело внимание на континент, принимающий их. Вскоре появились знакомые очертания реки, затем утёса. Около него находилось поселение, на том же месте, как и в их мире.

«Справимся!» – решил Матвей. – «Запасов у нас достаточно, спускаться не будем, а если забредёт кто-то из местных, то договориться миром всегда можно».

Гилири аккуратно посадил бот на поляну, вплотную к склону, но так, чтобы аппарель свободно открывалась и по ней, сервисные дроны, сразу же спустили всё, нужное для комфортного обустройства шатра, всё для жизни в нём и все мелочи временного удобного времяпрепровождения.

– Ты иди, занимай кресло, которое для тебя уже развернули на твоём любимом месте, благо, конкурент даже не узнает, что ты его занял, а я пока займусь мелочёвкой. – Безапелляционно потребовал Гилири.

Матвей, благодарный за ненавязчивую заботу, медленно вышел из бота, прошёл к креслу и осторожно устроился в нём. Вдохнув насыщенный ароматами трав и настоем испарений тайги под лучами солнца, он с удовольствием, забыв даже о давящей боли, погрузился созерцанием в просторы безбрежной тайги, открывшиеся перед ним. Без края, до горизонта под голубым, ласковым куполом неба – Сила Неба.

– Интересно, то же расположение плит литосферы и тот же эффект «места силы». – Сказал Гилири, закончивший работу по обустройству их места временного проживания, и присевший рядом с Матвеем.

– Что за караван идёт? Судя по направлению, к посёлку выйдет к вечеру. – Тихо поинтересовался Матвей, казалось, что, не выходя из созерцания величественной картины жизни природы в её простоте и величии в другой стороне.

– Маньчжуры. Изображают – купеческий. А там посмотрим.

Так, сидя бок о бок, они и провели время до заката.

– Почему так мало? – Ли Ван рыкнул на старосту деревни, хотя лицо его было равнодушно и ничего не напряглось в развалившемся на подушках массивном теле.

– Это всё, что удалось добыть за сезон! – робко, тихо ответил стоящий в позе смирения староста.

– Ты же знаешь сколько нам надо с вас получить корней женьшеня, медвежьих лап, жёлчных пузырей, панты… и в каком соотношении это можно было заменить на золото. – слова из пухлого рта Ли Ванна, как будто выплёвывались в лицо старосты.

– К тому же, мои воины видели, не только свежие следы, а мелькнувший силуэт медведя в кустах малинника.

– Это у утёса Дома Духа. Там охота запрещена.

Голос Ли Вана стал вкрадчиво добрым:

– Ты же сам отвечаешь за всё племя, а потому понимаешь меня. Я должен дать воинам деньги, на которые они купят себе всё, в чём нуждается настоящий мужчина! Ну а если я не могу дать денег, потому что ты не подготовил товар, который я бы мог продать за такие нужные для жизни деньги, то воин должен всё равно получить причитающееся ему: еду, женщину. Ну, а если женщины нам понравятся, то мы их возьмём с собой, значит, покупатель на них будет. Тебе двойная польза. Засчитаем в счёт погашения долга это раз. А во-вторых, твоих охотников, эти забавы с женщинами, не будут отвлекать от охоты и поиска нужной добычи для племени, для сдачи нам и спокойной жизни себе.

Сказав всё, что он посчитал нужным, Ли Ван уставившись на воина, стоявшего слева от него, и повелел:

– Пусть каждый воин подберёт себе по женщине. Трёх самых красивых приведите сюда, чтобы я сам себе выбрал.

Тот, выслушав, низко поклонился с гнусной улыбкой и тотчас же выбежал выполнять указание.

Потом вожак посмотрел на старосту.

– Ты пойди, предупреди своих охотников, что мои воины устали и не будут тратить силы на уговоры, если кто-то начнёт сопротивляться… хорошо, если просто оглушат! Всё-таки они нужны для подготовки подарков от племени нашему отряду. Глупо убивать полезных людей. Я не хочу, чтобы в следующий раз мы опять недополучили, причитающийся с вас, товар.

Гилири вздохнул, печально, потом, с разгорающимся внутри и прорвавшимся в голос гневом, сказал:

– Бандиты.

Встав, пояснил Гилири:

– Я себя чувствую достаточно удовлетворительно, чтобы навести порядок, станнер* много сил не требует, на лёгкое движение конечной фаланги указательного пальца меня хватит. А вот вести переговоры и отдать суд в руки жителей посёлка придётся тебе, друг мой. Так что одевай опять плащ с капюшоном, и выводи тактические флаер, с тобой вдвоём мы в нём как раз и разместимся. – Матвей не изменил позы стоя, хотя он действительно чувствовал себя значительно лучше. Взрывной, пронизывающей боли при неловких или резких движениях уже не было. Давящая тяжесть в голове и лёгкое подташнивание при нарушении плавности в движении тела или конечностей – оставались. Так что он действительно мог без особых усилий справиться со всей бандой. А вот громко говорить ему был тяжело, сразу резкая боль в затылке и волны давящей боли в висках.

(* станнер – оружие парализующего действия.)

Ирекай вырывался из рук хунхузов, но те легко удерживали его юношеское тело, пока их третий из четвёрки привязывал его к столбу вбитый под бывший стол, сейчас разбитый, кусками на полу дома валяющийся. Четвёртый, самый мелкий из всех, в это время стаскивал с его невесты одежду.

– Да, прибежала ко мне укрыться, – с горечью подумал Ирекай.

Та выворачивалась, как могла, но это, только развлекала остальных бандитов, которые подшучивали над своим «мелким» подельником. Его Весёлая Птичка получила удар в висок и потеряла сознание, а затем, «мелкий» сдёрнул с неё одежду. Увидев высокие груди, красивые бёдра девушки, держащие Ирекая бандиты, прикрикнули на вяжущего к стойке кровати последнюю свободную ногу, поторапливая того. Их голоса потеряли весёлость, стали хриплыми от вожделения. «Мелкий», привязав руки и ноги Весёлой Птички к стойкам кровати, быстро развязывал шнуровку штанов.

– Куда?! – раздался хриплый рык, держащего Ирекая, самого здорового и толстого из ворвавшихся в его дом хунхузов. – Ты, мелочь, будешь последним, тебе и сучки, как мы слышали, подходят, мы, позорится своими малахитовыми копьями, с твоим сучьим истязателем в одной цели не будем.

«Мелкий» запротестовал, голос был гнусавым, но быстро заткнулся, только увидев жест главного ребром ладони у шеи.

Ирекай застонал от ярости, но это только насмешило, закончившего его вязать хунхуза. Тот распрямился, плюнул в лицо Ирекая и добавил словами, что было намного гнуснее:

– Хоть посмотри, как она с мужчиной хороша будет. Ведь больше тебе её не видеть! Такую рабыню мы за хорошую деньгу продадим. Ну, а в походе она нас ещё потешит!

Здоровяк, отпустивший Ирекая, сразу, как его зафиксировали, уже сбросил пояс, развязывал шнурки штанов, стоя около Весёлой птички. Не утерпев, одной рукой ухватил её за высокую, тугую грудь и сжал.

– Ух, хороша!…

И, не окончив сказанного, захрипев, повалился на пол, рядом с ним упал гнусавый «мелкий», который лапал ноги Весёлой Птички. Попадали одновременно и два хунхуза, которые стояли около его, искорёженного верёвками тела.

Затем странные шаги, как будто подкованные сапожки на не высоком человеке и в комнату вошёл действительно небольшой, даже ниже Ирекая, несмотря на капюшон на голове, человек. Лицо человека скрывала темнота прикрывающего капюшона. Но голос был сильным, хотя и говорил он как-то странно, вроде с металлическим горлом.

– Натерпелся, бедняга. Сейчас я тебя освобожу.

Его слова не расходились с делом, протянув руку, укрытую длинным рукавом плаща, из-под края которого показался короткий нож, больше похожий на коготь, по размеру – тигриный, он легко рассёк верёвку вначале на груди и у горла Ирекая, а потом на руках.

– Дальше сам. – Подав ему нож, который он достал из ножен сброшенного пояса на полу. – Этих свяжи и выноси на площадь. Всё, что есть на них, всё снимай, стало твоим.

Сказав, развернулся и ушёл, не торопливо, но чётко и быстро.

Ирекаю, послышалось, что сразу же за дверью он на что-то сел и раздался лёгкий шорох, прекратившийся у следующего дома соседа.

Ирекай подбежал к Весёлой Птичке, смочил в воде полотенце и обтёр ей лицо, грудь, как будто лапа хунхуза запачкала его любимую. Быстро надел рубаху на неё. Когда та вздохнула, открыв глаза, сказал ей:

– Лежи.

Он начал с самого здорового. Содрал с того всю одежду, обувь, всё сбрасывая в одну кучу на полу. Сразу же связав руки и ноги. Подёргал узлы верёвки. Убедился, что крепко и освободиться тот не сможет. Всё равно волновался, заметил за собой, – «а вдруг те очнутся, а я время теряю на раздевание»?