Остров накануне – Умберто Эко

Мое первое знакомство с Умберто Эко завершилось неудачно. Одна из самых нудных, тягомотных и неинтересных книг в моей жизни. Читать ее очень трудно. Первые сто страниц я еще протянула в бумажном варианте, остальное слушала в аудиоформате на самой высокой скорости. Да, можно было оборвать мучения, но правило дочитывать все сделало свое. История о глубоко несчастном человеке. Он родился в знатной, богатой семье, образован, умен. Но абсолютно дурацкая и бессмысленная война все изменяет. Отца Роберта убивают на этой войне. Сам он получает приличную психологическую травму при этом всем, что окажет влияние на дальнейшую его судьбу. Он оказывается втянут в ряд политических интриг. В качестве разведчика его посылают на корабль, где он должен узнать секретные данные (довольно таки бредовые), но корабль терпит крушение и Роберта на куске дерева выносит к другому необитаемому кораблю.Книга, возможно, ценна как источник знаний о временах барокко, о уровне науки, представлений о вселенной тех времен. Наверное. Но там столько буков, что просто хочется половину текста зачеркнуть. И знания и рассуждения эти были мне неинтересны. А история о вымышленном Ферранте – это просто верх бреда. Книга просто постоянный поток сознания этого изломанного жизнью Роберта, процентов на девяносто. Из героев не запомнился почти никто, разве Мазарини, да отец Вандердроссель. От чтения никакого удовольствия. И «Имя Розы» читать расхотелось.

Автор неизвестен, – тем не менее, должна была произнестись фраза. – Почерк хороший, но видите сами, выцвел и не читается, листы свалялись от грязи, их уже не разлепить. Что до содержания, я тут посмотрел. Маньеристские экзерсисы. Сами знаете, как писали в семнадцатом веке… Эти люди без души.В середине семнадцатого века восторженные юноши предпочитают страдать по своей возлюбленной на значительном расстоянии, ибо только пространственная (и временная) удалённость от разбивательницы трепещущего сердца может обеспечить всю полноту воображаемого обладания, не нарушаемого дуновением реальности. В середине семнадцатого века проблему определения долгот решают с помощью симпатического порошка и раненой собаки. В середине семнадцатого века изложение религиозных воззрений и риторические выпады легко заменяют научные доказательства в любом споре!Чтение Эко подобно сидению на лекции очень умного, увлечённого, увлекающегося и увлекающего профессора всего на свете. Гремучая изысканная смесь истории, философии, метафизики, естественных и точных наук, религиозных представлений, риторики и всемирных заблуждений – и весь этот коктейль в таком великолепном языковом исполнении, что у читателя есть лишь два пути: пасть жертвой комплекса лингвистической и – чего уж скрывать – интеллектуальной неполноценности или же ценой невероятных умственных и почти физических усилий подняться на новый уровень личностного развития.Дальше…

Потерпевший кораблекрушение Роберт де ла Грив, чьё имя и судьба отсылают нас к Робинзону Крузо, оказывается выброшенным на необитаемый корабль, находящийся в относительной близости от неизвестного острова. Одиночество, волнение, физическое недомогание и особая восприимчивость заставляют Роберта начать вести записки, представляющие из себя смесь дневниковых заметок и писем/обращений к Прекрасной Даме, а после трансформирующиеся и вовсе в некий Роман. Мучительные будни на корабле перемежаются воспоминаниями Роберта о двух важных периодах в его жизни: осаде Казале и пребывании во Франции. Неизвестный рассказчик (= автор?), в чьи руки попали записки Роберта, берётся за восполнение пробелов в повествовании самогО главного героя. Так читатель узнаёт о том влиянии, которое оказали на ла Грива отец Иммануил, увлеченно использующий Аристотелеву машину для выведения череды определений, образных сравнений и метафор для наименования всего сущего; отважный, безрассудный, попирающий законы морали и разносящий в пух и прах религиозные догмы Сен-Савен, высказывающий удивительнейшие максимы о сущности любви и обольщения; отчаянный учёный и изобретатель – иезуит Каспар Вандердроссель, готовый ввязаться в любую авантюру ради науки и прогресса. В предисловии к российскому изданию есть строки, готовые отпугнуть малодушного читателя, но при этом дающее вполне ясное представление о том, что же ожидает под обложкой книги:

Разумеется, нельзя забывать при чтении, что «Остров накануне» – связка цитат. В ней смонтированы куски научных и художественных произведений авторов в основном XVII века (в первую очередь Джован Баттисты Марино и Джона Донна, о чем программно заявляется в двух эпиграфах к роману, хотя внутри текста цитаты из Донна и Марине не отмечаются). Используются и Галилей, Кальдерой, Декарт и очень широко – писания кардинала Мазарини; «Селестина» Рохаса; произведения Ларошфуко и мадам де Скюдери; узнаются Спиноза, Боссюэ, Жюль Верн, Александр Дюма, от которого перебежал в текст Эко капитан гвардейцев кардинала Бискара, Роберт Луис Стивенсон, некоторые реплики Джека Лондона («…тогда же и перестал знать» – знаменитый финал «Мартина Идена») и другой литературный материал.

Широко используются сюжеты живописных полотен от Вермеера и Веласкеса до Жоржа де ла Тура, Пуссена и, разумеется, Гогена; многие описания в романе воспроизводят знаменитые музейные картины. Анатомические описания созданы на основании гравюр из медицинского атласа Везалия (XVI в.), и поэтому Страна Мертвых названа в романе Везальским островом.

Имена собственные в книге тоже содержат второй и третий планы. Автор намеренно не дает читателю подсказок.Язык «Острова накануне» соответствует языку, бывшему в употреблении в семнадцатом веке (особый интерес представляет обращение Эко к потенциальным переводчикам его романа). Не знаю, существуют ли какие-то премии в сфере художественного перевода, но русский вариант книги, бесспорно, заслуживает высшей награды и всяческого восхищения.При всей сложности языка, при огромном объеме исторической и научной информации, Роберт де ла Грив, отдалённый от читателя субъективностью своих полудневниковых записей и реконструкторскими ухищрениями рассказчика, вдруг, внезапно, неожиданно оказывается удивительно живым персонажем, немного наивным, безусловно восторженным, любознательным, искренним и чем-то привлекательным. И вся его судьба – будучи всё же всего лишь иллюстрацией далеко идущего авторского замысла – вызывает сопереживание и сожаление.В «Острове накануне» Эко предстаёт великим иллюзионистом, обещающим раскрыть тайну своих замысловатых фокусов. И вот, пока он комментирует свои явно не магические пассы, предоставляя доступ зрителю в святая святых – на свою магическую писательскую кухню, – главный фокус, впечатляющая литературная мистификация совершается совсем в иных плоскостях и широтах, хотя по-прежнему под самым носом у незадачливого наблюдателя, завороженного, загипнотизированного авторской величественной мудрой неспешностью.

Эко знаю и люблю уже давно, с момента прочтения знаменитого романа «Имя розы».

В этом произведении мы попадаем в 17 век, сначала в Италию и Францию, а затем на затерянный остров недалеко от не открытой ещё Австралии.

Главный герой – молодой дворянин Роберт де ла Грив. Он родился в захудалом итальянском дворянском роду, во время осады Казале потерял отца. В итоге отправляется в Париж, чтобы не только развеяться, но и приобщится к мудрости. Однако в результате закулисных интриг Роберт был вынужден отправиться в далекое путешествие, но на поиск чего?

Эко делает очень интересную вещь. Роберт, оказавшись на брошенном корабле единственным человеком, пишет письма своей возлюбленной Лилее. Вот на основании этих писем автор и строит свое повествование, когда что-то домысливая, когда что-то комментируя, а в редких случаях и давая слово своему герою. Такой отстраненный взгляд дает Эко большие возможности для стилизации (в барочном стиле), а также идя практически от конца сюжета к началу, автор дает читателю прекрасную возможность подумать, что и откуда взялось.

Конечно, сначала думала, что будет читать сложно, но когда привыкает к ветвистому барочному слогу, читать становится не легче, но уже просто плывешь по волнам повествования.

Как мне кажется, автору удалось сделать не реальное – написать роман об одиночестве человека, но так интересно и красочно, но даже от одиночества не осталось и следа!