Ульяна Сергеевна Бессонова
Дневник будущего прозревшего писателя, или То, как Катька обрела свой собственный смысл
Я много раз извинялась перед родителями, они, посмеиваясь, говорили, что я была Фамусовым, который желал сжечь книги. Только я выросла как личность, а он нет. Для меня это было гордостью.
Я стала проводить много времени с дедушкой, бабушкой. Мы обсуждали с ними военную литературу, они показывали коллекционные издания книг. Бабушка с дедушкой любили Федора Михайловича Достоевского, поэтому после прочтения «Преступление и Наказание» подарили мне кипарисовый крестик, что означало веру в меня. В этот момент я прослезилась и пообещала, что больше никогда не вернусь к прежней себе.
Но мой мир снова перевернулся, когда я погрузилась в лирический сосуд литературы. Этот сосуд, содержавший в себе огонь, красоту и внутренний мир Пушкина, Лермонтова, доводящих до слез стихотворений Ахматовой. Все это заставило меня изменить свой взгляд на мир.
Стихотворения настолько вдохновили меня, что, не сдержавшись, я сама начала пытаться сотворить что-то, что невозможно будет потрогать, но это всегда останется в памяти.
Получилось сочинить несколько строк, но это вышло так несуразно, что я спрятала тетрадь с исписанным мелким почерком на свою третью полку, возле четвертой книги, слева.
Но как-то эту тетрадь нашла мама. Это был четверг.
Я, вдохновленная произведениями Михаила Лермонтова, совершила довольно чистый порыв, написала стихотворение. Быстро переписав его в свою тетрадь, я положила все на место и прикрыла её книгами так, чтобы не было видно.