Тэд Уильямс
Трон из костей дракона. Том 2
Глава 27
Башня Паутины
♕
Саймон пытался не обращать внимания на руку, которая сжимала его плечо, но не получилось. Открыв глаза, он обнаружил, что в комнате еще темно, и лишь расположение двух созвездий позволяло понять, где находятся окна.
– Дайте поспать, – простонал он. – Еще слишком рано!
– Вставай, юноша! – послышался хриплый шепот Джелой, успевшей надеть свое свободное платье. – Нам нельзя терять времени.
Моргая сухими, причинявшими боль, глазами, Саймон посмотрел мимо стоявшей на коленях женщины и увидел Бинабика, который собирал заплечный мешок.
– Что происходит? – спросил Саймон у тролля, но тот был слишком занят, чтобы разговаривать.
– Я выходила из дома, – сказала Джелой. – Озеро уже нашли – я полагаю, люди, которые тебя ищут.
Саймон сразу сел и потянулся за сапогами. Почти в полной темноте все вокруг казалось нереальным; тем не менее он чувствовал, как отчаянно бьется сердце у него в груди.
– Усирис! – тихонько выругался он. – Что нам делать? Они собираются на нас напасть?
– Я не знаю, – ответила Джелой, собираясь разбудить Малахию – нет, Марию, напомнил себе Саймон. – Я знаю про два лагеря: один на дальнем берегу озера, в том месте, где в него впадает речка, другой – недалеко от нас. Они либо знают, кому принадлежит дом, и пытаются принять решение, что делать дальше, – или им еще не известно о его существовании. Возможно, они появились здесь после того, как мы погасили свечи.
Неожиданно у Саймона возник вопрос.
– А откуда вы знаете, что лагерь находится на дальнем конце озера? – спросил Саймон и выглянул в окно. Озеро вновь затянул туман, и он нигде не видел лагерных костров. – Сейчас совсем темно, – закончил он и снова повернулся к Джелой.
Она явно была одета не для прогулок по лесу. И ноги у нее оставались босыми!
Но когда Саймон посмотрел на ее поспешно наброшенную одежду и влажное лицо и волосы, он вспомнил огромные крылья совы, летевшей перед ними в сторону озера. И все еще ощущал сильные когти, что унесли его от ненавистного существа на Дороге Сновидений, которое по капле выдавливало из него жизнь.
– Впрочем, едва ли это важно? – наконец закончил он. – Главное, мы знаем, что они здесь. – Несмотря на слабый лунный свет, он увидел, что женщина-ведьма усмехнулась.
– Ты совершенно прав, юноша Саймон, – тихо сказала она и пошла помогать складывать заплечные мешки для Саймона и Марии.
– Послушай, – сказала Джелой Саймону, когда он оделся и подошел к ней. – Не вызывает сомнений, что вы должны уйти до рассвета. – Она прищурилась и посмотрела на звезды. – А он уже совсем близко. Вопрос лишь в одном: как?
– Нам остается лишь надеяться, – проворчал Бинабик, – что мы сумеем проскользнуть мимо них и, стараясь двигаться бесшумно, оторвемся от преследователей в лесу. Мы совершенно точно не можем летать. – Он грустно усмехнулся.
Мария, надевавшая плащ, который ей дала Джелой, с недоумением посмотрела на улыбку тролля.
– Не можете, – серьезно ответила Джелой, – но я сомневаюсь, что вы сумеете проскользнуть мимо жутких псов. Вам не под силу летать, но вы способны уплыть. Под домом привязана лодка. Она невелика, но вы в ней поместитесь – в том числе Кантака, если она не будет резвиться. – Джелой с любовью погладила уши волчицы, которая лежала рядом с хозяином.
– И какая нам будет польза? – спросил Бинабик. – Или ты предлагаешь нам отплыть на середину озера, а утром предложить нашим врагам добраться до нас вплавь? – Он завязал мешки и подтолкнул один к Саймону, а другой к Марии.
– В озеро втекает река, – сказала Джелой. – Она узкая, и у нее не слишком быстрое течение, в отличие от той, что привела вас сюда. С четырьмя веслами вы без проблем выберетесь из озера и сможете подняться вверх по реке на некоторое расстояние. – Она нахмурилась, но скорее в задумчивости, а не тревоге. – К несчастью, вам придется миновать один из двух лагерей, и тут мы ничего сделать не можем. Вы должны постараться грести бесшумно, и не исключено, что это поможет вам сбежать. Такой тупоголовый болван, как барон Хаферт – уж поверьте мне, я не раз имела дело с ним и ему подобными! – никогда не подумает, что его добыча проскользнет так близко от него.
– Хаферт меня не беспокоит, – ответил Бинабик. – А вот тот, кто на самом деле возглавляет охоту – черный риммер, Инген Джеггер, – очень даже тревожит.
– Скорее всего, он даже никогда не спит, – добавил Саймон.
Ему совсем не нравились воспоминания об охотнике.
Джелой поморщилась.
– Вы не должны бояться, – сказала она. – Во всяком случае, не позволяйте страху вами овладеть. Возможно, что-то их отвлечет или произойдет что-нибудь для вас полезное… кто знает? – Она встала. – Пойдем, юноша, – сказала она Саймону, – ты достаточно большой. Помоги мне отвязать лодку и бесшумно подвести ее к мостку у дома.
– Ты ее видишь? – прошептала Джелой, указав на темные очертания, подрагивавшие на поверхности озера цвета слоновой кости, рядом с дальним углом приподнятого на сваях дома. – Саймон, уже стоявший по колено в воде, кивнул. – Постарайся не шуметь, – сказала она. «Могла бы и промолчать», – подумал Саймон.
Пробираясь под стоявшим на сваях днищем дома, Саймон подумал, что не ошибся, когда днем ему показалось, будто вокруг дома произошли какие-то изменения. Вот, например, дерево, корни которого наполовину скрыты водой: он видел его в первый день, когда они пришли, но тогда – он мог поклясться, что так и было! – оно находилось на другой стороне дома, рядом с дверью. Разве деревья умеют ходить?
Саймон нашел веревку, которой была привязана лодка, пальцами нащупав кольцо на нижней части дома. Ему пришлось немного наклониться, чтобы развязать узлы, и он поморщился, почувствовав странный запах. «Интересно, это от озера или днища дома?» – подумал он. Кроме аромата влажного дерева и плесени Саймон уловил необычный животный запах – теплый и мускусный, но он не назвал бы его неприятным.
Пока он вглядывался в темноту, тени понемногу становились менее густыми, и теперь он даже смог разглядеть узел! Его радость – ему почти сразу удалось его развязать – улетучилась, как только он сообразил, что приближается рассвет: отступавшая тьма была его другом. Вытащив веревку из кольца, Саймон зашагал обратно, подтягивая за собой лодку, и уже различал смутную фигуру Джелой, которая стояла на доске у двери дома, поспешил к ней… и вдруг споткнулся.
С плеском и приглушенным криком он упал на одно колено, но почти сразу поднялся. За что он зацепился? Ему показалось, что это было бревно. Саймон попытался через него перешагнуть, но ему удалось лишь поставить на него босую ногу, и он с трудом сдержал новый крик. Хотя препятствие лежало совершенно неподвижно, его поверхность напоминала чешую щуки, водившейся во рву Хейхолта, или на кокиндрила, чучело которого Моргенес держал на одной из полок. Когда круги на воде успокоились и он услышал тихий, но встревоженный голос Джелой, спрашивавшей, не поранился ли он, Саймон посмотрел вниз.
Хотя в темноте вода оставалась практически непроницаемой, Саймон не сомневался, что видит лежавшее близко к поверхности странное бревно и две сходившихся на нем чешуйчатых ветки. Казалось, будто они соединены с основанием одной из свай, на которых дом держался над водой.
Когда он осторожно наступил на препятствие, беззвучно скользя по воде в сторону тени, которая была Джелой, он вдруг подумал, что древесные корни – или ветви, или еще что-то – на самом деле похожи… на чудовищную ногу. Точнее, коготь птицы. Какая забавная мысль! Дом не только имел птичьи ноги, но и мог… ходить.
Саймон почти не шевелился и помалкивал, пока Джелой привязывала лодку к основанию доски, на которой стояла.
Наконец все вещи и беглецы заняли места в крошечной лодке: Бинабик устроился на заостренном носу, Мария посередине, Саймон сел на корме, а встревоженная Кантака легла между его коленями. Волчице явно было не по себе, она скулила и сопротивлялась, когда Бинабик приказал ей залезть в шаткое суденышко. Ему даже пришлось слегка стукнуть ее по лбу. Даже в предрассветной темноте Саймон видел на лице тролля беспокойство.
Луна стояла высоко на сине-черном куполе светлеющего западного неба. Джелой, раздав им весла, выпрямилась.
– Когда благополучно выберетесь из озера и немного подниметесь вверх по течению, вам придется немного пронести лодку через лес до реки Эльфвент. Она не такая тяжелая, и там совсем недалеко. Река течет в нужном вам направлении и поможет добраться до Да’ай Чикиза.
Бинабик оттолкнулся веслом от берега. Джелой стояла в воде по щиколотку, пока они медленно гребли к середине озера.
– И помните, – прошептала она, – не опускайте весла глубоко в воду, когда доберетесь до притока. Тишина! Вот ваша лучшая защита.
Саймон поднял ладонь.
– Прощайте, валада Джелой.
– Прощай, юный пилигрим. – Ее голос становился все тише, хотя расстояние между ними не превышало трех локтей. – Удачи вам всем. И не бойтесь! Я позабочусь о девочке.
Они беззвучно скользили по воде, пока женщина-ведьма не превратилась в далекую тень перед домом.
Нос маленькой лодки скользил по воде, точно бритва брадобрея сквозь шелк. По команде Бинабика они опустили головы, и тролль осторожно направил суденышко к центру озеру, над которым все еще стоял туман. Саймон прижался к густому меху Кантаки, чувствуя ее беспокойное дыхание и наблюдая, как рядом с лодкой на поверхности озера образуются небольшие круги; сначала он подумал, что рыбы решили позавтракать мухами-однодневками и комарами, но вскоре почувствовал каплю влаги у себя на затылке, а потом еще одну, и еще. Снова начался дождь.
Когда они приблизились к середине озера, рассекая заросли гиацинтов, словно гирлянды, которыми встречают возвращающегося с войны героя, небо стало светлеть. Рассвет еще не наступил, пройдут часы, прежде чем солнце пробьется сквозь тучи и займет свое место на небе, но казалось, будто кто-то сорвал темную пелену с небес, первый из множества слоев мрака. Линия деревьев, еще совсем недавно казавшаяся лишь темной полосой неизвестности на горизонте, превратилась в уже различимые кроны на фоне серого, точно сланец, неба.
Вода вокруг них была подобна черному стеклу, но они уже могли рассмотреть некоторые детали берега: вялые, бледные корни деревьев, похожие на кривые ноги нищих, тусклое серебристое сияние обнажившихся гранитных пород – они окружали тайное озеро, словно дворцовая галерея, ждущая появления музыкантов, медленно расставаясь с серыми ночными силуэтами, которые обретали яркие очертания дня.
Удивленная Кантака выгнула спину, когда Мария внезапно наклонилась вперед, чтобы заглянуть за планшир лодки. Она собралась что-то сказать, но в последний момент передумала и лишь показала пальцем чуть правее носа лодки.
Саймон прищурился, а в следующее мгновение увидел необычный силуэт на неровной и одновременно симметричной кромке леса, нечто прямоугольное и массивное, отличавшееся по цвету от темных ветвей вокруг, – полосатый синий шатер.
Вскоре они смогли разглядеть еще несколько шатров, три или четыре, стоявших за первым. Саймон нахмурился, потом презрительно ухмыльнулся: как похоже на барона Хаферта – если вспомнить, что о нем говорили в замке – взять с собой в дикий лес предметы роскоши.
Сразу за маленькими палатками берег озера отступал на несколько локтей назад, а потом возвращался, оставив посреди темное пространство, словно кто-то огромный откусил кусок береговой линии. Здесь ветви деревьев почти касались воды, и понять, тут ли в озеро впадает речка, пока было невозможно, но Саймон не сомневался, что они на правильном пути.
«Именно там, где сказала Джелой! – подумал он. – Какое у нее острое зрение – впрочем, едва ли следует этому удивляться, верно?»
Он указал в сторону темного пятна на границе озера, и Бинабик кивнул, он также его заметил.
По мере того как они приближались к лагерю, где все еще царила тишина, Бинабику пришлось грести немного сильнее, чтобы поскорее проскользнуть мимо берега. Саймон понял, что им уже помогает течение реки, и осторожно поднял весло, приготовившись опустить его в воду. Бинабик уловил его движение краем глаза, покачал головой и одними губами произнес: «еще рано»; Саймон так и застыл с поднятым вверх коротким веслом.
Когда они скользили мимо палаток, примерно в тридцати локтях от берега, Саймон заметил темную фигуру между стенками из лазурной ткани, и в горле у него перехватило. Часовой! Саймон разглядел под плащом тусклый блеск металла. Возможно, он сейчас смотрел в их сторону, но Саймон не мог утверждать это с уверенностью – с тем же успехом часовой мог вглядываться в лес, ведь его голову скрывал капюшон.
Через несколько мгновений солдата заметили остальные. Бинабик медленно поднял весло из воды, и все наклонились вперед, надеясь, что часовой их не увидит. Но даже если и посмотрит на озеро, может подумать, будто на волнах покачивается обычное бревно; однако Саймон не сомневался, что на такую удачу рассчитывать не стоит. Он не мог представить, что часовой их не обнаружит с такого близкого расстояния.
И хотя скорость маленькой лодочки упала, темная тень на берегу приближалась. Да, именно там река впадала в озеро: Саймон видел небольшую рябь вокруг круглого камня выше по течению. Кроме того, лодка почти прекратила движение вперед; более того, ее нос начал поворачивать в сторону под напором встречного течения. Очень скоро им придется опустить весла в воду, или лодка воткнется в берег рядом с голубыми палатками.
В этот момент часовой закончил изучать то, что привлекло его внимание в дальней части лагеря, и повернулся, чтобы посмотреть на озеро.
А в следующее мгновение, еще до того как страх захватил их всех, со стороны деревьев к часовому метнулась темная тень. Она промелькнула мимо ветвей, точно огромный серый лист, и обрушилась ему на шею. Только у этого листа были когти; как только часовой их почувствовал, он закричал от ужаса, бросил копье и попытался руками отбиться от атаковавшей его птицы. Серая тень взлетела вверх и повисла у него над головой так, что он не мог ее достать. Он снова закричал, схватившись за шею, и наклонился, чтобы подобрать копье.
– Пора! – прошипел Бинабик. – Гребите!
Тролль, Мария и Саймон опустили весла в воду и принялись грести изо всех сил. После нескольких первых усилий вода забурлила, но лодка лишь раскачивалась на месте, однако очень скоро сумела преодолеть встречное течение и скользнула под склоненные ветви.
Саймон оглянулся на часового, капюшон упал ему на плечи, и солдат подпрыгивал на месте, пытаясь схватить напавшую на него птицу. Некоторые его товарищи проснулись и принялись смеяться, глядя на несчастного, бросившего копье и швырявшего камни в ловкую и опасную птицу, однако сова легко от них уклонялась; как только лодка скрылась под низко нависшими над водой ветвями, она взмахнула широким белым хвостом и по спирали стала набирать высоту.
Когда они сражались со встречным течением – что неожиданно оказалось трудным делом, поверхность воды выглядела совершенно неподвижной, – Саймон радостно рассмеялся.
Довольно долго они гребли против течения. И хотя уже могли разговаривать, работа отнимала слишком много сил, и им приходилось беречь дыхание. Наконец, почти через час, они увидели небольшую запруду, окруженную стеной камыша, где остановились, чтобы отдохнуть.
Солнце уже успело взойти, но его жемчужное сияние с трудом пробивалось сквозь пелену облаков. Туман все еще стлался над лесом и рекой, и казалось, будто они попали в сон. Где-то выше по течению река обходила какое-то препятствие, тихое журчание воды сопровождал шум потока, вынужденного менять направление движения.
Тяжело дышавший Саймон наблюдал за Марией, которая, наклонившись к планширу, прижала щеку к руке. Теперь он уже не понимал, как столько времени принимал ее за мальчика, особенно сейчас, когда смотрел на черты ее лица, немного напоминавшие мордочку лисицы, слишком тонкие для мальчишки. От напряженной работы Мария сильно раскраснелась, Саймон взглянул на румяную щеку, потом его взгляд скользнул вдоль белой длинной шеи к ключице, на распахнутую на шее мужскую рубашку.
«Она гребет совсем не так хорошо… как Хепзиба, – размышлял он. – Ха! Хотел бы я посмотреть, как Хепзиба выдавала бы себя за мальчика! И все же она хорошенькая, пусть немного худая. И у нее такие черные волосы».
Мария, которая продолжала тяжело дышать, прикрыла глаза, а Саймон рассеянно погладил большую голову Кантаки.
– Хорошая работа, она знает свое дело, верно? – весело сказал Бинабик, и Саймон удивленно на него уставился.
– Что?
Бинабик нахмурился.
– Извини. Возможно, вы называете эту птицу «он» в Эркинланде? Или «оно»? Все равно, ты должен согласиться, что Джелой чрезвычайно искусна.
– Бинабик, – признался Саймон, лицо которого постепенно принимало нормальный цвет, – я понятия не имею, о чем ты говоришь.
Маленький тролль тихонько постучал ладонью по планширу.
– Какую замечательную работу Джелой проделала с деревом и корой, – сказал тролль. – И лодка получилась такой легкой! У нас не должно возникнуть проблем – думаю, мы сможем без труда донести ее до Эльфвента.
– Лодка… – сказал Саймон, кивая, как деревенский дурачок. – Лодка. Да, она замечательная.
Мария выпрямилась.
– Теперь мы попытаемся перебраться на другую реку? – спросила она.
Когда она повернулась, чтобы посмотреть на тонкую полоску леса, которая виднелась между зарослями тростника, Саймон заметил темные круги у нее под глазами и измученный взгляд. В некотором смысле он все еще сердился на Марию за то, как она легко согласилась оставить Лелет с Джелой, однако был доволен, что Мария о ней беспокоилась и что она не просто девчонка, которая постоянно смеется и всех дразнит.
«Ну да, конечно, она не смеется. Пожалуй, я ни разу не видел, чтобы она хотя бы улыбалась, – подумал он. – Впрочем, нам пришлось пережить немало страшных событий, но я все равно не намерен выглядеть подавленным и постоянно хмуриться».
– Это очень разумная идея, – сказал Бинабик, отвечая на вопрос Марии. – Я думаю, шум, который мы слышим, создает куча камней посреди реки. Если так и есть, нам все равно дальше придется нести лодку. Быть может, Саймон сходит на разведку и посмотрит, что нас там ждет.
– Сколько тебе лет? – спросил Саймон у Марии.
Удивленный Бинабик повернулся и посмотрел на них. Мария с недовольным видом изогнула губы и долго смотрела на Саймона.
– Мне… – начала она и замолчала. – Мне будет шестнадцать в октандере.
– Значит, пятнадцать, – немного самодовольно ответил Саймон.
– А тебе? – сделала ответный выпад девушка.
Саймон ощетинился.
– Пятнадцать!
Бинабик кашлянул.
– Конечно, хорошо, когда моряки с одного судна знакомятся друг с другом, но… быть может, чуть позже. Саймон, не мог бы ты действительно посмотреть, не поджидают ли нас впереди какие-то препятствия?
Саймон уже хотел согласиться, но внезапно у него пропало всякое желание. Он что, мальчик на побегушках? Ребенок, которого взрослые отправляют искать то, что сами не могут найти? И кто принял решение спасти глупую девчонку с дерева?
– Уж если нам все равно нужно перейти на другую реку, зачем что-то проверять? – сказал Саймон. – Давай сразу потащим лодку.
Тролль некоторое время на него смотрел, потом кивнул.
– Хорошо, – сказал он. – Я думаю, моей подруге Кантаке будет полезно размять ноги. К тому же, – он повернулся к Марии, – волки плохие моряки, ты же знаешь.
Некоторое время Мария смотрела на Бинабика так, словно он казался ей еще более странным, чем Саймон, потом мелодично рассмеялась.
– Ты совершенно прав! – сказала она, продолжая смеяться.
Лодка действительно оказалась легкой как перышко, но ее все равно было непросто нести через нависшие над землей ветки и заросли кустарника. Кроме того, Саймон держал ее довольно высоко, чтобы тролль и девушка могли ему помогать, – для этого лодку пришлось перевернуть, и острая часть носа упиралась ему в ключицу. Он не видел своих ног и часто спотыкался о подлесок. Дождь щедро поливал их сквозь кроны деревьев, к тому же руки у Саймона были заняты и он не мог стереть воду с глаз. Поэтому настроение у него окончательно испортилось.
– Бинабик, как далеко нам еще идти? – наконец спросил он. – Моя грудь скоро рассыплется на кусочки после ударов проклятой Усирисом лодки.
– Надеюсь, мы уже рядом, – ответил тролль, голос которого прозвучал как-то странно из-под лодки. – Джелой сказала, что Эльфвент довольно долго течет параллельно и их разделяет всего лишь четверть мили. Скоро мы до нее доберемся.
– Жду не дождусь, – мрачно ответил Саймон.
Шагавшая перед ним Мария фыркнула, и Саймон решил, что так она выражает презрение – скорее всего, направленное на него. Он нахмурился, чувствуя, что его мокрые рыжие волосы приклеились ко лбу. Наконец, они услышали новые звуки, частично перекрывавшие мягкий шорох капель дождя по листьям, и Саймон подумал о комнате, полной шепчущихся людей. Кантака помчалась вперед, продираясь сквозь подлесок.
– Ха! – проворчал Бинабик, опуская свой конец лодки. – Видишь? Мы ее нашли! Т’сиСайасей!
– А я думала, ее называют Эльфвент. – Мария потерла плечо, на котором лежала лодка. – Или тролли так говорят, когда находят реку?
Бинабик улыбнулся.
– Нет, – сказал он. – Это имя реки на языке ситхи. Они плавали по ней, когда Да’ай Чикиза был их городом. Тебе бы следовало это знать. Эльфвент означает «река ситхи» на древнем языке Эркинланда.
– Но тогда что значит… ну, то, что ты сказал сейчас? – спросила Мария.
– Т’си Сайасей? – Бинабик немного подумал. – Трудно сказать точно. Что-то вроде «у нее холодная кровь».
– У нее? – спросил Саймон, счищая палочкой грязь с сапог. – Ну, и что такое «ее» на этот раз?
– Лес, – ответил Бинабик. – А теперь идем. Ты сможешь смыть грязь водой.
Они отнесли лодку к берегу, протащили ее сквозь заросли рогоза, сломав несколько стеблей, и перед ними раскинулась река – широкое, открытое пространство воды, существенно больше, чем скромный приток, вверх по течению которого они поднялись.
Им пришлось опустить лодку в канаву, намытую течением реки, Саймон, как самый высокий, встал на мели на колени, чтобы подхватить лодку, – и его сапоги действительно стали чистыми. Он придерживал легкое суденышко, пока Мария и тролль помогали забраться внутрь Кантаке, которая все еще относилась к морским путешествиям без малейшего энтузиазма, а потом залезли в лодку сами. Последним на корме уселся Саймон.
– Твое место, Саймон, – мрачно сказал Бинабик, – требует огромной ответственности. Теперь нам не придется так сильно грести, течение понесет нас в нужном направлении, но ты должен рулить и предупреждать, когда впереди появятся камни, чтобы мы успевали отвести лодку в сторону.
– Я справлюсь, – быстро сказал Саймон.
Бинабик кивнул и отпустил длинную ветку, за которую держался; они сразу отплыли от берега, и их подхватило быстрое течение Эльфвента.
Поначалу Саймон обнаружил, что править лодкой совсем непросто. Часть камней, которые приходилось огибать, находились под поверхностью, и их положение он мог определить только по круглым пикам над водой. Первый из таких камней – Саймон не сумел его заметить – произвел ужасный скрипучий звук, сильно напугавший всех, но маленькая лодка отскочила в сторону, точно овца, испугавшаяся стрижки. Вскоре Саймон разобрался, и временами у него возникало ощущение, будто они скользят по поверхности воды, словно невесомый лист.
Когда они оказались в более широкой и спокойной части реки, оставив позади шум воды вокруг камней, Саймон почувствовал, как его охватывает восторг. Игривые руки реки толкали рулевое весло. Воспоминания о том, как он взбирался по высоким стенам Хейхолта, вернулись – когда он задыхался от собственного могущества, а перед глазами открывались бесконечные заплатки возделанных полей. И еще, как сидел на корточках в колокольне башни Зеленого Ангела, глядя вниз на нагромождение домов Эрчестера, изучая окружающий мир, а ветер радостно дул ему в лицо.
И сейчас, на корме маленькой лодки, он снова находился посреди мира и над ним и мчался, словно весенний ветер сквозь кроны деревьев. Саймон поднял весло перед собой… оно превратилось в меч.
– Усирис был моряком, – неожиданно пропел он, и слова потоком пришли к нему из детства.
Он слышал эту песню очень давно, когда был совсем ребенком.
Усирис был моряком, о да,
Он уплыл за океан давно!
И забрал с собой Слово Господа,
Он отплыл в Наббан-о!
Бинабик и Мария повернулись, чтобы на него посмотреть, и Саймон ухмыльнулся.
Тьягарис был солдатом в чести,
Он уплыл за океан давно.
Он забрал слово Справедливости
И отплыл в Наббан-о!
Король Джон был правителем, великим, о да!
Он уплыл за океан давно,
Он забрал с собой слово Эйдона
И отплыл в Наббан-о!..[1]
Саймон смолк.
– Почему ты замолчал? – спросил Бинабик.
Мария продолжала на него смотреть, и ее взгляд стал задумчивым.
– Больше я не помню, – признался Саймон, опуская весло в бурлящий след, который оставляла лодка. – Я даже не знаю, откуда взялись эти слова. Наверное, одна из горничных мне пела, когда я был совсем маленьким.
Бинабик улыбнулся.
– Хорошая песня для путешествия по реке, – заметил он. – Хотя некоторым деталям не хватает исторической точности. Ты уверен, что больше ничего не помнишь?
– Да, это все, – ответил Саймон.
Его не слишком встревожило, что он не сумел вспомнить остальное. Один час, проведенный на реке, полностью исправил его настроение. Саймон уже плавал на рыбачьей лодке в заливе, и ему это нравилось… но нынешнее путешествие не шло ни в какое сравнение, мимо проносился лес, а под ним подрагивала лодка, легкая и послушная рулю, как жеребенок.
– У меня нет песен для плавания по реке, – признался тролль, которого порадовало настроение Саймона. – В горах кануков все реки превратились в лед, и их используют только для катания. Но я мог бы спеть о могучем Чукку и его приключениях…
– Я знаю речную песню, – сказала Мария и провела тонкой белой рукой по густым черным волосам. – На улицах Мермунда поют множество матросских песен.
– Мермунд? – спросил Саймон. – Как девочка из замка могла побывать в Мермунде?
Мария скривила губы.
– А где, по-твоему, принцесса и весь ее двор жили до того, как она перебралась в Хейхолт, – в полях Наскаду? – фыркнула она. – Конечно, в Мермунде. Это самый красивый город в мире, там встречаются океан и великая река Гленивент. – Но ты ничего не знаешь, ты там не был. – На ее губах появилась озорная усмешка. – Мальчик из замка.
– Тогда спой! – взмахнув рукой, предложил Бинабик. – Река ждет. Как и лес!
– Надеюсь, я все помню, – сказала она, украдкой посмотрев на Саймона, который ответил ей надменным взглядом, – ее замечание не сумело испортить ему настроение. – Это песня плывущих по реке матросов, – продолжала она, откашлялась и запела – сначала осторожно, потом все увереннее – мелодичным гортанным голосом.
…Теперь те, кто плывут к Большому пруду,
Вам расскажут о тайне его,
И хвастаться море причин найдут:
Кровь, сражения, много всего…
Но спроси матроса любого,
Что по Гленивенту плывет,
И он скажет, что создал Бог океан,
Но главной была Река!
О, Океан, он большой вопрос,
А Река – для всего ответ!
С ее весельем, размеренным взмахом весел,
Прекраснее танца нет.
Так пусть Ад заберет лентяев всех,
Эта старая лодка их не вместит.
Если мы потеряем кого-то здесь,
Мы в Мермунде выпьем за них…
Теперь кто-то выходит в море один,
И его больше не видит никто.
Но каждую ночь мы вместе, речные псы,
Смотрим вместе на кружек дно.
Кто-то скажет, что мы слишком много пьем
И слишком частые гости драк.
Но, если Река давно в сердце твоем,
Можно ночь провести только так.
О, Океан, он большой вопрос,
А Река – для всего ответ!
С ее весельем, размеренным взмахом весел,
Прекраснее танца нет.
Так пусть Ад заберет лентяев всех,
Эта старая лодка их не вместит.
Если мы потеряем кого-то здесь,
Мы в Мермунде выпьем за них…
В Мермунде! В Мермунде!
Мы в Мермунде выпьем за них!
И, если не заметим мы их в воде,
То сэкономим пенни на похоронах[2].
К тому моменту, когда Мария добралась до припева во второй раз, Саймон и Бинабик уже запомнили слова настолько, что смогли к ней присоединиться. Кантака прижала уши, пока они кричали и вопили, а быстрое течение Эльфвент несло их вперед.
– «Океан, он большой вопрос, а Река – для всего ответ…»
Саймон пел на пределе возможности своих легких, когда нос лодки во что-то врезался и отскочил в сторону: они опять оказались среди камней. К тому моменту, когда им удалось преодолеть опасный участок, все сбили дыхание и не могли петь. Однако Саймон продолжал улыбаться, а серые тучи над лесным пологом снова окатили их новыми потоками дождя, он поднял голову и принялся ловить капли на язык.
– Дождь пошел, – сказал Бинабик, приподняв брови под прилипшими ко лбу волосами. – Я думаю, что мы все промокнем.
Недолгое молчание прервал пронзительный и искренний смех тролля.
Когда свет, просачивавшийся сквозь полог листвы, начал тускнеть, они подплыли к берегу и разбили лагерь. После того как Бинабик развел костер с помощью желтого порошка из мешочка, он достал один из пакетов со свежими овощами и фруктами, который дала им Джелой. Предоставленная себе Кантака скрылась в лесу, но вскоре вернулась с мокрой шкурой и следами крови на довольной морде. Саймон посмотрел на Марию, которая с задумчивым видом посасывала косточку от персика, чтобы посмотреть, какой будет ее реакция на жестокую сторону волчьей натуры, но если девушка что-то и заметила, виду она не подала.
«Должно быть, она работала на кухне у принцессы, – решил Саймон. – И все же если бы я засунул чучело ящерицы ей под плащ, тогда – могу спорить – она бы подскочила».
Мысль о том, что она могла работать на кухне у принцессы, заставила его задуматься о том, какие обязанности выполняла Мария на службе у принцессы – и теперь его заинтересовало, почему она за ним шпионила? Но когда он попытался задавать ей вопросы о принцессе, Мария лишь качала головой и отвечала, что не станет ничего рассказывать о своей госпоже или службе, пока не доставит послание в Наглимунд.
– Я надеюсь, ты не станешь обижаться на мой вопрос, – сказал Бинабик, когда убрал остатки ужина и достал свой разбирающийся посох, чтобы вытащить из него флейту, – но что ты будешь делать, если Джошуа нет в Наглимунде и ты не сможешь передать ему послание?
На лице Марии появилось беспокойство, однако она ничего не ответила. Саймону самому хотелось спросить у Бинабика относительно их планов, про Да’ай Чикиза и Стайл, но тролль уже начал задумчиво наигрывать на флейте. Ночь опустила черное одеяло на великий Альдхорт, и лишь их маленький костер оставался крошечным источником света. Саймон и Мария сидели и слушали музыку тролля под раскачивавшимися кронами деревьев, с которых на них падали капли дождя.
