Тори Майрон
В ритме сердца
И знаете… Так даже лучше! Прямо-таки прекрасно! Их казнь отменяется. Я выпущу свербящее во всём теле чувство неревности другим путём.
Раз Адам позволяет себя лапать какой-то швабре, тогда и я позволю кому-то потрогать себя. А то какого чёрта?! Что за неравноправие?!
Ты – моя, Лина… А ты что, Адам, – всех? Ага! Не будет этого!
Я, конечно, не планировала привлекать к себе внимание рокфордских сливок общества, но раз тут такое дело, то гори оно всё огнём! Да и когда это я отказывалась от танцев?
– Добрый вечер, мисс…? – тепло обращается ко мне последний свободный танцор.
Я узнаю его за считанные секунды, и меня пробирает до волнительных мурашек.
– Николи-и-ина-а-а, – блею я, глядя на своего партнёра с вывалившимся из орбит глазами.
– Добрый вечер, Николина, меня зовут…
– Ричард Бра-а-аун, – заканчиваю за него предложение, произнося его имя с благоговением. – Не может быть! Я не верю своим глазам! Вы же… О Боже!
В моей голове собирается так много слов, которые мне хочется сказать выдающемуся танцору и многократному чемпиону мира по современным стилям танцев, о том, насколько сильно я восхищаюсь его талантом, что они собираются в ком и предательски встают поперёк горла.
– Для вас я Рик, Николина. Танцевали когда-нибудь танго? – он улыбается во все тридцать два белоснежных зуба и галантно протягивает мне руку.
– Танцевала, – звенящим, точно множество маленьких колокольчиков, голосом, лепечу я, соединяя пальцы с человеком-вдохновением для многих танцоров.
– Значит, основы танца вам известны, или напомнить?
– Не надо. Всё знаю.
Короткие ответы – вот что мне сейчас по силам, пока я чуть ли не писаю кипятком от столь невероятной возможности станцевать со своим кумиром в паре.
– Прекрасно, значит, мне очень повезло с партнёршей. Вы, главное, расслабьтесь немного. Я не кусаюсь, – мягко произносит он и смело обхватывает мою талию, прижимая к себе ближе.
– Если хотите, можете укусить. Да посильнее. Возможно тогда я поверю, что всё это не сон и вы реально будете танцевать со мной, – от переизбытка нервов и восторга выпускаю какую-то чушь, однако ответный смех Ричарда набрасывает на моё лицо такую ослепительную улыбку, что, кажется, она даёт понять всю силу моего ликования не только ему, но и всем пытливым зрителям зала.
Отлично, это то, что надо! Очень надеюсь, что Адаму тоже видна эта чёртова улыбка, адресованная не ему, а другому.
– Если ваше предложение останется в силе и после танца, дайте мне знать, – томно шепчет мне на ухо Браун.
А я внезапно понимаю, что, даже несмотря на восторг от столь неожиданной встречи с кумиром, его близость мне неприятна, а чужие руки, царствующие на моей пояснице, ощущаются как-то неправильно. Тело будто само отторгает их, прекрасно помня, кто его хозяин.
К чёрту! Я не слушаю тело! Слушаю только себя! Отступать уже некуда. Да и такой шанс упускать нельзя. Это же танец с самим Брауном. Брауном! Боже! Ещё немного – и я точно сойду с ума. Весь этот вечер определённо какой-то сон, что попеременно сменяется то раем, то кошмаром.
Но сейчас пришло время устроить этот самый кошмар Адаму. Пусть на пару со своей когтистой мымрой понаслаждается представлением, которое я устрою.
«Приятного просмотра, Мистер Харт», – посылаю мысленный привет этому любимцу всех женщин и вместе с первыми движениями аргентинского танго отправляюсь в свой личный мир танцев, где я избавляюсь от кипящей злости, все мысли становятся лёгкими, тело ловит ощущение полёта, а душа обретает свободу.
Глава 11
Николина
Я выплываю из фееричного танцевального забытья под бурный шум аплодисментов респектабельной публики, которую наше страстное выступление с Ричардом не оставило равнодушной.
Ещё бы! Нам с Брауном удалось насколько легко и слаженно станцевать, сливаясь в горячей импровизации движений, что наше выступление наверняка напоминало прелюдию перед сексом.
И должна сказать: танго – именно то, что мне было необходимо, чтобы выпустить из себя весь лишний пар. Всецело отдаваясь танцу раскалённых до предела чувств, вместо талантливого и знаменитого Брауна перед собой я видела образ Адама и языком тела красноречиво высказала ему всё, что меня грызло после увиденной сцены с длинноногой светской львицей.
И благодаря этому одной своей цели я уже добилась – весомая часть злости оставлена на паркете вместе со всеми дерзкими движениями, а что касается второй – мне остаётся ещё проверить, как моё выступление понравилось Адаму.
– Ничего себе, Николина, да вы меня просто сразили наповал! На миг я даже задумался, кто из нас двоих профессиональный танцор? – произносит Ричард после того, как восторженные овации зала полностью стихли.
– Спасибо, конечно, но это вы истинный Бог танца! А я могу лишь мечтать когда-нибудь достичь хотя бы доли вашего мастерства.
– Могу с уверенностью сказать, что вы на правильном пути. Ваша техника отточена гораздо выше любительского уровня, и потому у меня назревает вопрос: кто ваш учитель? – интересуется Браун, под руку уводя меня с танцпола.
– Я беру индивидуальные уроки у Тони Мэрроу, – с ходу выдаю первую пришедшую в голову ложь.
– Мэрроу, – задумывается Ричард. – Знакомая фамилия, но, к сожалению, не могу точно припомнить, кто он.
– Бывший артист Бродвея, но он уже несколько лет не выступает, возможно, поэтому его имя сейчас не так известно, – кратко рассказываю я и решаю сменить тему. – Вы не представляете, Ричард…
– Для вас Рик, забыли? – поправляет мужчина, вынуждая меня смутиться.
– Ох… Хорошо, Рик, ко мне тоже можешь обращаться на «ты». И… В общем… Я просто хотела сказать… Спасибо! Знаю, что ва… то есть тебе, наверное, говорят это каждый день, но я смотрела все твои выступления. И чемпионаты, и конкурсы, и танцевальные клипы. Всё, всё, всё! И у меня дух захватывает от каждого твоего номера. Ты уникальный танцор и каждый раз совершенно разный. Потрясающе! Просто хочу, чтобы ты знал, что, проснувшись сегодня утром, я и подумать не могла, что встречу тебя. Да ещё и смогу станцевать вместе. Это просто мечта какая-то! Я до сих пор не верю! Честное слово. Это было обалденно! И ты просто обалденный! И всё вокруг обалденно! – я практически визжу от радости.
Моя торопливая хвалебно-восторженная пурга, сопровождающаяся энергичной жестикуляцией, вновь заставляет Ричарда добродушно рассмеяться.
– А ты шумная… и очень забавная, Николина.
– Прости. Я просто слишком счастлива! После танца ещё трясёт от эмоций, – выставляю руки вперёд, показывая, насколько сильно подрагивают пальцы.
– Всё нормально. Я имел в виду, ты забавная для этого места. Обычно на подобных светских мероприятиях люди не шибко щедры на комплименты и столь бурные эмоции, а тебя, как я посмотрю, прямо-таки разрывает. И это здорово. Непривычно, но здорово, – он продолжает сверкать белоснежной улыбкой. – И конечно, спасибо, мне очень приятно слышать такие лестные слова от не менее талантливой танцовщицы. Тебе я тоже хочу кое-что сказать, но только при одном условии, – он интригующе смотрит мне прямо в глаза.
– При каком?
– Ты обещаешь, что не подумаешь, что я говорю это каждой своей фанатке.
– Хорошо, без проблем, – одобрительно киваю.
– Проснувшись сегодня утром, я тоже не думал, что мне посчастливится встретить такую невероятно красивую, открытую и бесподобно танцующую девушку, как ты, но, похоже, мне чертовски повезло, – Ричард не успевает закончить своё томное признание, как вся кровь в теле решает прибить к моим щекам.
– Э-э… Спасибо-о, – протягиваю едва слышно, понимая, что наш разговор неожиданно меняет настроение, которое мне совсем не по душе.
– Я тебя чем-то смутил? – игриво усмехается он, по-любому замечая моё помидоровое лицо даже при неярком освещении зала.
– Нет, нет… Ну то есть да! Я просто не ожидала услышать подобное от своего кумира. Спасибо… но, Рик, мне пора вернуться к подруге, она, вероятнее всего, уже заскучала без меня, – добавляю я чуть уверенней, желая поскорее улизнуть к Камилле.
– Ты её имеешь в виду? – Браун взглядом указывает на Миллу.
Она активно машет нам кулаками с поднятыми большими пальцами вверх, а затем возвращается к кокетству с двумя симпатичными парнями, переместившимися за наш столик.
Чёрт! Ну почему именно сейчас, Милла?!
– Да… Она определённо умирает от тоски без меня, – иронично усмехаюсь, быстро начиная выискивать в уме другой предлог свернуть нашу беседу. Однако уже в следующий момент веский предлог находит меня сам.
Эндрюз!
Я наконец замечаю его в толпе.
– Рик, в сотый раз спасибо, я никогда не забуду наш танец, но мне правда нужно сейчас бежать, – выпаливаю я чересчур быстро и так небрежно, что Браун точно подумает, будто я хочу от него поскорее избавиться. Но ничего не поделать: я не могу опять упустить Марка из поля своего зрения.
– Подожди, Николина! – Рик останавливает меня, схватывая за предплечье. – Прости… Я просто хотел сказать, что я надеюсь, нам удастся потанцевать ещё раз или… как-то вечером поужинать вместе. Вот, возьми это, – мужчина протягивает мне свою визитку. – Я пробуду в Рокфорде ещё пару недель, поэтому очень хочу увидеть тебя снова. Можешь звонить мне в любое время суток, или дай мне свои контакты, и я обязательно позвоню тебе сам.
– Это вряд ли, друг мой.
Я чуть ли не подпрыгиваю на месте от густого голоса, внезапно раздавшегося возле меня. Своим низким тембром он буквально сотрясает весь воздух.
– Дорогая, не пугайся так, это всего лишь я, – губы Адама коротко прикасаются к моей щеке, крупная ладонь властно занимает своё положенное место на моей пояснице. – Вижу, твои индивидуальные уроки танцев не прошли зря. Я не мог отвести от тебя глаз, – заискивающим тоном произносит он, ясно давая понять, что слышал весь наш разговор с Ричардом с самого начала. – Благодарю вас за то, что развлекли мою девушку, пока я был немного занят рабочими вопросами, Рик…?
– Браун… Ричард Браун, – заметно поубавив свою широкую улыбку, представляется танцор.
– Адам Харт, – он первый протягивает руку мужчине.
Его обычно невозмутимое выражение лица сейчас выглядит чересчур приветливым, что сбивает меня с толку.
– Харт… Надо же! То-то я смотрю, что вы показались мне очень знакомым. Приятно лично встретиться с сыном Роберта. Ваш отец когда-то давно очень помог мне, и потому я не мог не прилететь из Чикаго для выступления на его приёме, – дружелюбная, с долей уважения интонация Брауна кажется предельно искренней. – И заранее хочу извиниться. Не знал, что Николина на вечере с вами, мне показалось, она здесь только с подругой.
– Ничего страшного, я уверен, она бы сама вам вскоре об этом сообщила, не так ли, милая?
Прожигающий взгляд Адама упирается в моё лицо, и лишь тогда я в полной мере вкушаю всю силу его искусно скрываемого гнева.
Бинго!
Цель номер два также благополучно достигнута, отчего я становлюсь ещё на чуточку счастливей, даже несмотря на разочарование в том, что в очередной раз упустила шанс выловить Марка.
– Конечно, сказала бы, любимый, как же иначе? Я как раз уже планировала бежать к тебе, – подыгрываю ему, отвечая таким же вкрадчивым голосом, а затем нарочито перевожу своё внимание на Ричарда. – Но раз ты сам меня нашёл, тогда хотела бы спросить: Рик, если у тебя будет время и желание, возможно, ты мог бы провести мне мастер-класс до своего отъезда? Я ни в коем случае не навязываюсь, просто для меня было бы честью поучиться у такого титулованного танцора, как ты, – предлагаю я, невинно улыбаясь.
Ричард не сразу находит что ответить, несколько секунд явно подбирая нужные слова.
– Эм… Ну… Мастер-класс устроить не проблема, я смогу найти время для этого, но только если Адам будет не против, – он вопросительно смотрит на моего спутника, чьё напряжение с каждой секундой всё ближе достигает предела.
Этого никому не видно. Даже в метре стоящему Брауну не понять, что под напускным спокойствием Адам уже готов рвать и метать всё на своём пути, и его в первую очередь.
Как вижу это я?
Всё просто. По его дьявольским глазам. В них уже вовсю клокочет варево злости, что в любой момент перевалит через край.
Нравится, Адам? Наслаждайся! Это всё равно не сравнится с тем, что заставляет меня ощущать твоя долбаная сила.
– А почему он должен быть против? – непонимающе вскидываю бровки. – С Тони же он мне позволяет тренироваться, так почему с тобой не разрешит? Не так ли, милый? – бросаю Харту вызов ироничным взглядом, в ответ получая выразительно-острый «ты сейчас доиграешься, детка».
Однако отвечает он абсолютно миролюбивым тоном:
– Конечно не против, какие проблемы? Вы, Ричард, вроде как уже дали Николине свою визитку, так что мы обязательно свяжемся с вами в ближайшие дни. И я ещё раз признателен вам за столь эффектное выступление. Уверен, уже к полуночи оно будет взрывать все социальные сети, – уголки губ Адама приподнимаются в лукавой улыбке.
Что он сказал?! Все социальные сети?!
Я бегло оглядываюсь по сторонам и ужасаюсь, насчитывая десятки гостей, уткнувших свои лица в экраны смартфонов.
Чёрт! Как же я об этом не подумала?!
– И однозначно соберет лишь положительные комментарии, – Браун же не видит для себя в этом никакой проблемы. – Готовься, Николина, возможно уже завтра ты проснёшься звездой. Ещё раз спасибо за танец, и было приятно познакомиться с вами обоими. А сейчас, если позволите, я покину вас. Хочу попытаться выловить в этой толпе Роберта, – вежливо прощается Ричард.
– И тебе спасибо, – искренне благодарю я.
– Всего хорошего, – с фальшивым радушием добавляет Адам и, дождавшись, когда Рик удалится, встаёт передо мной как застывшее, навевающее страх изваяние. – Убрала с лица эту идиотскую улыбку и быстро отдала! – с лёту приказывает он.
– Что-что? – недоумённо таращусь на его безукоризненно натянутый покерфейс.
– Визитку. Быстро. Отдала, – Адам колко чеканит слова, точно штамповальная машина, но меня сейчас эта суровость не берёт.
– С чего вдруг? – плавным движением головы откидываю волосы назад. – Я не могу упустить столь крутую возможность поучиться у такого гения танца, как Рик. Он однозначно научит меня новым техникам, что принесут мне в будущем немалую пользу, – максимально воодушевлённым тоном выдаю я.
– А ты, смотрю, времени зря не теряешь, – как-то странно усмехается он, а затем его голос буквально сдавливается до глухого шёпота от переполняющей его злости: – Или вдобавок к этому тебе так понравился этот танцоришка, что не можешь дождаться вновь встретиться с ним?
– Вдобавок к чему? Не понимаю, о чём ты говоришь? Да и при чём тут вообще, понравился или нет? Я же с ним не трахаться собираюсь, а танцевать! Хотя… Учитывая наш неоспоримый коннект на танцполе, кто знает, может, и до этого дойдёт, – небрежно парирую я и тут же прикусываю язык, понимая, что только что определённо ляпнула лишнее.
Всего за миг вся поверхность моей кожи превращается в сотни тысяч пор, вдыхающих исходящее от Адама яростное пламя.
– Объясни мне, Николина, что в моих словах «к тебе больше никто, кроме меня, не притронется» и «не делай никаких глупостей, пока я веду переговоры» тебе было непонятно? – спрашивает он монотонно, безжизненно, словно всё человеческое из его голоса исчезло, в то время как чёрные зрачки впервые приобретают багровый оттенок крови.
И пока Адам ожидает от меня ответа, для людей в зале он включает обманчиво нежный режим и аккуратно проводит пальцами по моей щеке и шее.
А у меня весь взор алой мглой застилает от осознания, что он трогает меня теми же, мать его, пальцами, которые ещё недавно царствовали на талии какой-то модели!
– Видела я, какие длинноногие и безмозглые переговоры ты вёл, – выпускаю обвинительное шипение, отрывая его руку от себя. – Женские слюни со своего лица не забыл стереть после заключения сделки?
Честно, не было у меня в планах показывать ему своё негодование, но ничего не могу с собой поделать. Это не обычные человеческие ощущения, с которыми я ещё много лет назад научилась успешно справляться. Это, чёрт побери, его магия. Она без спросу и разрешения берёт меня в подчинение, а существующая во мне «стена», о которой говорила Камилла, лично мне кажется абсолютным фуфлом, раз она не может укрыть меня от этой неревностной дичи.
– Так вот оно в чём дело… Моя кошечка устроила показательное выступление из-за очередной вспышки ревности? – Адам растягивает губы в хитрой ухмылке, значительно погашая очаг злости в своих глазах.
– Да не ревность это! Ты сам знаешь, что творит твоё «очарование». И завязывай уже меня так называть. Не кошечка я! И уж точно не твоя, раз ты позволяешь себе тискаться с другими бабами прямо на моих глазах.
– Так, значит, если я спрячусь, то тискаться разрешается? – дразняще бросает Адам, и, если бы не его отменная реакция, позволившая ему поймать мою руку ещё в самом начале движения, мой кулак с хрустом встретился бы с его челюстью. – Тихо, милая, леди не подобает вести себя на людях подобным образом, – ни грамма укоризны, лишь откровенная издёвка пропитывает каждую ноту его голоса.
И как у него опять получилось так ловко вернуть себе спокойствие, в одночасье сделав злостной гарпией именно меня?
– Захотелось поиграть, Лина? Да только ты противника себе не по рангу выбрала. Я умею сдерживать себя. Годы практики. И поэтому сейчас я обязательно сдержусь, но, когда мы вернёмся домой, мне придётся преподать тебе урок того, что со мной такой хернёй ты заниматься не будешь. Раз я сказал, что ты только моя и никого другого ты к себе подпускать не можешь, значит, ты должна слушаться. И если ты ещё хоть раз посмеешь устроить что-либо подобное, то…
– То что, Адам?! – тихо, но от того не менее гневно выплёвываю я, заранее предчувствуя, как смачно меня сейчас понесёт. – Хватит уже мне свои условия ставить! Достал! Мы не на востоке живём, где у женщин нет своих прав, и они должны во всём подчиняться своим мужьям, которые помимо них имеют ещё несколько жён и гарем с любовницами под боком. Да и начнём с того, что ты мне не муж никакой. Я тебя вообще пару дней всего знаю, а ты уже по какому-то праву требуешь от меня забыть обо всех мужчинах, в то время как сам явно не планируешь забывать о женщинах. Смешной ты, Адам, в самом деле смешной, если думаешь, что я буду смирно терпеть твоё общение с другими бабами. Не буду! Мне такой Казанова на хрен не сдался, ясно? Так что, если тебя что-то в этом не устраивает, закончим всё сразу сейчас, так ничего и не начав, и можешь отправляться тискаться с кем пожелаешь! – горячо заканчиваю я, а сердце и дальше продолжает нестись стремительным галопом, пока я пытаюсь морально не прогнуться под тяжёлым взором Адама.
– Ты что, только что решила мне свои условия предъявить?
Мне кажется, от удивления брови Адама взлетели чуть ли не до затылка, будто я только что сказала нечто неслыханное, прямо-таки из ряда вон выходящее.
– Ты же мне предъявляешь. Почему я не могу? Быть одной из множества – я не собираюсь. Даже не надейся! Так что сделай то, что всё это время просил сделать меня – определись в своих желаниях. Либо тебе хватает только меня, либо прекрати уже морочить мне голову своими броскими фразами о моей особенности и просто оставь меня в покое! – требую я. Хватаю бокал с шампанским с подноса мимо проходящего официанта и залпом осушаю его до дна.
– Леди так не пьют, Лина, – приглушённым тоном отвлекается от темы Адам, приветственно кивая кому-то из неподалёку стоящих гостей. – Особенно те, что никогда не пьют, – а вот теперь он добавляет безрадостную усмешку, полагая, что я опять ему соврала даже о такой мелочи.
Но я в самом деле не пью! Клянусь, я никогда не пью, и думаю, вам и без объяснений понятны причины на это, но сегодня по вине Адама я пью уже дважды. В первый раз меня заставил сам хренов диктатор, а сейчас – мне нужно сделать хоть что-то, чтобы от вернувшейся злости не расквасить его красивую рожу.
– Как хорошо, что я не леди, – резонно парирую я. – И это всё ты виноват, Адам. Ты и твоя сила. Она на меня неблагоприятно влияет. Во всех смыслах этого слова. Я сегодня либо окончательно свихнусь, либо сопьюсь, либо не удержусь и убью следующую настоящую леди, которой ты позволишь себя щупать.
– Ох, милая, насчёт последнего не волнуйся. Я же сказал, что смогу замять даже совершённое тобой убийство, – в отместку он дразнит меня ещё сильнее, явно воспринимая мои предыдущие слова как шутку.
Однако его злорадную улыбку враз сметает громкий треск стекла от лопнувшего в моей руке бокала.
– Чёрт, Лина! – тихо ругается Харт, быстро стряхивая с моей ладони мелкие кусочки хрусталя.
Ещё пара секунд – и к нам одновременно подлетают сразу два официанта.
– Мисс, будьте осторожны, не наступите на стекло. Вам нужна аптечка? Ваши руки сильно повреждены? – озабоченные, торопливые голоса летают вокруг меня, пока я стою как замороженная и не могу отвести разъярённого взгляда с лица Адама.
– Нет, всё в порядке. Обошлось без порезов. Просто уберите здесь, – приказывает он и уводит меня подальше от разбросанных осколков в полутёмный коридор помещения, отделённый от всех наблюдающих за очередным выступлением гостей колоннами.
– А теперь быстро успокоилась! – повелительным тоном начальника приказывает Адам.
– Успокоиться?! Серьёзно?! – чуть ли не срываюсь на крик. – Ты меня ещё больше спровоцируй своими высказываниями и тогда попроси об этом! И вообще я…
– Я сказал – успокоилась и заткнулась! – он как муху меня прибивает своим громовым, низким голосом, вмиг вынуждая проглотить свой язык. – Мои высказывания не идут ни в какое сравнение с тем, что ты устроила с Брауном. Ты, маленькая идиотка, специально тёрлась всеми частями тела об этого мудака, даже не представляя, на что могла нарваться этим поступком. Никогда даже думать не смей о том, чтобы вытворить нечто подобное вновь. Поняла меня? Никогда! Я еле сдержался, чтобы не убить вас обоих прямо на танцполе! – зловеще выдаёт Адам, властно ныряя рукой в мои волосы. – Никто к тебе больше не притронется. Уясни, мать твою, это раз и навсегда. Никто! Ни этот танцор, ни Эндрюз, которого ты не перестаёшь выискивать, ни кто-либо другой. Ты теперь со мной, Лина, и, если потребуется, я уберу с твоего пути каждого, кого посчитаю нужным. И надеюсь, ты сама уже успела догадаться, что на свою работу ты тоже больше не вернёшься. Я так решил и уже сообщил об этом Тони. А когда я сказал, что ты моя, Лина, это значит, что и ты – моя, и жизнь твоя тоже моя! И мне глубоко наплевать, хочешь ты этого или нет, – решительно отрезает он, напоминая собой возвышающийся надо мной монумент – величественный, грозный и до пробирающей всё тело дрожи красивый.
В его звериных глазах намешано столько всевозможных мощных чувств и эмоций, что я с замиранием сердца осознаю, что готова смотреть в их завораживающую тьму бесконечно.
Наверное, я точно вконец обезумела, раз вместо страха перед угрозами Адама и злости на его стремление повелевать моей жизнью ощущаю прошивающий меня насквозь огонь. Но не сжигающий всё нутро до основания, а тело – до самых костей, а приносящий разуму небывалое счастье и согревающий душу теплом, которого мне никогда не удавалось испытать прежде.
Я всегда только ждала любви от мамы и Остина. Умоляла про себя. Просила у Вселенной. Страстно мечтала. День за днём. Ночь за ночью. Но так никогда ничего и не получала в ответ.
Мне поистине неведомо, что значит быть кем-то любимой, но то, что я вижу сейчас в разгневанных глазах Адама, определённо вызвано чем-то большим, чем простой похотью и влечением. Гораздо-гораздо большим, объёмным, масштабным, до оцепенения пугающим, что пока ещё не дано мне понять, но в то же время позволяет наконец искоренить все свои сомнения.
Его чувства – не иллюзия «очарования». Нет! Они настоящие. Они реальны. Теперь я точно это вижу. И осознание, что Адам сумел разглядеть меня даже сквозь нищие лохмотья, туманит мне голову сильнее всех чар и будто расправляет за моей спиной крылья, что даруют возможность в любой момент взлететь от счастья к небесам.
– Ты какого чёрта так улыбаешься? – из мыслей меня вытягивает по-прежнему грозный тон Адама, но внутренние уголки его бровей, сдвинутые к переносице, выдают не столько его злость, сколько крайнее недоумение.
– Что? – спрашиваю, не до конца расслышав вопрос.
Похоже, я снова не заметила, как выпала на несколько секунд из реальности.
– Я готов прибить тебя прямо на этом же месте, а ты в ответ улыбаешься, – поясняет он, и лишь тогда я начинаю ощущать на своих губах улыбку от уха до уха.
– Если ты считаешь, что я сейчас шучу и просто запугиваю тебя, то ты крупно ошибаешься. Я вычеркну всех мужчин из твоей жизни. И не только из жизни. Из твоего соблазнительного тела и мыслей я так же вытравлю всех, кто был до меня… Никого не будет, только я, поняла? – глухо рычит Адам и обхватывает меня за талию, соединяя наши лбы и дыхания.
Чувствую в его тяжёлых, частых выдохах злость и некую отчаянность, от которой мне всей душой хочется его избавить. И я обязательно сделаю это до начала наших с ним сексуальных баталий, но перед этим…
– Только ты, говоришь? – продолжая улыбаться, чувственно отпускаю слова в чуть приоткрытые губы.
– Только я, – он сильнее сжимает на мне свои руки.
Пользуясь моментом, пока нас никто не видит, я сама прислоняюсь к телу Адама, сквозь ткань рубашки впиваясь пальцами в его крепкий торс. Мы в унисон судорожно вздыхаем, издавая тихий стон. Я – потому что, даже воздействия его силы мой пульс подскакивает до максимальной отметки, накачивая вены жгучим, агрессивным томлением. Он – по всей видимости, по той же причине, но для того, чтобы окончательно в этом убедиться, я набираюсь смелости и спускаю руки по его прессу вниз, где с удовлетворением накрываю ладонью вечно твёрдое как железо мужское достоинство.
– Блять! Ты какого хрена вытворяешь? – сдавленно ругается Адам. Однако попытки остановить моё бесстыдство я не замечаю. Его руки, вместо того чтобы притормозить меня, лишь крепче обхватывают талию, будто теперь он пытается не меня удержать на месте, а себя на ногах.
– Требую, – сжимаю его член сильнее. Мой рот предательски наполняется слюной от страстного желания изучить все его выпуклости своим языком. – Если хочешь добиться от меня послушания и верности, тогда и ты забудь о других женщинах. Иначе я не согласна.
– Ты опять вздумала диктовать мне свои условия? – низким утробным голосом выдавливает он, но нет в нём больше злости и раздражения. Только похоть. Животная, ненасытная, позволяющая мне ощутить долгожданную власть над ним.
– А у меня получается? – потираюсь щекой об его линию челюсти, покрытую густой щетиной, параллельно водя рукой сквозь материю брюк по всей длине члена. Равномерно, неторопливо, адски мучительно даже для самой себя, то сжимая крепче в ладони, то расслабляя хватку, то едва ощутимо касаясь кончиками пальцев самой головки. И судя по последующей череде глухих стонов и нелицеприятных эпитетов, вырывающихся из уст Адама, мне становится предельно ясно, что эти невинные ласки ему более чем приятны.
Хотя тут я ничуть не удивляюсь – в этой начальной стадии «обработки» мужчин у меня опыта предостаточно. К сожалению, в «Атриуме» мне частенько приходилось доводить клиентов до оргазма именно таким способом, чтобы суметь избежать с ними уединения в приватной комнате, при этом оставив их удовлетворёнными сервисом клуба.
И обычно под маской «Аннабель», что соблазнительно улыбалась и сопровождала рабочий процесс нашёптыванием всяких пошлостей на ухо клиентам, я едва сдерживала в себе рвотные рефлексы. Но сейчас от прикосновений к его горячей, твёрдой плоти я сама готова кончить в любой момент.
И я непременно бы сделала это сразу же вслед за ним, если бы Адам резко не остановил меня и не отстранился.
– Добрый вечер, – с нами вежливо здоровается мимо проходящая пара гостей.
– Добрый, – будто перестав дышать, предельно сдержанно отвечает Адам. И лишь когда улыбчивые гости, спокойно продолжив свой путь, скрываются за поворотом, он с облегчением выдыхает, явственно радуясь тому, что они не заметили нашу с ним интимную беседу.
– Видели бы вы своё лицо, мистер Харт, – срываюсь на смех.
На душе так непривычно хорошо и беззаботно, что необходимость оставаться незамеченными лишь придаёт моим и без того головокружительным ощущениям особенный смак.
– Дьявол, Лина, ты хоть понимаешь, что рядом с нами находится весь высший свет Рокфорда? – осипшим от возбуждения голосом негодует он, продолжая сохранять между нами безопасную дистанцию.
– Нет, Адам, дьявол – это ты, а я простая смертная. И я заранее предупреждала тебя о своих дурных манерах, да и хочу отметить, ты не шибко-то рвался остановить меня. Ещё минуту назад перспектива разгуливать среди влиятельных людей с обконченными штанами тебя не особо смущала, – томно ухмыляюсь я, встречаясь с его отливающим всеми оттенками первобытных инстинктов взглядом.
– Тебе точно категорически запрещается пить.
– Алкоголь тут вовсе ни при чём.
Наслаждаясь картиной, как Харт тщетно пытается вернуть свой излюбленный бесстрастный вид, я расслабленно прислоняюсь спиной к мраморной колонне, принимаясь наматывать на пальцы светлые кончики волос.
– Уж прости, но я не могла упустить столь уникальную возможность хоть немного подразнить тебя, пока твоё «очарование» приглушено, и я могу всецело контролировать своё тело. А то как-то нечестно получается. Не одному же тебе разрешается постоянно мучить меня своими сексуальными издевательствами.
– Издевательствами? – от крайне сильного, не совсем понятного мне изумления Адам начинает нервно посмеиваться. А я на короткое мгновенье замираю, понимая, что вот она – та самая улыбка, при виде которой я словно оживаю и чувствую себя точно сияющей в ночном небе звездой. Яркой. Свободной. Настоящей.
Вот же чёрт!.. Похоже, я всё-таки капитально попала. Ведь до сих пор я испытывала нечто подобное лишь во время танца и когда проводила время с Остином.
– Ты ещё не знаешь, что такое издевательства, Лина, – глубоко втянув ноздрями воздух, Адам наконец подходит ко мне ближе. Опускает голову к моему плечу, проделывает губами трепетную линию по изгибу шеи к раковине уха, будоража мой слух своим напряжённым шептанием.
– А точнее не знаешь, как нещадно ты издеваешься надо мной.
– Я?! – неслабо удивляюсь. – Ты ничего не попутал? Я ещё даже ничего не начинала делать.
– А тебе и не нужно ничего делать. Ты уже до невыносимости измучила меня своей строптивостью и импульсивными поступками, поэтому, если не хочешь, чтобы я забыл обо всём и трахнул тебя прямо возле этой колонны, придержи своё желание подразнить меня до момента, когда мы вернёмся домой, где ты сможешь ни в чём себе не отказывать.
